Солнце не восходит на Экзеголе

Корабль, который был подготовлен для Верховного Лидера и его ученицы, был сравнительно небольшим: кают—компания с четырьмя койками, душевая, небольшая кухня, маленький грузовой отсек, и все это добро легко управлялось даже одним пилотом. Рей неотрывно следила за тем, как мастерски Кайло Рен управляется с кораблем, как порхают его пальцы по приборной панели, и в первые минуты полета она поняла, что тоже хочет уметь пилотировать корабли. Она хочет уметь делать это столь же искусно, как ее Учитель. Она не произносила ни слова, хотя целая сотня вопросов вертелась на ее языке. Ей хотелось узнать, для чего вот тот тумблер, какие данные отображает вот этот дисплей, но девочка упорно молчала. Она сегодня достаточно поиздевалась над наставником, а теперь и вовсе после дня, проведенного с книгами, ее сильно клонило в сон. Когда вокруг замелькали пестрые вспышки гиперпространственного пути, Рей отстегнула ремни безопасности и ушла в каюту для отдыха, шурша комбинезоном пилота. Устроившись на верхней койке и подложив под голову небольшую сумку со своими журналами, куда были занесены отдельные цитаты и выдержки из манускриптов о Тайтоне и дже’дайи, девочка уснула крепким—крепким сном. И проснулась только спустя несколько часов, когда корабль слегка встряхнуло. Первым осознанием было то, что она находится не в своих покоях на флагманском крейсере Первого Ордена. Вторым: если Кайло Рена нет в каюте, а корабль не издает характерного мерного гудения, как в прыжке, значит… Рей спрыгнула с верхней койки, едва не потеряв равновесие. В два счета натянув на ноги сапоги и заправив шуршащие штанины внутрь, девочка побежала в душевую, умываясь и преодолевая в себе острое желание вымыться целиком. Они уже совсем рядом! Увиденное в иллюминаторах рубки заставило ее замереть с раскрытым ртом. Огромная планета, пестрившая лазурным и зеленым, была прямо перед ними, и в голову уже полезли образы ландшафта: зеленые леса и горы, яркое, синее небо, отражавшееся в морской глади… Крифф, она увидит все это своими глазами! Вот совсем скоро! Принцесса быстро устроилась в кресле, пристегнулась, и планета, доселе находившаяся перед ними, внезапно очутилась под кораблем, а по голове слабо ударило перегрузкой, вызванной вхождением в атмосферные слои. Рей не обращала внимания. Что могло помешать ей насладиться своим первым путешествием? Ничто. Они приземлились поодаль от Окраинных лесов — места, где колебания Силы были особо заметны и где, как показывали старые карты, располагался один из девяти храмов. Кайло знал: кроме безобидных паломников никто и никогда в здравом уме не направится в это место, буквально излучавшее опасность и тем самым особо привлекавшее Верховного Лидера. Принцесса Палпатин спрыгнула с трапа в мягкую, зеленую траву. Та шелестела под ногами, сминалась и возвращала прежнюю форму, вызывая у девочки только одно желание: снять сапоги и пройтись босиком. Свежий, прогретый лучами солнца воздух приятно щекотал подставленные бледные щеки, а на свет звезды Рей и вовсе смотреть не могла — глаза слепило, но это провоцировало лишь ее улыбку, принцесса жмурилась, испытывая искренний восторг от того, насколько все было иным. Она даже позабыла о том, что именно здесь, на Тайтоне, произошло столько всего, что именно здесь было положено начало вечным распрям между джедаями и ситхами, что здесь… Сила, здесь началось все. Дышать воздухом, не пропитанном кровью, гарью и потом, не через фильтры шлема было… Непривычно. Несмотря на отчетливые возмущения Силы, это место могло показаться исключительно безобидным, и Кайло позволил себе немного расслабиться, не испытывая необходимости сломя голову рваться в бой, — но бластер и меч по—прежнему оставались надежно закрепленными на его поясе. Впервые он обратил внимание на Рей, до этого почти полностью игнорируя ее существование: развлекать ее, пускай большую часть времени шаттл находился на автопилоте, у него не было совершенно никакого настроения, но… Это была ее первая высадка на планете, что не выглядела как бесконечная каменная пустыня. И теперь он был обязан контролировать каждый ее шаг, следить за тем, что она берет в руки — ведь любое растение она могла превратить в прекрасный яд в дар своему Учителю. — Не отходи от меня дальше, чем на пять метров. Если ослушаешься — мы немедленно вернемся обратно. — В таком случае, не уходите, пожалуйста, — попросила совершенно искренне девочка, уже подобрав на руки какую—то продолговатую букашку и рассматривая ее, позволяя ползать по своим пальцам. — Вы ведь можете представить, как мне интересно узнать все об этом месте. Вы устроите мне экскурсию? Где побывали Вы, когда прилетали сюда? Здесь есть сейчас хоть кто—нибудь? — В первый раз я прилетел, чтобы забрать манускрипты из Калета. На другой континент, — ответил Кайло, невольно опуская взгляд на юркое насекомое, что копошилось в ладонях ученицы. — Здесь есть несколько поселений, но местные плохо понимают общий язык. И нам лучше с ними не сталкиваться. Здесь достаточно неприятностей и без этого. — Рен перевел взгляд видневшиеся вдали заросли и темневшие в верхушки исполинских деревьев, плотно окольцовывавших Окраинные леса, которые многие не без причины предпочитали обходить стороной. Возле Калета колебания Силы были значительно слабее, и это вызывало некое подобие волнения: была ли его инициатива здравой? Что если все пойдет не по плану? Его собственная Сила здесь могла откликаться совершенно непредсказуемо, в то время как он до сих пор не оправился от ситуации, произошедшей во время битвы — испытать нечто подобное вновь он бы точно не хотел. — На этом континенте я впервые, поэтому нам придется полагаться исключительно на карты и интуицию. Кайло явно недооценил восторг, с которым Рей встречала свой первый день на Тайтоне. Иногда он забывал, что перед ним была не только внучка Императора, — но обычный ребенок, впервые оказавшийся за пределами каменной клетки и готовый впитывать в себя абсолютно все, что только могла предложить бескрайняя Галактика. Он и сам когда—то с упоением искал любую информацию о далеких планетах, многие из которых годы спустя покрыл руинами собственными руками. В то время как для него Тайтон являл собой лишь интересный опыт и кладезь пыльной старины, для Рей он определенно был целым новым миром: Кайло молча наблюдал за тем, как она делает свои первые шаги по мягкой траве, осматривается по сторонам, радостно щурясь от яркого света звезды, и впервые задумывался о том, что человеческого в ней было едва ли меньше, чем в нем самом. Походная сумка за его спиной негромко зашуршала, когда он склонил голову, сжимая в ладони старинный голокрон в попытке найти среди многочисленных записей карты, но… Ничего. Впрочем, Кайло предполагал, что использовать его здесь, в эпицентре колебаний Силы, будет достаточно проблематично. — …или только на интуицию. Девочке казалось, что ничего не могло быть плохим в этом мире, и вместе с этим она чувствовала, насколько она не права сейчас. Этот мир — одна большая опасность, особенно для нее, для ничего не знающей о жизни за пределами Экзегола и крейсера «Господство». Она не имела ни малейшего понятия, ядовито ли насекомое в ее руках, могло ли оно укусить, но… Оно и не кусало?.. Принцесса просто не боялась. Недолго думая, она отпустила насекомое обратно в траву, высматривая еще других, впрочем, ее внимание тут же отвлек крик дикой птицы в густых кронах, и Рей задрала голову, пытаясь определить источник звука. Столько звуков, запахов… Этот удивительный воздух смешивал их все в себе, заставляя сердце в груди девочки трепетать со страшной силой. Ей казалось, что оно вот—вот проломит ребра и выпрыгнет наружу. Ей хотелось бежать по траве, убежать от наставника далеко—далеко в лес, в ту сторону, откуда доносилось удивительно мелодичное журчание реки. Все казалось принцессе таким безмятежным, спокойным, и она только мечтать раньше могла о том, чтобы ступать по мягкой зелени и слышать, как ветер треплет верхушки крон. И пусть она сейчас не свободна полностью, пусть рядом с ней есть наставник; Рей хотела получить все от этого путешествия. Торопливо убрав голокрон обратно в сумку, Кайло снова обратил внимание на увлеченную Рей. Пока она была настолько расслаблена, он мог попробовать незаметно пробраться в ее сознание и понять, провоцировало ли это место реакцию ее необузданной энергии, которую он мог ощущать и сейчас, просто стоя неподалеку. Обойдя ее со спины, он потянулся к ней через Силу, но столкнулся с непреодолимым, колючим барьером, заставившим его вздрогнуть всем телом, словно от разряда. Она уже приготовилась было достать чистый, новый журнал, чтобы начать записывать свои наблюдения и продолжить древние манускрипты своими собственными заметками, но вдруг… Принцесса явственно ощутила чужую Силу настойчивее, и эта энергетика была легко узнаваема: Рей напряглась, мгновенно приготовившись к нападкам Учителя, и это, видимо, защитило ее; Кайло Рен хотел узнать, как ведет себя здесь ее собственная Сила, но как ей было это узнать? Что она должна была сделать? — Ты что—нибудь чувствуешь? — нахмурившись, спросил он, в который раз понимая, что легко ему не будет. — Нам пора выдвигаться. — Его взгляд посерьезнел, и он обернулся на шаттл. Бояться было нечего: до тех пор, пока они не ушли слишком далеко, на борту оставался медицинский дроид и связь с «Господством». Вот только судя по картам, которые он порядочно изучил до вылета, им предстояла долгая дорога до храма, подобраться к которому на корабле было практически невозможно. — Мы не войдем в лес до тех пор, пока не поймем, как реагирует твоя Сила. Поэтому, — он двинулся с места, направляясь вперед, в сторону едва видневшейся неподалеку от леса реки, — для начала побудем в стороне. Найдем место для привала, и ты покажешь, чему научилась самостоятельно. — Я не думаю, что удивлю Вас, Учитель, — прокомментировала Рей, поторопившись за Реном. Поправляя на себе пояс, девочка нагнала его широкий шаг и стала идти рядом. Кайло плохо знал местную фауну; в те далекие дни ему довелось столкнуться лишь с парой хищников, но и те, несмотря на пылкий нрав и острые клыки, опасливо относились к прибывшим на почти заброшенную планету гостям, предпочитая не показываться им на глаза и покидая свои укрытия лишь из острой нужды в пропитании, — за что закономерно расплачивались собственной жизнью. Но несмотря на то, что на Тайтоне жизнь цвела совсем иначе, нежели на других планетах, и все здесь своей размеренностью и непривычным — но таким правильным — спокойствием способно было заставить забыть о реальной опасности, таившейся в этом напоенном Силой месте, необходимость быть настороже не отпадала, а лишь становилась отчетливее с каждым шагом, что отделял их от безопасности оставленного позади шаттла. — Вы встречали здесь диких животных? Я знаю, как приручать некоторых из них, может, мы могли бы… Смотрите! Рей, увлеченная миром вокруг себя, сейчас открывалась ему совершенно с новой стороны, и он лишь молча наблюдал за тем, как она вертит головой, пытаясь рассмотреть все и сразу, и следил за ее взглядом, словно пытаясь предугадать, куда