Не в нашей власти

Нет, нет, нет, только не сейчас! — Как же долго я тебя искала. Помнишь меня, недосягаемый Владыка вершины Цинцзин? — голос Цю Хайтан был так хорошо знаком Шэнь Цинцю, в отличие от презрительного тона. — Шисюн, вы с этой госпожой… знакомы? — озадаченно спросил Му Цинфан, окончательно сбитый с толку перекрёстными обвинениями. — Знакомы — не то слово! Я была его невестой! — в зале раздался дружный удивленный вздох. — Это Шэнь Цзю — животное в человеческом обличье, мерзавец, пустивший всем пыль в глаза. В двенадцать лет он был лишь жалким рабом, которого моя семья приобрела у иностранного торговца… Шэнь Цинцю решил не слушать набившую оскомину чушь о том, как добры были к нему Цю и как он вероломно их предал. Грудь словно сдавило невидимым обручем. Он надеялся, что ему не придётся проходить через это снова. Шэнь Цинцю глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Ничего страшного пока не произошло — он знал, что подобное может случиться. На этот раз даже вышло не настолько плохо: Лю Цингэ был живее всех живых и делишки У Яньцзы пока не вскрылись. Одних обвинений Цю Хайтан будет недостаточно, чтобы отдать Шэнь Цинцю под суд, да и союзников по сравнению с прошлой жизнью у него прибавилось. Умы заклинателей сейчас больше всего волнует предстоящая битва — едва ли они предпочтут выступить против Цанцюн, только чтобы растерзать его себе на потеху. Взгляд Шэнь Цинцю шарил по толпе, в лихорадочной тревоге не способный ни за кого зацепиться, пока не остановился на Ло Бинхэ. Под кожей заскреблась неприятная догадка. Ты знал, что она придёт? Демон, не отрываясь, смотрел на Цю Хайтан, его взгляд из-под нахмуренных бровей был тяжёл, а уголки губ опущены то ли в отвращении, то ли в разочаровании. Шэнь Цинцю не мог сказать, направлены ли эти эмоции на него или на его бывшую невесту. Пару раз заклинателю казалось, что Ло Бинхэ был готов перебить рассказчицу, но одёргивал себя в последний момент. — Шэнь Цзю, почему ты молчишь? Посмотри на меня! — рыдая, крикнула Цю Хайтан. Неохотно Шэнь Цинцю перевел на неё взгляд, скрыв большую часть лица веером, чтобы в самый последний момент оно его не предало. — На протяжении многих лет каждый день я просыпалась и засыпала с одними и теми же вопросами в голове, — пролепетала она. Её голос срывался, крупные слёзы катились по её щекам. — Почему я в одночасье лишилась всех, кто был мне дорог? Почему моя жизнь превратилась в беспросветный ад отчаяния и одиночества? За что ты так поступил со мной? И после всего этого… После стольких лет… тебе совсем нечего мне сказать? Шэнь Цинцю хотелось наорать на неё — за глупость, за беспечность и слепоту — хотелось оправдаться перед ней, и в то же время вывалить на неё всё, что она, очевидно, не готова была принять, увидеть её сломанной и раздавленной тяжестью осознания. Но с его губ не сорвалось ни слова. Его слегка трясло. Потоки ци в его теле теряли стабильность, и он постарался их успокоить. Ничего не вышло. Внезапно перед Шэнь Цинцю выросла чья-то широкая спина и закрыла его от чужих глаз. Голос Юэ Цинъюаня звенел от едва сдерживаемого гнева: — Мой шиди уже давно исполняет обязанности главы пика Цинцзин. Как Горный Владыка он всегда являл собой прекрасный образец для подражания, будучи человеком чести и безупречной моральной чистоты. В пределах нашей школы мы не храним от собратьев никаких секретов и знаем друг о друге всё. Мне очень жаль, госпожа, что вашу семью постигло такое несчастье, но уверяю, что, указывая на виновника, вы обознались. Кроме того, глава дворца Хуаньхуа уже пытался оклеветать моего шиди прежде — не обессудьте, что я не могу принять на веру все, что говорит приведённый им «свидетель». На словах о «моральной чистоте» Шэнь Цинцю чуть не одолел истерический смех. Неужели Юэ Цинъюань настолько отчаялся вытащить его из этой передряги, что его единственный выход — упирать на добродетельность младшего брата? Судя по возмущённым лицам заклинателей, многие оказались солидарны с ним в оценке стратегии защиты Юэ Цинъюаня, однако большинство, как ни странно, выслушало главу Цанцюн абсолютно серьёзно. Видимо, репутация Юэ Цинъюаня заставляла других верить