Десять дней назад
Ло Бинхэ бился и извивался, пытаясь вырваться из лап слишком правдоподобного кошмара, но конечности отказывались слушаться, и чем сильнее он сопротивлялся, тем крепче застревал. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что не может двигаться потому, что запутался в лёгком покрывале. Юноша яростно откинул его в сторону. Сознание возвращалось медленно, урывками, скраивалось безумными лоскутами, в которых Ло Бинхэ одновременно окружали и скользкие стены Водной тюрьмы, и потрёпанная изнанка палатки, и неясно, что было более реальным. Когда он пришел в себя достаточно, чтобы понять, где находится, его по-прежнему колотило, а тонкие нижние штаны прилипли к покрытой холодным потом коже. Перед глазами мелькнули образы — один-единственный горящий ненавистью зелёный глаз, жестокая людоедская ухмылка на собственных устах… У Ло Бинхэ скрутило живот. Он вслепую потянулся, схватил лежавший рядом ушат — к счастью, пустой — закашлялся и опорожнил в него содержимое своего желудка. Вот только он не ел уже долгое время, и рот обожгло горькой разъедающей желчью. Ло Бинхэ откинулся на лежанку и обхватил голову руками. Ему казалось, что это было единственным, что не позволило ей расколоться на части. Ло Бинхэ не помнил, когда в последний раз ему было так плохо — всё тело ломило, рана пульсировала, отзываясь острой болью на каждый его вдох. Нет, я не верю. Я не хочу в это верить. Он не хотел даже вспоминать этот чудовищный сон, но видения облепили его, как назойливые мухи — сколько не отмахивайся, они вновь возвращаются. После разговора с человеком, притворявшимся Шан Цинхуа, Ло Бинхэ перенёсся в какую-то странную, альтернативную версию этого мира, за которой он наблюдал со стороны. В ней он не снял демоническую печать, шисюны продолжали его третировать и изводить, а учитель по-прежнему был жесток и равнодушен к его страданиям. Хуже всего, что разум и эмоции его другого «я» были не просто сопряжены с его собственными, но как будто подавляли их. Ло Бинхэ понимал, что все это — не более, чем жалкая попытка демоницы-манипулятора по имени Система с помощью домыслов в духе «а если бы этого не произошло, то…» настроить его против Шэнь Цинцю, но, к сожалению, он не мог ни вырваться из сна, ни изменить его. Пришлось смириться и просто наблюдать, хотя Ло Бинхэ и отказывался воспринимать этого вымышленного человека как учителя. Своему двойнику он, тем не менее, сочувствовал. Когда «учитель», злорадствуя, скинул «Ло Бинхэ» в Бесконечную бездну, ярость, страх, отчаяние и боль предательства двойника идеально совпадали с его собственными чувствами. Время во сне текло иначе, перескакивало с одного события на другое, пропуская месяцы, а порой и годы жизни. Таким образом, Ло Бинхэ не прошел со своей копией всю Бесконечную бездну. Однако даже того, что он успел испытать, было достаточно, чтобы уяснить, что на земле не сыскать места более страшного и враждебного, где каждая тварь, каждое растение, каждый камень и даже пропитанный удушающим смрадом воздух желали тебя убить. Впрочем, спустя пару дней бесполезной борьбы с этой агрессивной средой смерть казалась уже не плохим исходом, а спасением. На протяжении пяти лет сломаться и сойти с ума двойнику мешала лишь лютая ненависть и жажда мести своему «Шэнь Цинцю»… И Ло Бинхэ не мог его в этом винить. Однако только когда двойнику удалось выбраться из Бесконечной бездны, юный демон в полной мере осознал, насколько почернело его сердце за время пребывания в ней. За его восхождением — интригами и захватом Хуаньхуа, зверскими расправами с врагами, в том числе с Мин Фанем и другими шисюнами, сожжением Цанцюн — он наблюдал сперва с недоумением, затем с осуждением, после с презрением и, наконец, с ужасом. Когда же монстр принялся пытать «Шэнь Цинцю», сердце Ло Бинхэ едва не разорвалось от паники, ненависти и омерзения. Никакие страдания не могли оправдать подобную жестокость по отношению к этому человеку в его глазах, пусть даже пленник только выглядел, как его учитель. Теперь и собственная копия стала казаться Ло Бинхэ фальшивой, не имеющей к нему никакого отношения. Даже смотреть со стороны на мучения «учителя» было невыносимо. Когда ублюдок принялся не просто пытать его, а калечить, разбирать на части, словно «учитель» был игрушкой, Ло Бинхэ пробовал вмешаться, кричал, угрожал, умолял, пытался сбежать, крепко зажмуривал глаза и затыкал уши, чтобы не слышать этих отчаянных воплей, но все тщетно. К моменту, когда Лю Минъянь снесла «Шэнь Цинцю» голову, он уже находился на грани помешательства. На этом, по идее, его агония должна была бы закончиться — но нет. Окружение поменялось на обманчиво-спокойную обстановку бамбуковой хижины. Ло Бинхэ, всё ещё не оправившийся от потрясения, сидел, как в тумане, и лишь приглушённые голоса свидетельствовали о том, что он не один. Когда же он нашел в себе силы взглянуть на то, какую ещё пытку приготовил ему создатель этого мучительного сна, то ошеломлённо замер. За столом сидели Шэнь Цинцю, Шан Цинхуа и… Шэнь Цинцю. Я точно схожу с ума. Ло Бинхэ прислушался. Из разговора он понял, что один «учитель» оказался тем, кто погиб в предыдущем кошмаре, а второй и на учителя не очень-то был похож. Его собственный Шэнь Цинцю никогда в жизни не проявлял такой участливости, теплой улыбки, мягкости в голосе и сострадания к окружающим. По крайней мере точно не внешне. Неудивительно, что и Шан Цинхуа был ненастоящим, а тем, кто явился к нему во сне. Двойники говорили о нём, и чем больше Ло Бинхэ прислушивался к разговору, тем сильнее сжималось его нутро от неверия и страха. Эта встреча, на которой собеседники непринуждённо обсуждали способы убить главного героя, служила мостиком, связывающим тот самый вымышленный мир из кошмара и реальный. До Ло Бинхэ с ужасом начало доходить, что «Шэнь Цинцю» из сна и учитель, его учитель, могут быть одним и тем же человеком. Ло Бинхэ в панике отполз назад, как будто Горные Владыки были змеями, что в любой момент могли его ужалить. — Нет! — отчаянно крикнул он несмотря на то, что его никто не мог услышать. — Ты — не учитель! Учитель заботится обо мне, он не стал бы меня убивать! Это просто жестокая иллюзия. Кое-кто всё-таки его услышал, так как, словно желая возразить его словам, сон вновь начал меняться. И на этот раз сцена, что предстала перед Ло Бинхэ, была не просто ему знакома. Она случилась с ним всего пару шичэней назад. Бой с черными лунными носорогами-питонами. Взгляд Ло Бинхэ устремился не к самому себе, где он из последних сил противостоял натиску монстров, а к Шэнь Цинцю который просто… ждал. Взгляд внимательный и осознанный, в его теле чувствовалась гибкость, напряжение, как у дикого животного, готового атаковать в любой момент, однако он ничего не предпринимал. Сердце Ло Бинхэ упало. Он ждёт, пока они меня убьют. После этого кошмар менялся ещё несколько раз, демонстрируя различные интриги учителя, что тот проворачивал за спиной Ло Бинхэ, а тот стоял в оцепенении, чувствуя себя абсолютно несчастным и беспомощным, листком в бурной реке, что несло навстречу водопаду… — А-Ло, — над ухом раздался взволнованный голос. Ло Бинхэ разлепил глаза, и перед ним возникло лицо Нин Инъин, источавшее нежность и беспокойство. Девушка ахнула, увидев его жалкое состояние. Рядом с ней неловко топтался Мин Фань. Ло Бинхэ дёрнулся от неожиданности, но шицзе положила руку ему на плечо и погладила, будто успокаивала испуганное животное: — Ш-ш-ш, все хорошо. Мы с шисюном позаботимся о тебе. Сморщив носик, Нин Инъин вынесла ведёрко с рвотой наружу, чтобы помыть. В это время Мин Фань внимательно рассматривал его, пока не выдал настолько сочувствующе, насколько смог: — Ужасно выглядишь. Ло Бинхэ, все ещё не вышедший из ступора, проигнорировал его, и да-шисюн, уловив намек, нахмурился и отошёл в сторону. Нин Инъин вернулась и принялась квохтать над Ло Бинхэ — вытерла его лицо влажной тряпкой и поддержала пиалу, чтобы он мог выпить воды, сопровождая свои действия подбадриваниями, навроде «вот так», «хорошо» и «молодец», как будто он был маленьким ребёнком. Когда же она подняла с земли откинутое покрывало и бережно подоткнула им Ло Бинхэ, тому почему-то вдруг стало совсем тошно. Когда-то его мать, стоило ему только слегка заболеть, точно так же заботилась о нем. Очень-очень давно. — Шицзе… — Ло Бинхэ хотел попросить Нин Инъин перестать, но голос резко сорвался. Нин Инъин посмотрела ему в глаза. Медленно выражение на ее лице сменилось с обычного беспокойства на что-то более глубокое, потрясённое и понимающее, как будто она внезапно почувствовала, что рана Ло Бинхэ намного глубже