Не в нашей власти

В храме Чжаохуа имелась отдельная зала для медитаций. То есть, должно быть, для медитаций она предназначалась в обычное время, когда стены храма не полнились гвалтом заклинателей со всей Поднебесной. Сейчас она пустовала, так как монахи с их духовными практиками забились по своим норкам подальше от внезапно вторгшейся в их обитель мирской суеты. Пол был устлан циновками, а терпко-сладкий цветочный аромат благовоний, что так любим монашеской братией, нависал тяжелым дурманящим облаком, легко способный вогнать присутствующих в транс. Но Ло Бинхэ эта зала приглянулась по другим причинам. В центре стояли три низких столика, чьи полированные столешницы были расписаны под доски для сянцы. Гладкие нефритовые камушки с черными и красными иероглифами были аккуратно расставлены на свои клеточки. Ло Бинхэ, чей ум весь последний день занимало исключительно надвигающееся сражение, уже давно заметил, что игра в сянцы — фактически, миниатюра настоящего боя — упорядочивает его мысли и помогает разрабатывать стратегию. Кроме того, он сильно нервничал. Уже совсем скоро мир заклинателей узнает в нём таинственного нового Повелителя демонов, что обрёл сильное влияние за весьма короткий срок. Многовековые предубеждения не меняются в одночасье, и Ло Бинхэ не нужно было обладать умениями к предсказанию, как Сяолянь, чтобы понять, чем обернётся его откровение. Он уселся за один из столиков и принялся передвигать фигурки, стараясь обыграть самого себя. Мерный стук нефрита по камню гипнотизировал — Ло Бинхэ настолько погрузился в игру, что не заметил, что у него появился зритель. — Умно. Ты никогда не проиграешь, если будешь играть за обе стороны. Ло Бинхэ вздрогнул и поднял глаза. Шэнь Цинцю, помахивая веером, возвышался над ним, словно величественный кипарис над кустарником. Ло Бинхэ как будто вернулся на пять лет назад, и немалых усилий ему стоило подавить опрометчивый порыв вскочить на ноги, просто чтобы не чувствовать, что на него снова взирают свысока. — Замечание учителя касается сянцы? — Разумеется. Если только ты не ведёшь других игр. Ло Бинхэ сердито выдохнул. Он ожидал этого разговора. Шэнь Цинцю ничего не знал о бедовом папаше Ло Бинхэ — конечно, он будет валить ответственность за весь творящийся хаос на того, на кого привык. По правде говоря, демон был удивлен, что учитель сдерживал свои обвинения так долго. — Этот ученик никогда не был так хорош в ведении двойных игр, как учитель, — хмуро отозвался он, скрестив руки на груди. — Я больше тебе не учитель — ты сам от меня отрёкся, — уколол в ответ Шэнь Цинцю. Он грациозно опустился напротив Ло Бинхэ и ловкими пальцами быстро расставил камушки сянцы в исходное положение. Демон мрачно уставился на красные иероглифы перед собой — учитель дал ему право первого хода. Он бросил подозрительный взгляд на Шэнь Цинцю, но тот продолжал невозмутимо, почти скучающе, обмахиваться веером. Что за игру ты ведёшь, учитель? Ло Бинхэ, все нутро которого кричало не поддаваться на очередную очевидную уловку, агрессивнее, чем следовало, двинул пешку вперёд. Какое-то время игра продолжалась в тишине. Ло Бинхэ то и дело косил глаза на учителя, который, кажется, был полностью увлечен партией и внимания на бывшего ученика обращал не больше, чем на предмет мебели. Даже сейчас, зимой, за сотни ли от Цинцзин, ноздри Ло Бинхэ щекотал едва уловимый дразнящий запах бамбука, пергамента и зеленого чая, из-за чего его охватывала почти забытая сладостная дрожь. Мысли путались. Эти тонкие длинные пальцы с ярко выраженными суставами, что сейчас методично передвигают фигуры, когда-то скользили по его животу. Сжатые от напряжения губы касались его ключиц. Аккуратно подстриженные ногти впивались в спину. Длинные волосы, словно занавесом, скрывали их обоих от мира, когда учитель нависал над ним. Это отвлекало. Как будто не было между ними размолвки, как будто они снова в уютном уединении бамбуковой хижины вдвоем проводили вместе вечер за сянцы. Забавно, но учитель, по всей видимости, подумал о том же: — Ты стал играть лучше. Ло Бинхэ против воли покраснел. Он злился на себя за то, что ему до сих пор так нравятся похвалы учителя. Впрочем, Шэнь Цинцю это прекрасно знал и наверняка просто пытался его отвлечь. В юности не требовалось даже этого: тогда наивный и по уши влюблённый Ло Бинхэ только и делал, что таращился на него, едва обращая внимание, какую очередную его фигуру учитель торжествующе убирает с доски. «С тех пор, конечно, много что изменилось», — сардонически заметил Мэнмо. Ло Бинхэ тем временем раздумывал, следует ли посвятить Шэнь Цинцю в свои планы. Он ничего не мог с собой поделать — ставшее привычкой желание заботиться об учителе не давало ему покоя. Ло Бинхэ хотелось успокоить, заверить, что ему нечего опасаться, что он помнит свою клятву и будет защищать его, даже если Шэнь Цинцю его старания даром не сдались. Однако что потом? Учитель никогда не считался с мнением ученика и всегда всё делал по-своему. Идея Ло Бинхэ стать посредником, что примирит Царство демонов с Царством людей, наверняка придется Шэнь Цинцю не по вкусу. Его решения в прошлом отчетливо давали понять, что он желает держать Ло Бинхэ подальше от мира заклинателей. Что, если он начнёт вставлять палки ему в колеса? Саботировать его планы? Воевать против него, в конце концов? Ло Бинхэ было достаточно и его ненавистного насильника-отца. Игра продолжалась. На этот раз Ло Бинхэ приложил все силы, чтобы одержать победу. Одно время он вёл, почти полностью контролируя поле. Но Демон Снов, к сожалению, снова оказался прав. Довольно быстро Шэнь Цинцю удалось переломить ход партии в свою сторону, и вот уже он переправлял через реку одну фигуру за другой, вынуждая Ло Бинхэ отступать. Демон злился всё сильнее — не столько из-за неминуемого поражения, сколько из-за молчания учителя, который с начала игры не проронил ни звука. Как будто он действительно просто хотел сыграть с Ло Бинхэ в сянцы, а не выудить из него ответы! — Этому ученику кажется, учитель упустил момент. Ло Бинхэ называл Шэнь Цинцю «учителем» так же упорно и демонстративно, как тот этого не делал. Заклинатель недоуменно поднял бровь. — Разве не следовало учителю поспорить со мной на то, что этот ученик выложит на стол все свои планы в случае поражения до того, как учитель перехватил инициативу? — с деланным безразличием протянул Ло Бинхэ, крутя в руках выбывшего из игры коня. — Теперь заключать такое пари мне невыгодно. Или, может, учителю стоило заговорить мне зубы? Заставить меня пообещать что-то? А может, разозлить, чтобы я выпалил всё как на духу? Партия вот-вот кончится — вы теряете хватку, учитель. Шэнь Цинцю сухо усмехнулся. — Мне это ни к чему — ты и так мне всё расскажешь. Я просто желаю одержать победу, так как Мастер Ло, — в его голосе зазвучала откровенная издёвка, — сделал всю работу за меня. — Что учитель имеет в виду? — насторожился Ло Бинхэ. — Ты уже заключил со мной такое пари. Много лет назад, но уточнил, что у него нет срока годности, — Шэнь Цинцю двинул колесницу на пересечение диагональных линий в центре дворца, выводя из игры последнюю защищающую маршала фигуру. — Мат. Ло Бинхэ уже было открыл рот, чтобы возмутиться… И закрыл его, оторопело уставившись на самодовольное лицо учителя. В его памяти всплыл небольшой водоем горячего источника, нежный образ Шэнь Цинцю сквозь полог пара, оглушительный шум крови в ушах и собственная отчаянная дерзость. Ло Бинхэ почувствовал, как жжёт щеки от смущения и стыда. Небеса, каким же идиотом он был, когда спорил на желание с Шэнь Цинцю, что сумеет того возбудить! Как учитель, должно быть, внутренне потешался над ним тогда! В этот момент Ло