в любую сказанную им чушь. Впрочем, Шэнь Цинцю понимал, что границы этого доверия не бесконечны. Вэй Шучжи, по всей видимости, рассуждал так же. — Ах, если бы свидетель был только один, глава школы, — наигранно вздохнул он. В этот момент в зал вошло около дюжины человек — мужчины и женщины, почти все пожилые или средних лет. Шэнь Цинцю не узнал ни одного из них. С уверенностью можно было сказать только то, что никто не был заклинателем. — Господа, расскажите Совету бессмертных те ужасные истории, что вы поведали мне. Вы узнаёте этого человека? — Вэй Шучжи беззастенчиво ткнул пальцем в Шэнь Цинцю. Вперед вышел дремучий старец с седыми кустистыми бровями и проплешиной на голове. Его рот оброс морщинами, выдающими отсутствие зубов, из-за чего произнесённые следом слова звучали невнятно. — Я никогда не забуду ни убившего мою жену ублюдка, ни его лакея-мальчишки, — проскрипел старик. С запоздалым ужасом Шэнь Цинцю понял, кем были все эти люди. Когда У Яньцзы у него на глазах впервые убил человека, он неделю не мог спокойно спать. Шэнь Цзю прекрасно его запомнил — это был мужчина, крестьянин, который с приличной суммой денег отправился в город, чтобы купить коня. У Яньцзы, сделав дело, дал ему затрещину за то, что он встал, как вкопанный. Окровавленные образы несчастного мужчины ещё долго приходили Шэнь Цзю в кошмарах. Так не могло продолжаться долго, и он холодно и бесстрастно, как хирург, вырезал сострадание из своего сердца. Оно мешало ему выжить. Какой бы ужас Шэнь Цзю ни приходилось пережить, он позволял ему стекать с себя, словно проточной воде с гладких камней. Лица жертв У Яньцзы, а иногда и его собственных, сливались друг с другом, мелькали перед его глазами, как узоры в калейдоскопе. Вот почему он никого не вспомнил. Это не может быть совпадением. Это заговор! Они долго готовились, чтобы нанести мне удар. Старый хрыч, Вэй Шучжи, Цю Хайтан — они все заодно! Разве мог Ло Бинхэ об этом не знать? Он с ними? Он, как и в прошлый раз, всё это организовал? Ци Шэнь Цинцю бушевала, искажая его восприятие и мысли. Он не мог даже сказать, мерещилось ему, что его окружали, или так оно и было на самом деле. Даже крохотный шанс того, что Ло Бинхэ, наплевав на свои обещания, всё же решил его предать, выбивал почву у него из-под ног и мешал сообразить, как действовать дальше. А пришедшие, тем временем, наперебой раскрывали жуткие подробности его жизни до Цанцюн. — У Яньцзы отравил моего брата, а потом потребовал все мои сбережения для противоядия… — Он продал мне фальшивое руководство по совершенствованию, из-за чего я на всю жизнь остался инвалидом… — Он обещал избавить наш поселок от бандитов, но, как только забрал вознаграждение, он вступил с этими же бандитами в сговор… — Этот мальчишка угрожал спалить мой дом вместе с женой и детьми, если я не отдам все имеющиеся у меня талисманы… Шэнь Цинцю злобно уставился на Вэй Шучжи. Его ведь даже не было на суде в прошлый раз! Когда он успел спеться со старикашкой, да ещё и притащить весь этот выводок в придачу?! Вэй Шучжи не мог не понимать, что на каждое преступление Шэнь Цзю найдется с десяток его собственных. Разоблачение чревато для него взаимным уничтожением — что бы Вэй Шучжи ни знал о нём, Шэнь Цинцю знал о нём больше. Однако на его угрожающий взгляд глава Хэйши ответил мерзкой глумящейся ухмылкой и поднятой бровью, мол «ну давай, попробуй меня обвинить». Его лицо словно превратилось в театральную маску злодея. Вэй Шучжи не верил, что ему что-то угрожает. Он подчистил следы специально к этому моменту. Шэнь Цинцю невесело усмехнулся и устало потёр пальцами одной руки глаза. Он даже оглянуться не успел, как западня вокруг него захлопнулась. Никакие убеждения уже не помогут ему избежать суда. При всём желании он не сможет разобраться со всеми ними сразу. Всё, что остаётся — держать рот на замке вплоть до разбирательств. Если он обвинит заговорщиков сейчас — ему никто не поверит. У него нет свидетелей, и никто за него не вступится. — Вы не могли найти лучшего времени, чтобы выяснять, какие преступления мог совершить Шэнь Цинцю больше двадцати лет назад? — раздался резкий голос Лю Цингэ, когда последний из