Не в нашей власти

Ло Бинхэ и подумать не мог, как круто изменится его жизнь за какие-то жалкие несколько дней. Задание, начинавшееся как мелкая пакость учителя, чтобы отвлечь ученика от тренировок к собранию Союза бессмертных, стало поворотным в его судьбе. Если до этого жизнь юноши напоминала медленное и поступательное восхождение в гору, то сейчас больше походила на несущуюся под откос тележку, и Ло Бинхэ, будучи не в силах ее остановить, просто заинтригованно ждал, где же она остановится, стараясь при этом не разбиться. Успехи в овладении демонической ци были не слишком впечатляющими: во всем разбираться приходилось самому, так как Мэнмо продолжал дуться из-за того, что Ло Бинхэ предпочел его наставлениям те крохи доверия, снисходительно брошенные ему Шэнь Цинцю. С момента, как учитель озвучил свои планы ученику, Демон снов их никак не прокомментировал и вообще упрямо молчал, игнорируя любые обращения к себе. Впрочем, Ло Бинхэ не сильно переживал по этому поводу, давая «попутчику» время смириться с новой реальностью. И потом, даже без особого прогресса юноша чувствовал, что, чтобы сосчитать всех заклинателей мира, способных противостоять ему сейчас, будет достаточно пальцев на руках. Мощнейшие вихри темной ци, которыми он учился управлять на тренировках, могли вырывать деревья с корнем, создавать овраги в чжан глубиной и рассекать камни на расстоянии в половину ли*. Проблемы возникали разве что с меткой. Ло Бинхэ научился ее скрывать, но на короткий срок и не полностью — вместо нее на лбу красовалось розовое пятно, как будто от удара или шлепка. Завидев нелепую отметину, учитель каждый раз разражался чередой насмешек. И опять же, еще совсем недавно юноша бы вспылил от такого обращения, а теперь колкости Шэнь Цинцю стали восприниматься как обыденность, даже не лишенная некой приятности. Эта оттепель в отношениях с учителем стала одним из наиболее удивительных и волнующих изменений его жизни. Шэнь Цинцю по-прежнему оставался холодным и язвительным, но при этом начал уделять ученику значительно больше времени: он давал наставления и советы по овладению демоническими способностями, рассказывал об устройстве мира демонов, посвящал в основы дипломатии и управления, рекомендовал книги для прочтения. В общем, впервые вел себя, как, собственно, учитель. От радости Ло Бинхэ не знал, каким небожителям возносить хвалу за такую удачу. В благодарность со своей стороны Ло Бинхэ старался быть чутче к Владыке Цинцзин — предугадывать его приказы и желания и незамедлительно их исполнять. Спустя какое-то время его усилия стали приносить плоды. Он научился различать малейшие изменения в настроении Шэнь Цинцю и чувствовать, когда учитель настроен на диалог, а когда его лучше оставить в покое. В глубине души юноша надеялся, что, обретя доверие и расположение учителя таким образом, он скрасит его одиночество и избавит того от необходимости в посещении борделей. В весенних домах учитель теперь не ночевал, но все же пару раз Ло Бинхэ видел, как Шэнь Цинцю покидает постоялый двор среди ночи, отчего юного демона охватывала злость, пускай даже он знал, что ничем вульгарным учитель там не занимается. Время от времени Ло Бинхэ, несмотря на загруженность, уделял время приготовлению различных кушаний для учителя. Реагировал Шэнь Цинцю на это крайне забавно — ему хотелось, с одной стороны, отчитать ученика за самонадеянность и своеволие, а с другой — насладиться вкусной едой; и поэтому учитель просто старательно делал вид, будто не понимает, что Ло Бинхэ готовит специально для него. И именно эта сторона Горного Владыки, которая, словно сердцевина распускающегося бутона, постепенно являла себя Ло Бинхэ, приводила юношу в неописуемый восторг. Кажется, он начал понемногу понимать, что Шэнь Цинцю за человек, отвечая на свой же вопрос, поставленный пару недель назад. Учитель, определенно, бывал жестоким и мелочным, но как только раньше Ло Бинхэ мог думать, будто он равнодушный и отчужденный? Да такой пылкий темперамент еще поискать надо! Учитель, безусловно, за многие годы научился вводить окружающих в заблуждение, но раз увидев его настоящим, больше на