Бинхэ очень остро ощутил, какими же наивными и нелепыми были его чувства. Ловко, учитель! Ло Бинхэ злобно рассмеялся. Шэнь Цинцю и бровью не повёл, продолжая снисходительно взирать на него, но пальцы, вцепившиеся в веер, сильно побелели. — Знаешь, а я как раз ломал голову, стоит ли тебе что-то рассказывать или нет, — задыхаясь от хриплого, болезненного смеха, выдавил Ло Бинхэ. — Ну что за умора: ты мог бы просто спросить, и я бы ответил, как последний дурак, сохранив твоё драгоценное желание на более важный случай! Но нет — ты просто не можешь не манипулировать! Ты ничуть не изменился, учитель. Взгляд Шэнь Цинцю похолодел. Отсмеявшись, Ло Бинхэ растянул губы в ухмылке, надеясь, что она не выглядит, как гримаса, и великодушно предложил: — Загадывай свое желание, учитель. Только обдумай его хорошенько — другой попытки у тебя не будет. Ничего сверх этого ты не получишь. Ло Бинхэ показалось, что острых черт лица Шэнь Цинцю коснулась неуверенность. Впрочем, он не мог утверждать наверняка, так как прежде никогда не видел моментов робости у учителя. Возможно, он просто выдавал желаемое за действительное. Сомнение, если оно действительно было, довлело над учителем недолго. — Этот Мастер хочет знать, кто напал на вершину Тяньи, — твёрдым голосом велел он. — Тяньлян-цзюнь, — без заминки ответил Ло Бинхэ. Если Шэнь Цинцю и был удивлен, то не выдал этого. Ло Бинхэ показалось, что учитель информирован намного лучше, чем хочет показать, однако выяснять подробности у него не было ни терпения, ни желания. — Надеюсь, этот скромный ученик удовлетворил любопытство учителя, — Ло Бинхэ резко встал, но помедлил, прежде чем уйти. — Этот ученик дал… дал клятву, защищать учителя и прийти ему на помощь в любой момент, стоит ему только позвать, а также не трогать то, что ему дорого. Я намерен держать её и впредь. Однако учителю не следует испытывать моё терпение, вставая на моём пути — ничем хорошим для нас обоих это не кончится.

***

Шэнь Цинцю так и подмывало крикнуть в спину удаляющемуся зверю, что он может подавиться своей клятвой. Здравый смысл, однако, одержал вверх — на кону могла оказаться жизнь Юэ Цинъюаня. Заклинатель сердито бросил веер на доску. Вину за провал переговоров он возлагал целиком и полностью на Ло Бинхэ. Даже если на Тяньи действительно напал Тяньлан-цзюнь, бывший ученик ни словом не обмолвился о том, на кого направит свою собственную армию. Шэнь Цинцю не стал спрашивать об этом напрямую, чтобы не терять единственный козырь, но что мешает Ло Бинхэ выждать, пока заклинатели и демоны его отца не перебьют друг друга, чтобы явиться победителем в конце и добить недобитых? По глупости ли Ло Бинхэ утаил от учителя свои планы или в самом деле задумал что-то гнусное, с этого момента Шэнь Цинцю будет предполагать худшее и действовать соответственно. Глупый зверь сам виноват! Я дал ему шанс! Впрочем, как бы раздражающе самонадеянно ни вел себя Ло Бинхэ, в одном он был прав — ничто не мешало Шэнь Цинцю просто спросить, прежде чем ставить ультиматум. Даже несмотря на то, что он был уверен в абсолютной бесполезности подобного жеста, по крайней мере демон не разозлился бы так сильно. Нечто похожее на стыд шевельнулось в душе Шэнь Цинцю, но он безжалостно запихал его туда, где он не стал бы его беспокоить. Теперь варианты дальнейших действий для него стали более ограниченными. До ссоры с Ло Бинхэ Шэнь Цинцю мог бы поторговаться кулоном Гуанъинь, но теперь этот путь был для него закрыт — очевидно, что демон взбесится от такой манипуляции его чувствами пуще прежнего. Оставался только один способ действовать, подлый и грязный, который окончательно разрушит то хрупкое перемирие, что пока ещё существовало между учителем и учеником. Найти бы только в себе решимость собственными руками загубить то, что, как оказалось, так важно для Шэнь Цинцю.

