♪ Fading Away — Ian Livingstone, Stephen Root
♪ Rachel Hardy — Youth
Вихревой поток, в очередной раз смежив ярчайший свет со сферами быстро растворяющихся под его силой сумерек, сжался до диаметра столпа и гудящей стрелой вознёс ещё выше. На безвременный миг мощный беззвуковой хлопок обратился в вакуум, и новая реальность медленно раскрылась в бескрайний океан мира и спокойствия. Бесплотные облака светлой лазурью разливались до бескрайности, подсвечивались изнутри розовато-золотым перламутром — вездесущим эхом Источника… Тишина, наполненная музыкой Великого Смысла, окружала, пропитывала, была главной сущностью… Бесконечная лёгкость бытия. Из полупрозрачного пространства возникли очертания фигуры, которая медленно приблизилась. Знакомые до вспыхнувшей в груди радости узнавания черты не скрывали удивления с толикой грусти. — Мэтт?.. Где я? — Ты там, где быть ещё не должен. — Но… почему? Мне нужно вернуться. Я должен помочь им и… защитить её. — Да, знаю, — лицо Мэтта осветилось понимающей улыбкой. — Ты, наконец, встретил её. Свою ласточку. — Ласточку?.. Мэтт стал серьёзным, а его голос — твёрдым в своей уверенности. — Ты должен всё вспомнить, сын мой и брат. Тебя предали, но твоя сила пробудилась вновь. Однако вместить её ты сможешь только чистым умом и сердцем. Иначе твой страж не впустит тебя обратно, — лицо наставника стало отдаляться. — Твой ключ — знание. Вспомни всё — от самого начала и до конца! Вспомни!.. Последнее слово растянулось угасающим эхом, и фигура Мэтта втянулась в вечное безвременье — теперь выталкивающее и отторгающее, но связующей золотой нитью неотделимо следующее за своим проводником в плотный земной мир — воплощённым человеком.~ † ~
Чёрная бесформенная ёмкость тишины начала наполняться голосами. Сперва они были серым, бессвязным шумом, отдавались болезненной навязчивостью в и без того гудящей голове. Потом стали приобретать тембральную окраску, тонкими лезвиями звуков прорезая слух и вкладывая в сознание принесённый с собою смысл. — …сказала, что сейчас дома, но скоро приедет, — голос сестры Милли узнала бы в любом состоянии, даже таком ватном, как сейчас. — Наконец-то. Почему она не брала трубку? — кажется… это… Илинка. Слышать обиду в её голосе было непривычно. — Сказала, что хотела побыть одна. — Сходила на свидание, — проворчала Илинка. Какая-то посуда негромко звякнула, соприкасаясь с поверхностью стола. До Милли донёсся аромат трав. — Что там, интересно, стряслось? — Не знаю, — вздохнула Лайя. — Она такой счастливой была, когда поехала. — Ты ей рассказала? — Илинка перешла на напряжённый шёпот, и Милли словно кожей ощутила, что речь пошла о ней. Оцепенение потихоньку сходило, но шевелиться и вспоминать, что же случилось отчего-то не хотелось. — В сообщении. Иначе она вряд ли взяла бы трубку, — Лайя также немного понизила голос. — А я как-то не догадалась, — пробубнила Илинка. — Вообще не люблю все эти мессенджеры. В невольно подслушиваемом разговоре возникла пауза, и Милли снова стала погружаться в дремоту… — Бедная девочка… Надеюсь, с её рукой будет всё хорошо, — сквозь поволоку полусна вновь прозвучал голос Илинки, и Милли начала нехотя всплывать обратно к реальности, прислушиваясь. Вместе с этим в груди пробуждалась смутная тревога, но о чём? Она пыталась вспомнить последние события, словно так не вовремя забытое, но такое знакомое и нужное сейчас слово. Но память, зависая, вновь выдавала ошибку. — Ноэ… — голос сестры дрогнул, — сделал всё, что мог. Кость восстановилась, но шрамы… Он сказал, что не смог их убрать. — Лайя всхлипнула. — Никогда не прощу себе… — Перестань, — перебила её Илинка. — Ты не убережёшь её от всего. Это нереально. Лучше соберись, она в любой момент может проснуться. Кстати, уже пора бы. — Да… Ты права… Я не имею права раскисать. Влад предупредил, что действие гипноза может проходить медленно, а может сразу, — это зависит от воли человека. «Рука? Гипноз?.. Что происходит?» Милли вновь попыталась подтянуть ближе и собрать размытые сгустки воспоминаний, но они растекались, как шарики ртути от разбитого в детстве градусника. «Воля… Лайя сказала что-то о воле». Милли сконцентрировалась на желании вспомнить и прогнать ощущение ваты в голове — это аукнулось ей болью, но образы наконец обрели очертания и… «Лео!» — перед внутренним взором загорелся образ обмякнувшей руки оборотня, выпускающей её руку — с распоротой страшными когтями кожей и одним своим изувеченным видом вызывающую приступ дурноты. — М-м-м… — Милли простонала и открыла глаза. Желтоватый свет торшера резанул по сетчатке, будто яркий прожектор. — Милли… — Сестрёнка, я здесь. Пятно света на тёмном потолке тут же перекрыли два других пока ещё размытых пятна — лица склонившихся над ней сестры и подруги. Лайя поправила её волосы, убирая в сторону. — Где Лео? — очень медленно зрение обретало чёткость. Милли