эти уловки не попадешься. Это противоречие между внешним обликом холодного и недостижимого, как луна, небожителя и страстным напористым нравом вкупе с одиночеством и ранимостью рождало в душе Ло Бинхэ целую бурю эмоций, начиная с умиления и заканчивая чем-то совершенно необузданным, чему пока сложно было дать определение. В предпоследнем на очереди городе произошел эпизод с участием учителя, который своей абсурдностью и трогательностью глубоко запал юноше в душу. Еще несколько дней назад, поймав жадный взгляд учителя, направленный на разложенные на прилавке товары, он приметил, что Шэнь Цинцю, видимо, неравнодушен к сладкому. Взяв это сведение себе на заметку, Ло Бинхэ подумывал о том, чтобы в следующий раз приготовить учителю танхулу или рисовых пирожных, но судьба распорядилась иначе. Накануне отбытия в последний по списку город, заклинатели договорились встретиться утром в главной зале постоялого двора. Спускаясь вниз по лестнице, Ло Бинхэ еще издали услышал надрывный детский плач, временами переходящий в вой. В главной зале перед ним предстала следующая сцена: маленький мальчик лет четырех-пяти рыдал, пока хлопочущая вокруг него матушка пыталась успокоить шумное дитя, отчего ребенок исходился ревом еще сильнее. Причину истерики понять было несложно. — Моя конфета-а-а-а, — завывал малыш, давясь слезами. — Она… она лежала зде-е-е-е-есь! Ма-а-ама-а! Кто-то ук…украл мою конфе-е-е-ту! Пронзившая Ло Бинхэ догадка выбила воздух из легких, и юноша бросил неверящий взгляд на Шэнь Цинцю. Тот стоял чуть поодаль с совершенно бесстрастным лицом, обмахиваясь веером. Походил он при этом на прекрасное нефритовое изваяние, всем своим видом излучавшее спокойствие и сдержанность. Никто бы в жизни не подумал на столь возвышенное существо. Никто, кроме Ло Бинхэ, который достаточно успел изучить учителя, чтобы уяснить, как он не любит детей. Будь он невиновен, слушая звонкие трели детского плача, Шэнь Цинцю бы презрительно кривил губы, а не изображал из себя монаха, достигшего просветления. Ло Бинхэ показалось, что его вот-вот разорвет от еле сдерживаемого смеха. Как не стыдно, учитель! Юный демон подошел к мальчику и, сделав руками перед его глазами пару обманных движений, ловко вытащил из рукава маленький сверток промасленной бумаги и протянул его ребенку. Малыш, хлопая влажными ресницами, нетерпеливо развернул его, и обнаружил внутри аж три конфеты. Мальчик счастливо запрыгал с криками «мама, мама, смотри!» и прижался сопливым носом к Ло Бинхэ, а тот лишь добродушно потрепал его по голове, аккуратно отстраняя. А затем юноша подошел к учителю, чувствуя на себе его неодобрительный взгляд. — Откуда это? — кисло поинтересовался заклинатель. Внутри Ло Бинхэ обжигающим пламенем разгоралась жажда озорства. — О, вы о конфетах, — с невинным видом «догадался» юноша. — Я приготовил их для учителя еще вчера, но подумал, учитель не станет возражать, если этот ученик поделится ими с несчастным обобранным ребенком. Лицо Шэнь Цинцю, покрывшееся инеем, красноречивее всяких слов говорило, что еще как возражает. Однако отчитывать ученика за недополученные конфеты — все равно, что потерять перед ним лицо, поэтому заклинатель лишь «равнодушно» повел головой. Кого вы пытаетесь обмануть, учитель? Ло Бинхэ чувствовал, как напряглись мышцы живота и съежились легкие под давлением рвущегося наружу хохота, словно хрупкая плотина, сдерживающая полноводную реку. — Кто же мог так поступить с ребенком? — сокрушенно покачал он головой. — Как-то это бесчеловечно. Ни один мускул на лице Шэнь Цинцю не дрогнул, лишь веер запорхал быстрее. Ло Бинхэ же возбудился еще сильнее, из последних сил одергивая ползущие вверх уголки губ. — Знаете, что думает этот ученик? Конфету украл другой ребенок! Потому что какой взрослый покусится на лежащее без присмотра сладкое лакомство, верно, учитель? Горный Владыка захлопнул веер с громким щелчком и досадливо бросил: — Хватит нести чушь! Ты вознамерился заболтать этого учителя до смерти? Мы опаздываем! Шэнь Цинцю резко развернулся по направлению к выходу, и тут Ло Бинхэ не выдержал и постарался скрыть смешки за безудержным приступом кашля.