***

После разговора с Шэнь Цинцю у Ло Бинхэ был назначен ужин со старым хозяином дворца. Прошёл он неожиданно спокойно: хитрый лис, кажется, уловил ауру едва сдерживаемого гнева, окружающую демона, и не лез лишний раз на рожон. После этого последние приготовления к выдвижению собственного войска вынудили Ло Бинхэ наведаться в свой дворец в Царстве демонов. Подчинённым и слугам потребовалось не так много времени, чтобы понять, что Повелитель находится в худшем из своих настроений. Бедолаги, которым не посчастливилось попасться Ло Бинхэ на глаза, были загружены работой на месяцы вперед, остальные забились по углам, пережидая бурю. Выпустив пар, он заперся в своих покоях. Отчего-то он чувствовал себя не всесильным небесным демоном, а дряхлым стариком, что может испустить дух ещё до того, как дойдет до кровати. Ло Бинхэ скинул сапоги с отёкших ног, устало плюхнулся на мягкие перины и принялся растирать занемевшую шею. Периферийное зрение ухватило какое-то движение. В углу о стенки светильника настойчиво бился пестрый демонический мотылёк-циклоп. Ло Бинхэ почувствовал с ним какое-то идиотское единение. Глупое насекомое было так уверено, что спасение находится за этим куском рисовой бумаги, что не замечало открытого окна. Послышался скрип открывающейся двери. Ло Бинхэ удивлённо обернулся, уверенный, что запирал её прежде. В комнату, покачивая бедрами, вошла Сяолянь. — По дворцу гуляют слухи, будто наш грозный господин вырывает сердце у каждого, кто попадется ему на пути. Ша Хуалин даже напугала своего братишку тем, что Повелитель может съесть его за непослушание. — Она делает успехи на поприще воспитания — раньше она просто засунула бы кляп ему в рот, — фыркнул Ло Бинхэ. — Как ты вошла? — Для этой Сяолянь не существует закрытых дверей, — улыбнулась демоница. — Но она уйдёт незамедлительно, если Повелитель не желает её сейчас видеть. Ло Бинхэ пожал плечами — гнев истощился, и он понятия не имел, чего сейчас желает. Двумя пальцами он продолжал разминать затылок, что не укрылось от внимания Сяолянь. — Повелитель чувствует недомогание? — Ерунда-а! — Ло Бинхэ воскликнул от неожиданной боли, когда острые пальцы Сяолянь вцепились ему в плечи, после чего напряжение вдруг стало из них уходить. — О-о-х, — глубокомысленно выдохнул он. — У Повелителя много узлов в мышцах. Позвольте этой слуге помочь. Сяолянь, очевидно, знала, что предлагала — недаром не просто была суккубом, но и работала с привередливыми клиентами в весеннем доме. Пальцы демоницы пробежались от висков до шеи и принялись нежно и ловко массировать плечи. Тело Ло Бинхэ обмякало, разум погружался в расслабленную полудрёму. — Эта Сяолянь всегда думала, крови небесного демона не страшна усталость. Давно Повелитель испытывает боли? — Пару лет точно, — сонно промямлил Ло Бинхэ. Сяолянь удивлённо хмыкнула. Какое-то время она работала в полной тишине, пока её рука внезапно не скользнула вниз по телу Ло Бинхэ, задевая отворот одежд. Его рассеянность как водой смыло — он крепко сжал её запястье и, улыбнувшись, резко спросил: — Куда ты тянешься, дорогуша? — Без верхней одежды массаж принесет больше пользы, — ответила демоница, скромно опустив глаза. Скромность тебе идёт, как корове седло. — Этого Повелителя устроит и лёгкая польза. Сяолянь послушно вернула руки в более безопасное положение. — Господину не стоит волноваться, — нежным примирительным тоном произнесла она. — Эта слуга имела счастье увидеть вашу судьбу. В сердце Повелителя всегда будет место лишь для одного человека. А кому, как не мне, знать, как опасно бросать вызов судьбе. В ее бархатистом смехе отчего-то прозвучала горечь. Ло Бинхэ внимательно посмотрел на демоницу — так, будто видел впервые в жизни. Наверно, неуместно спрашивать у легкомысленного суккуба о том, испытывала ли она когда-нибудь высокие чувства, но… — А ты кого-то… Сяолянь слишком сильно надавила ему на шею в немом предупреждении, и Ло Бинхэ замолк. Она пытается мне что-то сказать? Он вспомнил, как