она станет порываться в следующее мгновение. И, словно прочитав его мысли, она прервала свои короткие рассуждения, направляясь прямиком к дереву, на котором промелькнула шерсть неизвестного зверька. Прямо с дерева, свесившись на цепких лапках, на них глазело маленькое существо, покрытое пушистым бурым мехом. Оно выглядело совершенно безобидно, и принцесса сорвалась с места, подбегая к дереву и задирая голову. — И что ты такое? — С улыбкой поинтересовалась Рей, вытягивая ладонь к ветвям. Зверек ощетинился, явно напрягшись от такой близости человека, но девочку это не остановило. — Я хочу тебя погладить, не бойся. Ну, иди сюда. Принцесса Палпатин пощелкала пальцами, догадываясь, что зверька было бы неплохо приманить лакомством, и тот сначала вроде заинтересовался, а затем громко клацнул зубами и резко скрылся в густой листве, заставив ворох маленьких веток осыпаться на землю. — Уверен, я не видел и половины существ, что населяют эту планету, — произнес он, вынужденно следуя за ней, — поэтому тебе не стоит бросаться на все, что ты видишь. — Он поднял взгляд, рассматривая это нелепое маленькое создание, к которому принцесса так отчаянно тянула свои ручонки, — от чего оно определенно было не в восторге, а потому скрылось быстрее, чем он успел как следует его рассмотреть. — Почему оно боится меня? — Обиженно спросила девочка, повернувшись к наставнику и вытаскивая тонкую веточку из своей прически. — Я не хотела навредить ей. И тут она начала догадываться. — Мастер… Животные ведь могут чувствовать Силу? Они могут знать, что я сильнее? — Конечно, животные чувствуют Силу. Особенно здесь. Но, думаю, его ты напугала только своей настойчивостью, — добавил он, обхватывая ее предплечье ладонью и бесцеремонно подталкивая вперед. — Если будешь останавливаться всякий раз, когда что—то попадется тебе не глаза, мы никогда не доберемся до места. — Если животные способны чувствовать Силу, они способны понять, что я не желаю им вреда, — фыркнула обиженно Рей, потирая руку и торопясь за наставником. Кайло в последний раз обернулся, словно пытаясь удостовериться в том, что никто не следит за ними из чащи леса, и вновь направился в сторону реки, всматриваясь в заметные даже на светлом небе очертания двух лун. Если медитации помогали дже’дайи достигать баланса, почему они вечно оказывались на самом краю, норовя вот—вот погрузить Тайтон в вечную пучину бурь и катаклизмов? Стоила ли эта шаткая, болезненная попытка подчинить себе обе стороны Силы того, что они получали взаимен за свое терпение? Кайло думал лишь о том, насколько в действительности нелепым было это лишенное всякого смысла занятие. Служение одной стороне, познание и оттачивания мастерства, не терпящего рассеянного внимания, могло дать ищущему знаний силу, о которой иной мог только мечтать. Шив Палпатин был тому живым доказательством — но, как и говорила Рей до этого, слишком самоуверенным, чтобы не позволить Силе в одно мгновение обернуться против него самого. Кайло был не таким. Он был уверен: получи он такую мощь, сумел бы распорядиться ей должным образом, вот только… Он не был ситхом. По крайней мере, не был им в классическом понимании. Но у него была Рей — его единственный способ получить подобную Силу в свое распоряжение, поэтому он внимательно следил за тем, чтобы она не наделала глупостей. Тайтон радовал ясной погодой, солнце слепило вовсю, и поначалу принцесса Палпатин очень радовалась. Через полчаса ходьбы она начала жмуриться и стараться идти под самыми густыми кронами деревьев, через которые солнечный свет пробиться не мог. Еще через час она начала понимать, что в своем летном комбинезоне ей невозможно жарко; хотелось закатать рукава и штанины, а сапоги вообще снять, но позволить себе такого она сейчас не могла. Кайло не позволит. Поэтому девочка лишь закатала рукава по локти, а воротник комбинезона немного расстегнула. Если бы она жила на планете земного типа, то знала бы, что такие жара и духота предшествуют дождю. На Экзеголе бывали дожди, но кислотные. Это означало, что нужно прятаться как можно глубже и дальше, чтобы осадки не добрались до тебя сквозь трещины в скалах. Лаборатории и убежища, разумеется, были надежно защищены от подобного воздействия. У Рей на языке вертелись десятки вопросов. Рен сказал, что ее Сила может повести себя по—другому здесь, и она все старалась прислушаться к ней. Да, на самой планете были сильные колебания, но в ней самой… Принцесса сжимала в руках ремень своей собственной сумки, шагая за мужчиной. Ничего. Ничего особенного; кажется, самым необычным проявлением Силы было то, что случилось в медицинском блоке. Даже в процессе Сила буквально выходила из—под и без того слабого контроля, а уж в итоге… Рей никогда не наблюдала ничего подобного в такие моменты. Казалось, что ее Сила вела себя иначе лишь рядом с ним. — Остановимся здесь на время, пока жара не спадет. После продолжим путь. Добравшись до небольшого источника, многочисленные сосуды которого соединялись с широкой, сверкающей под потускневшим к этому времени светом звезды рекой, Кайло опустился на колено, зачерпывая воду ладонями и ополаскивая лицо, на котором начала проступать испарина от влажной, тягучей жары. Пить, впрочем, оттуда он не решился — лишь достал из сумки флягу, позволяя себе насладиться первым и только после протягивая ее Рей. Источник вызвал у девочки искренний восторг. Она с любопытством опустилась на колени у кромки воды, рассмотрев собственное отражение, а затем пронаблюдала, как умыл лицо водой Рен. Почему—то этот жест очень хорошо отпечатался в сознании девочки. Она приняла флягу и сделала крохотный глоток, после чего вернула ее Мастеру. Кайло поднялся, бросая взгляд на ровную гладь воды, и воспоминания о каменной пустыне Экзегола снова всплыли в его памяти, лишь подчеркивая откровенный контраст двух совершенно разных миров. Забрав флягу обратно, Рен скинул со спины сумку, ремень которой натирал ему плечо через неизменно черную — а оттого еще более невыносимую в подобном тепле — ткань формы, но опуститься на землю себе не позволил — по крайней мере, он не мог сделать этого, пока там обхватив колени сидела Рей. Быть с ней на одном уровне, пускай это и было лишь короткое путешествие, в котором они стали единственными спутниками друг друга, казалось… Неправильным. Непозволительным для того, кто зовет себя Учителем. В присутствии Сноука Кайло никогда не позволял себе вольностей, а тот лишь всячески подчеркивал разницу в их положении, не гнушаясь использовать грубую силу. Но на Рей это не работало — как и, впрочем, все то, к чему Верховный Лидер привык за время собственного обучения, и теперь ему оставалось лишь молча стискивать зубы, думая о том, насколько неубедительно он мог смотреться в роли наставника. Сноук, хоть и пал от его руки, внушал первобытный, искренний страх — и дело было далеко не только в его устрашающем внешнем виде. Кайло мог бы пойти по его стопам, запугав девчонку, если бы не недоразумение, произошедшее в медицинской палате, после которого она явно перестала видеть в нем реальную угрозу. Он был слишком ласков и осторожен с ней — о чем теперь искренне жалел. Пожалуй, ему определенно стоило потрепать ее намного, намного сильнее, не ограничиваясь лишь синяками, чтобы после она испытывала перед ним благоговейный страх и боялась пискнуть в его сторону, зная, что под горячую руку лучше отныне не попадаться, но… Портить свои вещи было допустимо, только достаточно наигравшись и будучи уверенным, что больше они тебе не пригодятся. Особенно — когда эта вещь имела решающую стратегическую ценность. И почему он не подумал о том, насколько на Тайтоне непостоянная погода? Определенно, весь гардероб собрать бы не получилось, но Кайло мог хотя бы взять с собой одежду, предназначенную для высоких температур. Он знал, что на этой планете часто идут дожди, — а потому решил, что защитный раскладной тент, занимавший в сумке достаточно много места, будет более полезным инвентарем, чем целый ворох дополнительной одежды. Но теперь, снова и снова вытирая влагу с лица и чувствуя, как неприятно тянет раненый бок, он начал задумываться об очередной совершенной ошибке. Судя по всему, Рей тоже приходилось несладко: к тому моменту, как они оказались у источника, она изнемогала от жары в своем полетном комбинезоне. — Ты умеешь плавать? — вдруг спросил он, не представляя, где бы Рей могла этому научиться. Но отчего—то это показалось ему весьма занимательным: словно задав такой простой вопрос он мог в очередной раз кольнуть самолюбие этой девчонки, немедленно спуская ее с небес на землю. — В бакта—камере могу, — хмыкнула принцесса, усаживаясь удобнее на берегу и обхватывая собственные колени. — На Экзеголе нет таких источников. И морей. Там негде плавать. Но Вы могли бы меня научить, Мастер. Уверена, Вам равных в этом деле нет. — Мне нечему учить тебя. Я все познавал сам, — негромко откликнулся он, отчего—то представляя, как беспомощно она будет барахтаться, распугивая все живое на многие километры вокруг. Как начнет задыхаться, когда вода попадет ей в глотку, в легкие, как мокрые волосы облепят ее бледное лицо; как в ее золотых глазах будет плескаться паника, а на губах застынут истошные мольбы о спасении… Крифф, снова. — Если правда хочешь научиться — полезай в воду. Сомневаюсь, что здесь глубоко. Кайло вновь не повелся на ее провокации. Рей попыталась поддеть его в ответ, акцентируя внимание на его превосходстве, но даже на такое он не поддавался, и это злило принцессу. Она поднялась на ноги и стряхнула с шуршащего комбинезона мелкие травинки и песчинки. Если здесь не глубоко, если она сможет просто стоять ногами на дне, и вода будет доставать ей хотя бы до груди… То ее Учителю вода будет доставать до точеного пресса, там, где еще вчера ему зашивали жуткую рану. Девочка вздохнула. Он думает, что может напугать ее так? Что она испугается и будет тихо—мирно сидеть на берегу? К тому же, перспектива оказаться в прохладной, бодрящей воде источника вполне устраивала если она проведет в этом проклятом костюме еще хотя бы минуту, она с ума сойдет! Поэтому, уверившись в необходимости искупаться, принцесса начала избавляться от комбинезона. Маленькую грудь она не обременила топом или бюстгальтером, а под сапоги не надела носков или чулок. Практически в два счета оказавшись в одном только нижнем белье, Рей подставила солнцу свои синяки и шрамы — новые и давно зажившие. Особенно выделялись темные синяки на ее бедрах и багровая, жуткая полоса на спине, покрывавшая старые рубцы, впрочем, принцесса сразу распустила волосы, закрывая все это безобразие. Кайло не предполагал, что Рей действительно воспримет его слова как призыв к действию, — но прежде, чем он успел добавить, что не станет ей помогать и в довесок обучать чему—то насколько примитивному, она начала основательно готовиться к своему внеочередному самостоятельному уроку. Скверная девчонка. Впрочем, он бы и сам с огромным удовольствием избавился от тесного костюма, под которым все его тело, казалось, пропеклось насквозь, а рана, пускай и отменно заштопанная дроидами, размокла и нарывала. Но показывать свое тело вновь он ей не хотел, тем