♪ Phoria — Current
♪ Ghostly kisses — Clay
♪ Power-Haus, Christian Reindl — Diya
На поверхности травяного чая плавало несколько бледно-оранжевых лепестков календулы. Лайя вдохнула аромат и пригубила напиток. Пряное тепло с холодящим привкусом мелиссы приятно растеклось внутри, понемногу растворяя мутный осадок из грусти и неясной тревоги, который образовался в душе после разговора с Владом. Сейчас его в отеле не было — Влад отлучился по неотложным делам. Он не стал вдаваться в подробности, но Лайя знала, что дела эти были связаны с ночной аварией на трассе и нападением нечисти на людей. Уже сейчас было понятно, что несвойственное Владу игривое настроение в столовой — ничто иное, как следствие его взвинченности. За маской благодушия всё это время он скрывал напряжение и не только от неё, но и от самого себя. И нужна была лишь искра, чтобы их разговор вылился в то, во что вылился… Милли ещё спала. Сандра тоже ушла отсыпаться после бессонной ночи. А они с Илинкой сидели в её номере за небольшим чайным столом. — Тебя что-то беспокоит, кроме боли? — от проницательности румынки трудно было что-то утаить. Впрочем, Лайя и не пыталась. Она сделала ещё пару глотков и улыбнулась. — Небольшая слабость, а так — всё хорошо. Чай очень вкусный, спасибо. — Это очень старый рецепт. Проверенный, — тоже улыбнулась Илинка, и Лайя отметила, как же они с Сандрой всё-таки похожи. Не внешне, а неким присутствующим у обеих отпечатком мудрости. С обеими сёстрами было легко: можно было поговорить на любые темы, включая самые интимные, и Лайя была благодарна за то спокойствие, с которым её подруги всё воспринимали. — Не переживай, боль в животе скоро пройдёт. Он болит, потому что твоё тело отторгает тьму господина. А слабость из-за того, что твои силы уходят на борьбу с ней. — Борьбу?.. — Лайе было трудно сопоставить это слово с тем прекрасным, что было между ней и Владом сегодня ночью. Илинка накрыла её руку своей и заглянула в глаза: — Лайя, я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Не надо, — она покачала головой. — Ваши общие чувства и то, что наполняет каждого из вас по отдельности — не одно и то же. — Я понимаю, но… это непросто. — Тьма господина никогда не сможет ужиться с твоим светом. Это невозможно и… противоречит тому, для чего вы встретились. Лайя знала, что так или иначе они затронут волнующую её тему. Ей хотелось узнать как можно больше о первопричине их с Владом как бед, так и счастья. Второго, Лайе казалось, было не меньше, а, может, даже больше. Ведь лишь благодаря этой первопричине, они с Владом вообще встретились в настоящем отрезке времени и, что ни говори, были сейчас вместе. — Илинка, расскажи мне всё, что знаешь о проклятии Влада. Румынка улыбнулась и кивнула. — Я знала, что ты спросишь. Подожди минуту, — она встала из-за стола и ушла в соседнюю комнату номера, потом вернулась, держа в руках старую тетрадь. — Господин уже рассказал тебе о пророчестве, — не спросила — сказала Илинка. Лайя кивнула: — Рассказал. Несколько дней назад. Влад помнит его наизусть, но я бы хотела прочитать его ещё раз, а ещё лучше — записать. Илинка села за стол, пододвинувшись поближе, и аккуратно раскрыла тетрадь. Время не пощадило её страниц: окрасило буроватой желтизной лет и лишило гладкости, покрыв бумагу морщинами точно кожу старухи. Первая страница была исписана неровными рядами чёрных строчек. Там же лежал вложенный внутрь обычный лист бумаги с записями на английском. Лайя сразу узнала этот аккуратный и немного резкий подчерк. — Это перевод с валашского. Господин его сделал сам, специально для меня, — сказала Илинка, передавая Лайе лист, и её глаза тут же побежали по строчкам. — Я долго размышляла над тем, что значат эти слова, и, в общем-то, согласна со старым толкованием. Лайя оторвала глаза от записей: — Старым? А есть новое? Илинка задумалась: — Не уверена, что его кто-нибудь делал. А этому, — она указала на старинные записи, — около трёх сотен лет. Его делала наша пра-пра-пра… — Илинка подняла глаза, подсчитывая верное количество «пра» и, кажется, сбилась, — ладно, не важно. В общем, прабабка. Она была провидицей и жила в восемнадцатом веке. С тех пор мы и служим господину. — Мы? — не поняла Лайя. — Наш с Сандрой род, — пояснила Илинка. — Все рождающиеся в нём женщины обладают даром прорицания. Раньше таких называли ведьмами и просто истребляли, сжигая на кострах. Однажды господин спас двух сестёр из нашей семьи — вытащил прямо из огня инквизиции. С тех пор мы служим ему из поколения в поколение. Лайя, заворожённо слушая, подпёрла голову рукой: — Влад не рассказывал об этом. И Сандра тоже. Илинка загадочно улыбнулась: — Сандра пока сама не всё знает. А Влад, наверное, просто не успел рассказать, или были другие причины. Я с ним сама только этим летом познакомилась. Прямо перед возвращением Сандры. — То есть… как раз тогда, когда мы приехали в Румынию, — прикинула Лайя. — Да. Это было так странно, — улыбнулась Илинка, вспоминая. — Влад приехал к нам и представился старым