Не в нашей власти

Шан Цинхуа, стуча зубами от холода и растирая озябшие конечности, рассматривал три зловеще вытянутые тени. Они скользили по гладкому бумажному экрану крытой галереи, ведущей к горячим источникам. Шан Цинхуа прятался снаружи в темноте ночи, расположившись так, чтобы через небольшой зазор видеть всех, кто заходит в купальни и выходит из них. Полоска света выхватила лица таинственных теней. Владыка Аньдин ощутил вспышку самодовольства, заметив среди них проглотившего приманку Вэй Шучжи, однако беспокойство без особых усилий одержало верх над его кратковременным ликованием. Двое других мужчин, должно быть, были лакеями Вэй Шучжи. Шан Цинхуа прищурился, когда что-то тревожное шевельнулось в глубинах его разума. Лицо одного из подпевал Вэй Шучжи — продолговатое и землистое с бегающими глазами — казалось смутно знакомым. Узнавание вертелось на подкорке мозга, как назойливый жужжащий комар, поймать которого у Шан Цинхуа никак не получалось. Дверь захлопнулась, и мужчины скрылись из виду. Шан Цинхуа раздражённо выдохнул. Его знобило. Он не мог рационально объяснить себе, что он вообще тут делает, когда Шэнь Цинцю, не говоря уже о Мобэй-цзюне, ясно дали ему понять, что его участие не требуется. И все же, каждый раз, когда дверь купален открывалась, выпуская наружу облако горячего пара, Шан Цинхуа вздрагивал, представляя, каково Мобэю находиться в подобном месте. Упрямый демонический король напоминал великовозрастного ребёнка, который решил отморозить уши матери назло. Цокнув языком, Владыка Аньдин плотнее закутался в плащ. Шан Цинхуа никогда не был идиотом. Трусом — да; вруном, бессовестным негодяем и скользким типом, но не идиотом. Он понимал, что причина, по которой он был здесь, ни к чему рациональному отношения не имела. Потому что при попытке ответить на этот вопрос ему в голову лезли не аргументы, а то, как иногда безразличный высокомерный взгляд Мобэй-цзюня смягчался, когда падал на него, и ощущался словно первое дуновение весеннего ветерка в конце зимы. Шан Цинхуа знал, что это глупо. Знал, что ему не на что надеяться, а если и было, то точно не после его эпичного предательства. И всё равно стоял там, где стоит, и морозил себе задницу — слишком напуганный, чтобы войти, слишком привязавшийся, чтобы отступить. «Я нашёл себе нового человеческого шпиона-слугу». Шан Цинхуа скрежетнул зубами. Что-то я не вижу, Ваше Величество, чтобы ваш человеческий слуга-шпион, если он вообще существует, дубел здесь ради вас. Заявление Мобэя застало Шан Цинхуа врасплох. Его начинало трясти от одной только мысли, что Ледяной демон смог так легко его заменить. Как будто он — заурядное сломанное колесо, когда на самом деле он сам был повозкой! До Шан Цинхуа никакой шпионской сети у Мобэй-цзюня не существовало в принципе. Более того, если вспомнить дуболомные навыки демона в дипломатии и интригах, её никогда бы и не появилось. А теперь какой-то узурпатор пытается присвоить все его заслуги себе! Немыслимо! Ещё больше досады у Шан Цинхуа вызывал тот факт, что его место, скорее всего, занял кто-то из бывших подчинённых, которых он сам же к Мобэй-цзюню и привёл. Иначе почему они все не бросились наутёк, как только заслон между ними и демоном в лице Владыки Аньдин был разжалован? Ах, да, ещё злопамятность. Владыка Аньдин был чрезвычайно злопамятным. По этой причине, чтобы скрасить свой странный караул, он начал перебирать в уме всех потенциальных предателей, что поспешили подлизаться к Мобэй-цзюню, стоило ему только впасть в немилость. Внезапно Шан Цинхуа замер, пронзённый безжалостным озарением. Так вот откуда ему знаком приспешник Вэй