приведённых людей закончил свой рассказ. Владыка Цинцзин изумлённо хлопнул глазами. — У нас война на носу! А Шэнь Цинцю… От него может быть толк в бою. Не могут разбирательства подождать? Мимолетная благодарность пролетела сквозь Шэнь Цинцю, не задерживаясь. «Может быть толк в бою»?! Надутый павлин умудрялся бесить его, даже когда был на его стороне! — Не скажите, Мастер Лю, — покачал головой Вэй Шучжи. — Вы забываете, что, скорее всего, среди нас есть сотрудничающий с демонами предатель. После всего, что мы услышали сегодня, могут ли быть сомнения в его личности? Признайтесь, Мастер Шэнь, чем демоны вас подкупили? Что за дешёвый прием. — Учитель ненавидит зло, — впервые подал голос Ло Бинхэ, перекрывая всеобщий возбуждённый гул. — Он ни за что не принял бы сторону демона. Шэнь Цинцю сжал челюсти. Двойной смысл этой фразы был ему очевиден, отчего та казалось издёвкой. Однако, заступившись за бывшего учителя, Ло Бинхэ навёл шороху среди неосведомленных об их отношениях заклинателей. Снисходительная улыбка стекла с лица старого хозяина дворца, оно вмиг стало непривычно агрессивным. — Ничего не понимаю, — донеслось до Шэнь Цинцю бормотание Ци Цинци. — Что за неразбериха тут творится? Эти люди говорят правду? Почему главы школ все разом набросились на шисюна? Почему бывший ученик, который открыто конфликтовал с ним в последние несколько лет, теперь его защищает? — Никто не обязан верить обвинениям в сговоре, если они голословны, — незамедлительно подхватил Юэ Цинъюань. — Однако остальные обвинения — нет, — спокойно заметил старый хозяин дворца, к тому моменту уже успевший взять себя в руки. — Глава школы Юэ, вы не находите, что при разборе подобных дел нельзя допускать, чтобы личные привязанности повлияли на результаты расследования? Я полагаю, что в ваших интересах способствовать тому, чтобы не остаться в памяти людей, как глава школы, при котором на репутацию хребта Цанцюн легли несмываемые пятна. Воистину, подобный исход был бы прискорбным для всех собравшихся! Я считаю, что в сложившейся ситуации самым лучшим решением для Шэнь Цинцю было бы отказаться от участия в битве, покинуть вершину Тяньи и на время расположиться во дворце Хуаньхуа — пока мы не установим истину. Как вы на это смотрите? — НЕТ! Полное отчаяния восклицание эхом отдалось от высоких сводов храма. Спина Шэнь Цинцю взмокла. Одного мимолетного образа Водной тюрьмы хватило, чтобы ужас пробрал его до самых костей. В этот момент все заклинатели повернулись к Ло Бинхэ, и с удивлением Шэнь Цинцю вдруг понял, что кричал не он. — Не вижу в этом никакой необходимости, — ледяным тоном произнес демон, на глазах превращаясь из испуганного мальчишки в уверенного в себе мужчину, овеянного ореолом главного героя. Заклинатели затаили дыхание. — Учитель не представляет никакой опасности, чтобы препровождать его в Хуаньхуа. Как мы выяснили, сговор с демонами — не более, чем домысел. Что касается прочих «преступлений», — последнее слово Ло Бинхэ бросил пренебрежительно, чтобы каждый проникся его отношением к обсуждаемой проблеме, — то глава Юэ прав: все они нуждаются в тщательной проверке. — Амитабха, господа, — вперёд вышел Мастер Учэнь. Его протезы гулко клацали по каменному полу. — Полагаю, Мастер Ло прав. Чтобы конвоировать Мастера Шэня в Хуаньхуа, требуются люди, а у нас сейчас каждый воин на счету. В нашем храме нет темницы, но есть келья, вырубленная прямо в скале — сбежать из неё, ввиду естественных причин, весьма проблематично. Если же вина Мастера Шэня не подтвердится, то не думаю, что пребывание там сильно его обременит. Несмотря на то, что с доводами Мастера Учэня было тяжело поспорить, тут и там послышались недовольные ёрзания и перешёптывания. Тем не менее, вслух никаких возражений не последовало: все понимали, что последнее слово все равно останется за зачинщиками переполоха. Выражение лица старого хозяина дворца было кислым, словно он только что опрокинул целый кувшин яблочного уксуса. Вэй Шучжи равнодушно пожал плечами, глядя куда-то в сторону, как будто не он пару минут назад с почти кровожадным азартом загонял Шэнь Цинцю. — Значит, решено, — непререкаемо подытожил Юэ Цинъюань.