более — в столь сомнительной обстановке. Кайло никому не давал видеть себя оголенным, и вечер в медицинском крыле стал одним из исключений, которые он по неизвестным причинам решил сделать именно для Рей. Рей, что прямо сейчас стягивала с себя комбинезон, позволяя ему вновь рассматривать свое тело, в свете дня казавшееся особенно изувеченным — настолько, что его взгляд в первую очередь оказался прикован вовсе не к ее груди, не к линии ее бедер, которые он безжалостно сжимал, оставляя темные пятна ровно под пятерню ладоней, а к багровой полосе, рассекавшей ее тонкую спину. Он собственными руками швырнул ее об медицинскую койку, ничуть не рассчитывая силу, и теперь мог наблюдать последствия своего безрассудства. Но, судя по всему, сейчас гематомы и вовсе не волновали Рей, увлеченную перспективой охладиться в источнике. Учитывая, насколько в действительности выносливой она была, а также судя по результатам медицинского обследования, Кайло вполне мог оставить ей несколько подобных следов, и она все еще была бы в состоянии отправиться с ним в путешествие. Теперь он знал это наверняка. Его взгляд в очередной раз скользнул по знакомым очертаниям девичьего тела — Рей, казалось, и вовсе не испытывала никакого смущения перед своим наставником, — и воспоминания о том, какой теплой, какой мягкой была ее кожа, заставляли Кайло невольно вести плечами в попытке стряхнуть волной подкатившее и такое неуместное напряжение. Он вовсе не обязан был вспоминать произошедшее — но ничего не мог поделать с собственной памятью, немилосердно подкидывавшей ему все новые и новые изображения: словно то, что он забыл с того самого дня, обрело совершенно новые, болезненно яркие черты, и теперь возвращалось обратно к нему, чтобы напомнить, насколько поразительной, невероятной была эта связь, высвободившая столько Силы. — В таком случае, можете не беспокоиться за меня, — пожала плечами Рей, подходя к источнику ближе и трогая его кончиком большого пальца на ноге. Прохладно. То, что нужно. Вот только собраться и… Крик стих, стоило ей очутиться в воде с головой. Принцесса представления не имела, как оказалась в источнике, она даже не поняла, что случилось, но все тело чуть ли не парализовало от холода и страха. С непривычки она набрала полный рот воды, глаза защипало, и паника начала охватывать ее. От шока она замахала руками, но толща воды значительно замедляла ее, и от этого становилось страшнее; как в тех снах, когда ты знаешь, что опасность рядом, чувствуешь необходимость убежать, исчезнуть, но тело тебя не слушается, и ты просто ожидаешь неизбежного. Солнечный свет отсвечивал от бледной кожи хаотичными вспышками, и девочке казалось, что не встать ей на ноги здесь. Даже Кайло Рену не встать, здесь просто не может быть мелко! Рей начала задыхаться. Организм инстинктивно заставил ее сделать вдох, и принцесса буквально вдохнула воду. Страх сжал ее глотку ледяной рукой, и это рядом не стояло с тем, как запугивал ее наставник. Это был ужас, настолько искренний и настоящий, что в голове промелькнула мысль: Рен привез ее сюда, чтобы избавиться. А затем… Рей… Рей! Принцесса завертела головой по сторонам, оборачиваясь на источник голосов. Разных, накладывавшихся друг на друга, зовущих ее. Рей! Движения замедлялись. Конечности почти онемели и больше не двигались. И вдруг на нее снизошло абсолютное спокойствие. Непоколебимое, нерушимое; ей подумалось, что она уже мертва. Но перед глазами начало светлеть, и Рей догадалась, что что—то тянет ее на поверхность. Что—то или кто—то решило спасти ее, и принцесса бы обязательно выяснила все обстоятельства, если бы не начала отплевываться от воды, что болезненными, жгучими толчками с кашлем начала покидать ее легкие, пока она держалась трясущимися руками за выступающий берег. Сила, что это вообще было такое?.. В моменты такой опасности, в моменты, когда все тело сковывал ужас, Рей Палпатин невольно высвобождала всю свою мощь, которая помогала ей расправляться с обидчиками и спасаться. Но сейчас было совсем иначе. Принцесса никогда в жизни не чувствовала такого. Абсолютный покой. Равновесие. Баланс?.. Горло страшно саднило, а глаза против собственной воли застилало слезами, но девочка все же подняла попыталась вернуть себе дар речи: — Что это было?.. Я слышала голоса… Там… Там глубоко… — Выплюнув последний глоток, она обернулась на взволнованную водную гладь. И замерла. Там, где она только что беспомощно барахталась, не доставая руками до поверхности и ногами до дна… В чистейшей воде виднелось каменистое дно. С редкой порослью травинок и мелкими камешками. Принцесса нахмурилась и недоверчиво отпустила берег, выпрямляя ноги. И встала стопами на бугристую поверхность. Вода едва доставала ей до плеч. Боясь, что Рен просто свалится прямо в источник от смеха над ней, Рей поджала губы и отвернулась к воде, не поднимая взгляд. Крифф, да что не так с этой планетой?! Сначала Тайтон ей понравился. Но она не на шутку испугалась, и дело было даже не в том, что она услышала голоса. А в том, что оказалась абсолютно бессильна, хотя на помощь всегда приходили эмоции: страх, гнев, все это всегда выручало ее. Но теперь Рей не была уверена ни в чем. В пару шагов оказавшись возле самой кромки воды, Кайло вновь наклонился, чтобы убедиться: да, он мог рассмотреть дно, и даже Рей при ее росте вполне могла стоять там, головой оставаясь на поверхности. И Кайло бы наверняка подумал, что это очередная неудачная шутка или попытка выбить его из равновесия, если бы не непритворное непонимание, сквозившее в ее словах и голосе. — Голоса? — переспросил он недоверчиво, прежде чем опуститься на корточки возле воды, чтобы иметь возможность видеть принцессу прямо перед собой: свет, отсвечивая от воды, слепил его. — О чем ты говоришь? Здесь неглубоко. Ты стоишь, Рей. — Его тон оставался абсолютно спокойным, но подозрения начинали закрадываться в его сознание: было ли дело в ее Силе? Или это была лишь простая галлюцинация, вызванная особенностями местной энергии? В любом случае, выглядела Рей крайне неважно — словно действительно увидела и услышала то, чего не следовало. — Что ты слышала? Кайло снова опустил взгляд на ее мокрое лицо, облепленное прядями распущенных волос, на мгновение задерживаясь на глазах, в которых он пытался разглядеть отблеск лжи. Но его не было. Рей не врала. — Я тонула. Я точно знаю, я не могла плыть, — возразила принцесса, отпустив берег и обхватив себя за плечами дрожащими ладонями. Она выглядела действительно напуганной, растерянной, не ожидав, что такой приветливый и светлый на первый взгляд мир окажется вот таким. Мокрые волосы, облепив кожу, рассыпались на поверхности воды, расползаясь в разные стороны от девочки. Бледная кожа, отсвечивая солнечным светом, покрылась крупными мурашками, заставляя тонкие волоски на теле вставать дыбом. Рей уже жалела, что ввязалась в это: сейчас она больше всего хотела, чтобы ей снова стало жарко. — Меня звали по имени. Кто—то… Я не знаю, там никого не было, но много голосов… Принцесса закашлялась, все еще справляясь со сбившимся дыханием. Боль в горле не утихала, и ей пришлось перейти почти на шепот: — Вы ведь никого не видели? — Я никого не видел. Здесь только ты и я. Тяжелое, моментально охрипшее дыхание вырывалось из груди Рей, отчаянно пытаясь насытить ее легкие кислородом. В мгновение ока ей стало холодно, так, как бывало порой на Экзеголе. В присутствии Императора Палпатина подобный страх испытывали все, даже его собственная внучка, единственная наследница, которой порой доставалось чуть ли не сильнее, чем подданным. Рей знала это чувство. Липкое, ледяное, пронизывающее, так она могла бы описать искренний страх; под водой ей казалось, что она вот—вот умрет, захлебнувшись водами источника, и она даже не успела понять, толкнул ли ее Кайло, или она оступилась сама. Кажется, Рен был достаточно далеко от нее, но в то же время ничто не помешало бы ему использовать Силу. В любом случае, сейчас было не до этого. Куда любопытнее было то, что случилось уже после падения. Совладав с дрожью в теле, она уже хотела было выбираться на берег, но вдруг остановилась. А что, если… Если источники тех голосов все еще под водой? Рей закрыла нос и рот ладонью и опустила голову под воду, изо всех сил удерживая слезящиеся глаза открытыми. Очередной негромкий всплеск заставил его повернуть голову: Рей снова погрузилась под воду. Что бы ни произошло с принцессой, сейчас его особенно волновала собственная Сила, которая словно постепенно теряла былую чувствительность. Если с утра он отчетливо мог уловить колебания на огромном расстоянии от себя, то сейчас он ощущал лишь Рей, которая вновь благополучно выбралась из воды и теперь тряслась от холода, пытаясь поймать солнечные лучи кожей, покрытой россыпью мелких блестящих капель. Мокрая, недовольная, расстроенная… А всего несколько часов назад буквально сияла от восторга, пытаясь охватить вниманием все, до чего могла дотянуться взглядом и руками; теперь единственным сиянием осталось лишь сияние ее бледной кожи да влажных волос. Мокрые темные волосы облепили все ее лицо, и девочка с недовольным фырканьем стала зачесывать их руками назад. Она знала, что, если просто даст им высохнуть распущенными, они завьются. Знала, что здесь у них нет никаких удобств под рукой, кроме корабля, на который они теперь вряд ли вернутся в ближайшее время. Проклятье. Она не привыкла к такой жизни. И не желала привыкать. Скорее бы обратно на корабль, с теплой каютой, уютной постелью… Отправляясь с Рей на Тайтон, Кайло предполагал, что объем Силы, коим она обладала, определенно вызовет отклик, но какой — оставалось только гадать; и он точно не думал, что останется в стороне, чувствуя лишь легкие, едва уловимые колебания, что в прошлый визит врывались в его сознание яростным ураганом. Очевидно, принцесса перетягивала все внимание местной энергии на себя, и Верховный Лидер впервые не мог сказать наверняка, была ли Сила замешана вовсе в том, что она бормотала, оставаясь по плечи в воде, с длинными каштановыми волосами, кольцевавшими водную гладь вокруг нее, и лицом столь бледным, что, казалось, оно впитывало и рассеивало звездный свет. И Кайло бы с радостью позволил себе роскошь пропустить сказанное ей мимо ушей, если бы не тот факт, что она слышала голоса. Голоса, знавшие ее имя. Мог ли кто—то, подобно Сноуку, пытаться пробраться в сознание его ученицы, зная, насколько потенциально сильна она была? Кайло прекрасно помнил то время, когда холодные, вкрадчивые пальцы Учителя впервые проникли в его сознание, оставляя несчастного мальчишку мучиться дикой, ни с чем не сравнимой болью, — чтобы после преследовать его денно и нощно, вкладывая в голову — не свои — разрушительные, отравляющие каждый миг существования мысли. Помнил, как всего несколько лет под терпеливым наблюдением и патронажем старого наставника превратили его жизнь в ад, заставляя временами и вовсе забывать, кем он был на самом деле, кем были люди, окружавшие его; какие эмоции он испытывал на самом деле — а какие были навязаны извне. Зная, насколько серьезное влияние мог иметь не крик, но заискивающий, едва слышимый шепот, Кайло действительно