***

Шэнь Цинцю летел на мече и кипел от гнева, не имея возможности его выплеснуть. Конечно, воровать не стоило — это уличная привычка Шэнь Цзю, который ради кусочка сладости, казавшейся ему благодатью, был способен на любое коварство, проявила себя чрезвычайно невовремя. Ну и что с того, что он забрал эту проклятую конфету! Не так уж сильно избалованный сопляк ее хотел, раз бросил без присмотра у всех на виду. Заклинатель в его возрасте не знал ни вкуса сладостей, ни материнской заботы. Но больше всего злил звереныш, который как-то понял, чьих это рук дело и посмел над ним смеяться. В этой жизни Шэнь Цинцю пообещал себе, что не станет наказывать ублюдка просто так, чтобы не навлекать беду на себя и окружающих, а наказать по делу, не выглядя при этом дураком, он не мог. И тут в голову пришло хоть и простое, как палка, но изящное решение его проблемы.

***

Ло Бинхэ как раз любовался на то, как изящно Шэнь Цинцю парит на мече, думая, выглядит ли он сам хотя бы вполовину столь же величественно, когда учитель внезапно стал сбавлять высоту. Юноша недоуменно закрутил головой, но вокруг был лишь голый пустырь. Ло Бинхэ заволновался. Чего учитель вдруг решил спуститься? Что-то случилось? Ответ, впрочем, не заставил себя долго ждать. Элегантно соскочив с меча, Шэнь Цинцю тут же подхватил его в руку. — Этот учитель подумал, — в голосе учителя был оттенок едва скрываемого нетерпения, — что этому ученику следовало бы показать, чему он успел научиться за это время. Место тут удаленное, так что ничто не помешает нам провести поединок. Ло Бинхэ мысленно выругался, отдавая себе отчет в том, что это было возмездие за издевки: Шэнь Цинцю решил выпустить на нем пар. А все-таки до чего же учитель злопамятный! Я вот об этом уже и думать забыл, а он до сих пор злится. Задача перед юношей стояла трудная. С одной стороны, он успел понять, что побеждать учителя нельзя, ибо Шэнь Цинцю способен оценить чужие успехи только в случае, когда они не перекрывают его собственные. С другой стороны, если поддаваться учителю, то тот разъярится еще сильнее. В следующий раз надо бы зашить себе рот! И в то же время идея сразиться с учителем на равных… завораживала. Меч Сюя являлся блистательнейшим заклинателем, одним из лучших в мире — от того, какого уровня предстоит сражение, захватывало дух. — Учитель, если вы расстроились, что я отдал ваши конфеты, то я могу приготовить еще, — с серьезным видом заявил Ло Бинхэ. Уворачиваясь от полетевшего ему прямо в грудь меча, он беззвучно рассмеялся: ну ничему его жизнь не учит! Опасения Ло Бинхэ, впрочем, оказались напрасны, и поддаваться учителю ему не пришлось. Обмениваясь