Шучжи! Шан Цинхуа вспомнил его — это Хуан Цюбо, давным-давно он был адептом Аньдин, а затем перешёл в Хэйши. Шан Цинхуа почувствовал, как кровь сворачивается в жилах. Мог ли этот предприимчивый молодой человек втереться в доверие Мобэю настолько, чтобы тот доверил ему место Шан Цинхуа? Это казалось невероятным, но совпадение было устрашающим. Если Хуан Цюбо работал одновременно и на Мобэй-цзюня, и на Вэй Шучжи, то последний наверняка уже был осведомлён о том, что Ло Бинхэ послал к нему Ледяного демона. Ничего не подозревающий Мобэй-цзюнь мог прямо сейчас идти в аккуратно расставленную ловушку. Шан Цинхуа принялся грызть ногти. Нет… Да быть такого не может… Я просто выдумываю то, чего нет… Или… После Чжаохуа Вэй Шучжи знает, что Шэнь Цинцю в сговоре с демонами. Тогда почему же он так спокоен и беспечен? Сам не осознавая собственные действия, словно его тянула какая-то невидимая сила, Шан Цинхуа прокрался ко входу для прислуги. Ключ от него он озаботился сунуть в карман ещё когда планировал свою собственную диверсию. Однако вставив его в скважину, Шан Цинхуа замешкался. И что дальше? Что я могу сделать? Он не Лю Цингэ, чтобы вырваться вперёд, очертя голову, и не Шэнь Цинцю, чтобы его угрозы хоть кто-нибудь воспринял всерьёз. Его место в тени: прятаться, собирать информацию, выжидать нужного момента, мстить обидчикам так, чтобы на него и не подумал никто. Мозг Шан Цинхуа дал ответ быстрее, чем он успел отрефлексировать эту мысль. Точно. Сбор информации. Я просто осмотрюсь — какое же это геройство? Воровато оглянувшись, Шан Цинхуа проскользнул в купальни. Повсюду царил полумрак. Клубы пара извивались, отбрасывая причудливые тени, в каждой из которых Шан Цинхуа мерещилась опасность. Он крался по влажному коридору, затаив дыхание. В глубине зала раздавались весёлые голоса, но шум крови в ушах мешал Владыке Аньдин разобрать хоть слово. Приблизившись к мужской части купален, Шан Цинхуа облокотился о стену. Он глубоко вздохнул, пытаясь наскрести в себе остатки храбрости, и одним глазом выглянул в основную залу. Один подчинённый Вэй Шучжи стоял у основного входа, сложив руки на груди и по-звериному скалясь. Сам глава отмокал в горячем источнике, прищурившись от удовольствия, а Хуан Цюбо… Крик застрял в горле Шан Цинхуа. Хуан Цюбо склонился над Мобэем, который то ли сидел, то ли лежал на полу. Его чёрные волосы растрепались и липли ко лбу, по щекам разлился лихорадочный румянец, а взгляд помутнел. Мобэй-цзюнь будто таял — казалось, он из последних сил боролся за то, чтобы не потерять сознание от жары. Вокруг магическим светом поблескивали сигилы, в которых безошибочно угадывалась ловушка для демонов. Шан Цинхуа чувствовал, как от ужаса ему на глаза навернулись слёзы. Первым побуждением было броситься прочь за подмогой: за Юэ Цинъюанем, Шэнь Цинцю, да хоть за первым попавшимся адептом, кто согласится помочь. Однако так же быстро Шан Цинхуа понял, что никто не согласится. Кому есть дело до какого-то демона? Горным Владыкам нужна только подвеска, а Мобэй-цзюнь провалил задание по её возвращению. Шан Цинхуа практически видел, как презрительно скривится Лю Цингэ, как равнодушно пожмёт плечами Шэнь Цинцю. С чего бы ему напрягаться, когда опасность грозит не его обожаемому демонёнку? Что-то болезненное обожгло грудь, поднимаясь разъедающей волной к горлу, при осознании, насколько Мобэй на самом деле был одинок. Шан Цинхуа дрожащими от возбуждения руками вцепился в рукоять меча. В крови закипали злость и решимость, толкавшие его вперёд. Шан Цинхуа знал, что если сейчас начнет как обычно обдумывать план, порыв пройдёт, и он струсит. Расправив плечи, он