той, что оставил носорог-питон. — А-Ло… — прошептала Нин Инъин, вложив в эти слова столько эмоций, что глаза Ло Бинхэ защипало, и он опустил голову. Девушка порывисто схватила его ладонь обеими руками. А потом в палатку зашёл Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ не знал, как он не умер в то же мгновение. Учитель двигался, что-то говорил, но юный демон так и не смог взглянуть на него. Ло Бинхэ не думал, что когда-либо в жизни ему было так страшно просто поднять глаза. Учитель ненавидит его. После всего пережитого им не могло быть иначе, но Ло Бинхэ был слишком ослеплен своими чувствами, чтобы заметить это раньше. Юноша боялся, что, стоит ему только пересечься взглядом с Шэнь Цинцю, как он различит в нём всю палитру ненависти, омерзения и презрения к собственному ученику. Сердце съёжилось, будто охапка сырой травы, брошенной в огонь. Что мне теперь делать…Девять дней назад
Сквозь решетчатые створки повозки Ло Бинхэ на протяжении почти всего пути в Хуаньхуа неотрывно наблюдал за учителем, гордо восседавшем на норовистом сивом жеребце. Шэнь Цинцю был ослепительно прекрасен — прямо как в тот раз на вступительных экзаменах, когда Ло Бинхэ впервые его увидел — в величественности его осанки, в элегантности движений, в завораживающем зрелище разлетающихся на ветру шелковистых волос и магнетизме проницательных глаз. Но восхитительнее всего была веющая от него сила — внутренний стержень, холодный и прочный. И двойник Ло Бинхэ почти смог сломать его. Почти. Ло Бинхэ судорожно вдохнул, откинул голову назад и спрятал лицо в изгибе локтя. Как подобное вообще можно исправить? Больше всего на свете ему хотелось честно рассказать учителю об этом сне и со всей искренностью, на которую он только был способен, заверить его, что в жизни не допустит, чтобы учитель так страдал! Только нужны ли Шэнь Цинцю его заверения? Не далее, как вчера, тот с нетерпением ожидал его гибели. Что бы Ло Бинхэ ни делал, для учителя он навсегда останется просто демонским отродьем! Сердце опалила жгучая обида. Это ведь даже не его воспоминания! Почему он должен за них расплачиваться? Ло Бинхэ чувствовал вину за то, чего даже не совершал, в то время как тот самый учитель, что с лёгким сердцем обрёк его на муки Бесконечной бездны, жалел лишь о том, что этого оказалось недостаточно, чтобы убить ученика! Ло Бинхэ в сердцах грохнул кулаком по скамье, отчего та жалобно заскрипела от силы его удара. Потревоженная рана возмущённо заныла, заставив Ло Бинхэ скривиться. «Поверить не могу, — недовольно проскрежетал Мэнмо. Ло Бинхэ вздрогнул — из-за беспорядка в собственном разуме он почти забыл, что делит его со старым ворчливым паразитом. — Неужели это и вправду всё, что ты смог вынести из самого настоящего божественного откровения? Этот мир вертится вокруг тебя! Ты практически неуязвим! Ты покоришь Синьмо! Да я на своем веку и не чаял дожить до события столь грандиозного! Парень, что за славные свершения тебя ждут! Но вместо того, чтобы оценить величие момента, ты ноешь и убиваешься по этому… человеку». Последнее слово Мэнмо произнес с нескрываемым презрением, будучи неспособным выразить свое отношение к Шэнь Цинцю иначе. Когда-то давно Ло Бинхэ, не выдержав, пригрозил, что если услышит из его уст ещё хоть одно оскорбление в адрес учителя, то отправит его нематериальный зад искать себе новое пристанище. «Любой бы убил за возможность, которой ты так легкомысленно пренебрегаешь. Я бы убил за такую возможность». — Забирай! — яростно зашипел Ло Бинхэ. — Что толку быть главным героем, если из-за дурацких условностей я не могу быть рядом с любимым человеком! Если из-за этого меня все ненавидят, все бросают! Открой глаза, старик, это — не дар, это — проклятие! Я — один! Я навсегда один! Учитель прав, я никому не нужен. Если бы меня не существовало, всем стало бы только легче! Последние слова он произнёс с такой горечью, что, кажется, даже почувствовал ее на языке. «Не драматизируй, — тяжко вздохнул Мэнмо, словно объяснял капризному ребенку очевидные вещи, однако его голос чуть смягчился. — Во-первых, Шэнь Цинцю такого не говорил. Всё, что ты видел во сне до Шан Цинхуа — не более, чем обычный кошмар, хотя, несомненно, и навеянный извне. А во-вторых, я тебя давно предупреждал, что твой учитель слишком уж резко поменял к тебе