***

Шэнь Цинцю уводили в суматохе. Ло Бинхэ, не отводя взгляда от бледного лица учителя, боролся с желанием кинуться к нему сквозь толпу, что беспокойным рыбьим косяком носилась между ними. Однако демон не мог позволить себе неосторожность — у него ещё будет время поговорить с Шэнь Цинцю наедине, а пока любое публичное взаимодействие может ему только навредить. Ледяным взглядом Ло Бинхэ смерил свидетелей, которые, излив свой гнев, растерялись среди такого количества бессмертных заклинателей, неловко топтались и озирались, будто ища разрешения, чтобы уйти. Ещё во время их разглагольствований он сразу оценил, кого можно будет подкупить, кого запугать, а с кем придётся искать нетривиальное решение. Но и к этому этапу плана Ло Бинхэ пока не мог приступить, не обсудив с Шэнь Цинцю. Впрочем, идея, на ком всё-таки можно выместить злость, у него имелась. Дождавшись, пока толпа рассосётся, Ло Бинхэ направился прямиком к старому хозяину дворца. Сцена, что предстала перед его глазами, не должна была удивлять, но отчего-то едкой яростью перекрутила ему внутренности. Лао Гунчжу спокойно и непринужденно, как будто разрушить чужую жизнь для него было так же привычно, как выпить пиалу чая, беседовал с другими такими же заговорщиками — Вэй Шучжи и Цю Хайтан. Троица дружно обернулась на его шаги. — Мне нужно поговорить с этой женщиной. Сейчас же. Наедине, — сквозь зубы бросил Ло Бинхэ. Лицо старого хозяина дворца приобрело озабоченное выражение. — Боюсь, это невозможно, мой мальчик. — Невозможно? — с угрожающим прищуром переспросил Ло Бинхэ. — Госпожа Цю является одним из важнейших свидетелей против преступлений Шэнь Цинцю, а ты, мой мальчик, слишком уж явно поддерживаешь негодяя, который совсем этого не заслуживает. — Я ничего ей не сделаю! — почти прорычал Ло Бинхэ. — Я не сделаю ничего, что может бросить тень на Шэнь Цинцю! Мне нужно просто с ней поговорить. — Почему бы Мастеру Ло не поговорить с госпожой Цю при нас? — подал голос Вэй Шучжи. От его издевательски примирительного тона Ло Бинхэ захотелось вырвать ему горло. — Я не боюсь его, — Цю Хайтан гордо вздёрнула подбородок. — Правда всё равно за мной — мне нечего скрывать. — Правда? — губы Ло Бинхэ растянулись в жуткой усмешке. Он умел быть устрашающим, если хотел. Он умел одаривать собеседников такой улыбкой, которая могла бы показаться дружелюбной и понимающей, однако отчего-то из-за неё у них отнимались языки, холодела кровь, а сердце замирало от ужаса. Ло Бинхэ использовал её только на демонах. До сих пор. — Если уж госпожа Цю такой яростный поборник правды, полагаю, она не откажет прояснить этому недалекому один момент. В мире заклинателей нет ни единой души, не ведающей о тяжелом характере Шэнь Цинцю. Если всех людей, которых учитель презирает, ненавидит, недолюбливает и гнушается, выстроить в ряд, то эта колонна обогнет пик Цинцзин. Тем не менее, ни разу личная неприязнь не стала для него поводом к убийству. Спросите Лю Цингэ — он с радостью поделится с вами подробностями. Учитель суров, но он не монстр. Кроме того, Шэнь Цинцю не чужда благодарность — он умеет за добро платить добром, хотя и не кичится этим на весь мир. Так объясните этому несмышлёному, что же такого могло произойти, что он не просто совершил убийство, а почти под корень вырезал целый клан людей, что, по вашим словам, «спасли его из рабства и относились, как к члену семьи»? Рассказ Цю Хайтан и