попробовала приподняться на локтях — очертания комнаты крутанулись два раза, и девушка легла обратно. — Фу… Гадство. — Тише, не торопись, — Лайя положила руку ей на плечо, не давая вставать. — Полежи ещё немного, это скоро пройдёт. Милли вздохнула и, вынуждая сестру подвинуться, перевернулась на бок. Тёмно-синее пятно перед глазами после почти титанического усилия преобразилось в прямоугольник окна с темнеющим за ним небом, но удерживать фокус дольше нескольких секунд было крайне утомительно. Милли закрыла глаза и снова вспомнила недавно услышанные слова сестры. — Я хочу, чтобы это прошло прямо сейчас! — заявила она. — Этот ваш гипноз! Казалось, ничего не произошло. Но вот Милли снова открыла глаза, и поняла, что чужеродный морок спал, будто снятый с головы мешок. На удивление стало легко, вернее, обычно, — так, словно она только что проснулась утром. Милли поднялась и села, спустив ноги с кровати. — Сколько я… спала? Лайя села рядом, приобнимая за плечи: — Двенадцать часов. Как ты? Младшая Бёрнелл прислушалась к ощущениям. — Вроде норм. Рука… немного ноет, — она пошевелила левой рукой, взгляд упал на четыре полосы, белыми параллелями наискосок перечёркивающими кожу запястья. Милли провела пальцами по широким выпуклым спайкам уже заживших шрамов — в тусклом свете они блестели белым перламутром. Пальцы Лайи взволнованно сжали её плечо. — Милли, мне так жаль… — Где Лео? — перебила она сестру. — Что с ним? Лайя немного опешила, видимо, не ожидая, что столь болезненная для неё тема вот так просто будет закрыта. — Я жива и здорова, поэтому не надо вот этого всего… Илинка? — Милли посмотрела на подругу, надеясь, что та ответит быстрее. — Я помню, что Космин в него стрелял из какой-то штуки, — решила ускорить она процесс, заодно, на всякий случай, давая понять — что-то скрыть от неё не удастся. — Милли, прости меня, — начала Илинка. — Это я виновата, что так произошло… — И ты туда же! Вы издеваетесь?! — Милли подскочила с кровати, глядя на траурно-виноватые лица. — Давайте сразу проясним: Космин меня предупреждал, что Лео опасен, я его не послушала, поэтому виновата сама! Всё! Точка! — она вздохнула, переводя дыхание. — Что с Лео? — Он жив, — ответила Лайя, удивлённо её разглядывая, но за этим удивлением светилось уважение и понимание, что её младшая сестра уже выросла. — Но?.. — продолжила Милли, ведь и дураку понятно, что обязательно будет это самое проклятое «но». Впрочем, главное уже прозвучало: Лео жив, а остальное было не столь важно. — Он сейчас… спит, — продолжила Лайя. — Опять? Илинка, заметно расслабившись, подошла к заставленному посудой столу и, взяв большой заварник, принялась наливать в чашку чай. — Профессор Грецу выстрелил в него средством, которое… эм-м… усыпляет животных, — сказала она и подала чай Милли. — На, выпей. — Животных? — не поняла Милли. Она приняла чашку и отхлёбнула тёплый ароматный настой, и только сейчас ощутив, как сильно ей хочется пить, за несколько громких глотков осушила чашку. — Ну как львов на сафари, перед тем, как куда-нибудь перевезти, — пояснила Илинка, давя улыбку и пытаясь принять серьёзный вид. — Ты, наверное, видела по телевизору? — Но Лео — не животное. Он же… гхм… оборотень, — произнесла Милли то самое слово и подумала, как же всё-таки безумно оно звучит применительно к реальности. Она налила себе вторую чашку и выпила ту залпом. — Конечно, это не обычный препарат, — сказала Илинка. — Он ещё упомянул об особой сыворотке, парализующей оборотней. Временно, — поспешила добавить, встретив вскинутый на неё встревоженный взгляд подруги, — он надеется, что это задержит его обращение до тех пор, пока Лео не придёт в себя. А пока его перенесли поближе к тренажёрному залу. — Кхэ-кхэ… Зачем? — поперхнулась Милли, не успев допить уже третью чашку. Илинка удивлённо посмотрела на неё, но потом улыбнулась так, будто бы Милли не понимала очевидного. — Потому что это единственное помещение в отеле, в котором нет ни одного окна. — А при чём здесь окна? — насторожилась Милли, уже совсем ничего не понимая и чувствуя себя человеком, который ничего не смыслит в оборотнях. Неужели на них как-то может повлиять солнечный свет? Ни в каких книгах, фильмах или играх такой информации она не встречала. А может, речь шла о лунном?♪ Close to home — Ian Livingstone
Илинка с сомнением посмотрела на Лайю, словно спрашивая, стоит ли продолжать. В наступившей тишине громко заурчал желудок Милли, настойчиво интересуясь едой. Старшая Бёрнелл подошла к столу и села рядом с сестрой, видимо, решив взять на себя миссию вестника. Дурного или нет — ещё предстояло узнать. Заодно пододвинула к ней поднос с тремя тарелками, накрытых сияющими клошами, и подняла один из них. В воздух поднялся запах свежей зелени, овощей и сырного соуса — перед Милли стоял один из её любимых салатов. Обратив на еду ноль внимания и лишь мимоходом отметив колотившееся в груди сердце, Милли терпеливо ждала ответа. Лайя понимающе и как-то грустно посмотрела на сестру: — Просто… в помещении с окнами будет невозможно удержать огромного льва.~ † ~