знакомым нашей бабушки. Сказал, что для него было оставлено письмо, которое она написала перед смертью. И это действительно было так. Письмо существовало и двадцать пять лет ждало, когда за ним придёт адресат. Но, судя по тому, что на вид получателю было не больше тридцати, то выходило, что когда бабушка писала это письмо, Влад должен был быть ещё ребёнком. — И он забрал это письмо? — В том-то и дело, что нет. Когда я его вынесла, Влад, не вскрывая письма, отдал его мне и сказал, чтобы я его при нём же распечатала и прочитала. Будто бы знал, что там написано. Оказалось, что это и правда было письмо нам — внучкам бабушки, тогда ещё не рождённым. Послание было коротким, и в нём было сказано, что человек, который его передал — наш господин, которому наш род служит, а ещё о том, где находятся архив и записи. — Дай угадаю, — улыбнулась Лайя. — В замке Дракулы? Илинка рассмеялась: — Как предсказуемо, да? Хотя, на самом деле, я не знаю, где всё это хранилось, но Влад и правда передал мне эту тетрадь и другие записи, когда пригласил в замок. Илинка замолчала и свела тёмные брови. — Когда Влад появился, папа был очень зол. Он считал, что все эти бабкины тайны были причиной раннего ухода мамы. И, наверное, так оно и было. Но когда Влад поговорил с ним с глазу на глаз, отец смирился. Не знаю, о чём они говорили, но папа больше не препятствовал, когда Влад вызывал меня к себе или когда чем-то помогал нам. Я почему-то уверена, что и скорое возвращение Сандры в Румынию — его рук дело. Хотя, может, я придумываю. Давай, чая горячего подолью? Илинка потянулась за чайником, а Лайя углубилась в чтение текста пророчества, еле слышно проговаривая его вслух: — «Сквозь семь веков семь шансов им даётся: во временных семь врат ключи найти придётся». Как я поняла, шансы — это наши встречи в каждом моём воплощении, ключи и врата — это картины и те отрезки времени, в которые я попадаю, — Лайя осеклась, посмотрев на подругу, — Интересно, и как давно ты про это знаешь? — Про твои видения? — Илинка как ни в чём ни бывало наливала чай. — Почти с самого начала. Влад сказал мне про них сразу, как понял сам. Но раз ты мне ничего не рассказывала, то и я не хотела на тебя давить. Так что… извини. Лайя лишь отмахнулась: — Ой, не оправдывайся. Я уже поняла, в какую секту попала. Конспирологи, — усмехнулась Бёрнелл. — Один следил, другая молчала. Не могли сразу рассказать? А то я уже к психиатру хотела записаться. Знаю-знаю! — опередила она Илинку, уже открывшую рот для новой порции объяснений. — Господин так приказал. Та кивнула, лукаво хихикнув, а в груди у Лайи, несмотря на внешнее недовольство, разливалась блаженная теплота от обновлённого понимания того трепета, с каким Влад к ней относился. От слов, сказанных им несколько дней назад… — Я не мог позволить себе рисковать. — Рисковать? Но чем? — Твоим… возвращением ко мне. Это воспоминание превращало тепло в ноющую, ничем не заполняемую тоску — прошло не более двух часов, а Лайя уже безмерно соскучилась. Быстрыми движениями Бёрнелл собрала волосы в хвост и, тряхнув головой, снова распустила их по плечам. — Так, что дальше?.. Илинка снова присела за стол, внимательно слушая, но не мешая. — «Пока восьмой не станет полная луна, та дева все семь врат успеть пройти должна». Получается, реставрацию картин нужно закончить не больше, чем за семь месяцев. — Если совсем точно — за двести трое суток. Вы же встретились на третьи сутки после полнолуния, — пояснила Илинка. — Ничего себе… Только не говори, что и наша с Владом встреча была заранее рассчитана по лунному календарю. — Была, — просто пожала плечами Илинка. — Влад хотел, чтобы у вас был запас времени, а, зная всё заранее, организовать её было не так уж и сложно. — Ну да, конечно… — Лайя думала, что её уже мало чем можно удивить, но оказалось, это далеко не так. — Лайя, ты должна ещё кое-что знать, — Илинка замялась, подбирая слова. — Ты… сказала, что… это проклятие Влада. Но на самом деле, оно касается вас обоих. Оно общее, понимаешь? — В смысле?.. — новые факты продолжали сыпаться, но Лайя, кажется, всё же сильно переоценила свои способности принимать их как должное. — Если ты заметила, в пророчестве говорится ещё о клятве. И клятве очень сильной. Такой, что после смерти человека его душа остаётся несвободной. — Чья душа? Моя? Илинка протянула руку, забирая лист с пророчеством. — Так… Семь веков… Семь врат… Полная луна… Вот! — она нашла нужное место и зачитала: — «Должна вернуть былое в памяти своей, От главного истока и до последних дней. С души своей оковы клятвы снять — Свободная душа лишь может созидать». Получается, что да, твоя. — Интересно… — то ли она так и не выспалась, то ли так действовал целебный чай, но Лайя чувствовала себя рассеянной и вконец запутавшейся. — А что это за клятва? Не свадебная же? — вспомнив, как Влад рассказывал об их с Лале свадьбе, которая превратилась в его вечный кошмар, вспомнив его осунувшееся лицо, Лайя вновь внутренне содрогнулась. Тихо добавила: — Обряд венчания ведь не