В память

Новость о том, что Дани вернулся живой, разнеслась быстро. В тот же день квартиру к нему приехали Алёна, Саша и ещё пара друзей… Он помнил их всех, потому что был знаком с ними с младшей школы. Не помнил только меня. Память у него восстановилась обрывками. Он вспомнил многое класса до восьмого. А следующие несколько лет жизни были сплошным тёмным пятном. Алёна долго обнимала его, прикрыв глаза ладонью. Слезинка скатилась и по Сашиной щеке, когда настала его очередь. Откуда-то возникли торт, пицца, вино — кажется, притащил кто-то из гостей. Мы словно праздновали день рождения. Впрочем, это почти одно и то же. Дани радовался встрече с близкими, но я видел, что он чувствует себя хреново после новости о смерти отца. Ребекке пришлось, глотая слёзы, всё ему рассказать. Сев за стол, все выпили, не чокаясь. Я незаметно наблюдал за ним. К спутанному клубку противоречивых эмоций добавились страх и беспокойство, стоило вспомнить, что Дани пару часов назад лежал на улице без сознания. Почему он упал в обморок, вдруг он болен? Я замечал, что иногда он замирает, уставившись остекленелыми глазами перед собой, и говорит медленнее, чем раньше. — Ты мне так и не сказал, как давно мы знакомы. Данияр обратился ко мне, наверное, впервые после того, как мы вошли в квартиру. До этого я лишь тихо наблюдал из-за угла, как он общается с матерью и тёткой, потом с друзьями и знакомыми по телефону Ребекки и с теми, кто приехал… После его вопроса все притихли. Я не знал, что ответить. Не мог же сказать ему, что мы два с половиной года были вместе. Какой смысл, если он не помнит и больше не испытывает ко мне те чувства, которые испытывал раньше? Вряд ли от моих слов он что-то вспомнит. Я добьюсь только того, что мы будем чувствовать себя максимально неловко в присутствии друг друга. — Мы познакомились шесть с половиной лет назад в метро. Я чуть не упал под поезд, а ты меня вытащил, — опустив глаза, сказал я. Он внимательно смотрел на меня, но выдержать его взгляд не получалось. — Дань, ты совсем Ромку не помнишь? — удивлённо спросил Саша, хлопнув его по плечу. Дани повернулся к нему. Я заметил, что у него сильно задрожали руки. — Нет, говорю же. Последние несколько лет как стёрлись, — сказал он, сжав кулаки. По его позе и выражению лица было видно, что этот факт крайне его нервирует, но он пытается держаться. Дани, Дани, твоя мимика ничуть не изменилась. Я мог читать его эмоции, как по книге. Сейчас бы подсесть к нему, тихо и медленно погладить и чуть сжать его ладонь под столом, заглянуть в любимые глаза… Но вместо меня это сделала Варя, сидевшая рядом с ним. Она ласково улыбнулась ему, провела ладонью по шее и волосам. Я смотрел на её руку, а затем перехватил сочувствующий взгляд Саши. Он вопросительно поднял брови и кивнул в сторону Дани, который о чём-то шептался с Варей. Я только покачал головой и уставился на свой бокал. Кто-то уже заботливо подлил туда вина, хотелось взять и выпить залпом. А потом запить чем-то покрепче. Напиться до невменяемого состояния, снова вцепиться в Дани и без остановки шептать ему о своей любви. Не отпускать, пока всё не вспомнит. Я грёбаный эгоист. Думаю только о себе, о том, как мне плохо. А как плохо было ему? И эта девушка оказалась единственным его светлым лучом. Я решительно отодвинул от себя бокал. Пить мне нельзя ни в коем случае — скоро ведь ложиться на операционный стол. Встав из-за стола, я тихонько направился на лоджию. Краем глаза заметил, что Алёна тоже поднялась и пошла за мной. Это было приятно. — Ром, может, стоит сказать ему? — нерешительно спросила она, сжав мою руку. — Вдруг это поможет ему вспомнить? Я упрямо помотал головой. — А вдруг не поможет? Вдруг он не сможет ничего почувствовать ко мне. Пожалуйста, Алён… Он должен сам вспомнить. Мне кажется, по-другому будет неправильно. Я уставился в окно, машинально выводя на запотевшем стекле какие-то линии. — Эгоистично с моей стороны, — пробормотал вполголоса, глядя перед собой. — Что эгоистично? — Да всё… Убиваться из-за того, что ему теперь на меня плевать. Жалеть себя. — Ром, это нормально, — она прижалась ко мне, заглянула в глаза. — Нормально, что ты чувствуешь обиду на него. Любой чувствовал бы то же самое. А что касается эгоизма, так я не встречала человека менее эгоистичного, чем ты. Я не знал, говорит ли она так, чтобы меня успокоить, или на самом деле так думает. Вернувшись с лоджии, мы увидели как Данияр нежно целовал Варю в щёку. Она скромно опустила глаза, её щёки покраснели, но было видно, что ей дико приятно. Алёна снова сжала мою руку и потянула обратно на лоджию.