Влад проводил взглядом двух последних рабочих, выносивших остатки спортивного оборудования после демонтажа, и ещё раз осмотрел помещение. Достаточно просторный для отеля тренажёрный зал с чёрно-бело-красными стенами, опустев, стал выглядеть ещё больше. Всё, что в нём осталось — четыре больших красных мата, которые уложили в квадрат на полу поверх чёрного покрытия в одном из углов зала. Ещё — прицепленный к потолку канат и небольшая стена скалодрома в торце. — Ну что, — за его спиной раздался голос Ноэ, — подстилка уже готова? — посмотрел он оценивающе на маты. Затем неспешно подошёл к канату, задрал голову и качнул толстый белый жгут. — Если бантик привязать, не вырвет? Влад поморщился, как от головной боли, но промолчал — вступать в полемику с бесом сейчас не хотелось. — О, да тут и когтеточка есть! — Локид уже стоял напротив стены, ковыряя один из выступов. — Осталось миски и лоток. — Ноэ… — А что «Ноэ»? Я дело говорю. Ты хочешь, чтобы он тебе загадил весь зал? — развёл руки в стороны бес. Влад устало прикрыл глаза и, зажав двумя пальцами переносицу, потёр уголки глаз. — Мне… казалось… даже для тебя должны существовать такие вещи, шутить над которыми не стоит, — холодно глянув на Локида, он пошёл к выходу — необходимо было сказать Грецу, что всё готово. Профессор сейчас занимался осмотром Лео в одном из кабинетов спа-процедур, находившихся по соседству с тренажёрным залом. — Ты сейчас, конечно же, об этой вашей дружбе, — язвительный комментарий Ноэ заставил его остановиться. — Именно, — Влад всё же повернулся к демону. — Да, Лео — мой друг, и мне крайне неприятно, когда о нём говорят в подобном циничном ключе. Особенно ты. — Особенно я? — Ноэ играл удивление и делал это не лучшим образом. Как маленький ребёнок, он напрашивался на наказание либо похвалу — всё равно, лишь бы получить свою долю внимания. И хотя последнее он сегодня более, чем заслужил, это не давало ему прав зарываться. — Да, ты. Я позволил себе верить, что и ты являешься моим другом. Но если это не так… — Да так это, так, — убрав руки в карманы брюк, Ноэ опустил голову и скривил губы. — Извини. Просто ночь… хуёвая. Влад внимательно посмотрел на Ноэ, пытаясь понять, что же его так гложет. — Ты расстроен из-за того, что не помог Милли так, как хотел бы. Как ни странно, бес, который в разных обстоятельствах одинаково ненавидел показывать свои «человеческие», как он их называл, чувства, в этот раз не стал отрицать и отпираться. Лишь вздохнул. — У девчонки на всю жизнь останутся эти уродские шрамы. Я боялся, что вообще не смогу восстановить ткани — их повредил тетраморф. Моя сила против его. Хорошо ещё, что не были затронуты мышцы, иначе… — Ноэ покачал головой и снова беззвучно выругался. — Я не успел сказать тебе за это спасибо. — Спасибо за что? — вскинул голову Локид. — За то, что меня не было рядом?! За то, что, зная, что тебя не будет всю ночь, не остался в отеле, а поплёлся за этой… дрянной шлюхой? — Ноэ указал пальцем куда-то в сторону, потом размашистым шагом сорвался с места и, не найдя иного объекта, пнул угол одного из матов. Пару секунд Влад осмысливал слова друга. — Ты… следил за Сандрой? — Да, следил! И, как выяснилось, не зря! Достаточно измяв ногой угол ПВХ-изделия, Локид обернулся. — Скажи честно, ты знал, что тот спасатель, итальяшка из клиники, — ещё один тетраморф? — выплюнул Ноэ. — Ангел! Да у нас тут скоро райские кущи будут, а мы и не заметим! — Ангел? — Влад мысленно перенёсся в день знакомства с Марко, прокручивая плёнку событий и ощущений. — Нет, я бы понял. Должен был понять, — поправил он себя. Однако вспомнил, что забыл сделать скидку на своё малоадекватное состояние накануне встречи, а потеря контроля над собой никогда не способствовала умению видеть других, тем более сокрытых светлых. Влад посмотрел на Ноэ: — Думаешь, он из Ложи? — Вот и мне интересно! — Белая Ложа ведёт своё расследование, так что вполне может быть. Но зачем им Сандра? — предположение, что провидица может быть «слугой двух господ» Влад отмёл сразу — в преданности ему сестёр, их рода Дракула был уверен. — Эта дура даже не поняла, кто к ней подкатывает свои яйца! Как после этого ей вообще можно что-либо доверять?!♪ Aquilo — Blindside