был завершён. — Да, не был. Но даже если бы был, дело не в нём. Свадебный обет не имеет такой силы. В то время ещё не существовало современной формулировки «Пока смерть не разлучит нас», но смысл был тем же. Обет любви и верности даётся на всю жизнь, но и только. После смерти душа принадлежит уже Богу. — Или чёрту, — с горечью добавила Бёрнелл. Илинка сочувственно поджала губы, но отрицательно покачала головой: — Это заблуждение. Душа всегда принадлежит её Творцу. При любом условии, — встретив вопросительный взгляд подруги, добавила: — Но Творец может позволить человеку заблуждаться, чтобы тот нашёл свой собственный путь. — Путь куда? Илинка склонила голову на бок, еле заметно улыбаясь. Точно без слов предлагая самой ответить на этот вопрос. — К Нему, — задумчиво произнесла Лайя. Она и так это знала и знала всегда, но в эту секунду на неё снизошло некое новое озарение. Лайя схватила лист с пророчеством, ища нужную строку: — «От горя по потерянной невесте Жених в отчаяньи даст клятву чёрной мести. Тьму выбрав раз, свой светлый путь разрушит…» Разрушит, — повторила она тише и посмотрела на Илинку. — Что это значит? — впрочем, Лайя уже догадывалась что. Просто вьющиеся стайкой мысли ещё не успели облечься в слова. Илинка это сделала за неё: — Наверное, что Владу Дракуле было предначертано нечто иное. Иной путь, иная судьба. Светлая. Сердце стиснуло болью и тоской о чём-то когда-то потерянном и непоправимом. Лайя уставилась на свою чашку, которая вдруг стала размытой. — И всё из-за… «Кого? Меня?» — именно так хотелось сказать, но было бы это верным? Так из-за кого? Из-за неё самой, что ничего не помнит? Или из-за Лале, прах которой давным-давно истлел в земле, а неведомые грехи и сейчас лежали уже на её плечах? Бёрнелл сморгнула непрошенную слезу… — Нет, Лайя. Ты не должна винить себя или… Лале. Это был его выбор. Влада. Однако… — Что?.. — Бёрнелл вскинула глаза в надежде. С необъяснимым, иррациональным желанием быть всё-таки повинной хоть в чём-нибудь, лишь бы хоть как-то облегчить его ношу. Илинка, собиравшаяся что-то сказать, смотрела на неё отрешённым затуманенным взором. Потом встрепенулась и повела плечами, быстро моргая. — Нельзя. Все ваши решения должны быть только вашими. Могу только сказать, что мне об этой клятве ничего неизвестно. Господин вряд ли хотел рассказывать что-то раньше времени, обо всём ты узнаешь сама и по порядку. Всё должно идти своим чередом. Но ты должна узнать, что это за клятва, и либо исполнить её, либо разрушить. Лайя закрыла глаза и провела ладонью по лбу: — Так… Хорошо… Про клятву поговорю с Владом, когда вернётся, — она снова взяла в руки лист с пророчеством, теребя его уголок. — Мне не даёт покоя ещё один вопрос. Илинка приподняла брови: — Какой? — Где-нибудь сказано, что будет, если все эти условия, — Лайя помахала листочком, — не исполнятся? — Что будет по истечении семи лунных циклов? — уточнила Илинка. — Эм-м… Вообще-то я имела ввиду жизней, — немного озадачилась Лайя, — но и циклов тоже. Получается, уже два вопроса, — улыбнулась Бёрнелл. По лицу Илинки промелькнуло странное выражение. Она отвела глаза и начала переставлять посуду на чайном столике. — Илинка, — Лайя положила свою руку на её, мягко удерживая. — О чём ты не хочешь говорить? Влад запретил? Их взгляды встретились, и Илинка вздохнула, опустив плечи. — Нет, не запретил. Но просил не рассказывать как можно дольше. — Почему? — Лайя выпустила руку подруги, почувствовав, как задрожала своя собственная. Незнание, усиленное мрачным предчувствием, давило виски… — Илинка, ради Бога, не томи! Подруга молча кивнула и взяла тетрадь. Перелистнув несколько страниц, нашла короткую запись на румынском. Судя по яркости чернил, она была сделана позднее первой. — Когда-то давно господин задавался теми же вопросами. Но… ты должна понимать, что будущее многовариантно, и все условия предусмотреть невозможно. Всего одна мелочь может изменить всё. Лайя с твёрдостью посмотрела на тянущую время подругу: — И всё же. Я хочу знать, чем это грозит. Илинка вздохнула. — Хорошо. Вот ответ на твой первый вопрос: что будет, если за семь воплощений не снять проклятие, — она начала читать: — «Иначе рай возможный станет адом Для душ обеих, связанных судьбой. Ему жить на Земле, а ей — с ним рядом Невидимой быть тенью и тоской. Ей на Земле уж больше не родиться, Сплетённых нитей не распутать вновь. Ему — не умереть, но лишь забыться И вновь томиться в каждом из миров. Навеки: он — жених, она — невеста, Без дома и отрады для души, Что ждут друг друга, но не быть им вместе Ни в свете Солнца, ни в лучах Луны». Илинка замолчала, с тревогой глянув на Лайю. Та сидела, сжав чашку побледневшими пальцами. — Что-то ещё? — Да, — Илинка перелистнула страницу. — Есть ответ и на второй вопрос: «Когда всех лунных сроков истечёт песок, А с плеч не будет снят проклятия полог, Тогда лишь жертва обоюдная рассудит, Как двух неравных объединить единой сутью».~ † ~
♪ Ian Livingstone — F1 2012 OST Main Theme