ударами, он ощущал, что его силы уже превосходят учительские, однако Шэнь Цинцю обладал необыкновенной способностью читать бой и возвращал себе преимущество за счет опыта и бесчисленного множества уловок, которые многие, включая Лю Цингэ, считали недостойными чести заклинателя. Ло Бинхэ же, понимая, что ему предстоят еще сотни, если не тысячи, поединков с демонами, не обремененными нормами морали, ясно осознавал, насколько ценный опыт он сейчас получает. Пусть учитель и устроил это все только для того, чтобы его проучить. Шэнь Цинцю, воспользовавшись обманным маневром, все-таки сумел достать Ло Бинхэ: сделав вид, будто хочет ударить волной ци, он заставил юношу уклониться и сделал тому подсечку, повалив наземь. Ло Бинхэ, не желая так скоро признавать поражение, вцепился в подол халата учителя, увлекая его за собой. Однако, падая, Шэнь Цинцю вывернулся, с силой опустил стопу на его запястье, выбивая Чжэнъян, и поднес Сюя к горлу противника, придавливая его к земле. Холодное лезвие металла прилегало к коже так плотно, что Ло Бинхэ чувствовал: одно резкое движение — и меч войдет в его шею так же просто, как нож в тофу. Дыхание Шэнь Цинцю сбилось, щеки раскраснелись, но зеленые глаза горели злорадством. Удерживая ученика в таком очевидно унизительном положении, учитель, наконец, смог насладиться своим отмщением, и отпускать его так просто не собирался. — Какое убожество, — издевательски протянул он. — Может, этому ученику следовало бы пойти в повара, а не в заклинатели? Ло Бинхэ вспыхнул, посчитав, что тут учитель явно несправедлив. А Шэнь Цинцю, тем временем, продолжал изощряться в остроумии: — И как, мне любопытно, с такими посредственными способностями этот ученик решил подчинить Мобэй-цзюня? Неужели подружившись с ним и предложив конфет? Насмешки продолжали градом сыпаться из уст Шэнь Цинцю, а обездвиженному Ло Бинхэ не оставалось ничего иного, кроме как их выслушивать. В какой-то момент, больше не в силах это выносить, ему захотелось схватить учителя за плечи и притянуть к себе, накрыв злой рот поцелуем, чтобы сцедить весь яд. Ло Бинхэ поперхнулся этой мыслью. ЧТО?!..

***

Узрев выражение растерянности и даже страха на лице мальчишки, Шэнь Цинцю довольно ухмыльнулся и, наконец, поднялся на ноги. Именно это он и хотел увидеть. Чувствуя некое подобие удовлетворения, заклинатель, не мешкая, вновь вскочил на меч и полетел в сторону последнего места назначения. Спустя какое-то время Ло Бинхэ последовал за ним. Весь оставшийся день звереныш вел себя очень тихо, что заставляло Шэнь Цинцю лучиться от самодовольства. То-то же! Будет знать, как со мной в игры играть!