Влад долгим изучающим взглядом посмотрел на беса, потом усмехнулся. — Что?! — огрызнулся Ноэ. — Я бы предложил оставить всё, как есть и понаблюдать за его дальнейшими действиями, — Влад выдержал паузу, следя за реакцией друга. С силой сжатые челюсти Ноэ красноречиво скрежетнули в тишине, — но… слишком уважаю Сандру, чтобы использовать. Да и тебя мучить не хочу. — Я-то тут при чём? — безразличие беса могло бы быть убедительным, если бы он не выдал облегчение так откровенно. — Ты правда хочешь, чтобы я озвучил то, что ты знаешь и так? — губы Дракулы дёрнулись, сдерживая улыбку, но он не стал ещё больше подначивать друга. Все попытки Ноэ уверить всех и самого себя в отсутствии каких-либо привязанностей закончились очевидным провалом. Да, с ангелом и его ролью ещё предстояло разобраться, но Локида бесило не столько появление Марко на горизонте и в личной жизни Сандры, сколько то, что своим появлением ангел лишил демона мнимого выбора: быть с нею или не быть. Почти три века назад Локид зарёкся строить какие-либо серьёзные отношения. Что именно стало тому причиной, у Дракулы хватило такта не выяснять, — Ноэ избегал этой темы, и Влад не лез ему в душу. Но теперь, когда время и судьба снова свели всех их вместе, в первую же встречу Ноэ выдал себя с потрохами, хоть и не понял этого сам. Чёрная лилия, подаренная Сандре, а в довесок ещё две — двум другим девушкам, была ничем иным, как признанием. Ещё неприкрытым порывом души, в наличие коей у себя сам демон никогда не верил. Отрицаемой им радостью новой встречи, вновь случившейся спустя века, с той, по которой тосковал. Ноэ любил эту девушку — когда-то Алисию и Богдэну, теперь — Сандру. Любил под любым именем. Так же, как он — Лайю. Будто внезапно устав, Локид опустился на край мата и облокотился на колени. Упёрся лбом в сцепленные в замок ладони. В полую тишину зала просачивались еле слышимые звуки жизни смертных, которых не следовало даже подпускать близко, не то, чтобы впускать в свою жизнь. Но… по-другому не получалось. — Что, так заметно? — бесцветно спросил Ноэ. Стоявший поодаль Влад, медленно подошёл ближе. — Ясно, как божий день, — он опустился, садясь рядом. Наверное, они сейчас выглядели нелепо, сидя практически на полу, оба — в баснословно дорогих костюмах. Но в этой нелепости что-то было. Что-то… настоящее. — А я ведь почти ей признался, — тихо сказал Ноэ, отрывая руки ото лба и поднимая лицо. — Сегодня ночью. Бес немного помолчал, уставившись в одну точку, потом добавил: — Мы поцеловались. Влад повернул голову и посмотрел на него: — Что ж, это прогресс. Поздравляю. — Не с чем. После этого я её бросил. Оставил с этим… петухом. А сам сбежал. Как долбаная Золушка. — Золушек, — поправил Влад. Запустив обе пятерни себе в волосы, Ноэ зачесал их назад и закрыл глаза. Еле слышно выдохнул: — Сука… Прошло ещё несколько минут. — Думаешь, она осталась с ним? — вдруг спросил Влад. — Не знаю… — ответил Локид, словно спрашивая, и посмотрел на Влада. — Так узнай.~ † ~
♪ Chasing Daylight — Scott Buckley
♪ What We Don't Say — Scott Buckley
Сложив руки на груди и в привычном жесте прижав ко рту костяшки согнутых пальцев, Влад задумчиво стоял у стены небольшого уютного кабинета спа-процедур, пока Грецу завершал осмотр Лео, лежавшего на кушетке. Влад смотрел на лицо друга, которое несмотря на болезненный и неопрятный вид, выглядело вполне обычно. И ничего в нём не выдавало бы нечеловека, если бы не когти на руках, изуродованных, пока ещё начальной стадией трансформации. Да и бурая точка на плече Лео — след от инъекционного дротика, выпущенного Грецу из пневматического метателя, — исчезла менее, чем за полминуты. Слишком быстро для обычного человека и совершенно нормально — для бессмертного существа. — Действие препарата должно скоро закончиться, однако реакция зрачков на свет незначительна — сохраняется двусторонний мидриаз, — профессор выключил диагностический фонарик-ручку и, прицепив его к нагрудному карману пиджака, повернулся к Дракуле. — К сожалению, я не успел осмотреть мистера Нолана, когда он был в сознании, но предполагаю, что и тогда картина не менялась. — Насколько хватает моих скудных знаний, — сказал Влад, — если речь не идёт о действии медикаментов, то такой симптом бывает при поражении глазных нервов или нарушении работы мозга. — Совершенно верно. Грецу в очередной раз нащупал пульс на запястье Лео — это была, скорее, профессиональная привычка, чем необходимость, поскольку частившие удары сердца пациента профессор-оборотень слышал не хуже Дракулы, без лишних манипуляций. — Также подобное состояние возможно при сильных отравлениях, интоксикациях, кислородном голодании и ещё ряде вирусных и инфекционных заболеваний. Но в главном Вы правы, Влад. Грецу опустил руку Нолана, достал из чёрного кожаного саквояжа блокнот и начал что-то быстро в нём помечать. — Нужно понимать, что сама жизнь тетраморфа априори предполагает абсолютное здоровье её земного носителя — физического тела. Поэтому добрую половину этих сугубо человеческих причин мы можем отбросить, — растянул он последние слова, заканчивая записи. Затем аккуратно убрал блокнот обратно в саквояж и повернулся к Дракуле. — Простые яды на них не действуют, так что отравление возможно лишь при введении в организм