Они начали пребывать вместе с сумерками, когда первые тени ранней зимней ночи расстелились по склонам гор, а дневные птицы освободили небо над самой высокой из башень замка Дракулы. Одни опускались, складывая крылья подобно огромной чёрной птице, другие, удостоенные особых привилегий Тёмного владыки, — ворохом пищащих ночных тварей. Кто-то проявлялся прямо из вечерней мглы, пронзая пространство иными — невидимыми — путями. Шелестели плащи, шипел туман, скрипела кожа нетопыриных крыльев и средневековых одеяний. Каждый был в одеждах своей родной эпохи. Хозяин замка в своём тёмном обличии стоял в озарённом факелами круге смотровой площадки, встречая каждого приглашённого на совет. Вновь прибывшие подходили к Королю Карпат и, преклонив колено, приветствовали повелителя. Дракула отвечал кивком головы, наблюдая, как образуется ровный полукруг из тринадцати наместников его земель, что простирались от омытых морями южных границ Балканского полуострова и до бирюзовой ленты Днестра на севере. Когда пламя факелов более не тревожило ничего, кроме ветра, и все тринадцать пар глаз были обращены на него, Влад заговорил: — Вы знаете, зачем я вас собрал. Договор с Белой Ложей был нарушен. И все мы знаем, что это означает, — он медленно переводил взгляд с одного лица на другое. — Я признаю, что в последнее время ослабил бдительность. Но также знаю, что могу верить каждому из вас, как самому себе. — Это так, Повелитель, — раздался голос, и один из наместников — Велизар — широкоплечий серб со жгуче-чёрными волосами и в чёрном плаще сделал шаг вперёд. — Каждый из нас обязан тебе всем. Наши жизни принадлежат тебе, — сверкнув тёмными глазами, наместник склонил голову. В конце пятнадцатого столетия Велизар был сербским князем. А после стал наместником своих же родных земель. Будучи человеком, он был смертельно ранен в одной из многочисленных тогда междоусобиц. Велизар был достаточно умён, чтобы, истекая кровью, понять необходимость обращения для сохранения власти и жизней своих детей, и достаточно бесстрашен, чтобы принять такую судьбу. Но сразу после обращения он доставил немало хлопот — возможно, всему виной была южная кровь. Дракуле не раз пришлось поручаться за него перед пандемониумом, но, став более зрелым вампиром, Велизар ни разу не подвёл и полностью оправдал возложенные на него ожидания. И так — у каждого из наместников был свой человеческий путь, однажды приведший к пересечению с путём нынешнего владыки. С этими тринадцатью Дракулу связывала не только его собственная кровь, полученная каждым при обращении. Но когда-то, ещё до восшествия на трон, и сам Дракула был просто воином, а потому знал, из какого сплава куётся преданность: общей плечом к плечу добытой победы и куска хлеба, разделённого на двоих. И эта незримая связь была крепче кровной. Именно благодаря преданности ранее разрозненные, вечно делящие добычу неуправляемой нечистью земли превратились в то, что можно было назвать отдельным государством, никак не привязанным к границам политических карт. — Благодарю тебя, Велизар, — сдержанно кивнул Влад. — Сегодня, — продолжил он громче, — я получил послание. Мне дано двадцать четыре часа, в течение которых я должен явиться на совет Синедриона и держать ответ. И что это будет — веские доводы или неубедительные оправдания — зависит от вас в том числе. Мне нужны все имеющиеся свидетельства о том, что произошло. Тобар, — Дракула посмотрел на стоящего первым слева коренастого шатена в тёмно-коричневом кожаном одеянии, — слушаем тебя. Наместник южной части Румынии, к которой относились как Брашов, так и Бухарест сделал шаг вперёд. — Владыка, в том, что случилось — моя вина, — Тобар склонил голову. — Но я не мог этого предвидеть. Все знают о договоре и запрете охотиться за пределами Холодного леса. Сегодня я отдал приказ всем моим визам явиться ко мне. Пришли пятеро — те, кого не было вчера на мосту. Они ничего не знают. Я проверил — это правда. Про остальных пока неизвестно. Из тех низших, кто напал на людей, выжили единицы, и все они говорят одно. Тобар умолк, Дракула прочитал смятение в его глазах. — И что же они говорят? — Они говорят, что устроить охоту на людей приказал… ты. Влад приподнял бровь. — Они готовы поручиться за эти слова собственной жизнью? Тобар вновь опустил голову, пряча тень страха в бордовых глазах: — Если они лгут, владыка, то поплатятся за свою ложь. Но они сказали, что об этом кричали все: «На пир! Король зовёт на пир! Да здравствует король!»~ † ~
♪ Saint Mesa — Prodigal