сделал первый шаг, чтобы выйти из укрытия. Внезапно что-то резко дёрнуло его назад за воротник, а рот плотно накрыла твердая холодная рука. Шан Цинхуа едва успел собраться, чтобы не взвизгнуть. В следующее мгновение его грубо развернули, и перед мутными от страха глазами всплыло злое лицо. — Ты… — беззвучно двигая онемевшими губами, пробормотал Шан Цинхуа, и Шэнь Цинцю брезгливо отдёрнул руку от его рта. Он поманил его за собой в одну из раздевалок. Шан Цинхуа бросил растерянный взгляд на своего короля. Шэнь Цинцю словно окатил его ледяной водой, запал потух, и Шан Цинхуа внезапно почувствовал себя редкостным идиотом. Ощущение такое же чуждое для него, как и храбрость, но куда менее приятное. Шан Цинхуа на цыпочках последовал в раздевалку за Шэнь Цинцю, который в это самое время вешал по обе стороны дверной рамы заглушающие талисманы. Как только они активировались, Владыка Цинцзин зашипел: — Ну и что ты собирался сделать в таком виде?! Шан Цинхуа, ожидавший вопроса, принялся неубедительно оправдываться: — Там мой король, он в опасн… — спохватившись, Шан Цинхуа расширил глаза. — Что значит в таком виде? — Значит, что мы возвращаемся к старому плану, — хмуро ответил Шэнь Цинцю. — Сейчас ты раздеваешься, идёшь к ним и притворяешься, что просто заглянул искупаться. Ты «удивишься», увидев демона, но ты больше не его слуга, значит, нет причин его защищать. Выясни, где этот упырь держит подвеску. — Хочешь бросить меня этим псам на растерзание, как кусок сочного мяса?! — возмущённо крикнул Шан Цинхуа и тут же испуганно оглянулся, в гневе забыв про заглушающие талисманы. — Сочного? Не льсти себе, — сердито хмыкнул Шэнь Цинцю, а щёки Шан Цинхуа обожгло стыдом и злостью. — И не ты ли только что рвался на рожон? — То был секундный порыв, абсолютно искренний! — гневно возразил Шан Цинхуа. — А ты просто хочешь меня использовать! Сам иди, раз такой умный! Там Мобэй-цзюнь умирает, а всё, что тебя волнует, какая-то вонючая подвеска! Слишком поздно Владыка Аньдин заметил, как на виске Шэнь Цинцю взбухает вена. В следующий момент его уже впечатали в стену. — Эта «вонючая подвеска» — единственная причина, по которой твой ненаглядный демон ещё цел! — прорычал Шэнь Цинцю, удерживая извивающегося Шан Цинхуа. — Видел, с какой довольной рожей Вэй Шучжи отмокал в горячем источнике? Он явно пока не использовал подвеску на Мобэе — демоническая энергия оставила бы на нём след. Следовательно, этот гад всё ещё лелеет мечту добраться до кого-то из нас и использует демона как приманку! Он повышает ставки. Вынуждает нас либо принять и ввязаться в слишком опасную игру, либо отступить. И прежде чем ты, как обычно, проголосуешь за последнее, подумай-ка вот о чем. Если никто в ловушку Вэй Шучжи так и не угодит, уверен, его и твой Священный демон устроит. Великий король Северных пустошей будет на побегушках у этого жалкого червя! Шан Цинхуа побледнел. Борьба оставила его, и конечности безвольно обвисли. — Но что я могу сделать? — жалобно всхлипнул он. Шан Цинхуа показалось, что лицо Шэнь Цинцю чуть смягчилось, но в полумраке сложно было сказать наверняка. — Ты хочешь спасти Мобэя? Сжавшееся горло подвело Шан Цинхуа, но он яростно кивнул. — Тогда раздевайся и иди отвлеки от него Вэй Шучжи. Всё остальное я сделаю сам. Шан Цинхуа стыдливо отвернулся и принялся стягивать с себя бесчисленные ханьфу. Он быстро замотался в простыню, чтобы прикрыть срам, но ощущение, словно он выставлен напоказ, не исчезло. В одежде Шан Цинхуа всегда были припрятаны талисманы, отмычки, снадобья и амулеты на все случаи жизни — его собственная броня. Скосив глаза на Шэнь Цинцю и убедившись, что