родственной энергетической структуры, запрограммированной на разрушение. Создать такую под силу только другому тетраморфу либо более высокому существу. Исходя из законов света, подобное расценивалось бы тяжким преступлением. Но в случае успешной реализации такого замысла, мистер Нолан был бы уже мёртв. — Грецу умолк на какое-то время, задумчиво глядя на необычного пациента. — Остаётся сфера нейрофизиологии. В нормальном функционировании головного мозга Вашего друга я не сомневаюсь, однако рассматривать сознание, лишь как продукт работы мозга было бы непродуктивно и, я бы сказал, невежественно. — К чему Вы ведёте, Космин? — Влад давно почувствовал исходящее от Грецу напряжение, но не тревожного толка, а, скорее, исследовательского. То, что можно назвать азартом учёного, стоящего в шаге от подтверждения своих теорий на практике. — Моя гипотеза строится на теории о том, что сознание человека лишь привязано к физическому телу, но не зависит от него. Вы понимаете, о чём я? — Да, конечно. Подтверждение этому я видел не раз, — согласился Дракула, вспоминая работу нескольких разных поколений его личных провидиц. — Полагаю, то же самое можно отнести и к тетраморфам. Возможно, даже в большей степени, — профессор глянул на Влада с сомнением, которое, впрочем, было сиюминутным. — Я имею основания предполагать, что в настоящее время сознание мистера Нолана по каким-то причинам покинуло его физическую оболочку, возможно, и надеюсь, что не полностью. К несчастью, мы не знаем, что же на самом деле произошло с Вашим другом, и почему мистер Нолан не помнил, кто он такой на самом деле. Не знаем, как именно и зачем с ним так обошлись его же собратья. Не знаем, что случилось с ним самим во время битвы в ночь нападения на людей. Удалось ли ему что-то вспомнить, прежде, чем он потерял сознание? Управлял ли он своей природой осознанно или же случилась неизвестная нам катастрофа? По большому счёту — не знаем ничего! — воскликнул Грецу, но профессионально взял себя в руки. — Но то поведение, что я видел сегодня утром, и те… м-м… деструктивные последствия, к которым оно привело, говорит о том, что телом этого тетраморфа управляет его нижняя ипостась — зверь. Если обращение мистера Нолана завершится до того, как он придёт в сознание, то его зверь будет неуправляем. Оценив весьма тактичное высказывание Грецу о нападении друга на Милли, Влад всё же озадаченно свёл брови, поскольку услышал подтверждение собственных подозрений относительно не самых лучших прогнозов. — Но… Вы же не считаете, что зверь Лео способен существовать без хозяина? Разве это не означало бы его физическую смерть? Как человека. — И снова я с Вами согласен. Видите ли, тетраморфы — очень сложные, многомерные существа. Но, хочу Вам сказать, человек гораздо ближе к ним, чем можно подумать. Как говорится, всё «по образу и подобию», — Грецу улыбнулся и приподнял ладони, указывая наверх. — Минералы, растения, животный мир и божественное начало — всё это Вы найдёте и в человеке. Разница лишь в том, какая из ипостасей является ведущей. Как мы знаем, и человек, деградируя, может превратиться в животное. Космин печально вздохнул, а на потемневшем лице Влада проявились желваки — они оба думали об одном: стать просто животным, равно свободным от высоты человеческого интеллекта и мук совести, для них обоих было бы благом. — М-да… — ответил своим неозвученным мыслям Грецу. — Человек, двигаясь по пути эволюции от животного к божественному, по форме своей — всё же человек. Ему не дано её изменять, ибо всё даётся по сознанию. Страшно представить, что творилось бы на Земле, если бы все люди вдруг обрели такую способность. Тетраморфы же, как следующая, более высокая, ступень эволюции, заслужили своё право на трансформацию. Рождаясь и существуя среди своих собратьев, людей, они одинаково успешно могут принимать облики как животного, так и человека. — Исходя из такой логики… должна существовать и третья форма — высшая, — задумчиво произнёс Влад. — Теоретически — да. Однако, я привык опираться на факты и опыт. Лично мне не приходилось видеть тетраморфа в той гипотетической третьей форме. Моё окружение состоит преимущественно из нечисти и людей. Из них также никто не может похвастать подобным опытом. Стоит ли говорить, что подавляющее большинство вообще не знает об их существовании либо относится, как к художественному вымыслу — неотъемлемой части религиозного культа? Именно поэтому, я крайне заинтересован в благоприятном течении «болезни» Вашего друга и его «выздоровлении». Мне чертовски хочется познакомиться с ним лично! — Зачем? — Влад не то, чтобы удивился, но обычно Грецу сохранял формальные отношения с пациентами, как того требовала врачебная этика. — Как зачем? Настоящий живой тетраморф! Ведь это же… невероятно! На лице профессора светилось искреннее восхищение, которое обычный