в маленькой кабинке на постоялом дворе Сяолянь говорила ему, что, чтобы добиться любви, он должен был перестать быть жертвой и стать охотником. Ло Бинхэ оставил этот путь, как только понял, что Шэнь Цинцю никогда не испытывал к нему ничего, кроме презрения; убедил себя, что так будет лучше для них обоих, учитывая их общее прошлое… — Ты считаешь… — Ло Бинхэ вдруг овладела неуверенность, — …что я был не прав, когда его оттолкнул? Он не стал уточнять, о ком шла речь, но едва ли тут был простор для спекуляций. Долгое время Сяолянь оставалась молчаливой. Ло Бинхэ уже было решил, что и на этот вопрос не получит ответ, когда внезапно демоница наклонилась к его уху и прошептала: — Я считаю, что любовь, ради которой ты не готов бросить вызов судьбе — просто куриный пух и чесночная шелуха. Она выпрямилась, снова принимая свой привычный кокетливо-уважительный вид, и произнесла: — Надеюсь, эта Сяолянь была вам полезна. Доброй ночи, господин.

***

Союз бессмертных решил выдвигаться на Тяньи через два дня. В разговорах, взглядах, жестах сквозила торжественность, какая бывает только в преддверии крупной битвы — предвкушение чего-то грандиозного. Бесстрашный молодняк, жаждущий впервые в жизни проявить себя в сражении, весело смеялся, демонстрировал друг другу свое духовное оружие и талисманы, фехтовал в тренировочных поединках. Шэнь Цинцю мрачно покосился на них, проходя мимо. Он знал, что большая часть из них не вернётся, а те, кто вернутся, больше никогда не будут относиться к войне так легкомысленно. Заклинатели постарше вели себя тише, проверяя снаряжение или просто сидели, погружённые в свои думы. Несмотря на то, что планы были составлены, стратегии выбраны и командиры назначены, в главном зале продолжала царить суматоха. Сегодня даже с налётом какой-то странной тревожности, как отметил Шэнь Цинцю. Он стремительно вышел в центр и, не особо церемонясь, перебил говорящего, обращая на себя внимание всех присутствующих заклинателей. — Господа! — его взгляд ненароком упал на Ло Бинхэ, который стоял поодаль, мрачный, как грозовая туча. — У этого Мастера есть информация, которая должна быть донесена до всеобщего сведения незамедлительно, пока ещё можно что-то исправить. Множество окрашенных любопытством лиц обратилось к нему, по залу прошлась волна взволнованного шёпота. Ло Бинхэ угрожающе прищурился. В горле у Шэнь Цинцю пересохло. — Среди нас есть предатель, — хрипло, но громко объявил он. Зал заполнили возгласы неодобрения, некоторые даже закатили глаза. Шэнь Цинцю был готов к этому. В прошлый раз он обвинил Ло Бинхэ спонтанно. Движимый болью и злостью, он не особо задумывался о доказательствах. На этот раз он мог подтвердить свои слова — за пазухой у него хранились талисманы, что при контакте с демонической ци высвобождают ее. А вот к чему он готовился, но в действительно оказался не готов, так это к тому, как глаза Ло Бинхэ вспыхнули яростным багрянцем. Гнев в них, казалось, способен обжечь. Сбоку послышался жеманный смешок Вэй Шучжи. — Меня всегда удивляло, как Мастеру Шэню удается с таким пафосом говорить о том, что все и так знают. Шэнь Цинцю отдал мерзавцу должное — ему удалось застать заклинателя врасплох. — Что? — Сегодня утром, шиди, все главы школ заклинателей получили одно и то же письмо, — грозный вид Юэ Цинъюаня заставил хихикающих подпевал Вэй Шучжи умолкнуть. Он вытащил из рукава кусок пергамента и протянул его Шэнь Цинцю, который тут же нетерпеливо выхватил его и пробежался взглядом по аккуратно выведенным строчкам. Уважаемые великие мастера! С прискорбием сообщаю, что в ваши ряды затесался предатель. Именно он помог демонам захватить вершину Тяньи — одну из величайших школ заклинателей, считавшуюся доселе неприступной. Прямо сейчас он шпионит против вас и саботирует ваш план по ее отвоеванию. Если вы не хотите потерпеть крупнейшее поражение в своей истории, после которого едва ли сможете оправиться, вам следует сплотить ряды и избавиться от вредителей.