***

Когда они прибыли в город, начал моросить холодный промозглый дождь, и учитель позволил отложить обновление защиты города на завтра, предварительно велев юноше заглянуть к нему через две палочки благовоний, чтобы обозначить фронт работ. Ло Бинхэ, положив руки под голову, лежал на спине на кровати и слушал размеренный гул ударяющихся о крышу капель. Комната медленно погружалась в сумерки, но юноша, занятый своими мыслями, и не думал зажигать масляную лампу. Ло Бинхэ пытался переварить открытие, ударившее по нему, как обухом по голове. И чем больше он об этом думал, тем страшнее ему становилось. Внезапное осознание открыло юному демону глаза не просто на события этого совместного задания, а на многие поступки прошлого и даже, похоже, на почти всю его жизнь на Цинцзин. Только легче от этого не становилось. Напротив, правда слишком все усложняла. А заключалась она в том, что он влюбился. В мужчину. Озлобленного, мстительного и жестокого. Не выносящего чужих, особенно мужских, прикосновений. Сильно старше него. Который был его учителем. От абсурдности ситуации кружилась голова. Ло Бинхэ потер переносицу и рассмеялся с долей отчаяния в голосе. Он знал, что мог покорить любую девушку, даже настроенную к нему неблагожелательно, но учитель — совсем другая история. Какое бы улучшение в отношении к ученику у Шэнь Цинцю не наблюдалось, до благосклонности там по-прежнему было, как до луны, не говоря уже о романтической привязанности. А попытки очаровать и признаться в своих чувствах могли стоить ему не просто шанса на взаимность, но и жизни. Выходит, учитель был прав, называя меня алчным зверем? Мне мало его доверия, о котором я всегда мечтал и все-таки смог получить, теперь я жажду большего? Ло Бинхэ отчаянно захотелось, чтобы Мэнмо перестал мучить его молчанием и наконец сказал хоть что-то, отругал, высмеял, но ответом ему была лишь гнетущая тишина. Прежде, чем идти к учителю, Ло Бинхэ твердо решил игнорировать все неподобающие чувства и сосредоточиться исключительно на завоевании уважения учителя и достижении поставленной цели. И хотя он и предполагал, что это будет непросто, все же не ожидал, что его намерения будут испытаны на прочность так скоро. Едва зайдя в комнату учителя, Ло Бинхэ почуял запах мыльного корня и масел. Над расписанной лотосами бумажной ширмой поднималась завеса пара, и юный демон понял, что за ней Шэнь Цинцю, видимо, купается. Почувствовав, как кровь приливает к голове, Ло Бинхэ сбивчиво пробормотал: — П-простите, учитель, я зайду позже. — Нет, — раздалось из-за ширмы. — Не хватало еще, чтобы ты ворвался сюда во второй раз. Слушай сейчас. Завтра отправишься в северный район… Ло Бинхэ пытался вслушиваться в слова учителя сквозь оглушительный шум в ушах. Коварное воображение совсем не старалось помочь ему взять себя в руки, а напротив, предательски рисовало чувственные образы: тяжелые влажные волосы учителя, разрумянившиеся от пара щеки, скатывающуюся между белоснежными ключицами тяжелую каплю. Хуже всего, что тело реагировало на эти мысли слишком безжалостно и недвусмысленно. Ло Бинхэ задыхался. Когда учитель, наконец, его отпустил, Ло Бинхэ казалось, что он испустит дух прямо там. Пущенной стрелой вылетев за дверь, юный демон со скоростью ветра преодолел расстояние до своей комнаты, заперся и, сгорая со стыда, решил проблему самым тривиальным способом, впервые в жизни представляя при этом мужчину. После чего в растерянности и замешательстве подумал о всех тех пытках, которым подвергнет его учитель, если об этом узнает.