человек вряд ли смог бы счесть здоровым. Но где находится та тонкая грань между сумасшествием и гениальностью, когда речь идёт об учёном? Влад в одинаковой мере понимал и видел, что Космин лелеет какую-то почти безумную идею, надеется на что-то недостижимое, верит в какую-то высокую цель своего существования, которой сам Дракула не имел или же, если быть до конца откровенным, иметь не заслуживал. Всё дольше слушая рассказы профессора о природе высших существ, о высших законах, Влад всё больше приходил к выводу, что если ему и удастся снять своё проклятие, то это будет не иначе, как чудом. И сейчас он смотрел на двух оборотней совершенно разной природы, и его самого мучивший вопрос словно сам по себе облёкся в слова: — Космин, Вас не угнетает тот факт, что Вы никогда не сможете стать таким, как он? Что никогда не вырвитесь из бессмертного плена того, кем стали? — О-о-хо-хо-хо!.. Мой друг, Вы, как всегда, задаёте самые правильные вопросы! — в порыве эмоций Грецу хлопнул в ладоши и прижал их к груди. — Скажу Вам по секрету, у меня есть кое-какие мысли, — заговорщически понизил он голос и подмигнул, — но об этом пока рано. С Вашего позволения, я хотел бы кое-что проверить, — явно взбудораженный профессор вновь потянулся к своему саквояжу, но вопросительно посмотрел на Дракулу. Тот согласно кивнул: — Всё, что посчитаете нужным, Космин. — Отлично! — профессор наклонился к сумке. — Я тут раздобыл одну вещицу. Чёрный рынок, знаете ли, полезная штука! — Грецу выудил из недр саквояжа белый прибор необычной формы размером чуть больше смартфона. — Это модификация оружия против нечисти «Портрэн-018» — портативный трансформатор энергий, две последние цифры обозначают год выпуска. Не последняя версия, но вполне соответствует современным стандартам. — Стандартам? — усмехнулся Влад. Вот уж чего он не мог подумать, так это, что нечисть и стандарты могут иметь что-то общее. Оттолкнувшись от стены, он подошёл ближе: — Позволите? — протянул руку к прибору, внешне похожему на электрошокер. — Эм-м… Да, конечно, — немного помедлив, профессор протянул оружие Дракуле. — Только, пожалуйста, аккуратнее. Вот эту кнопку нажимать не стоит. Благодаря обтекаемой ручке, «Портрэн» удобно лёг в ладонь, и Влад с интересом покрутил его в руке, заодно ставя себе пометку провести очередную беседу с охраной, пропустившей этот «гаджет» на территорию комплекса. Нет, сам Влад Космину доверял, да и кто бы мог подумать, что в саквояж врача уместится не только набор стандартных и не очень препаратов и медицинских инструментов, но и ветеринарное ружьё, а также оружие от нечисти. Тем не менее это не давало повода охране плохо выполнять свою работу. — Это излучатель энергий, — Космин показал на овальный раструб на конце прибора. — Переключателем можно задавать нужную частоту в примерном диапазоне от восьмидесяти до двухсот герц. На самом деле, эта единица измерения взята лишь условно, как единственно существующая — эти энергии очень мало изучены человечеством. Но поскольку большего открыть ему пока не дано, приходится обходиться полумерами. Заряжается от обычной розетки. — Хм… Интересно… И как Вы хотите его применить? — Влад передал прибор обратно Грецу. — Я предлагаю провести эксперимент. Энергии, которые излучает этот трансформатор, являются, как бы сказать, подделкой энергий высших светлых существ. Подделкой грубой, но, тем не менее, они похожи. — Так, — Влад понимающе кивнул, кажется, также заражаясь энтузиазмом профессора. — Так вот. Если сознание мистера Нолана всё ещё связано с его телом, то воздействие на него родственных энергий может помочь привести его в себя. И ещё. На излучение «Портрэна», что по своей природе также является и светом, должны будут отреагировать его зрачки. Так мы убедимся, что ещё не всё потеряно. Если же ничего этого не произойдёт, то есть основания считать, что… — Грецу внезапно умолк, кажется, не решаясь сказать вслух страшной правды. Влад закончил за него: — Что Лео… ушёл и, обратившись во льва, может остаться им… навсегда.~ † ~
Всполохи светотени сменяли друг друга до тех пор, пока пространство не утратило динамичность и не остановилось, расплываясь туманностью. Чуть дальше — через несколько шагов или дней — виднелось прозрачное зеркало перехода, дрожащее от соприкосновения с потусторонним. Стоило подойти ближе и протянуть руку, чтобы тот, другой и такой знакомый мир, поглотил её, как море впадающую в него реку, но плыть по её течению, оказалось невозможным — её воды, просачиваясь насквозь, оставляли путника за невидимой преградой. Упёршиеся в неё ладони не сдвинули её с места, как и несколько ударов в попытках разбить. — Впусти-и-и! — его крик колыхнул пространство, и эхо, сначала отдаляясь и затихая, оттолкнувшись о дальний предел, стало возвращаться, нарастая, как поднимающаяся волна. Обращаясь во звериный рёв — такой же громкий, как и голос пославшего. В рассеивающейся дымке всё больше прорисовывались черты, из собирающихся воедино частиц света образуя огромную львиную морду с косматой гривой. Вслед за нею так же сформировалось мощное тело, и светло-золотистый страж одним упругим прыжком явился перед зовущим. — Впусти! На новое требование лев ответил ещё одним оскалистым рычанием, возвращая ровно столько, сколько ему было отдано. — Что тебе нужно? Лев склонил голову на бок и, не разевая пасть, длинно рыкнул. — Что мне нужно вспомнить? Вопрос был задан, скорее, самому себе. Лев же сел, затем опустился на передние лапы и лёг у порога в терпеливом ожидании.~ † ~