почувствовал острый укол волнения: Рей была юна и импульсивна, и ничто не могло помешать ей поддаться постороннему влиянию. — Мне не нравится это место, — резюмировала принцесса, с горем пополам подтягиваясь на руках и выбираясь на берег. С нее ручьями потекла вода, а волосы темными змеями заструились по ее телу, облепив его почти со всех сторон причудливым узором. Рей закрывала руками грудь, подрагивая от холода, но солнечные лучи сразу же вцепились в ее бледную, не видевшую света кожу: та моментально начала буквально впитывать солнце, постепенно нагреваясь. Оставалось только немного просохнуть и снова можно будет одеться. Принцесса начала отжимать длинные мокрые пряди волос. — Хочешь вернуться? — с почти нескрываемой издевкой поинтересовался Кайло, наблюдая за тем, как она выкручивает собственные локоны. — Мы можем вернуться прямо сейчас, и ты отправишься в свою каюту — в тепло и комфорт. Вот только, — он клацнул застежками над грудью, — больше ты никогда не покинешь мой корабль. Тонкая черная накидка, все еще хранившая почти раскаленное солнечное тепло, оплела тело Рей, и Кайло, на лице которого не дрогнул ни один мускул, свел края ткани почти у самой шеи девчонки. Никакой заботы — он просто не хотел видеть ее голой, не в силах наблюдать за тем, как бесстыдно она грелась под солнечными лучами, насколько свободно она чувствовала себя в его присутствии, словно он был никем — пустым местом, черной точкой на полотне колышущейся зелени. — Но еще больше мне не нравится… Рей осеклась. Стоило ли рассказывать Учителю о том, что она почувствовала? Он видит в ней лишь ситха, темного адепта, который никогда в своей жизни не стремился к Свету. Даже в познавательных целях. — Что я так и не поняла, как надо плавать. А если Вы все познавали точно так же, то я жалею, что не видела Вашего первого плаванья, Мастер. — Что, в книгах об этом не пишут? — хмыкнул он, продолжая удерживать края накидки кончиками пальцев. — Думаю, всесильная теория вполне способна научить тебя плавать и без воды. Надеюсь, ты понимаешь, что не имеешь права ничего утаивать от меня. Я хочу знать обо всем, что ты слышала — или услышишь. Во всех подробностях. Иначе я заберу то, что мне нужно, прямиком из твоей головы. Рей замерла, когда огромные руки наставника укрыли ее мантией. Это что, знак внимания? Чушь, Кайло едва ли способен на такое в отношении своей ученицы. Он очень ясно дал понять, что принцесса Палпатин в его руках находится чуть ли не на правах пленницы, еще в первые дни ее пребывания на флагмане вполне понятно было, каким будет отношение Верховного Лидера к гостье с Экзегола. Так что это сейчас такое было? Тем не менее, пыл девочки слегка поугас, когда еще теплая ткань соприкоснулась с ее озябшей кожей. Как ни крути, а это было весьма кстати, и она достаточно быстро смогла убедить себя, что никакая это не забота. Ни в коем случае. После случившегося в медицинском отсеке Рей вдруг на время забыла о том, с чего они начали, и осознала это только сейчас. Нельзя было позволять себе забывать: Кайло Рен преследует свои цели. А она — свои. Когда—нибудь их пути пересекутся, и, вероятно, исход решится только чьей—либо смертью, но так или иначе, они оба не делают ничего просто так. Особенно Верховный Лидер. Если бы она не была так важна, он бы без зазрения совести сломал бы ей хребет, избил до полусмерти, а затем вышвырнул бы в открытый космос. Или в черных ящиках обратно на Экзегол. По частям. Но Кайло Рен бережет ее, а значит, до определенной поры она сможет пользоваться этим. Неужели принцесса забылась из—за того, что Учитель проявил к ней… особый интерес? От таких мыслей стало стыдно до желания прыгнуть обратно в криффов источник. Девочка покраснела, но уже ставшие привычными подтрунивания наставника быстро вернули ее в колею. Рей предпочла промолчать. Отвечать на них — лишь провоцировать еще больше подобных высказываний, и раз Рен не понимает, что теория теории рознь, так тому и быть. Сейчас она все еще приходила в себя после случившегося, спорить не хотелось. Нужно было как—то просчитать, стоит ли быть сейчас честной с наставником или нет. С одной стороны, она уже как—то пообещала самой себе, что больше никогда не пойдет на это, что честность в стычках с Кайло не приводит ни к чему хорошему, а с другой стороны она не была уверена, что сможет защитить свой разум от воздействия Силы, когда Учитель попытается забрать необходимое сам. Она все еще слишком слаба. — Я чувствую… Чувствовала себя очень спокойно, — вздохнула принцесса, выпутавшись рукой из—под плаща и вытаскивая наружу влажные волосы, давая им возможность просыхать на солнце. — Пока не вынырнула. Если Император узнает об этом, он точно разорвет меня на части. Поэтому если Вы когда—нибудь посчитаете, что от меня уже можно избавиться, это будет наипростейший способ. Это был не просто покой. Это было абсолютное, незыблемое спокойствие, какое доступно одним только джедаям. Я пыталась использовать страх, но… Только когда почувствовала покой, смогла вынырнуть обратно. И эти голоса, они просто звали меня по имени. Во второй раз их уже не было. Они позвали, а потом наступила тишина. И все. — Мы разберемся с этим, — коротко произнес он, но несмотря на спокойный тон, в его глазах все еще зрела едва уловимая ярость. Пока что он и близко не представлял, с чем ему в действительности предстояло разобраться, — зато отлично чувствовал, насколько сильно ему хотелось отвесить самому себе подзатыльник за то, что он непозволительно долго оставался рядом с Рей, не выпуская накидку из рук. Контроль. В такие моменты он чувствовал его особо отчетливо — когда она стояла рядом с ним, почти впритык, крошечная и беззащитная: только взмахни рукой — и ее тонкая фигурка переломится пополам, оставляя Кайло с мрачным удовлетворением взирать на результат своего странного, ничем не оправданного увлечения. Ему нравилось смотреть на нее. Несмотря на то, что она заставляла его чувствовать себя настолько незначительным, — его, Верховного Лидера Первого Ордена, убийцу джедаев! — он хотел видеть ее перед собой именно такой. Маленьким, хрупким сосудом для непомерно большой Силы. — Я была бы крайне благодарна, если бы Вы меня отпустили и позволили мне одеться обратно, Мастер. Мне неловко стоять нагой перед своим Учителем, — старательно пряча ухмылку, произнесла принцесса самым прилежным тоном, на который только была способна. — Вы ведь не хотите, чтобы я была голой? На деле ей просто нестерпимо хотелось избавиться от плаща. Он согревал и впитывал лишнюю влагу с длинных волос, но он пах Кайло Реном. Он хранил его запах, его мощь, ниспадая по телу хрупкой девочки и собираясь складками лишней длины у ее ног. Стоять в одном нижнем белье и чувствовать на голой коже его вещь было слишком волнительно. В памяти Рей были еще очень свежи воспоминания о том, каким ее наставник мог быть. Иногда. Возможно, больше никогда и не будет. Ну уж здесь—то точно. Не станут же они заниматься таким здесь, на Тайтоне? — Если я прикажу — будешь голой ровно столько, сколько я посчитаю необходимым. — Он легким движением освободил ее от накидки, невольно — он и сам не был уверен, не было ли это вполне осознанным действом — касаясь кончиками пальцев ее приоткрывшихся угловатых плеч. Взгляд соскользнул с ее лица на шею, ключицы, на которых виднелись отчетливые следы его собственных зубов, и Кайло думал, насколько отвратительной девчонкой была Рей, столь неприкрыто делавшая вид, что ничего не произошло — хотя все ее тело было ярким напоминанием о случившемся, словно книга, исписанная тысячей пометок читавшего на полях. Он и сам играл эту нелепую роль, но отчего—то мысль о том, что Рей действительно могла отпустить это намного легче, чем он, неприятно давила ему на горло — и гордость. Кайло не хотел, чтобы она отпускала. Он хотел, чтобы она в подробностях помнила каждое прикосновение, которым он одаривал ее тело в пылу эмоций, разбавленных безмерными всплесками Силы; чтобы думала об этом, как в тот день, когда он впервые увидел ее, ублажающую себя в собственных покоях с рукой между влажных бедер и с его именем на губах. В последний раз проследив линию ее тела глазами, Кайло свернул влажную мантию, после убирая ее в сумку. Учитель всегда говорил, что он слаб, слишком ведом погонями за желаемым, — чем—то, что, возможно, являлось лишь мимолетной, ничего не значащей страстью. Но разве не страсть делала ситха сильнее? Глядя на Рей, слушая ее голос, — крифф, она снова испытывала его терпение — Кайло начинал искренне сомневаться в этом: мысли о ней не придавали ему сил — скорее, напротив, совершенно выбивали и без того нетвердую почву из—под ног. Вот только эту досадную преграду на своем пути к спокойствию он устранить никак не мог. — Одевайся, — получилось почти равнодушно. — Надо идти дальше. Кайло обошел ее, вновь опустился возле самой воды, касаясь ее ладонью и наблюдая, как круги торопливо расходятся в разные стороны, скрывая под своими колебаниями песчано—каменистое дно. Ничего. Пустота, никакой Силы — просто вода, просто рябь, просто… Она забирала все. Кайло представлял, как в скором времени отправится на Экзегол и будет врать, нагло, без тени сожаления, сквозь тьму глядя прямо в лицо старого Императора, о том, какие успехи делала его Рей, насколько необуздан и горяч ее дух — под стать ее Силе. Но если до этого момента Верховный Лидер планировал лишь скрыть то, что единственными триггерами Силы Рей стала его попытка лишить ее дыхания, то теперь паутина грядущей лжи только разрасталась. — Да, Учитель. Было огромным счастьем осознать, что черный летный комбинезон был оставлен на солнце. Ткань сильно прогрелась, и было невозможно приятно почувствовать ее тепло на охладившемся теле, пусть даже ей станет снова жарко через какие—то полчаса. Влезая босыми и влажными ногами в сапоги, Рей не подозревала, какими кровавыми мозолями ей это выйдет в итоге; подтянув волосы в хвост, она подняла с земли свою сумку. Всю дорогу Рей не сводила глаз с источника. Ее резко перестали интересовать птицы и звери, стала неинтересна местная флора. Она надеялась увидеть хоть что—то, что дало бы ей подсказку о природе этого места, но ничего не менялось — та же вода, те же мелкие камни на неглубоком дне, редкие, колышущиеся в течении травинки. Может, дело было и не в источнике вовсе? Но в чем тогда? И кто, кто мог звать ее по имени? Принцессу Палпатин никто не мог знать за пределами Экзегола. Впрочем, единственное, что менялось, так это атмосфера вокруг. Солнце опускалось все ниже, и по мере его движения над головами сгущались облака. Сначала немного, а потом больше, больше, гуще, ниже… Вдалеке раздались первые раскаты грома. Сумерки, еще более мрачные от пасмурной погоды, угрожали окатить их дождем, но впереди, буквально в паре сотен метров уже находился храм. Возможно, там можно будет найти укрытие, но Рей имеющая все основания полагать, что дождь здесь не будет опасным для здоровья, все же рискнула спросить, щурясь от порыва ветра: — Я могу задержаться здесь ненадолго? Я хотела бы… О, это, наверное, выглядит бесконечно глупо! Перестанет она сегодня подкидывать Кайло Рену поводы посмеяться над ней или нет? Но раз уж начала, придется договорить. Иначе Учитель снова разозлится на нее. — Я хотела бы увидеть дождь. Вы все равно хотели устроить привал, Мастер. Кайло молчал, следуя по вытоптанной, но основательно заросшей тропе, явно оставленной здесь паломниками. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем горячее солнце скрылось за кучными облаками, которые объявились на ясном небе в мгновение ока, заслоняя собой практически весь свет. Усталости не было; но отчего—то он нестерпимо хотел покончить с этим в кратчайшие сроки, чтобы оставшееся время целиком и полностью уделить Силе Рей и странным голосам, что она слышала в источнике. Он не мог просто отмахнуться от этого события, тем более — после того, как сказал, что непременно разберется с его природой. Это было необходимо не только Рей, но и ему самому, и он надеялся, что храм даст ответы хотя бы на некоторые вопросы — пускай это и был, насколько Кайло знал благодаря голокрону, храм искусств. Ему не терпелось узнать, что именно скрывается за развалинами Бодхи: Рей наверняка придет в восторг, если библиотеки дже’дайи с бесчисленным количеством литературы о Силе остались там в целости и сохранности. Возможно, им придется провести там несколько дней, чтобы принцесса могла сполна изучить все. Кайло не знал древнего языка, а потому Рей невольно становилась его единственным способом узнать, осталось ли в этом храме что—то действительно ценное — что—то, что он мог бы использовать в собственных целях. Единственной проблемой оставалось то, что без знания языка он совершенно не мог контролировать, что читала Рей, а после произошедшего и вовсе не знал, как позволит ей выбирать литературу самостоятельно — судя по всему, Тьмы в ней оказалось недостаточно много для того, чтобы полностью игнорировать влияние этой напоенной Балансом планеты. Он не мог допустить, чтобы девчонка утратила все то, за что боролся Палпатин, за что боролся он сам, — и в то же время от мысли об этом он испытывал странную, бездонную пустоту. Почему ему было не все равно? Он знал: стоит Рей подчинить свою Силу, как он окажется первым в списке на немедленное устранение. Едва ли Рей испытывает по отношению к нему и толику сострадания — как и он к ней. Кайло вновь чувствовал, словно сломя голову несется не за собственными целями, но за целями кого—то, кто обрел над ним незримую власть. Власть, которую он передавал в посторонние руки все свое осознанное существование, словно опасаясь взять прямую ответственность за свои поступки. Но Рей была его ответственностью. Он сам захотел этого. Кайло хотел обучать Рей, хотел, чтобы под его наставничеством она стала сильнее, чтобы его ученица заняла место Императрицы Галактики. Его ученица была умна. Сильна, пусть и Сила ей не поддавалась, — но это было лишь вопросом времени. Слишком норовиста и импульсивна. Дерзка и самонадеянна. Невыносима. Кайло замер, когда ее голос нарушил тишину, до этого прерываемую лишь отдаленными раскатами грома. Первые, едва заметные капли впитывались в землю, тусклым блеском оседали на траве, и Верховный Лидер сощурился, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Рей, изъявившую крайне странное, но вполне объяснимое желание… Увидеть дождь. Он не знал, бывали ли на Экзеголе дожди в принципе — но почему—то искренне в этом сомневался. В любое другое время он бы не согласился остановиться, когда до места назначения оставалось всего ничего, но от духоты невыносимо сводило легкие, и он был почти не против промокнуть до нитки, лишь бы остудить собственное тело. — Ненадолго, — одобрил он, запрокидывая голову, чтобы почувствовать крохотные капли на лице. Всего через пару минут морось обратилась стеной ливня, и небо потемнело окончательно, проглатывая последние остатки солнца. Пара минут — и Кайло промок насквозь; черные волосы мокрыми завитками облепили бледное лицо, на котором промелькнули первые признаки недовольства. Он не думал, что лить будет так. Земля под ногами стала влажной, тягучей; подошвы его сапог вязли в почве, и он потянулся за сумкой, чтобы выудить оттуда самораскладной тент. — Мы не останемся здесь, если после тебе станет плохо, — предупредил он, пытаясь перекричать рев ливня и думая, насколько глупым это было: ставить подобные ультиматумы внучке Императора, словно она была пятилетним ребенком, неспособным самостоятельно принимать решения. Одно нажатие — и на глазах выросло некое подобие высокой палатки, одна сторона которой усела в земле, и Кайло пришлось пригнуться, чтобы забраться внутрь и сквозь прозрачные стены наблюдать, как капли торопливо стекают вниз по укрытию, искажая силуэт оставшейся снаружи ученицы. Выдержав строгий взгляд, принцесса почувствовала облегчение. Он разрешил ей. Позволил. Пусть даже и из—за привала, но все равно разрешил! Рей потом будет в шоке от того, насколько она обрадовалась такому, словно маленькая девочка, которой разрешили съесть двойную порцию любимого десерта. Кайло Рен оказывал на нее самое странно влияние, какое только мог, но сейчас она даже не осмелилась подумать об этом. Первые капли попадали на кожу, волосы, гулко стукались о плотную, водонепроницаемую ткань комбинезона, и Рей, видя, что Кайло совсем не боится дождя, успокоилась окончательно. На Тайтоне дожди были абсолютно безопасны для живых существ. Он что—то произнес, но принцесса даже не вслушивалась, просто молча кивнув и подставив лицо крупным каплям. Она не могла думать сейчас ни о чем. Холодные, тяжелые, разбивающиеся о кожу… Принцесса действительно радовалась, искренне восторгалась ливнем. Для Учителя это, наверное, было просто обстоятельством, непогодой, а для нее — целое событие. Она первый раз стоит под проливным дождем и не боится умереть, не боится, что плоть и кости разъест так, что даже напоминания об их существовании не останется. Здесь дождь был безопасен. Это просто вода. Она никогда в жизни не видела столько зелени. Никогда еще не доводилось ей увидеть, что бывают такие крупные источники воды, узнать, что дождю можно смело подставлять лицо. Рей улыбалась, вытянув руки навстречу ливню. Он… Был похож на Кайло Рена. Кайло Рен столь же силен, дерзок, абсолютно неукротим; он похож на стихию, на катастрофу, на самую страшную и разрушительную бурю, которая сметает все и вся на своем пути. Рей сейчас, возможно, была единственным живым человеком, который открыто перечил ему и даже нанес физический ущерб. Стихия не пыталась уничтожить ее. Стихия хотела забрать у нее силы, чтобы приумножить свои собственные. Принцесса Палпатин догадывалась: Рен намерен свергнуть Императора, проследить, чтобы власть перешла к его наследнице, а затем любым легальным способом заполучить трон, избавившись и от своей ученицы. И тогда он станет Императором. В Галактике не останется никого, равного ему. Не будет такого флота, способного уничтожить объединенные флотилии Первого Ордена и Империи. Кайло Рен станет непобедим. Уверится в своем могуществе, как Палпатин некогда, и… Капли стучали по стенам палатки, скатывались вниз тонкими ручейками, исчезая в мокрой земле; взгляд Кайло оставался прикован к расплывчатой фигуре Рей, которая, по всей видимости, и вовсе не собиралась прятаться от ливня, подставляя ему лицо, протягивая руки ему навстречу, словно он был ее старинным другом, откровением, которое Верховному Лидеру дано было лицезреть, но не понять. Для него дождь всегда был лишь дождем: природным недоразумением, недовольством разверзнутого неба, — но никак не поводом для радости; тем не менее, сейчас он отчетливо чувствовал чужой восторг, который невольно пробирался ему под кожу, заставляя вспоминать, заново проживать первые дни, проведенные в академии, где дядя принял его падаваном. Искреннее ликование его души, когда впервые его хвалили за непревзойденные таланты; острое разочарование, когда отворачивались от него снова и снова, боясь Тьмы, что пустила корни глубоко в его сознании. Кайло знал, что испытывает Рей, мог соотнести свои чувства с ее, и это было неправильно — сравнивать себя с ней, видеть в ее глазах свои собственные, что неизменно вызывало в нем всплески участия, которого он был когда—то лишен. Они были слишком похожи: недолюбленные дети, немилостиво придавленные чужими амбициями, чьи—то проваленные ожидания. И Кайло давил эти мысли в себе, душил голыми руками, пока внезапно капли на прозрачной поверхности не растворились, открывая его взору Рей — такую, какой она была, не размытую, ясную, словно она стояла совсем близко, и он мог отчетливо видеть ее макушку, о которую разбивались дождевые капли, пропитывая и без того мокрые волосы. Вдруг Рей почувствовала, что Кайло будто бы… Стоит за ее спиной. А шум ливня значительно поутих, иначе как она могла слышать так ясно его дыхание?.. Расфокусированный взгляд обвел пространство впереди — стена дождя была по—прежнему плотной, так в чем же дело? И в этот раз осознание пришло достаточно быстро, стоило девочке слегка согнуться и прижать руки к животу, морщась от проступившей боли. Тягучей, ноющей, противной; она медленно обернулась, глядя на наставника, и Кайло понял, что это лишь очередная игра Силы, нацеленная на… Что? У всего в Галактике была цель, но Рен до сих пор не мог понять, в чем заключался смысл странной связи, что в один момент связала его с ученицей. Казалось, в этом и вовсе не было никакой логики: лишь воля случая, нелепое совпадение, теперь заставлявшее его чувствовать, видеть намного больше, чем он хотел. — Спасибо, — сглотнув, поблагодарила Рей. Успевшие высохнуть и завиться волосы вновь плотно облепили ее худощавое тело вместе с комбинезоном. Признательность Рей окатила его внезапной волной тепла: о, на Экзеголе действительно не было дождей. Там было что—то намного, намного страшнее. Осознавать то, что ее благодарность реальна, что она способна на подобное чувство по отношению к нему, было еще труднее, чем принять тот факт, что Сила соединяла их столь странным образом — несмотря на то, что они находились настолько близко, и ничего, кроме стены ливня и прозрачных стен палатки, не отделяло их друг от друга. — Я, наверное, останусь снаружи. Только намочу здесь все. Вы могли бы… Попробовать послушать голоса? Вдруг они знакомы Вам? Пожалуйста, сделайте это. Мне любопытно. Принцесса с нескрываемым интересом глядела на Учителя. Сейчас как раз был тот момент, когда Сила вновь по непонятным причинам соединяла их сознания, так почему бы не попробовать? Она позволит. Не станет сопротивляться, если только, конечно, Кайло Рен не станет искать лишнего в ее голове. Только то, что было сегодня днем. Кайло молча внимал ее просьбе, смотря на обрамленное мокрыми, потерявшими всякий вид волосами девичье лицо, и ему мучительно хотелось усмехнуться от того, насколько нелепо она сейчас выглядела, насколько нелепой в принципе была вся эта ситуация, — но он лишь кивнул, с готовностью направляя к ней собственную Силу, которая, к его удивлению, поначалу и вовсе отказывалась подчиняться, заставляя панику разрастаться в его горле раскаленным шаром. Почему это происходило с ним? Почему именно рядом с Рей? Но Кайло не успел как следует обдумать эти вопросы, когда мысли принцессы окутали