***

Домой я уехал раньше всех. Просто не мог дальше находиться там, рядом с ним, было слишком больно. Словно с глубокой, но заживающей раны сорвали корку вместе со здоровыми кусочками кожи, и принялись ковыряться в ней ржавым гвоздём. Я думал, что буду ворочаться всю ночь, размышлять обо всём случившемся, пока не разболится голова. Но на удивление быстро отрубился и проснулся только часов в десять утра. Хорошо, что зачёты уже закончились, а на работу мне только завтра. На секунду я подумал, что всё случившееся вчера — это сон, этого не было на самом деле, из-за чего почувствовал щемящую, сильно сдавливающую грудь тоску. Но нет, это было слишком реалистично. Я помню всё в мельчайших деталях. Дани и правда жив. Я машинально поискал на столе телефон. Чёрт, выронил же его в метро, идиот… Ладно, хрен с ним. Нужно сходить в душевую и умыться ледяной водой. Так я сделал, а затем быстро оделся и поехал домой к Данияру, чтобы убедиться, что вчера всё было по-настоящему, и он правда жив. На полпути до меня дошло, что мне теперь не смогут в случае чего дозвониться из больницы. Пришлось возвращаться, искать в шкафу свой старый, дышащий на ладан телефон, затем восстанавливать сим-карту в салоне, звонить матери в больницу… Рассказывать ей о том, что случилось вчера, я не стал. Только поинтересовался её самочувствием и спросил, поела ли она. К счастью, отвечала она нормально, ей за то время, пока я не был на связи, не стало хуже. О той аварии двухлетней давности она узнала не сразу. Но не могла не заметить, в какую бледную тень я превратился, пусть и появлялся в коммуналке редко. Когда она наконец решила спросить, всё ли у меня в порядке и как дела у Данияра, я до крови закусил губу и сказал, что он пропал после теракта в автобусе. В подробности вдаваться не стал — скорее всего, она сама позже разузнала всё из новостей. Мать пыталась сказать мне что-то, чтобы утешить, часто звонила, но я закрывался от неё и бросал трубку. Когда я всё-таки приехал домой к Дани, в квартиру меня впустила улыбающаяся Ребекка. Её улыбку видеть было приятно. Она ласково похлопала меня по плечу, но в её взгляде снова мелькнуло сочувствие. — Заходи, Ром. Они в гостиной. Они. Данияр и Варя. Когда я нерешительно вошёл в гостиную, Варвара скромно сидела в углу с книжкой на коленках. Данияр на полу возился с Давидом, который, завидев меня, тут же отвернулся от брата и радостно заулыбался. — Ром, Ром, Ром! — воскликнул он, бросившись ко мне и чуть не сбив с ног. Я присел на корточки, позволив ему залезть ко мне на спину. — Ну вот, друг пришёл, и всё, забыл про брата, — Дани подмигнул мне, и из-за этого вдруг стало тяжело дышать. Я снова почувствовал себя глупым влюблённым школьником, который тайком пускал слюни на своего лучшего друга и дрочил под одеялом, представляя его же. Только с той разницей, что этот человек больше не считал меня своим другом. Дани протянул мне ладонь, внимательно глядя в глаза. Я пожал её, но сам так же прямо смотреть не мог. Боялся, что не совладаю с собой и снова, как идиот, кинусь к нему на шею. Интересно, о чём мне с ним говорить? Пока ехал, я прокручивал в голове варианты того, как вообще начать диалог и на какие темы. Но ничего внятного так и не придумал. Зато у Дани, похоже, были ко мне свои вопросы. — Пойдём покурим на балконе, — он улыбнулся мне краем губ, поднялся и пошёл в свою комнату. Я уговорил Давида сползти с моей спины, пообещав, что скоро вернусь, и пошёл за Дани, чувствуя, что в животе и груди всё словно скрутилось в тугой ком. Но Данияр явно не собирался идти на балкон — в своей комнате он подошёл к книжной полке, задумчиво собрал ладонью пыль и растёр её между пальцами. А затем повернулся ко мне. Я неловко ссутулился, крепко сцепил кисти рук. От своей неуверенности и трусости стало противно. — Мне жаль, что я не помню тебя, Рома, — наконец заговорил он. — Это ты нарисовал? — он указал на приклеенный к стенке над столом скетч, на котором можно было узнать наши лица. Я кивнул, наконец найдя в себе силы посмотреть Дани в глаза. — Алёна сказала, что ты её родной