отношение, и что-то тут нечисто. Я знаю, что тебе тяжело, но то, что произошло — закономерно». — Ещё не факт, что всё, что было показано во сне — правда, — тихо огрызнулся Ло Бинхэ. — Эта «Система», кем бы она ни была, явно намеревалась поссорить меня с учителем. Я не собираюсь идти у неё на поводу. «Безнадёжный случай. Наверно, даже если твой дорогой учитель примется тебя душить, ты будешь сквозь хрипы оправдывать его и успокаивать тем, что не злишься». — Я злюсь! — чуть не взвыл Ло Бинхэ, но быстро вспомнил, что его могут услышать снаружи, и понизил голос. — Я злюсь. Но я хочу быть абсолютно уверен, прежде чем совершить то, о чём впоследствии буду жалеть. Многое из кошмара действительно находило убедительное подтверждение: Шэнь Цинцю снилась Водная тюрьма, когда Ло Бинхэ только снял демоническую печать; Шэнь Цинцю упоминал об оторванных конечностях, будучи в помешательстве от искажения ци; Шэнь Цинцю действительно не вступал в бой с носорогами-питонами, не имея на это веских причин. Однако Ло Бинхэ понимал, что если факты — вещь неоспоримая, то вот их восприятие — отнюдь нет, и Система может ровно так же пытаться им манипулировать, как и Шэнь Цинцю. Поэтому, вспомнив об одном противоречии, о котором Система предпочла умолчать, Ло Бинхэ с радостью за него зацепился: — Что насчёт той нефритовой подвески, что я подарил учителю? Если бы это был демонический артефакт, разве ты бы его не узнал? И если бы учитель его на мне использовал, разве ты бы этого не почувствовал? И разве подействовала бы она на небесного демона? «Я — Повелитель снов, а во сне любые артефакты бесполезны! — обиженным тоном проскрежетал Мэнмо. — Я не настолько хорошо в них разбираюсь. Я слышал об этой подвеске, но ничего ни о её полных возможностях, ни, тем более, о принципах работы мне неизвестно. Кроме того, демонические артефакты — не колода игральных карт, их нельзя просто выстроить в ряд по силе и определить, на демонов какого ранга они подействуют! Многое зависит от наследственности и крови объекта воздействия, от вида используемой им ци, от уровня её контроля, от способа создания артефакта и ещё много от чего. Одно могу сказать точно: нет такого демонического артефакта, который заклинатель смог бы использовать без вреда для совершенствования!» У Шэнь Цинцю очень слабое совершенствование… Ло Бинхэ встряхнул головой — это ещё ничего не доказывало. Му Цинфан говорил, что проблемы с совершенствованием у Шэнь Цинцю начались задолго до того, как артефакт попал к нему в руки. Кроме того, с тех самых пор, как они начали совершенствоваться в паре, сила Шэнь Цинцю лишь росла. Ло Бинхэ почувствовал, как кровь приливает к щекам. — Нужно понять, как работает эта подвеска и использовал ли учитель её когда-либо на мне, — твёрдым голосом заключил Ло Бинхэ. Может быть, если разобраться, выяснится, что на самом деле всё не так плохо, как его пытается в этом убедить Система. Может быть, для них с Шэнь Цинцю ещё есть шанс.***
Ло Бинхэ прекрасно знал, что его чувства к учителю невзаимны — да Шэнь Цинцю и не скрывал этого никогда. Однако за время их приключений юный демон заметил, что, пусть учитель и бывает порой до жестокости равнодушен, в решающий момент он всегда поможет, направит и защитит. Только благодаря Шэнь Цинцю Ло Бинхэ смог стать Повелителем демонов в свои семнадцать. Юноша был уверен, что по-своему он дорог учителю, и это понимание здорово обнадёживало, когда он беспокоился об их будущем. Однако в свете открывшихся обстоятельств, поступки учителя уже не казались благородными и самоотверженными — Шэнь Цинцю просто манипулировал им, использовал его, в душе мечтая от него избавиться. Поэтому, когда вечером того же дня учитель предложил ему не разрывать связи между ними, Ло Бинхэ решил, что ослышался. Останься Шэнь Цинцю таким же, как раньше, стал бы он предлагать мир самому ненавистному человеку? На один миг он позволил себе надеяться если не на взаимность, то хотя бы на оттепель. — Кроме того, — продолжил учитель, — как этот ученик однажды верно заметил, найти спутника для занятия парным совершенствованием — задача не из простых. Терять подобную связь было бы непростительной ошибкой. Радость прошла так же быстро, как и появилась. Ло Бинхэ охватило мрачное подозрение. Он аккуратно провел пальцем по запястью