его с ног до головы; он почти не встретил никакого сопротивления: возможно, сказывалось влияние Тайтона, а может, принцесса привыкла к тому, с какой завидной регулярностью он пытается пробраться в ее сознание. В любом случае, она была первой, в чьей голове он бывал так часто — настолько, что он почти сразу мог определить, откуда достать необходимое ему воспоминание. Рей! Какофония голосов: незнакомых, но таких громких, что Кайло невольно поморщился, когда они эхом отозвались в его собственной голове. Их было много, все разные — и женские, и мужские, но ни в одном из них Рен не мог определить и близко знакомого себе голоса. Определенно, они были связаны с этой планетой, возможно, принадлежали кому—то, кто жил здесь — или до сих пор живет? У них было время это выяснить. Не задерживаясь в ее голове дольше необходимого, Кайло выпустил сознание девчонки из хватки Силы и, вновь переводя на нее взгляд, вынес мрачный вердикт: — Я никогда не слышал эти голоса. Возможно, нам получится узнать что—нибудь о них, когда мы доберемся до храма, а после проследуем вверх по реке. Этому определенно есть объяснение. Без сопротивления было не так сложно ощущать чужую Силу в собственной голове. Сопротивляясь, Рей причиняла самой себе жуткую, страшную боль, сковывающую по рукам и ногам, заставляющую кричать и напрягаться чуть ли не до кровотечения из носа. Но постепенно она осваивала и привыкала к этому чувству, приучая себя к контролю. В конце концов, даже такое умение могло бы вполне пригодиться: если Рей что—то видела или слышала, чего не могла объяснить, она могла бы показать это наставнику. Как сейчас, когда он вместе с ней вновь слышал причудившееся в Силе принцессе. Однако, его заключение не дало ровным счетом ничего: Кайло Рен не знал, кому могли принадлежать эти голоса, не знал, из—за чего его ученицу мог кто—то звать, а главное, что с этим делать. У нее по—прежнему было его обещание разобраться с этим вопросом, и девочка не сильно отчаивалась. Все же, отрицательный результат — это тоже результат. Но почему эти голоса не слышит он сам? Внезапно посерьезнев, Кайло выпрямился, касаясь макушкой крыши высокого тента. Он вспомнил о вопросе, что так и не осмелился задать Палпатину — но Рей ничто не мешало дать на него ответ. — Кто твои родители? — Родителей никогда не было, — тихо ответила Рей, проследив взглядом за Кайло. Его голова упиралась в практически невидимую сейчас ткань палатки, и догадаться об этом можно было лишь по тому, как примялись его влажные волосы. — Всегда думала, что была выращена в пробирке. Если честно, я рассчитывала, что Император сказал Вам правду, а я бы узнала ее у Вас. — Император мне ничего не говорил. Точнее, он уклонялся от любых вопросов о тебе и твоем происхождении, — приглушенно отозвался Кайло, отчетливо ощущая разочарование Рей через Силу, чувствуя, как связь постепенно ослабевает, но прежде, чем она разорвалась окончательно, он громче добавил: — В любом случае, твоя семья теперь здесь. Несколько шрамов на левой ноге Рей получила именно так: поинтересовавшись у дедушки чересчур настойчиво о своем происхождении. Кто был ребенком Палпатина и дал жизнь принцессе? Император считал, что достаточно знать и то, что девочка обладает уникальной мощью, невероятным потенциалом, и этого должно быть более, чем достаточно, чтобы не разувериться в том, что эта хрупкая и тощая девчонка — действительно принцесса Палпатин. Наследница Империи и урожденная по праву командовать и руководить, быть сильнейшей. Так учил ее дедушка. А затем, словно в злую шутку, отдал на растерзание Кайло Рену, который изломал все ее представления о… Да обо всем! О жизни, о службе на корабле, о питании, о… Физике. Попав на крейсер и впервые увидев Кайло Рена, Рей бы даже не подумала, что именно этот человек изменит всю ее жизнь. Точнее, она менялась вместе с ним, где—то там, за пределами ее каюты. Где решались судьбы целых миров, планет, рас, а Рей оставалась сидеть в своей каюте, обустроенной не без вкуса, конечно. Но, тем не менее, это не мешало принцессе сейчас быть по—настоящему благодарной Учителю, не мешало в душе восхищаться им. Очень глубоко в душе. Тайно. Он менял ее, менял мир вокруг, и продолжал делать это каждый хаттов день, что проводил с ней рядом. Кайло Рен удивил ее. В очередной раз он задел в ней что—то, что, как казалось ей самой, уже давным—давно забыто и не нужно. Вопрос прямого родства интересовал девочку с раннего детства, и она просто сгорала от желания узнать своих родителей. Палпатин на первый раз легко ушел от ответа, на третий пригрозил, а на пятый его внучка получила удар такой силы, что была немедленно доставлена в лабораторию. На шестой раз, насмехаясь над «бессмысленным упорством» Император нанес ей урон поменьше, но после отправил не к медикам, а в казематы, где принцесса Палпатин провела целые сутки, мучаясь страшной болью и истекая кровью. Только после этого она пообещала больше не поднимать этот вопрос. Тогда дедушка позволил ей принять медикаменты. Рей была уверена, что ей уже давно не интересно, кто же ее родители, но эта мысль находилась словно в стазисе где—то глубоко в подсознании, а теперь внезапно проснулась, перебравшись в сознание. В любом случае, ответов Кайло Рен ей дать не мог. На Тайтон уже опускалась ночь, и принцесса очень сомневалась, что передвигаться по планете в темное время суток было безопасно. Отсюда возникал еще один вопрос, который беспокоил ее. Как они будут спать?.. И будут ли вообще? У нее в сумке лежал свернутый спальной мешок, огромный, и Рей была уверена, что в него внутри завернут еще второй, не мог же быть он там один такой большой! А судя по прилагающемуся снаряжению, этот мешок можно было еще и подвесить на безопасном расстоянии от земли, где не могли достать ни сырость дождей, ни хищники, рыщущие по поверхности в поисках добычи. А сверху, догадалась девочка, нужно было, наверное, как раз разместить тент, чтобы дожди не стали помехой. Что ж, удобно… Но Кайло уже дал ей понять: будет требовать комфорта и ныть — отправится обратно на «Господство». И больше оттуда никуда и никогда не выберется. Поэтому принцесса притихла, ощущая разрыв связи и отводя взгляд снова к плачущему небу над головой. Чем больше Кайло узнавал о ней, тем больше убеждался, что они — их боль и их раны — были похожи. И все—таки… У Кайло когда—то была семья: пусть и крайне неважная, пусть отца никогда не было дома, а мать волновало что угодно, кроме благополучия собственного сына, — но она была, и он знал об этом, позволяя себе иной раз обращаться к подобным мыслям в моменты острого одиночества. Возможно, его когда—то искренне любили. Но у Рей был только Император, и Кайло не без причин сомневался, что тот щедро одаривал внучку истинно родственным вниманием, баюкал ее перед сном, рассказывал ей занимательные истории, как когда—то ему — Хан. Уродливый шрам, рассекавший девичье тело, едва ли мог считаться проявлением любви. Возможно, как бы трудно ни было это принять, одиночество Рей было намного глубже, чем его собственное. Едва ли Рей желала чего—то подобного, но давным—давно, стоя на распутье, Кайло нуждался в том, чтобы кто—то произнес ему эти простые слова. Возможно, сейчас его жизнь была бы совсем другой; может, все его нутро не было бы пропитано ядовитой ненавистью и яростным желанием отомстить всей Галактике — всей Вселенной — за то, что она лишила его простого человеческого счастья, лишила его всего, что когда—то приносило ему искреннюю радость. За то, что в одночасье превратила его в монстра. Через призрачные остатки уз Силы Кайло чувствовал усталость, что пронизывала девчонку, почти ощущал физическую боль в ее конечностях, и одно было очевидно: дальше они двигаться не могли. Его собственная рана нарывала очень давно, и ему самому требовался отдых, пускай и самый незначительный. За стенами палатки стремительно темнело; дождь несколько поутих, из стены превратившись в рваную завесу, и Кайло снова оказался снаружи, полной грудью вдыхая свежий воздух. Ночи на Тайтоне, несмотря на дневную жару, могли быть невероятно холодными, поэтому сон здесь никогда не был чем—то, приносящим удовольствие — скорее, превращался в игру на выживание. А принцесса, привыкшая к теплу каюты, к удобству и комфорту, наверняка и вовсе ощущала себя потерянной в этих немилосердных диких условиях. Он повернулся к ней; мокрая и уставшая, Рей выглядела неважно — а ведь завтра ей предстояло провести некоторое время в дороге, после исследуя Бодхи и его бесчисленные — как искренне надеялся Кайло — богатства, трактаты и произведения искусства, оставленные дже’дайи. Он нервно поправил края палатки, выравнивая ее на мокрой земле, и вновь перевел взгляд на девочку: — Если хочешь, можешь отдохнуть. Я разбужу тебя на рассвете. — Одна я отдыхать точно не буду, — покачала головой Рей, напуская самый невозмутимый вид на себя, и пусть она сейчас была похожа на лотальскую кошку, которую взяли за шиворот, опустили в воду и достали. — Я слышала, что в семьях друг о друге заботятся. Девочка очень захотела прикусить себе язык. И она бы сделала это, не будь так важно сейчас не выдать своего волнения. Не может же она дать Кайло Рену понять, что вот так просто и легко повелась на его речи? Он мог сказать ей все, что угодно. А она не должна была вестись. И все же она рассчитывала на… Крифф, рассчитывала? Временами Кайло не следил за словами, позволяя им запросто слетать с губ, чтобы после мучительно раздумывать над смыслом сказанного — и стоило ли в принципе произносить то, что могло серьезно подорвать его авторитет. Прямо как сейчас: забывшись мыслями о том, насколько Рей было нелегко, он невольно дал ей право выбора. Если хочешь — почему он вообще это сказал? Он и так предоставлял ей слишком много свободы для человека, которого хотел задушить голыми руками с первого дня знакомства. Эмпатия никогда не была сильной стороной Кайло, но эта хаттова связь действительно игралась с его сознанием, которое, несмотря на внешнюю невозмутимость Верховного Лидера, было слишком подвластно влиянию извне. Впервые ему приходилось испытывать чужие эмоции на собственной шкуре: до этого он никогда не задумывался, есть ли у других людей они вовсе. Наверное, именно поэтому убивать для него никогда не было проблемой — он просто не способен был увидеть в других себя. Но не в Рей. Нет, он и вовсе не сочувствовал девчонке — уставшей, одинокой, потерянной. Он просто ее… понимал. По крайней мере, он хотел верить, что дело было именно в этом. — Ты будешь отдыхать. Прямо сейчас, — внезапно резко отрезал он, когда слова про семью вырвали его из минутного замешательства, острыми когтями полоснув по внутренностям. Он совершенно точно не хотел об этом думать — не сейчас. Его представление о семье было извращено донельзя: вечные склоки, недопонимание и мучительное одиночество — даже когда ты не один. — Я предложила бы Вам свои услуги по сборке лекарственных растений, совершенно безвозмездные, кстати, на первый раз. И еще очень хочу узнать, почему Вы не хотите лечь спать вместе со мной. Собственная рана настойчиво напомнила о себе ровно в тот момент, когда Рей ни с того ни с сего предложила