— Вот ты где. Голос Ноэ раздался прямо над ухом, и Милли невольно отпрянула от двери спа-кабинета, врезаясь спиной в демона. От только что услышанного мелко дрожали руки, в горле встал ком. — Что? — встревожился Локид, увидев её лицо. Потом быстро взял её левую руку и, задрав рукав толстовки, торопливо осмотрел. Увидев шрамы, поджал губы, но в целом успокоился. — Болит? Милли отрицательно закачала головой, из глаз побежали слёзы. — Что тогда? — Ноэ… Лео… он… — она всхлипнула и не смогла из себя больше выдавить ни слова. — Так, послушай, — положив ладони ей на плечи, Локид чуть наклонился, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Смотри на меня, — потребовал он, и бегающий в панике взгляд Милли уцепился за его зелёно-карий. — Не знаю, что ты там услышала, но всё будет хорошо. Поняла? Милли мелко закивала, наспех не столько вытирая, сколько размазывая по щекам слёзы. — Подожди, — скривился бес и лёгким движением выудил из нагрудного кармана пиджака белый платок. — Держи. И будь умничкой. — Ноэ снова наклонился к ней и понизил голос: — Так о чём там говорят? — указал глазами на дверь. Та вдруг открылась. Стоящий в проёме Влад прошёлся по ним взглядом, по которому невозможно было что-то прочитать, потом остановился на Локиде: — Нужна твоя помощь. — А я?.. — Милли шагнула ближе. — Я тоже… могу помочь? Влад снова посмотрел на неё, долго и оценивающе, потом — на платок в её руке, уже нервно скомканный. Милли быстро убрала его в задний карман джинсов и, встретившись глазами с Дракулой, стойко выдержала его проницательный взгляд. — Да, конечно, — наконец он ответил и приглашающе указал внутрь кабинета. Милли зашла и первым делом нашла глазами копну тёмно-рыжих волос, видневшуюся из-за спины суетившегося у кушетки Космина. Сделала шаг левее и увидела немного бледное, но спокойное лицо Лео. — Думаю, можно начинать, — профессор отошёл от кушетки, и Милли поняла, чем он там так старательно занимался: всё тело Лео было привязано к кушетке широкими лентами светло-зелёной ткани, судя по рваным краям, сделанных из процедурных простыней. Особенно тщательно было уделено внимание груди и рукам, а также ногам — от коленей и ниже. — Оу, Милли… — профессор приподнял брови. — Как Вы себя чувствуете? — Нормально… Спасибо… — автоматически ответила Милли, медленно подходя ближе, не отрывая взгляда от импровизированных бинтов, превратившего Лео в подобие мумии. — Это обязательно? Профессор замешкался с ответом. — Так будет безопаснее, — ответил Влад, возникший рядом и прикрывший нижнюю часть тела Нолана простынью. Скользнувший к рукам Лео взгляд Милли не успел заметить, были там когти или нет. — Космин, что нам делать? — обратился он к Грецу. Тот встрепенулся, начав руководить процессом. — Так, хорошо… Милли, наденьте перчатки и подойдите сюда, — указал он на стол, где рядом с двумя флаконами лежало несколько упаковок стерильных перчаток, а потом — на изголовье кушетки. — Будете мне ассистировать. Повозившись с упаковкой в попытках её открыть, Милли поняла, что у неё начались трястись руки. — Ну-ка, медсестричка, — оказавшийся рядом Ноэ забрал упаковку из рук, вскрывая одним чётким движением. — Эх, молодёжь. Всему-то вас надо учить. Подними ручки, — уже через секунду Милли стояла в перчатках. Она растерянно моргнула и посмотрела на Локида. Тот подмигнул и кивнул в сторону кушетки. — Не дрейфь, — шепнул одними губами, на что Милли вымучила улыбку, и всё же от поддержки Ноэ стало легче. Она подошла к указанному ей месту. Грецу с помощью салфетки с каким-то составом протёр веки Лео и глянул на Милли из-под косматых бровей своими оливково-жёлтыми волчьими глазами. На секунду Бёрнелл инстинктивно съёжилась, почувствовав себя Красной Шапочкой. — Придерживайте голову мистера Нолана в таком положении. Ваша задача — увидеть реакцию зрачков на свет. К сожалению, никто из нас не сможет находиться под прямым воздействием излучения. Положи руку сюда и слегка надави на веко, подтягивая вверх. Очень аккуратно, вот так, — Космин давал указания, показывая что и как нужно делать. — Теперь попробуй сама, — он отпустил её руки и отошёл на шаг в сторону. Милли повторила манипуляции. — Вы — большая