За окнами уже стемнело, когда Ноэ спускался в ресторан отеля. По пути туда, на лестнице, он встретил Милли, бегущую навстречу и перепрыгивающую через ступеньку. — Привет, — бросила она как ни в чём ни бывало и пронеслась мимо. — Привет-привет… — протянул Локид, провожая её взглядом. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь побежит и к нему вот так — сломя голову? И нужно ли ему это? Нет, не так. Хочет ли он этого? Потому что на вопрос «нужно ли?» ответ всегда был очевиден. Нет и ещё раз нет. Чем меньше пут из привязанностей, тем больше свободы и спокойствия. Тем меньше боли. Это Ноэ усвоил ещё в детстве. Но почему сейчас, глядя вслед Милли, он чувствует… зависть? Да, зависть. Он, видавший виды демон, способный соблазнить любую и даже любого на этой бренной Земле, завидует тому, к кому так спешит эта девчонка. Почему и зачем он этого хочет, — так глубоко Ноэ копать не собирался. Понятно было главное: с этим надо что-то делать. С этими мыслями Ноэ зашёл в уютную столовую, которая не была пустой. За столом сидели Лайя и Сандра, прижавшись друг к другу и заглядывая в смартфон в руках румынки. Лайя спокойно, скорее даже, устало улыбалась. Сандра же была чем-то возбуждена, то и дело хихикая и никак не замечая присутствия беса. — Что ему ответить? — спросила неугомонная ведьма подругу. «Ну понятно…» — чуть было не сказал Локид, но вместо этого дал о себе знать: — Добрый вечер, дамы! — получилось громко и излишне жизнерадостно, хотя паршивое настроение Ноэ стремилось в глубокий минус. Бес подошёл ближе и по очереди поцеловал девушкам руки. И если Лайя дружелюбно улыбнулась, приветствуя его, то Сандра явно была бы рада избавиться от его общества. Что ж. Такого удовольствия он ей не доставит. Двумя пальцами подцепив тонкий ломтик мясной нарезки с общего блюда, Ноэ положил его в рот и, усевшись ровно напротив девушек, кивнул официантке. — Ну. Как там наш долгоспящий друг? — лениво поинтересовался бес, попутно просматривая меню. На самом деле он только что заглядывал к Лео сам, ибо наработанный веками врачебный профессионализм не давал покоя, но знать об этом другим было совсем необязательно. — Мне лазанью и бутылочку «Кьянти», — сказал Ноэ официантке и, бросив меню на стол, сцепил руки на животе и вперился взглядом в Сандру, которая, закусив губу, увлечённо тыкала пальчиком по экрану смартфона. — Пока так же, спит, — ответила Лайя, — Милли сейчас пошла к нему. — Да-да… Я тоже встретил нашу влюблённую пигалицу, — усмехнулся Локид. — По-твоему она слишком мала для серьёзных чувств? — Сандра, наконец, оторвалась от переписки. — Или ты против любви вообще? — изогнула она одну бровь. — Надо же, сколько вопросов сразу! А я подумал, ты крайне занята, — съязвил Ноэ. — Ну почему же против? Против любви ничего не имею. Пока она никак не касается меня, — ослепительно улыбнулся Локид, с удовлетворением наблюдая за извечными и всегда забавными попытками Сандры выбрать, какой же из его глаз более подходит для лицезрения. — Но я против той глупости, с какой люди кидаются в эту самую любовь совсем не с теми, с кем следовало бы. Сандра озадаченно нахмурилась. — Это… какой-то намёк? — Лайя также уже искала в его словах двойное дно. — Догадливая моя, вас с Владом это не касается, ибо ваш случай неизлечим, — тяжко вздохнул Локид и кивнул официантке, которая принесла бутылку красного вина. — Спасибо, дальше — я сам. — А кого тогда касается? — недовольно поинтересовалась Сандра. По всей видимости, её романтический настрой благополучно канул в Лету. Ноэ не спеша наполнил на четверть свой бокал, поднёс его к лицу и, покачивая круговыми движениями, вдохнул запах. Когда цвет лица ждущей ответа Сандры начал приобретать схожий с вином оттенок, бес пригубил содержимое бокала. Немного посмаковал. Облизал губы. — Намёк на то и намёк, чтобы оставаться таковым, — наконец изрёк он. В этот момент Сандре пришло новое сообщение, но она даже не услышала звук уведомления, прожигая беса взглядом. — Тебе там, кажется, что-то пришло, — указал глазами Ноэ на телефон в её руках и почти незаметно прищурился. Сандра презрительно фыркнула и попыталась разблокировать экран, но тот остался чёрным. Ещё несколько попыток остались безуспешными. — Вот чёрт! — прошипела румынка и подняла глаза на Локида. Его лицо источало саму безмятежность, а на губах блуждал намёк на улыбку. — Это ты… Ты это устроил?! — она показала ему мёртвый мобильник. — Ага, конечно я. Мне же больше делать нечего, — Локид снова глотнул вина и расслабленно развалился на стуле. — Да почтовые голуби и то надёжнее, чем эти ваши гаджеты. — Сандра, возьми мой, — предложила Лайя. — А что толку? У меня все номера здесь! — Сандра бросила телефон на стол. — Важные номера нужно знать наизусть, — поучительно заметил Локид. — Говорят, это развивает память, — он аккуратно отставил бокал. — Память?! — Сандра приподнялась из-за стола. На этот раз она и правда была похожа на злую ведьму. — У меня отличная память! — Да неужели?! — Локид тоже оказался на ногах, оперевшись руками о стол, будто собирался перелезть через него, чтобы накинуться на Сандру. Бокал покачнулся, только чудом не перевернувшись на скатерть. От мнимого спокойствия беса не осталось и следа. Несколько секунд он сверлил лицо немного ошарашенной девушки испепеляющим взглядом. Потом снова сел на стул и поморщился — уже недовольный собой. Чтобы чем-то занять внимание и стараясь не замечать двух рассматривающих его пар глаз, налил себе бокал. К счастью, в дверях появилась Мирела: — Мисс Сандра, Вас к