брат, — задумчиво продолжил он. — Хреново вышло, конечно, что вы разлучились на столько лет. При этих его словах в голове появились панические мысли — что ещё он знает обо мне… О нас? — Она тебе много рассказала про меня? — спросил я нарочито безучастным тоном, будто бы стараясь поддержать разговор. Сердце в груди бешено колотилось. — Да не особо. Сказала, что мы были близкими друзьями и жили в одной комнате в общаге. Ещё я свою страницу во «ВКонтакте» полистал — там есть несколько фото с тобой, — как-то отрешённо проговорил Дани. — Зайти на неё, правда, не смог — пароль не помню, и восстановить не получается, — он, как и вчера, нервно сжал кулаки, царапнул свои ладони. — А знаешь, что ещё хреново? Мне рассказывают какие-то эпизоды из жизни, рассказывали мама с Алёной, Саня… Но это нефига не помогло мне ничего вспомнить. Обидно. — Обидно, — эхом повторил я. Он невесело усмехнулся. А затем сел на кровать и запустил пальцы в волосы, глядя в пол. Я осторожно присел рядом, боясь до него дотронуться. — Это такое хреновое ощущение. Я год вспоминал своё имя. Узнал его по чистой случайности, когда услышал, как кого-то им назвали. И то неполным, — он снова усмехнулся. — После этого ещё несколько месяцев пытался вспомнить, как зовут моих родителей. А теперь возвращаюсь домой и понимаю, что забыл о смерти отца. Хорош сын, а? Я тронул его за плечо и сжал. Он дёрнулся, но мою ладонь не сбросил. — В этом нет твоей вины. Ты ведь уже многое вспомнил. Двор смог сам найти. Память обязательно вернётся. Пожалуйста, пусть она вернётся. Он выпрямил спину, повернулся ко мне. — Может, и вернётся, но как долго ждать? Говорю же, такую простую вещь, как имя, вспоминал год. О смерти отца не вспомнил и через два года. Да и, чёрт, я чувствую, что крыша у меня неплохо так течёт. Не знаю, было ли так до того, как потерял память, или это следствие… Которое усугубили в психушке, там ведь ни хрена не помогали и не лечили. Дани, Дани… Почему и как это с тобой случилось? Ты оказался в каком-то богом забытом городке так далеко от места, где взорвался проклятый автобус… Как это произошло? Чёрт, как же хорошо, что это произошло… Что ты выжил. — Главное, что ты вернулся. Теперь всё хорошо будет, — я хотел погладить его по спине, но не решился. Дверь открылась, и в комнату заглянула Варвара. Она смерила меня настороженным взглядом, вжав голову в плечи. — Ну чего ты? Всё нормально. Иди сюда, — Дани протянул ей руку, моментально перестав быть печальным и потерянным. Но она только пробормотал что-то типа «извините» и ушла. А Дани после этого долго смотрел на закрывшуюся дверь каким-то пустым взглядом. Вопросы мучали меня, и я всё же решился прервать молчание и задать их. — Давно вы познакомились? — я старался, чтобы в голосе не было ноток грусти и ревности. Он вздрогнул, посмотрел на меня. — Ч-что? — Вы давно познакомились… с Варей? — повторил я, запнувшись. — А, с Варей… Меньше года назад, — ответил он, снова посмотрев на закрытую дверь. — В больнице? — В психушке, — он невесело хмыкнул. — Она наркоманила, пыталась завязать, но не получалось. Вот и угодила туда. Мы с ней как-то быстро подружились. Она меня поддерживала. Потом её выписали, но она продолжала ко мне приходить. Я отвернулся. Среди концентрированной ревности, заполнявшей мою голову, мелькнула мысль о том, что снова в его жизни всплыли наркотики. Может, он всё-таки начал тогда употреблять их, и это как-то связано с потерей памяти? Я вдруг вспомнил, что мне и самому парни из универа пару раз намекали, мол, могут толкнуть наркоту. Один раз — месяца за три до аварии, второй — где-то через год. Я тогда просто отказался и не придал этому значения. Вдруг Дани тоже предлагали, и он не отказался. Но как теперь узнать? Да и имеет ли вообще всё это значение, если он уже потерял память. Остаётся только надеяться, что он не употребляет сейчас вместе с этой своей Варей. Когда мы вернулись в комнату, Варя снова сидела, сжавшись в кресле. Этим она вдруг напомнила мне меня самого. Дани… Возился бы ты и дальше со своими кошками и собаками, зачем ты начал приручать людей?