учителя и едва заметно направил в него свою ци, про себя взывая ко всем известным Небожителям, чтобы его догадка не подтвердилась. Увы, видимо, Небожителям было до него столько же дела, сколько обычно и ему до них, так как они остались глухи к его мольбам. Меридианы и золотое ядро Шэнь Цинцю оказались сильно повреждены. Поскольку, когда они вышли из бамбуковой хижины, ситуация с его совершенствованием обстояла намного лучше, подобные увечья могли означать лишь одно. За последние два дня учитель использовал на нём демонический артефакт, внушив поступить против своей воли, а снисходительное предложение учителя — не что иное, как попытка исправить последствия за счёт самого же Ло Бинхэ путём парного совершенствования. Проклятый манипулятор! Учитель был не просто небрежен с его чувствами, а вытирал о них ноги, посмеиваясь! Ло Бинхэ почувствовал, как в глазах закипают слезы ярости. Ему захотелось сейчас же заставить Шэнь Цинцю прекратить этот спектакль! Он быстро отвернулся, чтобы учитель ничего не заметил. — Этот ученик очень рад, учитель. Пока рано.Восемь дней назад
На следующий же день Ло Бинхэ приступил к поиску информации о нефритовой подвеске. Он не мог отдать приказ слугам в духе «принесите все книги о демонических артефактах, что имеются в Хуаньхуа» — Шэнь Цинцю вмиг бы раскусил, что к чему — поэтому пришлось обойтись обтекаемой формулировкой «книги по демонологии». Немногочисленные действительно полезные фолианты он прятал под горы ненужных подальше от въедливого взгляда учителя. Это сильно тормозило процесс, но Ло Бинхэ проявил несвойственное ему терпение. Он не хотел лишиться своего преимущества перед Шэнь Цинцю — учитель узнает обо всем только на его условиях. В тот же день Ло Бинхэ посетил Мобэй. Несмотря на то, что знания о «предыдущей жизни учителя» были крайне обрывочными, их хватило, чтобы снять подозрения с Ледяного демона в организации нападения. Однако Ло Бинхэ не мог избавиться от неприятной и прилипчивой, как холодный пот, подозрительности преданного в лучших чувствах человека. Начать покорение Царства демонов с подчинения Мобэя было идеей Шэнь Цинцю. Что если Мобэй с ним заодно? Быть может, не напрямую — Шан Цинхуа, который в коварстве немногим уступал своему шисюну, мог манипулировать им в интересах учителя. Ло Бинхэ отправил Мобэя искать организатора нападения на собрание Союза бессмертных, мысленно сделав пометку в будущем непременно проверить преданность своего слуги.Вчера
Прошла неделя, прежде чем Ло Бинхэ сумел отыскать хоть какое-то упоминание подвески из черного нефрита — поистине удивительным было то, как малоизучен столь могущественный артефакт. К сожалению, в руки ему попал не научный трактат или хотя бы достоверное свидетельство использования, а легенда создания артефакта с явными авторскими вольностями и художественными преувеличениями. Но, по крайней мере, лучше, чем ничего. Легенда гласила, что в стародавние времена жила-была девушка по имени Вэньцзы. Жила она в маленьком деревянном домике в глухой чаще. Все в окрестных деревнях знали, что тёмные дела творятся в застенках её жилища, и что молодая и свежая лицом девица на самом деле древняя ведьма. Однажды Вэньцзы, будучи человеческой женщиной, воспылала страстью к Повелителю демонов по имени Шигун. Шигун был хорош собой, высок и мускулист, как девичья мечта, но нрав его был буен и необуздан, он славился жестокостью даже среди демонского племени. Повелителю демонов не было равных ни в разгульных пиршествах, ни в кровавых битвах, ни в постельных утехах. Вэньцзы призналась Шигуну в своей пылкой любви, но окруженный красавицами демон лишь посмеялся над её чувствами и велел ведьме убираться прочь. Тогда Вэньцзы перед многочисленной толпой поклялась, что не пройдет и года, как Шигун будет на коленях умолять её стать его женой. Сто дней, не зная отдыха, Вэньцзы трудилась над созданием артефакта, что должен был помочь ей воплотить её угрозы в жизнь — подвеской из редчайшего чёрного нефрита, что могла контролировать умы. Артефакт ведьма назвала Хэйсинь, «Чёрное сердце», в насмешку над Шигуном, чьё чёрное сердце она теперь держала в руках. Могучий Шигун оказался бессилен против хитрой Вэньцзы. Стоило только девушке вновь показаться ему на глаза, как та велела ему: «Люби меня!». Он без памяти в неё влюбился