телефону, — администратор протянула девушке трубку телефона отеля. — Спасибо… — удивлённо поблагодарила её румынка и, встав из-за стола, взяла трубку. — Алло? Марко? «Ишь ты, какой настырный нашёлся!» — недовольно глядя исподлобья, Ноэ сложил руки на груди. Такой поворот демон не предусмотрел. Влад за сломанный служебный телефон, конечно, по головке не погладил бы. Но ничего, как-нибудь пережил бы. — Как ты узнал номер? Она вот специально не уходит в другую комнату, разговаривая при нём? Чтобы ещё больше его выбесить? — Да, я уже готова. Только сейчас он заметил длинное чёрное платье, в которое она вырядилась. «Красивая… стерва». — Вызвал мне такси? О… спасибо… И, кажется, он недооценил этого спасателя. «Предусмотрительный… гад». — Всё, выезжаю. До встречи, — Сандра снова улыбалась. А перед Ноэ появилась тарелка с восхитительной лазаньей, до которой ему уже не было дела.~ † ~
♪ Tony Anderson — Chasm
♪ Doug Kaufman — The Garden
♪ Christian Reindl — Now You're a Home (feat. Ruuth)
Влад сидел в небольшом кресле напротив кровати Лео, оперевшись локтями о колени и устроив подбородок на сцепленные пальцы рук. Он смотрел на бессознательного друга уже, наверное, час. Вернувшись с совета, Дракула пришёл сюда, чтобы подумать. Он не знал, почему ему захотелось делать это именно здесь. Возможно, это была иллюзия присутствия того, с кем когда-то делил и радость, и горе. Давно опустевшая ниша. Невосполненная потребность. Оставалось ещё несколько часов для того, чтобы явиться на Малый Совет Синедриона — собрание из четырёх представителей Белой Ложи. Пока четырёх. Малый совет не стоил особых тревог — Влад знал, что ему скажут и что он скажет в ответ. Но если после этой встречи у Синедриона появится повод созвать уже Большой Совет, и дело дойдёт до него, то всё может обстоять иначе. Сильно иначе. Дверь за спиной тихо приоткрылась, и, Влад уже было подумал, что вернулась Милли, которую он попросил пока заняться своими делами. Но тихие шаги принадлежали не ей, как и ладонь, осторожно опустившаяся на его плечо. — Не знала, что ты вернулся. Не оборачиваясь, Влад накрыл рукой обжигающе-прохладные пальцы. — Мне нужно было побыть одному. — Мне уйти? — ладонь девушки уже начала ускользать, Влад обхватил тонкое запястье, возвращая её руку на место. — Нет, останься. Он улыбнулся, почувствовав давление и второй её ладони на другом плече, а затем окутывающую теплоту, когда Лайя, присев на подлокотник кресла, прижалась к его спине и положила подбородок на плечо. — Профессор Грецу сказал, что он справится, — сказала она, немного помолчав. — Должен справиться. Аслан бы не сдался. — Они… правда так похожи? Какое-то время Влад раздумывал над ответом. — Правда. Но различия, несомненно, есть. И они бросаются в глаза. Я бы назвал их издержками эпохи. — Что, например? Влад улыбнулся, вспоминая потасовки Лео и Милли: — Аслан никогда бы не позволил себе крепких выражений в обществе девушки и вёл бы себя с ней более сдержанно. По крайней мере, в присутствии других. — Хочешь сказать, у нас, современных людей, плохое воспитание? — в голосе Лайи была нескрытая ирония и немного напускной обиды. Влад тихо рассмеялся и кивнул: — Отвратительное. Но вы свободны в самовыражении. И большой вопрос: что хуже. — Что лучше, ты хотел сказать? — Мне привычнее видеть лишь тёмные стороны. Прости. В воздухе повисло молчание. Влад ощутил, как ускорилось бьющееся ему в спину сердце и почти предвидел следующие слова: — Может… пора учиться видеть светлые? — Лайя была так осторожна, точно ей нужно подойти и коснуться спящего хищника. — В пророчестве сказано, что я должна послать свет души «из сердца в сердце». Но это же значит, что… это сердце должно быть готово этот свет принять. Она права. Он и сам, тысячи раз читая те строки, а потом проговаривая их в голове, пришёл к тому же пониманию, но не хотел признаваться себе в этом. Ведь если соприкосновение со светом несёт такую боль и сжигает кожу, то что же будет с его сердцем? Оно сгорит? Обуглится? Или, не выдержав, превратится в окалину, как непригодный к литью кусок железа? И дело было даже не в боли, а в природе этой… субстанции, которой он должен был отдаться, должен начать… доверять. Но, как оказалось, в про́клятой лодке он плыл не один. С ним рядом была вынуждена плыть та, что однажды стала для него всем. И, пожалуй, только от неё одной он мог бы принять любую боль и ради неё же — эту боль вынести. — Это… сложно, — сказал Влад. Нужно быть честным, вопрос требовал более внятного ответа. И снова тишина, но уже мягкая. Понимающая. — Сегодня Илинка дала мне прочитать остальные части пророчества. — И… что ты думаешь? Наверное, неправильно было говорить об этом, не глядя Лайе в глаза, но сейчас Влад видел иным — всеми своими инстинктами. Последнее, что они бы позволили — это повернуться к кому-либо спиной, и именно поэтому были сейчас особенно остры. — У меня очень много вопросов, и… — не договорив, Лайя просто вздохнула, и Влад почти физически ощутил её невысказанный упрёк. — Да. Я тебя