***

Ло Бинхэ стоял в непринужденной позе, облокотившись на стену и скрестив руки на груди, и присматривался к спустившимся в главную залу постояльцам. Про себя он отметил, что в гостинице находятся довольно много заклинателей, но решил не придавать этому обстоятельству особого значения. В конце концов, он встал пораньше и изучал толпу отнюдь не с этой целью. Его взгляд остановился на девушке, которую смело можно было назвать самой обворожительной на постоялом дворе, если не в городе; из таких красавиц, за которыми оборачиваются вслед и немеют от одного взгляда. Стройная, как лоза, с гордой осанкой, гладкой кожей и вишневыми, будто подведенными киноварью, губами. Ее богатые пурпурные одеяния отчетливо свидетельствовали о высоком статусе. Заинтересованный Ло Бинхэ отлип от стены. В обычных обстоятельствах он ни за что бы не обнаглел настолько, чтобы пытаться ухаживать за столь роскошной женщиной. Но после вчерашнего эксцесса юноше необходимо было отвлечься. Ло Бинхэ как никогда четко осознавал, что такими темпами он не сможет долго скрывать от учителя свои чувства, особенно когда переедет в пристройку при бамбуковой хижине. Поэтому он и решил встряхнуться, развеяться, прогнать навязчивые мысли способом, к которому всегда прибегал, пребывая в смятении, и чем сложнее при этом будет задача — тем лучше. Заклинательской работы в городе на пять-шесть дней — времени полно. Сперва девушка смотрела на него с презрительной насмешкой. Но Ло Бинхэ не отчаивался, кидая в ее сторону при каждом удобном случае игривые взгляды и наигранно хватался за «разбитое» сердце каждый раз, когда дама закатывала глаза. А еще улыбался, зная, какой магнетический эффект это оказывает на женщин. Уже к вечеру того же дня отношение девушки сменилось со снисходительного на откровенно заинтересованное. На утро второго дня им удалось поговорить. Выяснилось, что госпожа является заклинательницей, уже сформировавшей золотое ядро, а значит, она могла быть старше Ло Бинхэ как на пару, так и на пару десятков лет. Принадлежала она к небольшому ордену без громких заслуг, однако происходила из древнего и прославленного рода Хао. Ло Бинхэ не имел ни малейшего понятия, что это за род такой, но вежливо распахнул глаза от удивления. Госпожа Хао, удовлетворенная такой реакцией, улыбнулась. Юноша, уходя на задание, пообещал составить ей компанию этим вечером. Даже отдавая себе отчет в том, каким очаровательным он способен быть, Ло Бинхэ все равно с трудом верил в столь стремительный успех. Юный демон тяжело вздохнул. Вот если бы с учителем все было так же просто! Покончив с делами на сегодня, Ло Бинхэ сел ужинать в главной зале. Госпожу Хао он заметил сразу — она сидела в углу в компании других заклинателей и делала вид, что не замечает юношу. Закончив трапезу, девушка грациозно поднялась и бросила на юного демона умопомрачительно обжигающий взгляд, от которого Ло Бинхэ бросило в пот, после чего направилась в коридор. Чуть-чуть выждав для приличия, он кинул на стол пару медных монет и последовал за заклинательницей. Завидев его, госпожа Хао томно проурчала: — Юный брат-заклинатель сегодня с утра выразил заинтересованность в талисманах моего ордена, коих много в моей комнате. Если его интерес не увял, мой долг поделиться с ним этими бесценными знаниями во имя общего блага. Ее многозначительный тон и сладострастный взгляд красноречиво намекали, что планы заклинателей изменятся, едва они переступят порог ее комнаты. Госпожа Хао, видимо, была из тех, кто точно знает, чего хочет, и не ходит вокруг да около. Ло Бинхэ ошеломленно замер, не ожидая, что события будут развиваться столь стремительно. Прежде у него никогда не было женщины. А впрочем… Разве это не к лучшему? Более действенного способа отвлечься и «снять напряжение» не придумаешь. Госпожа Хао протянула ему изящную яшмовую ладонь, к которой юноша, прогнав сомнения прочь, медленно и чувственно приложился губами, глядя при этом снизу-вверх прямо во влажные, заволакиваемые пеленой похоти глаза женщины.