тот не смотрит, он быстро сунул руку в один из карманов, схватил первый попавшийся талисман и крепко зажал его в кулаке — скорее, незамысловатый способ почувствовать себя лучше, чем реальное намерение пустить его в ход. Шэнь Цинцю повернулся к нему со слегка неуверенным видом, прежде чем ободряюще похлопать его по плечу. Жест вышел настолько неловким, что Шан Цинхуа запаниковал ещё сильнее. Нервно сглотнув, он двинулся по коридору, внутренне находя утешение в том, что простыня хотя бы скрывает дрожь в коленях. Прежде, чем броситься в омут, Шан Цинхуа разжал побелевший кулак и против воли усмехнулся. Из всего разнообразия талисманов, что он мог схватить наугад, им непременно должен был оказаться тот, что создавал дымовую завесу. Кажется, даже провидение намекало ему, что следует смываться. Кажется, это первый раз в жизни, когда он не послушал. Шан Цинхуа вспомнил какой-то прилипчивый деревенский мотивчик и как можно более расслабленной походкой вышел в основной зал, напевая его себе под нос. Четыре пары глаз одновременно обратились к нему. Он вскрикнул от ужаса, «заметив» Мобэй-цзюня. Учитывая нынешнее состояние Шан Цинхуа, он едва ли притворялся. Все присутствующие застыли, словно одновременно попали под парализующее проклятие. Демон вытаращился на Шан Цинхуа. Какая-то сильная эмоция отобразилась на его бледном лице, но Владыка Аньдин предположил, что это был страх очередного предательства. Под ложечкой болезненно засосало. Даже в своем нынешнем жалком состоянии Мобэй-цзюнь попытался слегка приподняться. Не особо успешно. Вэй Шучжи осматривал Шан Цинхуа со сдержанным любопытством, слегка наклонив голову. В его взгляде мелькнуло понимание и что-то ещё, что совсем не понравилось Владыке Аньдин. Гаденькая улыбочка расползлась по лицу Вэй Шучжи. — И кто это у нас тут? Неужто один из Горных Владык Цанцюн! Шу Цинхоу, верно? — Шан Цинхуа! — каким-то образом привычное раздражение за пренебрежительное отношение к Аньдин смогло пробиться даже сквозь страх. — Этот Мастер глава пика снабжения. — Пик снабжения, — насмешливо повторил Вэй Шучжи. — Цанцюн и вправду великая секта, раз выделила под снабжение целый пик. В Хэйши снабжением занимаются слуги. Впрочем, полагаю, невелика разница, учитывая, через какой вход зашёл уважаемый Мастер Шан. Кровь хлынула к лицу Шан Цинхуа. Кажется, он начал понимать Шэнь Цинцю — к этому человеку действительно несложно было проникнуться ненавистью. Вэй Шучжи тем временем подал сигнал своим прихвостням, и те удалились обшаривать купальни. Ужас шевельнулся в животе Шан Цинхуа, и он мысленно взмолился о том, чтобы Шэнь Цинцю затаился как следует. От его внимания не ускользнуло, как выразительно Хуан Цюбо посмотрел на Вэй Шучжи, прежде чем удалиться. Шан Цинхуа подавил желание скривиться. Конечно, он знает обо мне намного больше, чем показывает. Мне точно не выбраться живым. Шэнь Цинцю, ради всего святого, не подведи! Вэй Шучжи небрежно откинулся на бортик и весёлым тоном заметил: — Восхищаюсь вашей невозмутимостью, Мастер Шан. Думаю, я на вашем месте как минимум удивился бы, если бы обнаружил своего бывшего хозяина в демонической ловушке в купальнях какой-то провинциальной школы. — Если Мастер Вэй намеревался меня удивить, я могу изобразить удивление, — наполовину заискивающе, наполовину испуганно предложил Шан Цинхуа, заслужив одобрительный смешок со стороны главы Хэйши. Хорошо. Думай, что я за собственную шкуру мать продам. Мне не привыкать. Шан Цинхуа изо всех сил старался игнорировать полный убийственного презрения взгляд Мобэй-цзюня. Сжимая простыню, он неуклюже подошёл к источнику и замялся, не решаясь