помощь в сборе трав, и Кайло удивленно вскинул бровь: неужели почувствовала через Силу? Он старательно скрывал боль все путешествие и точно не ожидал, что девчонка с такой легкостью определит его удручающее состояние. Кайло не мог позволить себе быть слабым перед ней. Ему наносили раны и пострашнее — с этой он лишь несколько поторопился, посчитав, что сможет беспроблемно отправиться в длительное путешествие на следующий же день после того, как швы расходились несколько раз к ряду. Но терять время было нельзя: он не мог отсутствовать слишком долго, несмотря на то, что старший состав временно взял все управление Орденом на себя. Но следующий вопрос Рей и вовсе поставил его в тупик. Почему он не хотел лечь с ней спать? — Я не хочу спать, — ложь. — И мне в любом случае придется бодрствовать, пока спишь ты. Здесь много ночных хищников. — Я буду рядом, пока ты не уснешь. Она стояла около палатки, наблюдая смену погоды и наступавшую темноту какое—то время, пока рядом не оказался Учитель. Принцесса помнила про его рану. Кажется, в ее сумке была маленькая персональная аптечка, но едва ли медикаментов хватит, чтобы заживить такую рану. Ему нужна помощь квалифицированная и профессиональная, а Рей может разве что изучить близлежащие окрестности и собрать растений, в которых заметит антисептические вещества. Но разве ж ее отпустят? А ходить и рассматривать с ней цветы Мастер точно не станет. Он и сам выглядел так себе. Тоже вымокший до нитки, усталый, Рей могла представить, как сильно его замучила боль, которую приходилось постоянно притуплять Силой. Иногда ей становилось его жаль. Но затем она вспоминала, как бесится наставник от подобного проявления чувств, да и… Не положено принцессе ситхов испытывать сострадание. — Мне не нужны никакие растения, — отмахнулся Кайло, заслышав вдали очередной раскат грома. По всей видимости, непогода не собиралась отступать, и это было лишь временное затишье. — Обо мне позаботились на «Господстве». Все будешь собирать только под моим наблюдением, — добавил он, нахмурившись, — и только с восходом солнца. Рей взяла свою сумку, вытащила свернутые спальные мешки и принялась их разворачивать. Тяжелые ведь какие! Так мало места занимают, а весят… Стоп. А второй мешок? Вся растерянность Рей вмиг отразилась на ее лице, когда она развернула в руках огромный, широкий спальный мешок. Один. Он наблюдал за тем, как Рей возится со спальными мешками, которые он приказал подготовить подчиненным до отправки на Тайтон. И когда она выудила из своей вмиг опустевшей на добрую половину сумки лишь один, Кайло стиснул зубы: кто—то решил шутить с ним после того, как по кораблю поползли слухи? В таком случае, это будет его последняя и самая неудачная шутка в жизни. Из своей сумки он достал свернутый, на вид совсем тонкий, но на деле — крайне плотный влагонепроницаемый коврик и, вновь скрывшись под навесом, расстелил его на влажной земле. Подвешивать спальный мешок, пока снаружи бушевал такой ветер, было слишком рискованно. Представляя, как в один удар разделается с тем, кто собирал его с принцессой сумки, Кайло подогревался лишь сильнее. — Дай сюда, — резко прорычал он, не в силах совладать с раздражением, и вырвал огромный — свой — спальный мешок из рук Рей, которая значительно уступала ему в размерах и вполне могла там утонуть. Не было никакой проблемы в том, чтобы спать или просто сидеть на земле — к этому Кайло давно привык; проблема была в жутком холоде, который непременно настигнет его, если он просто останется под навесом без какого—либо утепления. Разложив мешок по накрытой ковриком земле и постаравшись при этом не намочить его водой, что стекала с его одежды и его волос, Кайло медленно опустился рядом на землю, сбрасывая с плеч нагруженный рюкзак. Следом возле него оказался сухпаек, предназначенный, очевидно, Верховный Лидер на дух не переносил подобное питание. Все пошло не так с самого начала. Рей понятия не имела, кто был ответственным за подготовку снаряжения, но чувство юмора у этого человека было явно отменное. После того дня, когда Верховный Лидер заставил свою ученицу кричать и стонать на весь отсек, наверняка весь крейсер знал о том, что там происходило. Пусть девочка и закрыла все тело длинной мантией, волочившейся за ней по полу и размазывая стекавшие с ее тела капли крови в длинные, жуткие пятна. Если бы не ритмичный скрип кушетки и почти не прекращающийся стук опор, можно было бы подумать, что Рен просто избивал ее там. С натяжкой, но можно было бы. Но никто не гарантировал, что в медицинском блоке нет камер. Вполне возможно, что запись была уже скопирована тысячи раз. — Я буду отдыхать, только если Вы будете в палатке тоже, — спокойно, как можно спокойнее произнесла принцесса, вкладывая в голос как можно больше уверенности. — Лечить Вашу простуду мне не будет никакого интереса. Вы все равно не даетесь. Так что я тоже остаюсь здесь. Ночных хищников едва ли привлечет почти незаметная прозрачная палатка в ночи с одетыми в черное путниками. И отсутствие костра тоже вряд ли привлечет. Она даже не удивлялась, когда Рен отказался от ее помощи. Само собой, запретил. Он, верно, думает, что Рей сейчас соберет травы, приготовит в углу палатки яд и отравит его. Как страшно! А потом что? Возьмет его световой меч и с первым же движением отрубит себе запястья? Или, может, в одиночку доберется до корабля и самостоятельно улетит на нем? Такая паранойя раздражала. Она действительно хотела помочь сейчас, как минимум, чтобы не наблюдать утром, как Верховного Лидера будет утром колотить лихорадка и не тащить его за шиворот обратно к кораблю, где медицинский дроид мог оказать хоть какую—то посильную помощь при заражении крови. Но разве она уговорит его? Это пустая трата времени. — Если Вы еще и есть откажетесь, я решу, что Вы — не человек, — спокойно проговорила принцесса, ежась от холода и глядя на Учителя. Она приготовилась к тому, что сейчас на нее выплеснется очередная вспышка гнева: Кайло и так заметно злился сейчас. Что ж, он был наставником — имел полное право. А она на правах подопечной могла выводить его из себя. Он поднял взгляд на Рей, которая начала заметно мерзнуть, обхватывая себя ручонками, — словно это могло хоть как—то помочь ей сохранить остатки тепла. Отчитывала его, ставила глупые ультиматумы таким спокойным тоном, словно это он был ее учеником, а не наоборот — благо, никого не было поблизости, чтобы созерцать эту поражающую своим абсурдом картину. Неудивительно, что на корабле ее считали монстром: мало кому было дозволено говорить с Верховным Лидером в таком тоне, а она, казалось, и вовсе не испытывала неловкости от необходимости уговаривать его остаться на ночь в палатке, перечить ему после того, как он твердо высказал свою позицию. Мокрый костюм неприятно лип к телу; Кайло поерзал, пытаясь уменьшить соприкосновение ткани с раной, но ничего не получалось. Наверняка она вся размокла и теперь являла собой самое нелицеприятное зрелище, — но куда больше его напрягал холод, от которого прикосновения его собственных волос к покрасневшему лицу становились почти болезненными. Рей снова повернулась к нему; Кайло видел, как она ежится, и понимал, что это не просто дешевая уловка — ей действительно было холодно, но она продолжала стоять на своем, будто ей действительно былохоть какое—то дело до него. Верилось в это с трудом. — Крифф, — сдался он, не в силах выносить это зрелище: она напоминала мокрого бездомного котенка — жалкого и облезшего. Если она заболеет, им придется немедленно развернуться и отправиться обратно на «Господство», а у Кайло было слишком много планов касательно этого места — не зря он столько времени искал этот голокрон, в котором хранилась просто кладезь информации о Тайтоне. Ему необходимо было решить, будут они добывать кристалл для Рей здесь — или на Коррибане; и для этого ему необходимо была информация. Много информации. — Внутрь, — скомандовал он наконец, поднявшись с земли и забрав с собой сухпаек. Взглянув на Рей через плечо и наполовину скрывшись под навесом, он добавил: — На тебя смотреть невыносимо. На него, вероятно, тоже, — но его это совершенно не волновало. Девчонка не имела над ним никакой власти, и он не собирался лишний раз тешить ее и без того завышенное по праву голубой крови самолюбие. Кайло скользнул внутрь палатки и опустился на разложенный коврик возле спального мешка: внутри было холодно, но сюда, по крайней мере, не доставал ветер. Сухпаек оставался в его руках недолго: он знал, что сейчас ему в горло и кусок не полезет. Пускай принцесса получит свою королевскую двойную порцию. Главное — не позволять себе закрывать глаза. Он не спал вторую ночь подряд; если бы он не был ранен, это обстоятельство не накладывалось бы на его усталость многотонным грузом. Возможно, он позволит себе немного вздремнуть — но только когда будет уверен, что Рей спит глубоким сном. Пряча улыбку, она забралась в палатку следом и сложила вместе края, что создавали вход — так ветер хотя бы поменьше проникал внутрь, к тому же теперь, когда они вдвоем внутри, будет намного теплее. Тепло тел и дыхание должны спасти ситуацию. Достаточно безразлично посмотрев на два пайка, Рей вздохнула. Другой еды у них точно не было с собой, а наставник и в самом деле отказывался от своей еды. Нет, серьезно, может, он и правда не человек? Может, он дроид? Не спать и не есть столько времени было как минимум неприятно для организма. Разворачивая упаковку с прессованным крекером, девочка думала о том, как бы уболтать его и поесть сейчас, но придумывать и просчитывать сейчас какие—либо тактики по завоеванию контроля над разумом Верховного Лидера ей не хотелось: она слишком устала, слишком сильно хотела спать и есть, как бы ни отрицала это для самой себя. Она бы сейчас очень многое отдала за то невероятное, вкусное горячее мясо, которым ее накормили на ужин, за возможность понежиться в удобной кровати хотя бы полчаса. И ее пугало это. Такой привязанности к удобствам Рей не ожидала обнаружить в себе, осознавая, что именно вот в такие моменты понимаешь, насколько ценным было то, что стало недоступно. Когда они вернутся на крейсер, девочка первым делом отправится в ванную и проведет там как минимум три часа, отмывая с себя грязь и пот. Крекер был невыносимо сухим, аж язык вязать начало, но это было самым вкусным, что содержал в себе паек. Девочка устроилась в противоположном углу палатки, поджав под себя ноги и вгрызаясь в свой ужин, отчаянно пытаясь убедить себя, что пары крекеров будет вполне достаточно для удовлетворения голода. Тишину нарушал лишь вой ветра, быстрые, рваные звуки столкновения кристаллов льда с плотной прозрачной поверхностью палатки — впервые Кайло был рад тому, что она отягощала его рюкзак все путешествие, — и хруст крекера, который Рей торопливо уплетала. Кайло видел ее очертания в темноте и неприкрыто рассматривал, как эта съежившаяся фигурка управляется со своим ужином, думая только о том, насколько, наверное, для нее это непривычно. Изначально он и вовсе не планировал обеспечивать ее комфортом на своем корабле, но Палпатин настоял на том, что девчонка привыкла к удобствам и будет проявлять