***

Шэнь Цинцю возвращался в гостиницу в приподнятом настроении, крутя между тонкими пальцами кулон Гуаньинь. Как он и предполагал, отыскать похожий на потерянную фальшивую безделушку Ло Бинхэ не составило труда. Осталось найти красный шнурок и поистрепать кулон немного, чтобы создать видимость влияния времени — и последний рубеж обороны против звереныша готов. Ужинать желания не было, и заклинатель решил уделить вечернее время медитации. Однако по пути в свою комнату стал невольным свидетелем интимной сцены: Ло Бинхэ бесстыже целовал руку какой-то женщине, глядящей на него голодным взглядом, а воздух вокруг них трещал от вожделения и распутства. О похотливой натуре животного, взявшего себе в гарем более трехсот красавиц, Шэнь Цинцю было известно давно. И в любой другой момент он, скорее всего, просто передернулся бы от отвращения и пошел дальше по своим делам. Но сейчас развернувшаяся перед ним сцена невольно вызвала ассоциации со случаем в недавнем прошлом, где Ло Бинхэ точно так же касался губами его собственной ладони. Владыку Цинцзин окатило жаром, и он внезапно почувствовал неловкость и смущение. А Шэнь Цинцю ненавидел чувствовать себя подобным образом, и потому, разозлившись, он вознамерился испортить настроение и зверенышу. Завидев его, Ло Бинхэ всполошился: — Учитель!.. — Этому учителю казалось, — мрачно усмехнулся Шэнь Цинцю, — что после такого позорного поражения этот ученик примется за тренировки с удвоенным усердием. Но у того, похоже, свое извращенное видение приоритетов. Ло Бинхэ, как и положено, покаянно оробел, но вот его спутница отказывалась признавать поражение: — Уважаемый Мастер, невежливо вклиниваться в чужой разговор. Шэнь Цинцю перевел на нее пронизывающий холодом северных ветров взгляд. Эта подстилка смеет меня поучать?! Женщина, будто закрепляя успех решающим аргументом, добавила: — Я — Хао Мэй, из благородного рода Хао. — Это должно мне о чем-то говорить? — грубо осведомился Шэнь Цинцю. Заклинательница гневно раздула ноздри: — Вам бы следовало следить за манерами: вы ведете себя как уличный торговец, а не как заклинатель! Некому было позаботиться о вашем воспитании?! Шэнь Цинцю не сложно было вывести из себя, но эта девка перешла всякие грани, ткнув его носом в собственное прошлое. Теперь он разозлился по-настоящему. — Женщина, зажимающая юношей по углам, попрекает других отсутствием благородного воспитания и достоинства заклинателя? — хриплый голос сочился презрением. Будь он проклят, если этой стерве сегодня хоть что-то перепадет! Шэнь Цинцю перевел острый, как заточенное лезвие, взгляд на Ло Бинхэ, смотревшего на него со странным выражением на лице. На лбу ученика розовело пятно от «скрытой» демонической метки. — Если к завтрашнему дню этот ученик полностью не решит проблему с отметиной, то может искать себе другого учителя. Резко развернувшись и взмахнув рукавами халата, Горный Владыка тяжелыми шагами покинул коридор.

***

Ло Бинхэ смотрел в спину удаляющемуся учителю, чувствуя, как в груди разливается что-то теплое. Он прекрасно видел, как сильно Хао Мэй сумела задеть Шэнь Цинцю, но тот не просто держал удар, но и, можно сказать, вышел из перепалки победителем. Упрямство, непоколебимость, несгибаемость этого мужчины, а также удивительная способность идти вопреки всему миру вызывали восхищение. А еще… Ло Бинхэ понимал, что его фантазии не имеют ничего общего с реальностью, но так приятно было думать, что Шэнь Цинцю придрался к нему не просто из вредности, а приревновав. — Хам, — прокомментировала госпожа Хао. — На месте собрата-заклинателя я бы и впрямь задумалась, чтобы найти учителя более достойного, чем этот грубый мелочный тип, не имеющий и капли достоинства и уважения к собственному ученику. Ло Бинхэ перевел на нее пронизывающий взгляд, от которого что-то в душе Хао Мэй дрогнуло от страха, но она не подала виду. — Этот ученик счастлив иметь такого учителя. И он считает его самым прекрасным, утонченным и достойным заклинателем из всех известных этому ученику. Девушка, не найдя поддержки, обиженно поджала губы и гордо ретировалась. Ло Бинхэ смотрел ей вслед и ни о чем не жалел, принимая, наконец, правду такой, какая она есть. Ни одна, даже самая знойная, красавица учителю в подметки не годится. * Ли — около 500 метров