и вскоре сделал своей женой, умоляя принять его предложение на коленях. Двадцать лет супруги были счастливы вместе. Но мирная жизнь ослабила осторожность Вэньцзы. Она преисполнилась уверенности, что любовь Шигуна к ней была совершенно искренней. Однажды она решила преподнести подвеску ему в дар, чтобы стереть последнее препятствие между ними. Но едва чары развеялись, как Шигун рассвирепел и голыми руками вырвал сердце Вэньцзы, окропив Хэйсинь её кровью. Вэньцзы, однако, не умерла полностью — осколок её души, полный ненависти к Шигуну, остался в подвеске. Демон хотел избавиться от дьявольского артефакта, что отнял у него двадцать лет жизни, но алчность возобладала над гневом. С помощью Хэйсинь Шигун принялся покорять Царство демонов, и не было того, кто способен был его остановить. Однако, чем больше он использовал подвеску из черного нефрита, тем сильнее сводил его с ума осколок души Вэньцзы. Шигун рассорился со всеми своими союзниками и бесславно погиб от предательского удара одного из них. Даже из могилы злобная могущественная ведьма Вэньцзы сумела осуществить свою месть. Дочитав, Ло Бинхэ пожалел, что вообще взял книгу в руки. Рассказ не только не содержал ничего конкретного о том, как подвеска воздействует на разум, но и стал для Ло Бинхэ ещё одним ударом. Кончики его пальцев, держащие книгу, онемели. Нет… Невозможно. Это было бы слишком низко даже для Шэнь Цинцю… Мог ли учитель с помощью артефакта контролировать чувства Ло Бинхэ к нему, как это делала Вэньцзы с Шигуном? Юноша точно помнил, что осознал свою влюбленность ещё до того, как Шэнь Цинцю завладел подвеской. Однако ему и раньше доводилось испытывать романтические увлечения — первой его любовью, к примеру, была Нин Инъин — но ни одно из них не могло сравниться глубиной с тем Чувством, что он питал к учителю. Как будто… оно было нереальным. Мог ли Шэнь Цинцю увидеть в его влюбленности отличный способ контролировать его, не прибегая каждый раз к разрушительной силе подвески? «Это просто сказка, парень, — проворчал Мэнмо. — Этот Мастер никогда не слышал ни о каком Повелителе демонов Шигуне или ведьме Вэньцзы. Что за дурная привычка — вечно себя накручивать». Ло Бинхэ, однако, слова старого демона не успокоили. Одна мысль о том, что его чувства могут быть внушёнными, приводила его в ужас и безнадежное отчаяние. Ло Бинхэ с силой отшвырнул книгу в сторону. Она стукнулась о стену и упала — под тяжёлой обложкой страницы волнообразно изогнулись. В этот момент раздался мягкий стук и дверь в его покои приоткрылась. Ло Бинхэ замер — он не успевал добраться до книги прежде, чем посетитель увидит её, а если им окажется учитель, если он поймёт, что читал его ученик… К счастью, в покои скользящей походкой вошёл старый хозяин дворца и приветливо улыбнулся Ло Бинхэ. В последнее время он зачастил с визитами, и юноша не вполне понимал, чему обязан таким вниманием с его стороны. Удивительным образом даже те заклинатели, что признавали его таланты, не спешили заводить с ним дружбу, а уж презрения и неприязни было едва ли меньше, чем равнодушия. Очевидно, главе Хуаньхуа что-то было от него нужно. Ло Бинхэ натянуто улыбнулся в ответ. Глава дворца подошёл к брошенной на пол книге и аккуратно ее подобрал, с любопытством перебирая страницы. Ло Бинхэ охватила лёгкая тревога, но старик, в отличие от Шэнь Цинцю, не знал контекста и не мог в чём-либо его заподозрить. Старый хозяин дворца закрыл книгу и положил её на прикроватный столик, вновь обратив внимательный взор на Ло Бинхэ. — Этот Мастер надеется, адепт Ло чувствует себя лучше? — Намного. Этот адепт благодарит за беспокойство. — Ну что ты, — от тёплой улыбки в уголках глаз главы Лао собрались морщинки. — Это этот старик должен благодарить юного Ло. Храбрость и самоотверженность, что он продемонстрировал на собрании Союза бессмертных, спасла немало адептов Хуаньхуа от мучительной смерти. Печально, что соревнования закончились такой трагедией. Хоть этот глава и привязан к своему первому ученику Гунъи Сяо, он убежден, что никто не заслужил победы больше, чем адепт Ло. Несмотря на очевидную лесть старого хозяина дворца, благодарность и восхищение в его голосе заставили Ло Бинхэ немного смутиться. — Глава дворца Хуаньхуа слишком добр. Защищать слабых — долг любого заклинателя. — Нет, нет, — старый