Боящийся за свою жизнь, Не имеющий возможности себя представить Доброжелатель

Шэнь Цинцю сухо рассмеялся, комкая лист в руке. — И что, это все? Ни фактов, ни имён, ничего содержательного — бесполезная кляуза, вода в чистом виде. Даже не вода, а масло, коим противник так топорно стремится разжечь конфликт между нами, жалкая попытка заставить нас искать несуществующую чёрную кошку в тёмной комнате. Сами демоны ее, небось, и накатали. Хоть где-то Шэнь Цинцю мог с чистой душой исключить Ло Бинхэ из списка подозреваемых — демон точно не стал бы пилить сук, на котором сидит. Даже если он хотел таким образом подставить бывшего учителя, по нему самому его интриги ударили бы больнее. Все намного проще: если Ло Бинхэ рассчитывал стравить Тяньлан-цзюня с заклинателями, то его родитель, напротив, решил попытаться науськать заклинателей на Ло Бинхэ. Или Шэнь Цинцю. Или просто заставить сцепиться друг с другом и подозревать своих же соратников. Недалеко яблочко от яблони откатилось, хоть и пытается мнить себя грушей. — Не Мастер ли Шэнь буквально фэнь назад театрально возвестил о предателе среди нас? — Вэй Шучжи побарабанил пальцами по подбородку, кривляясь, будто силится вспомнить. — Может он и есть тот, кто мутит воду? Шэнь Цинцю наградил его уничижительным взглядом, но промолчал, так как… колебался. Если сейчас он разоблачит Ло Бинхэ, то не только сыграет на руку Тяньлан-цзюню. Впечатлительный демон наверняка почувствует себя вдвойне преданным — собственным учителем и собственным отцом. А одинокий и разъярённый неубиваемый главный герой страшнее любой напасти. Только вот объявив о предателе, Шэнь Цинцю сам себя загнал в угол — если он промолчит, подозрение незамедлительно падёт на него самого. Выбирая между собой и человеком, которого, кажется, он искренне любил, он выбрал себя. Как и всегда. Наверное, это слишком много о нём говорило. Шэнь Цинцю мешкал совсем недолго, но эта заминка стоила ему слишком дорого. — Дайте-ка я угадаю, — подал свой скрипучий голос старый хозяин дворца. — Мастер Шэнь собирается с мыслями, чтобы обвинить во всех грехах во всех отношениях достойнейшего молодого человека Ло Бинхэ, — Лао Гунчжу бросил на демона взгляд, полный отеческой любви. — Спасибо, но этот сказ о подлом и завистливом учителе и его блистательном ученике мы уже слышали. Так что позвольте этому Мастеру поведать другой — о неблагодарном малолетнем душегубе, который убил людей, что приняли его в свою семью, подарили ему еду, кров и заботу. Шэнь Цинцю остолбенел. А старый хозяин дворца, подтверждая худшие его опасения, зычно воззвал: — Госпожа Цю! Заклинатели расступились, пропуская вперёд женщину средних лет, которая несмотря на возраст не утратила свою цветущую красоту. Милая девочка, что одна на всём белом свете была к нему нежна, едва узнавалась в этих искаженных ненавистью чертах лица. Сердце Шэнь Цинцю рухнуло в пятки.