себя значительно лучше, если ей не придется сталкиваться с суровыми реалиями казарменной жизни. Отдельных кают на дредноуте удостаивались единицы, и все они входили в состав высшего командования, а значит — были просто необходимы Кайло Рену. Поэтому, стоило неизвестной девчонке с Экзегола получить отдельное место, недовольство поползло по кораблю ядовитой змеей: у Верховного Лидера никогда не было учеников, а те, кого он пытался тренировать после того, как возглавил Первый Орден, неизменно коротали ночи в казармах с остальными рядовыми воинами. До тех пор, пока не оказывались зверски убитыми в порыве гнева. Рей вызывала у него гнев, да такой, что и в сравнение не шел с короткими всплесками злости, оставлявшими после себя горы изувеченных тел, — но отчего—то его разрушительная природа не способна была найти выход, когда дело касалось принцессы, особенно после того, как она проникла в его сознание в первый раз. Это не было голосом разума: это было чем—то совершенно иным. Всякий раз, когда Кайло казалось, что вот—вот — и он перешагнет эту границу, и никакое родство с Палпатином не сумеет остановить его занесенную над ученицей руку, его гнев словно проглатывал сам себя, подпитываясь собственной безвыходностью. До определенной точки кипения — которую он пересек в медицинском крыле, совершив то, что до сих пор не укладывалось у него в голове. И проблема была в том, что… Гнев, копившийся в нем столько времени, действительно исчерпал себя — хоть в какой—то момент ему и казалось, что он не оставит от принцессы мокрого места за то, что она сорвала его кампанию. Стоило ей оказаться настолько уязвимой для него, как желание раздавить ее постепенно сошло на нет, оставляя после себя голые инстинкты и первородную потребность обладать. Ее Силой, что в тот момент буквально плескалась через край, ее телом, ей. Чтобы снова чувствовать самого себя, чтобы чувствовать пьянящую пустоту собственных мыслей, которые из ревущего сонма голосов обращались внезапной тишиной и звуками ее сбитого дыхания и сорванного голоса. Это было неправильно — находить покой в порождении ситхов. — Если Вас смущает теснота, то в этом мешке вполне хватит места для того, чтобы Вы не касались меня во сне, Учитель, — тихо произнесла ученица, посмотрев на Кайло. Она была уверена, что проблема в физическом контакте, а не в желании отдать ей последнее, позаботиться; только почему его мог так напрягать контакт после… После случившегося? — Я занимаю очень мало места. Вот, смотрите. Она проскользнула вглубь мешка, прижавшись к самому его краю, чувствуя спиной сквозь ткань стенку палатки. Места действительно оставалось много. Для Кайло Рена точно хватило бы, а таких, как она, еще бы трое уместилось абсолютно спокойно. Кайло некоторое время наблюдал ее короткую демонстрацию: то, что места останется много, было очевидно с самого начала, но это не меняло ровным счетом ничего. Спать спина к спине с ученицей? Сноук не позволял ему обедать с ним за одним столом, не позволял просить аудиенции, не позволял прикасаться к нему — пускай и случайно. Конечно, Кайло убил его, но помимо яростной ненависти к наставнику в нем до последнего теплилось немое благоговение. — К тому же, важно не замерзнуть. Не только мне. — Я не замерзну. Спи. Что ж, попытка была сделана. Рей разочаровалась, но не удивилась. Она не понимала до конца, почему Кайло не хотел лечь с ней рядом, хотя проявлял весьма сильный интерес к ее телу совсем недавно. Догадок было много, и проще было оставить все как есть, чем допытываться дальше. Не хочет — не надо. Принцесса устроилась головой на плоской подушке, и в любой другой момент она назвала бы это жалким подобием, но сейчас — крифф, да что вообще могло быть приятнее?! Сейчас это было как никогда кстати. Чувствуя, что уснет прямо сейчас, Рей съежилась на боку, отодвинувшись от холодной стенки палатки. Раз Кайло не нужен спальный мешок, она присваивает его себе. Взглянув в последний раз на Учителя, принцесса Палпатин закрыла глаза. Сквозь Силу ощущались тоска, разочарование, но сон стремительно накрывал сознание, и последней мыслью было осознание: Рей слишком часто засыпает, держа Кайло Рена в своей голове. Погода только ухудшалась. К смене суток гроза вновь вернулась, но град вперемешку с дождем были намного слабее, и мерный стук по палатке не был способен разбудить уснувшую крепко—крепко принцессу. Несмотря на усталость, сновидения не покинули ее и в эту ночь, и утром Рей решит, что окончательно свихнулась. Ей снились бескрайние зеленые просторы, окружавшие лазурное озеро. Чистое, синее небо, ни единого облака; ощущение полнейшей, абсолютной безмятежности. Девочка стояла босыми ногами на берегу озера, и слабые волны то и дело омывали ее ступни, заставляя их утопать в прибрежном песке. Чувство покоя, очень похожее на испытанное во время первого погружения под воду, окутывало ее, и если в реальности принцесса испугалась несоответствия, то во сне с благодарностью принимала его, наслаждалась им. Она мягко ступала по песку вдоль берега, наслаждаясь теплом солнца и прохладным бризом, а затем ее взгляд зацепился за черную фигуру вдалеке. Слишком вдалеке, но достаточно для того, чтобы понять, кто это. При виде Учителя у девочки внутри все съежилось от радости, и она побежала вверх по склону, едва ли не хохоча от того, как приятно травинки щекотали ноги. Кайло Рен смотрел на нее внимательно, словно ждал чего—то, но ученица лишь подбежала вплотную и… обняла. Просто обхватила руками за спину, а он, в свою очередь, погладил ее по распущенным волосам. Жест простой, обыкновенный, но только не для Рена. Принцесса не ожидала этого. Ощущение было сродни тому, когда он сказал, что ее семья теперь здесь. Рядом с ним. Она поднимает голову, чтобы посмотреть на наставника, и в его лице больше нет бесконечной усталости, нет той тоски, что терзала его. Они оба чувствовали свободу, новый виток в жизни каждого из них, но больше всего Рей удивилась тому, что лицо мужчины больше не рассекал жуткий шрам, оставленный ею практически в первый день пребывания на крейсере «Господство». Его лицо стало еще красивее. Девочка— Девушка улыбается, и ее сердце готово проломить грудную клетку изнутри и выпрыгнуть. Кайло улыбнулся ей в ответ. Мягко, умиротворенно, тепло… И смотрел совершенно иначе. Словно это был не тот Верховный Лидер, что держал в страхе целую армию, целую флотилию подчиненных. Не мог этот человек быть таким! Чувство несоответствия породило сомнения в сознании, и Рей прижалась к мужчине, словно стараясь избавиться от них. Рен в ответ обнимает ее огромными руками за плечи и прижимает к себе крепче. И тогда принцесса замечает, что на нем нет привычной глазу брони, нет той одежды, в которой его видели каждый день. На нем… Что это вообще? Обыкновенная черная термоводолазка, которую надевают обычно под основной слой одежды, чтобы не перегреваться в жару и не замерзать в холод. Сомнения вгрызались в разум, и ощущение безмятежности и покоя стремительно обернулись тревогой, но Кайло приподнял ее голову за подбородок пальцами и с улыбкой произнес: — Все в порядке. Рей, ты уже научилась плавать? Покажешь? Девочка распахнула глаза, резко пробуждаясь под практически незаметный стук капель по палатке. Все еще темно, но, кажется, погода успокаивается. Она значительно согрелась в спальном мешке; надо отдать должное технологиям, ткань согревала просто прекрасно! Сохраняла тепло и казалась невозможно уютной, зря Кайло отказался! Ох, крифф, Кайло… Закрыв глаза, девочка сделала вид, что ерзает во сне, перевалившись с бока на спину, а затем на другой бок, пока ее плечо не коснулось чего—то плотного. Чего угодно, да какая разница? Главное, что она все же коснулась его. А сон столь стремительно забрал ее обратно в свою власть, что Рей даже не успела понять, раскусил ли ее Рен, и спит ли он сам. Расслабленное дыхание Рей совсем рядом, смешанное с редким стуком капель, заставило его веки потяжелеть, и он почувствовал, как все мысли постепенно улетучиваются до тех пор, пока в голове не осталась лишь блаженная пустота. Он уснул прямо так: опустив голову, облокотившись спиной о стену палатки, с волосами, закрывшими его лицо, чувствуя плечо Рей, прижатое к своему бедру, и ему совершенно ничего не снилось. Во второй раз Рей проснулась уже на рассвете. Стенки палатки были покрыты испариной изнутри, а снаружи кое—где виднелись крупные дождевые капли. Небо окрасилось в нежные, совершенно невероятные цвета, а из—за леса подымалось, словно пожар, ярко—оранжевое зарево, и принцесса, если бы не лежала головой на чужом бедре, вскочила бы, чтобы вылезти из палатки и посмотреть получше. Но тело ей бы не позволило: конечности затекли, гудели мышцы, Осознав, что Рен все—таки уснул, она затаила дыхание, дабы послушать его собственное. Во второй раз она не видела снов. Было удивительно приятно просто спать — ее не мучили кошмары, не приходили видения, принцесса просто отдыхала, и она не могла припомнить, чтобы высыпалась столь же хорошо в последнее время. Тем временем, за пределами палатки поднималась температура. Оранжевое марево рассвета расползалось все шире, бледнело и переливалось разными цветами, создавая невероятно красивые блики на полупрозрачных стяжках и швах палатки; Рей завороженно наблюдала за рассветом впервые в своей жизни, старательно следя, как из ярко—желтых и оранжевых красок небо перетекало в нежно—розовые и сиреневые, а затем в фиолетовые и голубые. Глядя на все это, принцесса думала лишь о том, насколько Экзегол проклят. Рей Палпатин могла вдохнуть жизнь в неживое существо, могла творить жизнь, но никогда не видела самой жизни при этом. Она даже не знала, что ее дедушка свою юность и молодость провел, гоняя на спидерах по зеленым просторам Набу, готовясь принять карьеру политика, что буквально была написана на его роду. Он брал от жизни все, что мог, получал максимум, а единственную свою наследницу прятал в этом жутком месте, держа взаперти от всего, что было таким живым. Теперь принцесса точно знала, что на Экзегол вернется только через свой собственный труп, а ведь еще позавчера она уже начала собирать вещи, после чего отправилась к Кайло Рену в медицинское крыло, чтобы попросить отправить ее обратно. Нет уж. Теперь она останется с ним. Надолго или нет, но останется. Если Учитель будет возить ее по разным местам, если это даст ей возможность увидеть Галактику, она сделает все, что нужно. Будет слушаться, будет выполнять приказы, будет тренироваться в два, нет, в три раза больше! Девочка шевельнула пальцами под покровом мешка, попытавшись легонько распахнуть створки палатки, чтобы впустить немного утренней прохлады внутрь. Прозрачный материал слегка качнулся, а затем все же поддался ее Силе, и принцесса замерла, втягивая носом воздух. Если могло что—то пахнуть вкуснее, чем утро, то Рей о существовании такого не знала. Влажные земля и зеленый покров, ветерок, приносящий откуда—то издалека соленые бризы, утренняя дымка, рассеивавшаяся на глазах… Рей чуть не плакала. Она безнадежно влюбилась в этот запах, наполнявший ее чем—то невозможно теплым и приятным. И вот снова эти несоответствия. Разве положено ситху такое?..