жертв У Яньцзы расставил всё на свои места. Теперь Ло Бинхэ было очевидно и происхождение жутких шрамов на спине учителя, и причины его недоверия к людям, и стремление к независимости. Даже жестокое обращение с учениками имело больше смысла в целостном контексте. Цю Хайтан побледнела. Ло Бинхэ даже показалось, что на долю мгновения в её глазах вспыхнула искра сомнения, однако гордость затушила её прежде, чем она успела раздуться во что-то осмысленное. — Я бы и сама хотела знать ответ на этот вопрос, — холодно ответила она. — Хочешь сказать, что ты его не знаешь? — под напором новой волны ярости Ло Бинхэ отбросил притворную вежливость. — В таком случае ты либо врёшь, либо дура. — Следите за языком, молодой человек — вы всё же разговариваете с женщиной, — скривился Вэй Шучжи. — Или неподражаемая манера общения Шэнь Цинцю — единственное, что он смог толково преподать своим ученикам? На это просто жалко смотреть. Ло Бинхэ в ответ наградил его уничижительным взглядом. — Не так жалко, как на ваше раболепство перед главой Хуаньхуа. Насколько же вы ненавидите учителя, что ради его уничтожения согласились стать простым лакеем? Старый глава дворца рассерженно насупил брови. — Адепт Ло, не забывайтесь. Повисла напряженная тишина, какая бывает перед бурей или землетрясением. Вэй Шучжи прочистил горло. — Чувствую, учителю и ученику есть, что обсудить. Идёмте, госпожа Цю. — У меня только один учитель, — сердито выплюнул им вслед демон, не удостоив уходящих даже взглядом. Ло Бинхэ мог сказать, что старик в бешенстве — по углубившимся на лбу морщинам, по слегка опущенным уголкам губ, по спрятанным за бородой, но крепко сжатым желвакам — хотя для глаза постороннего эти признаки остались бы незамеченными. Когда Лао Гунчжу открыл рот, его речь текла спокойно и успокаивающе размеренно, как поток воды. — Мальчик мой, ты не прав. Чувства замутняют твой разум. Ты всегда был рассудительным юношей, так почему же ведешь себя, как капризный ребенок? Шэнь Цинцю — преступник и за свои преступления должен понести наказание. Это не прихоть этого главы, госпожи Цю или Мастера Вэя, а вопрос справедливости для его жертв. Если он не совершал того, в чём его обвиняют, ему нечего бояться. Наберись терпения — время расставит всё по своим местам. Лао Гунчжу тепло улыбнулся Ло Бинхэ и ободряюще положил руку ему на плечо, но тот в отвращении отмахнулся от нее, как от мерзкого слизняка. — Хватит! Я слишком долго терпел ваши выходки! Оправдывал все ваши манипуляции чересчур навязчивой заботой о моем благополучии, но вы зашли слишком далеко! Чтобы сговориться с Вэй Шучжи, найти свидетелей и раскопать то, что, возможно, произошло чуть ли не четверть века назад, требовалось немало времени. Как скоро после того, как я покинул Цанцюн, вы принялись строить обвинение против учителя? Через год? Через месяц? Как только он вышел за порог дворца Хуаньхуа? Вы уже победили — я ушёл от Шэнь Цинцю, публично, но этого вам оказалось мало, не так ли? Вы хотели втоптать его в грязь, уничтожить, хотя прекрасно знали, как он мне дорог! Вам удалось бросить пыль мне в глаза, но теперь я вижу, что вы из себя представляете! С этого момента наши с вами дороги расходятся. Хвалёная выдержка, наконец, подвела Лао Гунжу. Его перекошенное злобой лицо подействовало на Ло Бинхэ, как бальзам на душу — он чувствовал, как утихает его гнев. Возможно, он был не слишком хорошим человеком.