хозяин дворца ласково провел рукой по его плечу, — этот глава абсолютно уверен в своём выборе, даже будучи слегка предвзятым в отношении собственного ученика. Интересно, испытывает ли Мастер Шэнь те же сложности? Глава Лао мягко рассмеялся, а Ло Бинхэ нахмурился. — Боюсь, этот адепт не совсем понимает, что глава дворца имеет в виду. — В последнее время Мастер Шэнь проводит много времени с Гунъи Сяо, — со смешком пояснил глава Лао. — Должно быть, они сильно сблизились. Вот этому главе и стало любопытно: если бы Мастеру Шэню пришлось выбирать, кому должна была достаться победа на соревнованиях, к кому именно он оказался бы предвзят. Сердце Ло Бинхэ жалобно заныло. Он так старался найти в Шэнь Цинцю хоть малейшие признаки привязанности, но тот, похоже, готов был отдать их кому угодно, только не ему.***
Тем же вечером Ло Бинхэ, снедаемый беспокойными мыслями, не выдержал и решил осторожно выведать у учителя про его отношение к Гунъи Сяо. Впрочем, как это часто бывало у Ло Бинхэ, осторожность была забыта уже на второй реплике, а окончание разговора иначе как катастрофой было не назвать. Вскоре после пробуждения от сна, Ло Бинхэ пообещал себе, что пока во всем не разберётся, никакой близости между ним и Шэнь Цинцю не будет, даже если учитель захочет её сам. Особенно если учитель захочет её сам — после всего, что Ло Бинхэ узнал, он отказывался безропотно принять на себя роль ступеньки на пути заклинательских амбиций Шэнь Цинцю. Но вся решимость растворилась в мгновение ока, когда Ло Бинхэ сдался на милость рук, губ, жара тела и дыхания Шэнь Цинцю, даже не подумав сопротивляться. Он набросился на учителя в ответ с отчаянным остервенением, забыв о гордости, о том, что может быть противен этому человеку, просто не желая его отпускать. У Ло Бинхэ кружилась голова, ему казалось, будто он плывёт и падает одновременно. Из водоворота его, словно крюком, вырвала брань Шэнь Цинцю. Пока учитель накладывал повязку на открывшуюся рану, Ло Бинхэ думал о том, что дальше так продолжаться не могло. Он чувствовал, что ещё чуть-чуть и он захлебнётся, или сломается, или сойдёт с ума. Играть в игры разума с Шэнь Цинцю было слишком больно. — Учитель… Останься.***
Ло Бинхэ притих в ожидании, когда учитель, наконец, заснёт, но часы сменяли друг друга, а напряжение не покидало тело Шэнь Цинцю. Какой же, должно быть, подвиг с его стороны каждый раз ложиться в одну постель с демоническим выродком вроде меня. Но на что только не пойдёшь ради собственного совершенствования! Ло Бинхэ досадливо поджал губы, которые тут же отозвались лёгким болезненным пульсированием. Юноша осторожно коснулся опухшей кожи кончиками пальцев, потом провёл рукой ниже к следу от укуса на шее и проследил наливающиеся синяки на боках и бёдрах там, где в них впивались пальцы учителя. Ло Бинхэ мог бы вмиг убрать эти метки. Но не стал. Он не помнил, чтобы Шэнь Цинцю когда-либо целовал его с такой яростной страстью. Неужели за этим тоже стоит один расчет? Учитель почувствовал, что теряет над ним власть, и решил снова ее вернуть? Это было бы умно. И жестоко. Обоими этими качествами Шэнь Цинцю обладал сполна. Когда ближе к утру учитель все же задремал, Ло Бинхэ тихо поднялся с кровати. Воровато оглянувшись, он взял в руки ханьфу Шэнь Цинцю, начал обшаривать его рукава и вскоре нащупал гладкую поверхность нефритовой подвески. Как Ло Бинхэ и предполагал, такую ценную вещь, как демонический артефакт, учитель всегда носил с собой — в этом заключалась главная причина, по которой он попросил Шэнь Цинцю этой ночью остаться с ним. Об остальных юный демон предпочитал не задумываться. Сунув подвеску Хэйсинь себе за пазуху, Ло Бинхэ собирался уже было сложить одежды Шэнь Цинцю, когда из складок вдруг выпало что-то маленькое и с глухим стуком поскакало по полу. Ло Бинхэ боязливо втянул голову в плечи, представляя, как озвереет учитель, если из-за шума проснётся и застанет его за столь гнусным занятием. Спустя несколько секунд напряжённой тишины, которые, по ощущению Ло Бинхэ, тянулись бесконечно долго, никаких признаков пробуждения Шэнь Цинцю не последовало. Тогда юноша присел, чтобы поднять упавший предмет, и почти вслепую нашарил маленький кулон, который по форме безумно напоминал… Сердце Ло Бинхэ ёкнуло. Быть этого не может! Забыв про