Там где женщины сияют, а мужчины грабят (Where Women Glow And Men Plunder)

[После падения Трискелиона, после того как проект "Озарение" рухнул с небес, после ещё кучи вещей, каждая из которых несла не порядок, но хаос]. --- Агент ЩИТа, рвущий когти — это дивное зрелище, но вряд ли вам доведётся его увидеть. Брок их столько выследил, что в точности знает, как это делается (он с готовностью признает, что всегда любил азарт охоты) и может избежать подобных ошибок. Не сказать, что ему нравится смена ролей, но это ничего. Всё ещё неплохо. Он думает — знает — что может сбить их со следа, хоть ненадолго, пока не придумает что-нибудь получше. И он бежит: быстрее и дальше чем когда-либо прежде, если не покидать при этом планету. Такое же чувство у него было в тот раз, когда он, шестнадцатилетний, взял отцовскую машину и ехал куда глаза глядят: бесконечно, безостановочно, но главное — свободно. Есть много мест, где нет ничего: лишь земля да небо, но это худшее из них. Он приземляется после полёта — обычного в данном случае, на самолёте, хотя международные границы сжимаются вокруг, и он не знает, куда стремится, но всё равно туда едет. Человек, продавший ему машину, должно быть видит что-то в его глазах. Если он посмотрит в зеркало, то тоже это увидит. (У него больше нет такой привычки). Он как-то понимает, что его бегство закончится именно здесь. И либо он умрёт, либо (лучше бы так) его посчитают мёртвым. Они будут ждать, что он продолжит бегать, но он не станет. Ему разонравилось уходить с боем; раз от раза это всё тяжелее, а ему нравится заниматься подобным лишь пока он силён и может дать им ответ, но сейчас не тот случай. Брок всего лишь человек. Он останавливается, чтобы оглядеться, с напрягом выбирается из машины и опирается о капот, изучая ландшафт под палящим солнцем. Ничего на мили вокруг. «Ничего» не раздражает его так, как прежде. Ничего — это хорошо. Его настораживает тихий шум с тыла, и он мгновенно готов вступить в бой, хватаясь за пистолет. Звук такой, будто кто-то поливает очень маленькое растение из ещё более маленькой лейки. Он осторожно заглядывает за машину. Собака — динго (он этот вопрос изучал) разукрашивает заднее колесо маленькой, но впечатляющий струёй жидкости, которая является водой лишь отчасти. Собака встречается с ним взглядом и нерешительно опускает ногу. И начинает помахивать хвостом. — Эй, — тихо произносит Брок, надеясь, что его голос отпугнёт псину. Вместо этого она разворачивается и бросается к нему. Он быстр, но недостаточно: его сбило с толку полное отсутствие угрожающих сигналов. И просто сбило, когда динго влетел ему в пах. Он опрокидывается на машину и хватает тварь за бошку, готовый свернуть ей шею, но она не нападает на него — она его приветствует. Он знает этого пса. Или, по крайней мере, пёс знает его. — Ладно, — доносится голос откуда-то из-за собаки, — и что такая шизанутая пизда как ты, делает в наших краях?