молодец! — улыбнулся Грецу, постоянно перескакивая с официального и ментроского «Вы» на тёплое и отеческое «ты». — Будь готова, через минуту начнём. Милли кивнула и глубоко вздохнула, готовясь в очередной раз увидеть огромные чёрные зрачки-блюдца чужого взгляда — пусть и не видящего, но вызывающего первобытный страх. Пока Космин доставал из сумки какой-то халат из чёрной плёнки и надевал его, пока Влад и Ноэ о чём-то договаривались с ним и друг с другом, Милли медленно и чуть боязливо наклонилась к лицу Лео. Всё было почти так же, как в ту ночь, когда касанием губ она пыталась измерить его температуру. Кажется, это было вечность назад… — Лео, пожалуйста… Вернись, — не нарочно она коснулась губами его ушной раковины. Вдохнула знакомый, терпкий запах летнего леса и трав и прижалась щекой к виску. — Начинаем. Милли? — раздался голос профессора, вынуждая девушку подняться обратно. Большими пальцами, как учил её Грецу, Милли аккуратно приподняла веки Лео, вглядываясь в чуть закатившиеся глаза с тонким ободком ярко-зелёной радужки. Сердце гулко заколотилось. — Я готова. Прибор в руке профессора начал издавать тихое монотонное гудение, и на лицо Лео упала полоса белого света, сначала не очень яркого. Но по мере того, как Космин увеличивал мощность, полоса становилась ярче и шире. Взгляд Милли тревожно перескакивал с одного широкого зрачка на другой в ожидании малейших признаков изменений.~ † ~
♪ Tommee Profitt, Fleurie — Hurricane
Он приподнял голову и понял, что всё это время спал. Сколько прошло дней или секунд? Здесь понять это было невозможно. Откуда-то издали раздавались знакомые голоса, но что они говорили, было не разобрать. Кажется, ещё недавно он помнил, кому они принадлежали, но чем дольше он тут находился, тем более плотный покров забвения застилал его память… Порою, он слышал такой знакомый девичий голос, зовущий кого-то по имени. Но его ли? Он не знал, потому что как зовут его, он ещё не вспомнил. А может, просто успел забыть? — Лео… — …ста… — …нись… Обрывки слов донеслись точно ветром. Спящий на страже лев несколько раз лениво дёрнул ухом. Потом потянул носом и, открыв глаза, поднял голову. Он и сам почувствовал аромат — сладковатый, свежий и одновременно немного пряный. Прямо в небе вспыхнул образ из далёкого, словно чужого детства: залитая солнцем лесная поляна, кружащие в тёплых лучах стрекозы, море зелени под ногами и под спиной. Яркие красные точки ягод, укрытые резными ярко-зелёными трелистниками. Земляника… Лев приподнялся, глядя туда, куда не пускал его самого. За зыбкой стеной перехода вдруг стало светлее. До слуха донёсся звук неясной окраски, который становился всё громче и выше. Свечение стало усиливаться… Лев глухо зарычал и начал беспокойно ходить из стороны в сторону. Каждому его шагу вдвойне чаще вторило биение чужого сердца. Чужого ли?~
Через некоторое время, судя по звуку, открылась и закрылась дверь, выпустив Локида наружу, — кажется, бес не выдержал опасной близости губительного для него света. До слуха доносился звук тяжёлого дыхания Дракулы — тот остался, но принял свой менее уязвимый облик. Грецу, укутанный в похожий на плащ-палатку плёночный халат, держался вполне неплохо, благодаря в большей степени азарту, чем выносливости. Свет становился всё ярче, и глаза Милли начали слезиться. Почему-то болезненно заныла рука. — Ну же… Лео… — позвала она, негромко, но вкладывая всё, что чувствовала внутри. — Вернись.~
Свет раздражающе слепил. Хотелось отвернуться от него, зажмуриться, но даже это не помогало избавиться от его навязчивости. — Лео… Вернись. Иллюзия летнего дня засветилась искусственно-белым и, ярко вспыхнув, исчезла. За всё затмевающим слепым пятном постепенно проявилось лицо с тёпло-карими глазами. Он зацепился за них, как за поданную для спасения руку. — Милли?.. Брызги снега, её визг, прикосновение к лицу холодных пальцев… Новая вспышка из недр памяти размягчила, растянула портал. Шелест платья, её слёзы, сбитое земляникой дыхание, поцелуй… — Есть! Космин, есть реакция! Жар гаснущего камина, прикосновение губ, синее небо… Нить воспоминаний — одно за другим — тянула время вспять, толкая картинки памяти. Те посыпались, как кости домино, сдвигая новые пласты, выстраивая цепь событий… Девичьи пальцы, играющие в волосах, тёплый ветер, берег озера… — Милли, можешь отойти. Эффект есть — работаем дальше. Её лицо исчезло. Вместо него вновь появился всё затмевающий свет. Как потерявший из поля зрения вдруг погаснувший маяк, он утратил и направление. Лента образов стала путаться, рваться на обрывки, превращаясь в хаос… Лев, стоящий на страже врат, раскатисто зарычал. Волны памяти гремящей лавиной обрушились сверху, разрывая связующие звенья, утягивая на дно… Перед тем, как окончательно быть погребённым ими, он увидел огнегривого льва, прыгающего в закрывающийся между мирами портал.