осторожность, он подбежал к окну, за которым уже занимался бледный рассвет, чтобы рассмотреть безделушку получше. Это был кулон его матери! Тот же цвет, тот же фальшивый нефрит, та же форма, та же танцующая Гуанъинь! Ло Бинхэ не мог поверить собственным глазам. Неужели Шэнь Цинцю отыскал его спустя столько лет? Это было непередаваемое ощущение, осознание чуда — как если бы посреди пустыни вдруг появился оазис, или отросла бы потерянная конечность, или собралась воедино разбитая душа. Ло Бинхэ был уверен, что навсегда потерял эту единственную связь со своей матушкой — женщиной, которая ничем не была ему обязана, которая была бедна, и никто бы её не осудил, если бы она отказалась брать на себя ответственность за ещё один голодный рот; однако которая не просто не отвергла маленького Ло Бинхэ, как все остальные, но окружила его такой любовью и заботой, каких он, скорее всего, уже никогда не получит. И которую он так жестоко подвёл. Ло Бинхэ зажмурился и, едва сдерживая слезы, поднёс кулон к губам. И резко распахнул глаза. Что-то было не так. Юноша столько раз прежде держал кулон в руках, что помнил каждую зазубринку, каждую царапинку, каждую потёртость. И это был не он. Шэнь Цинцю не мог не знать, что для его ученика значит эта вещь. Потому и сделал подделку. Ло Бинхэ ошалело смотрел на танцующую Гуанъинь, и ему казалось, будто она вместе с Шэнь Цинцю насмехается над ним и над всем, что ему дорого в этой жизни. После всего, что он увидел во сне, это не должно было стать для него таким шоком — учитель делал вещи намного хуже — но почему-то это ранило Ло Бинхэ больнее всего. Слёзы обожгли глаза и безудержно полились по щекам. Внезапно пришло понимание, что в этой подделке вся суть его отношений с Шэнь Цинцю — нечто, что только выглядит как настоящее, дорогое и важное, а на поверку оказывается не более, чем фальшивкой и издёвкой. Ло Бинхэ быстро и неуклюже оделся, давя рыдания, и пущенной стрелой вынесся за дверь, желая сейчас оказаться как можно дальше от Шэнь Цинцю. Он выбежал наружу и почти час, не видя перед собой ничего из-за пелены слёз, блуждал среди безлюдных благоухающих садов, пока рассвет медленно возвращал миру его краски. За слезами пришло онемение. А затем злость. Тёмная и первобытная, уже давно тлеющая где-то глубоко в его душе, она, ощутив, что ветер переменился, раздувалась всё сильнее, овладевая его и мыслями и подавляя другие чувства. А знаешь, что, Мэнмо? Не стану я ничего ему рассказывать — много чести! Буду играть с ним так же, как и он со мной! Хочу, чтобы он испугался и перестал смотреть на меня сверху вниз! Чтобы понял, что это его судьба в моих руках, а не наоборот! Долгое время Мэнмо ничего не отвечал, а потом мрачным тоном произнёс: «Парень, тебе понравилось то, чем ты станешь?» Ло Бинхэ резко остановился, будто одним вопросом коварный Демон Снов вышиб ему весь воздух из лёгких. Я… Я не это имел в виду. «Неважно! Это то, к чему приведёт тебя этот путь в конечном итоге. Ты будешь мстить ему, потом он тебе, и вы вернётесь туда, откуда начали. Глупый мальчишка, оставь ты его в покое! Живи и дай жить другому. Он хотел больше никогда тебя не видеть — прекрасно! Тебе же лучше, если этой гадюки не будет под боком. Тебя ждут великие дела, весь мир будет у твоих ног! А он пускай гниёт в собственной желчи на своей горе, беспомощный и всеми ненавидимый». Нетвёрдыми ногами Ло Бинхэ сделал пару шагов с основной тропинки и облокотился о ближайшее дерево. Напоминание о том, во что может обратиться их с учителем будущее, подействовало на юношу так же, как ведро ледяной воды. Его ярость улеглась — вместо этого он чувствовал себя опустошённым и измученным. Ло Бинхэ, наконец, нашел силы посмотреть правде в глаза и признать то, что в глубине души он давно уже знал. Расследование просто служило поводом оттянуть неизбежное. Ло Бинхэ не хотелось расставаться с Шэнь Цинцю. Вся его природа восставала против этого; нашёптывала ему, что он сможет принять любой вызов учителя; нагло требовала сделать его своим, пусть даже против его воли. Однако Мэнмо прав: теперь Ло Бинхэ знал, что их ждёт, если он пойдет на поводу у этой тёмной части себя. Ло Бинхэ глубоко вдохнул и позволил кровяным паразитам стереть со своей кожи метки, оставленные учителем. А потом направился прямиком в его покои.