обманывал. У тебя никогда не было и нет никакого выбора. Или мы снимем это проклятие, или… Но я не хотел, чтобы тобой руководил лишь страх. — Поэтому сам пошёл у него на поводу? — и всё же без обвинений не обошлось. — Нет. Я всё понимаю. Правда. Ты же ещё не знал, что я… уже чувствую. Дракула искренне и с удовольствием рассмеялся. Не ожидавшая этого Лайя отодвинулась, убрав руки с его плеч. — Я сказала что-то смешное? Не вставая с кресла, Влад обернулся, с улыбкой глядя на растерянную и немного обиженную девушку. — Кажется, у меня появился неплохой обвинитель и прекрасный адвокат в одном лице, — он обнял ладонью её лицо, проведя большим пальцем по гладкости губ и следя за расцветающей улыбкой. — У нас всё получится. Обязательно, слышишь? Её взор излучал такую согревающую надежду, что Влад сам почти поверил своим словам. Но в ответ услышал то, чего совсем не ждал: — Что будет, то будет. Первые лучи окрашивают розовым золотом небо на востоке. Ещё сонные птицы понемногу пробуждаются от людских выкриков, топота нескольких тысяч ног и ржания лошадей. Османское войско нескончаемой вереницей отрядов пехоты, загруженных обозов и конницы отправляется на Светиград. — Нам… уже пора, — неимоверным усилием Влад заставляет себя сказать эти слова, потому что сделать это за него не решаются ни Аслан, который старательно делает вид, что подпруга седла Гедже недостаточно хорошо затянута и перестёгивает её уже в третий раз, ни, тем более, Лале, вцепившаяся в его глаза полным отчаяния блестящим взором, а в ладонь — ледяными пальчиками. — Аслан, ты там присматривай за ним, хорошо? — её бодрящийся голос дрожит. Лале улыбается, и её щёку быстрым следом падающей звезды расчерчивает слеза. — Конечно, присмотрю! — фигура Аслана словно по мановению вырастает рядом. — Не волнуйся, Лале. Обещаю, что прослежу, чтобы он вернулся к тебе целым и… не слишком заросшим, — друг смеётся, хлопая Влада по плечу. Потом по-панибратски сгребает племянницу султана в медвежьи объятия. — Не забывай писать нам. А то глядишь — совсем грамоту забудем. Аслан выпускает Лале, и та, смеясь, быстро кивает, уже не пряча мокрое лицо: — Хорошо, напишу! Прямо сейчас напишу! Аслан идёт к Гедже, напоследок бросая Владу серьёзный взгляд, говорящий о затянутом прощании и что ещё одна минута, и им двоим мало не покажется, а нагоняй от Али-бея будет наименьшим из зол. — Правда пора, — Влад быстро облизывает пересохшие губы, глядя на те, за один поцелуй которых сейчас легко бы продал душу. Наплевав на возможных свидетелей, кладёт ладонь на щёку Лале, большим пальцем вытирая слёзы… — Береги себя, — ласкающе проводит по желанным устам. Прижимаясь щекой к его ладони, Лале закрывает глаза, но всего на секунду, чтобы снова впиться горьким шоколадом в его сердце. — Влад… я… — Знаю, — не даёт договорить. — Я тоже. Ещё один искрящийся взглядами миг, и Влад быстрым шагом идёт к лошадям. Гедже, предвкушая долгую дорогу, уже танцует под Асланом. Конь Влада, приняв седока, тоже нетерпеливо бьёт копытом. — Лёгкой дороги! — Лале улыбается из последних сил, но не может скрыть отчаяния. — И храни вас Аллах, — благословляет еле слышно. Влад хмурится и прежде, чем тронуть коня бросает: — Что будет, то будет. — А будет то, что Бог даст! — весело вторит ему Аслан, и оба всадника стремительно погружаются в дорожную пыль… Продолжение этой когда-то давно ставшей для них с Асланом общей присказки, само вертелось на языке, но, словно онемев, Влад не мог его произнести. Будто желая считать все мысли девушки, Влад всматривался в глубину карего взора. — Последний раз я слышал эти слова… очень давно. — От Аслана, — Лайя улыбнулась открыто, даже счастливо, будто раскрыла давний секрет. — Я тоже, но только сегодня утром. — Ты работала с картинами, — обвинительно заметил Влад, и Лайя кивнула. — Вопреки тому, что я просил отдохнуть. Лайя кивнула ещё раз, и её улыбка стала шире. Влад вздохнул, опуская руку; ладонь горела от ожога. — Наверное, оно к лучшему, — он встал, потирая саднящую кожу. — Времени мало. Может оказаться мало, — поправил он себя, понимая, что времени может и не быть вовсе.~ † ~
— Наконец-то… — Милли поднялась с пола навстречу открывшейся двери. — Милли! — ахнула Лайя. — Ты сидела на полу? — Ага, ещё бы немного и уже бы лежа-а-ала, — младшая Бёрнелл сладко зевнула, заставляя старшую сестру покраснеть перед самим Дракулой. Ну а что? Пусть знает, с кем связался. — Ты собралась ночевать… здесь? — не унималась заботливая сестрица. — В смысле? — не поняла Милли. — Предлагаешь оставить Лео одного? — Не знаю, нужна ли ему сиделка. Да и тебе спать надо, — Лайя посмотрела на Влада в поисках поддержки. Милли сложила руки на груди. Пока ещё не с вызовом, но давая понять, что ей начихать на его вампирское мнение с высокой колокольни, если оно не будет совпадать с её собственным. Влад смотрел на неё, как в последнее время часто бывало, — внимательно и с каким-то изучающим интересом. — Уверен, Милли — большая девочка и сама разберётся, как лучше, — проговорил