войти в воду, будто сомневался, покажется ли это действие его собеседнику дружественным или фамильярным. Вэй Шучжи, сцепив пальцы, терпеливо ждал, пока он продолжит, словно родитель, предлагающий ребенку самому признаться, в чём он провинился. Поднимать ставки, так поднимать. Шан Цинхуа глубоко вдохнул, прежде чем прыгнуть в пропасть: — Впрочем, сложно удивляться тому, о чём тебя настойчиво предупреждают уже пару дней к ряду. «Иди и забери подвеску, Шан Цинхуа, ты такой незаметный, такой никому не нужный, чего тебе бояться?..» — В самом деле. Улыбка Вэй Шучжи превратилась в почти плотоядную. Шан Цинхуа понятия не имел, хороший это знак или плохой. Вэй Шучжи сложно было читать. В любом случае, отступать поздно. — Я не воин. Мне всё равно, у кого окажется подвеска. Я просто хочу пролезть между двумя огнями и не опалиться. Шан Цинхуа затаил дыхание. Если годами отточенные воровские инстинкты его не подводили, то по крайней мере семя сомнения ему посеять удалось. Выражение лица Вэй Шучжи оставалось насмешливым и снисходительным, но под своей маской он приценивался. От Шан Цинхуа не укрылось как его рука инстинктивно потянулась к лежащему у бортика полотенцу и рассеянно легла на него. Подвеска должна быть где-то рядом. Может?.. — С талантами Мастера Шана не сказал бы, что это невозможно, — наконец произнес он. — Но для этого некоторым всё же придётся сгореть в этих самых огнях, — глаза Вэй Шучжи недобро блеснули. — Вашему блистательному главе Цанцюн, Шэнь Цинцю, с которым вы так дружны… Демоническому королю… Вы же это понимаете, Мастер Шан? Ни один мускул не дрогнул на лице Шан Цинхуа. Однако если ранее он своим плутовским чутьём сумел ощутить колебание Вэй Шучжи, то это работало и в обратную сторону. — Мастера Шана это беспокоит? — Конечно, нет, — чересчур поспешно ответил Шан Цинхуа. — Это же… Это же вс… «…Это же всего лишь демон, который заставил меня полжизни на себя пахать. Мне совсем его не жаль». Ну же, говори! Говори, болван, это просто слова! Говори, мать твою, если хочешь жить! Шан Цинхуа испугался. Никогда раньше у него не возникало проблем с тем, чтобы убедительно лгать, но на этот раз слова увязали в горле. Он неуклюже потёр его, словно это могло помочь. Пусть со своего нынешнего местоположения Шан Цинхуа не мог видеть Мобэй-цзюня, ожидающее внимание демона, казалось, захватило все его ощущения. Каким-то чуть ли не мистическим образом Шан Цинхуа чувствовал, что, какой бы ложью в итоге ни оказались его слова, если он произнесёт их сейчас, то собственноручно уничтожит последний шанс для них с Мобэем. Если, конечно, он вообще оставался. Вэй Шучжи поднялся из воды, легко и грациозно, и Шан Цинхуа стыдливо отвёл глаза. Глава Хэйши накинул на себя шелковый халат и, промакивая полотенцем волосы, произнес так небрежно, словно просил придержать дверь: — Убей его. — Ч-что… — выдохнул Шан Цинхуа. — Убей его. Докажи свою верность, Мастер Шан. Шан Цинхуа не хватало воздуха. Голова кружилась. Паника намертво сковала весь мыслительный процесс. Почти в последний момент он спохватился, чтобы не завопить на все купальни «Шэнь Цинцю!», как потерявший свою маму ребенок. Во всяком случае беспомощность он ощущал такую же. — Но разве… не разумнее было бы подчинить его с помощью подвески? — голос Шан Цинхуа дрожал вместе с его телом. Вэй Шучжи издевательски сделал вид, что обдумывает предложение. — Священный демон, безусловно, неплохой улов. Но у этого Мастера на уме кое-кто другой. Избавься от него, Мастер Шан, — надавил он, глаза горели садистским весельем и вызовом. — Это просто демон. Никто тебя за это не осудит. Шан Цинхуа не сдержался и