он, глядя ей в глаза. — Если что-то понадобится, обращайся к Миреле. Грецу просил звонить ему при любых изменениях в состоянии Лео. Номер его телефона — на тумбочке. Лучше сразу внести его в контакты. — А ты? — забеспокоилась Лайя. — Меня ночью не будет, но к утру буду должен вернуться. В крайнем случае, звоните Ноэ, он всегда на связи. Выслушав от Влада и сестры все жизненно важные советы, в которых не услышала ничего нового, Милли наконец-то зашла в номер Лео. — Фух, — она прислонился спиной к двери и закрыла глаза, — неужели я в старости тоже буду такой нудной? Милли подошла к кровати, разглядывая Лео. По совету профессора Грецу она каждый раз выискивала в его внешности какие-то изменения — в оттенке его кожи, выражении лица, в его позе. Кроме стремительно отросшей щетины за последние сутки вроде бы ничего не изменилось. Милли присела на край кровати и положила руку на лоб парня. Её глаза округлились. Убрав руку, она наклонилась, касаясь губами. Потом медленно поднялась, глядя на Лео. — Ну вот. Опять. Его лоб снова был горячим. Не сильно, но было ясно, что температура начала подниматься. Милли потянулась к тумбочке и взяла лист с номером телефона Грецу и набрала его. Профессор ответил через несколько гудков. — Космин Грецу. Слушаю. — Господин Грецу, здравствуйте. Это Милли. Вы меня помните? — Милли? — голос профессора изменился, резко утратив официальность. — О-о, разве я мог бы забыть такое милое создание? Что случилось, Милли? — Я по поводу Лео. Вы сказали звонить, если что-то изменится. Так вот, у него поднялась температура. — Сколько? — профессор вновь стал серьёзным. — Э… — Милли стукнула себя по лбу. Надо было измерить, прежде чем звонить! — Я ещё не измеряла, но-о… по ощущениям чуть выше нормальной. — По ощущениям? Чьим ощущениям? — Ну-у… моим. Густо краснея, Милли что-то промямлила про используемый ею дедовский метод. Грецу отрывисто рассмеялся: — Что ж. Вашим ощущениям, милая, я доверяю. Но. Обязательно измерьте термометром, и, если температура будет расти и дальше, позвоните мне. Пообещав всё сделать и попрощавшись с профессором, Милли нашла на туалетном столе ртутный градусник, который лежал среди разных бутыльков, принесённых Илинкой, и груды разных медикаментов. Забравшись на кровать, она аккуратно засунула его Лео под мышку и подождала минут десять — чтобы уж наверняка. — Тридцать семь и четыре. Ну, так… не смертельно, — озвучила результат. Она села, снова разглядывая обросшее лицо. Во всей этой ситуации был, пожалуй, единственный плюс: пялиться на Лео можно было без зазрения совести и сколько душе угодно. Сейчас он был похож на какого-то викинга. Ну или пирата. Можно было бы пошутить на эту тему, но Милли сомневалась, что собеседник оценит шутку, да и настроение было не то. Бёрнелл поправила одеяло и её взгляд остановился на руках Нолана: — Капец, у тебя ногти отросли… — она наклонилась поближе, чтобы получше разглядеть. — Как у Тонне. В голову полезли глупые шутки про маникюр го́тов и выбор подходящего цвета… Милли прыснула от смеха, представляя лицо Лео, если вдруг он проснётся с такой красотой на руках. — Ладно, расслабься, — решила успокоить его Милли. — Я не настолько жестока. Посидев где-то с полчаса, она снова померила температуру — та осталась прежней. Потом устроилась с Лео рядом и повернулась на бок, рассматривая его в свете жёлтого света ночника. Через минут пятнадцать, показавшихся тоской, она простонала: — Лео, ну когда ты уже проснёшься? Не придумав ничего лучше, Милли уткнулась лицом в тёплое, терпко пахнущее плечо и… уснула.~
Она проснулась от сильного дискомфорта. Сощурившись со сна и пока ещё ничего не соображая, Милли приподнялась и вытерла лицо ладонью. Левая щека была жутко горячей, будто она уснула на солнцепёке, и мокрой от выступившего пота. Шея болела от долгого нахождения в неудобной позе. Голова отчего-то гудела, и только потом стало проявляться ощущение тупой боли в затылке. Она оглянулась на Лео — его трясло в лихорадке так, словно он едет по горной местности, лёжа в кузове грузовика. На его покрытом испариной лице был яркий, нездоровый румянец. Сначала Милли растерянно таращилась на него, потом вспохватилась и потрогала лоб. Он был таким горячим, что, наверное, на нём можно было бы запросто пожарить яичницу. Милли выругалась и метнулась за градусником. Поставив его и придерживая одной рукой, второй она потянулась к мобильному. Половина четвёртого. Половина, мать его, четвёртого! Она уснула четыре часа назад, и всё, ВСЁ проспала! Милли вытащила термометр и, глянув на него, не поверила своим глазам. Её руки задрожали крупной дрожью, и она снова схватила мобильный, пытаясь набрать номер Грецу. Пальцы не слушались, раз за разом нажимая совсем не туда. — Да, блядь! Успокойся! — заорала она на себя и зажмурилась, делая глубокий вдох. — Успокойся. Она открыла глаза и ткнула на вызов. Один… два… три гудка… — Говори, — раздалось сухое и чёткое. — Космин… Космин! — Милли. Успокойся и говори. — Сорок два и… не знаю. Дальше делений нет.