метнул в Вэй Шучжи яростный взгляд, на что тот лишь насмешливо поднял бровь. — У меня нет с собой меча, — хрипло заметил Шан Цинхуа, хватаясь за последнюю соломинку. Он валяется где-то в глубине раздевалок, если твои прихвостни его ещё не нашли. — О, верно. Кто приносит с собой меч на горячие источники, да? — Вэй Шучжи лукаво подмигнул ему, как будто точно зная о чем он думает. — Но в оружии нет нужды. Достаточно просто стереть сигилы вон в том круге. Вэй Шучжи указал на один из графических элементов ловушки для демонов. Шан Цинхуа сглотнул и начал медленно приближаться к Мобэй-цзюню, чувствуя себя так, словно идёт по тонкому льду — стоит оступиться, и толщи мутной воды погребут их обоих под собою. Почему Шэнь Цинцю до сих пор не появился? Что, если слуги Вэй Шучжи его обнаружили? Как тогда Шан Цинхуа выбраться из этой передряги и вдобавок спасти Мобэя? Он нерешительно остановился у жирной чернильной линии и впервые за сегодняшний вечер набрался смелости взглянуть демону прямо в глаза. Во взгляде Мобэя не было презрения, ненависти, гнева, боли очередного предательства — ничего из того, что ожидал в нем увидеть Шан Цинхуа. Вместо этого лицо демона источало усталость, обречённость, смирение и даже долю разочарования, но и оно, подумал Шан Цинхуа, было направленно не на него. Внезапно его прошило ошеломляющее озарение. Он не верит, что кто-то захочет его спасти. Не верит, что он этого заслуживает. В этот момент в груди Шан Цинхуа вспыхнула такая злость, какой он никогда прежде не знал. Она наполнила всё его тело жаром, пыл пульсировал под кожей, и Шан Цинхуа, не думая дважды, бросился к тому самому полотенцу, что не так давно теребил Вэй Шучжи. Несколько секунд отчаянно, словно спасающаяся от хищника землеройка, он копался в слоях махровой ткани, прежде чем смириться, что никакой подвески там изначально не имелось. Он повысил ставки, как и сказал Шэнь Цинцю, и проиграл. Лезвие, неумолимое и чуть влажное от конденсированных капель пара, коснулось его горла. — Как предсказуемо, — фыркнул Вэй Шучжи. — И нелепо. Несдержанный инфантильный демон и его ручной глава Пика снабжения. Однажды про вас сложат одну из тех смешных вульгарных историй, что жрицы любви в весенних домах рассказывают своим клиентам. Из-за прилива адреналина Шан Цинхуа даже не успел толком испугаться, когда периферическим зрением выхватил металлическую вспышку. В следующее мгновение парящий меч отбил лезвие, приставленное к его горлу, болезненно оцарапав его, и вызывающе завис в воздухе. Шан Цинхуа вскрикнул, активировал талисман дымовой завесы и тут же юркнул в набухшее свинцом плотное облако. Шея горела, струйки горячей крови стекали вниз, окрашивая в алый простыню. Где-то сбоку раздалось рычание и злобный вопль «Шэнь Цинцю!», но никакого ответа не последовало. Шан Цинхуа обратил внимание, что спас его не Сюя — Шэнь Цинцю заклинал оружие Владыки Аньдин, чтобы не выдавать свою личность раньше времени. Если Вэй Шучжи настроил подвеску на Владыку Цинцзин, диапазона слышимости будет достаточно, чтобы навечно лишить его воли. Тем не менее, Шэнь Цинцю не может играть с ним в кошки-мышки вечно. Глаза Шан Цинхуа слезились от боли и едкого дыма. Он обмотал простыню вокруг пояса и, прикрывая предплечьем нос и рот, вслепую двинулся в ту сторону, где должен был находиться Мобэй-цзюнь. Точёный профиль демона вынырнул из дыма. Мобэй-цзюнь бросил удивлённый и настороженный взгляд на Шан Цинхуа. Желудок сделал привычный кульбит, хотя, возможно, на этот раз дело было в нервах, а не в неразделённой тоске. Он упал на колени перед ловушкой, внимательно ее изучая. Работа над ней была проделана толковая — быстро такую не разрушить. Не то, чтобы у Шан Цинхуа был иной выбор в этот момент. Он принялся бормотать заклинания себе под нос, направляя струйки ци в наиболее уязвимое, на его взгляд, место круга. Взгляд Мобэя проследил рану на шее и кровавые разводы на теле. Противоречивые чувства отразились на его лице, словно он боролся с собой, чтобы спросить об этом. Поэтому, когда он открыл рот, его слова застали Шан Цинхуа врасплох. — Что ты делаешь, предатель? — прорычал Мобэй. Шан Цинхуа сбился, чуть не задохнувшись от возмущения. — Спасаю своего короля! — По-твоему я настолько глуп, чтобы поверить в это? Ты наверняка просто придумал новый способ меня использовать, и я хочу его знать. — Адское пекло, Ваше величество, сейчас не время вести себя, как ребёнок! Шан Цинхуа мечтал сказать эту фразу в лицо Мобэю, сколько себя помнил. Однако сейчас, полубезумный от страха и беспокойства, он не смог в должной мере насладиться неповторимым выражением смеси шока и обиды на лице демона. Шан Цинхуа знал его столько лет, научился читать, как открытую книгу, и под всем этим ледяным презрением он чувствовал смятение и неуверенность, от которой ныло сердце. — Вы заслуживаете спасения, мой король, — Шан Цинхуа надеялся, что это звучит так же искренне, как ощущаются — он всегда был плох в выражении эмоций. Словно в попытке придать сказанному веса, следующие слова, нежные и тихие, вырвались против его воли. — Вы заслуживаете всего. Глаза Мобэя расширились, что-то щемяще уязвимое показалось в их глубине. Он вдруг показался Шан Цинхуа таким юным. — ШЭНЬ ЦИНЦЮ! — голос Вэй Шучжи грянул громовым раскатом. Шан Цинхуа и Мобэй-цзюнь одновременно вздрогнули, словно только сейчас вспомнив, что они тут не одни. — Отныне и навеки приказываю тебе преданно служить мне! Липкий холод стёк вниз по позвоночнику Шан Цинхуа. Не может быть. Шэнь Цинцю слишком умен и осторожен, он не мог себя выдать. Точно не так быстро. Как сквозь сон Шан Цинхуа наблюдал, как Владыка Цинцзин с совершенно пустым лицом выходит из своего укрытия. Вэй Шучжи с пепельным лицом стоял на четвереньках, тяжело дыша. В следующее мгновение его вырвало прямо на пол. Шан Цинхуа затаил дыхание, надеясь, что наваждение спадёт с шисюна, как только он услышит эти звуки. Вот он, его враг, как на ладони — поверженный, униженный, жалкий. Но Шэнь Цинцю стоял, как истукан, и смотрел на него с совершенно безучастным видом. Вэй Шучжи вытер рот рукавом и слезящимися глазами, сочащимися подозрением, взглянул на Владыку Цинцзин. — На колени, — хрипло велел он. Шэнь Цинцю медленно опустился — спина прямая, но в теле не осталось борьбы. Улыбка пересекла бледное лицо Вэй Шучжи, как зловещая трещина. Он встал, обошёл рвоту и подошёл вплотную к своей жертве. Шан Цинхуа продолжал отупело взирать на них, пытаясь уложить этот абсурд в голове. Шэнь Цинцю. На коленях. Внезапно Шан Цинхуа озарило. Вэй Шучжи не мог быть уверен наверняка, что сражался именно с Шэнь Цинцю, но подвеска, несомненно, была настроена именно на его ци. Он хотел мести. Он не знал, что сражался с Шэнь Цинцю, но знал, что хочет его уничтожить, поэтому и отдал приказ в рискованном и кровожадном порыве. Поднял ставки. Вэй Шучжи навис над ним, его лицо светилось, как солнце после дождя, как будто он всю жизнь шел к тому, чтобы насладиться этим моментом. — Целуй мне ноги. Дым рассеялся окончательно, оставив после себя лишь лёгкую сизую дымку. В ней реальность происходящего, в которой Шэнь Цинцю послушно выполнял приказ, казалась ещё более похожей на какой-то кошмарный морок. Руки Шан Цинхуа безвольно упали по бокам. Всё кончено. Мы проиграли.