Не знаю, кто больше удивился появлению Вари, Дани или её брат. Данияр дёрнулся, попытался подняться с пола, но бритоголовый снова пнул его армейским ботинком в лицо.
Теперь, когда я увидел Варю и главаря рядом, было заметно, что они похожи между собой чертами лица и короткими светлыми волосами, только взгляд Вари, как и раньше, был испуганным и затравленным.
— Вот так встреча, Брайн, смотри. Она сама явилась сюда, даже ехать никуда не пришлось, — сказал державший Варю отморозок.
Значит, этих мудаков здесь как минимум пятеро. Как нам выбраться? Мы до сих пор живы только потому, что дилерам нужна была Варя.
Брайн мягко улыбнулся и передал пистолет бритоголовому. Тот навёл его на Дани. Даже Дрон, молча стоявший до этого в углу, оживился и закопошился.
— Ну наконец-то. Спасибо, Серж. Возвращение блудной сестрички, да? — Брайн медленно подошёл к Варе, раскинув руки. А затем взял её за плечи и прижал к себе. Она дёрнулась, я увидел её полное отчаяния выражение.
— Варя… Ну какого хрена? — в голосе Дани тоже было заметно отчаяние.
— Я пришла, Богдан, — сказала она, отстранившись от брата и не взглянув на Дани. — Как ты и хотел. Я согласна уехать с тобой, куда скажешь. Отпусти их, и давай уедем прямо сейчас.
Главарь вздохнул и потрепал её по растрёпанным волосам.
— Да нельзя их отпускать, любовь моя. Ты ведь слишком много успела напеть своему возлюбленному на ушко. Много, да? — он резко сжал прядь её волос и оттянул, отчего Варя тихо и сдавлено вскрикнула. — Из-за тебя, родная, и из-за твоего Дани всё полетело к чертям. Вот как ты меня отблагодарила за всё, что я для тебя сделал, да?
— А что ты сделал? — вдруг громко выкрикнула она. — Подсадил меня на наркоту, чтобы я от тебя зависела? Ты защитил меня от домогательств отчима, а через несколько лет сам же…
Он вскинул ладонь, отчего она замолчала и отступила назад, спрятав руки в широкие карманы чёрной куртки. Дани выкрикнул что-то вроде: «Отвали от неё», попытался подняться, держась за стену, но бритоголовый махнул пистолетом в мою сторону. Дани посмотрел на него с яростью, я никогда не видел столько безумной ненависти в его глазах. Но попытки подняться он прекратил.
— А я тебе говорил, Брайн, не надо было её в психушку отправлять, — сказал водила. Он стоял у изголовья раскладушки и прижимал мои руки к её спинке так, что металлическая поверхность больно впивалась в кожу. — Ты не смог контролировать её там, и теперь эта тварь сдала нас всех.
— Закрой рот, Алик. Ты забыл своё место.
— Своё, блять, место? А какое у меня теперь место? Да, ты раньше за всё отвечал. Ты организовал нам базу и кухню, находил клиентов. А теперь всё это — тю-тю. Теперь мы как крысы шкеримся из-за твоей сестрички и этого трусливого уёбка, — он кивнул на Дрона.
Главарь пожал плечами и ответил равнодушным голосом:
— Ты можешь валить куда хочешь прямо сейчас, Алик, но ты останешься один. Что ты умеешь делать, кроме грязной работы? Мы уедем и заляжем на дно, а потом начнём всё заново, тебя же поймают и кинут гнить за решётку.
Алик ничего не ответил, только ещё сильнее выкрутил мои руки и прижал их к спинке раскладушки. А Брайн снова повернулся к Варе.
— Говоришь, что я подсадил тебя на наркоту? А кто дал тебе возможность слезть и отправил в больницу? — заговорил он негромким голосом. — Конечно, я хотел, чтобы ты присмотрела за этим мудаком, — Брайн покосился на Данияра, — но это было второстепенной задачей. А ты просто взяла и кинула родного брата. Но я дам тебе возможность исправиться. Ты хочешь, чтобы я дал тебе шанс?
Варя быстро закивала, всё ещё пряча руки в карманах.
— Прости меня, Богдан, — прошептала она, а потом шагнула к нему навстречу и обняла за шею.
А дальше всё завертелось в какой-то безумной страшной карусели. В руках Вари блеснуло остриё маленького складного ножа. Брайн, обнимая сестру в ответ, не видел этого, зато увидел бритоголовый отморозок, стоящий над Дани с пистолетом. Он что-то выкрикнул, пытаясь предупредить, но не успел — нож вошёл глубоко и, кажется, прямо туда, где находится сонная артерия. Бритоголовый выстрелил несколько раз в Варю, наплевав на стоящего между ними, оседающего на пол и хрипящего главаря.
Дани бросился на бритого со спины, ударил по голове, затем по руке и выбил пистолет, тот отлетел куда-то в сторону. Алик отпустил меня, за считанные секунды оказался рядом с Дани и врезал ему ногой в живот. Я встал с раскладушки, но от резкой боли согнулся и упал. Толстый Серж, который до этого зашёл в комнату вместе с Варей, оттащил её за волосы, а затем опустился на колени перед Брайном — тот дёргался в конвульсиях на полу. Только Дрон стоял и не шевелился в своём углу.
Алик снова ударил Дани, а бритоголовый повалил его на пол. Данияр отчаянно вырывался, пытался пнуть их куда только дотянется, с размаху боднул бритого лбом в подбородок, добил правой рукой, от чего тот, кажется, потерял концентрацию и обмяк. Я схватился за раскладушку, пытаясь встать, но не смог. Оставалось только ползти. Схватить что-то потяжелее, попытаться помочь… Вот только ничего подходящего рядом не было.
— Брайну пиздец! Держите этого уёбка, блять! Где пистолет? — Серж отпустил тело главаря и с трудом поднялся, вытирая об одежду окровавленные руки.
Всё произошло за какие-то считанные секунды. Водила уселся на Дани сверху, попытался вырубить, но тот перехватил его за руки, попытался скинуть с себя. Возле его ноги я увидел пистолет, и он тоже, кажется, заметил. Дани пнул его в сторону, словно мяч.
— Дрон, падла, хули ты сидишь там? Помогай! — выкрикнул водила, но мой бывший одноклассник не пошевелился, лишь оторопело хлопал глазами.
Не в силах подняться, я пополз за оружием, но Алик меня опередил. Он отпустил Данияра — его своим весом придавил Серж. Алик схватил пистолет и навёл курок на Дани, но я на четвереньках из последних сил рванул к нему и бросился под ноги. Водила споткнулся, зашатался, пытаясь устоять на ногах. Я услышал выстрел, ещё один, а затем щелчок. Кажется, больше не осталось пуль.
В глазах темнело от боли и страха, я увидел только, как Алик всё же теряет равновесие и падает передо мной, а затем всё поплыло. В ушах шум, и словно сквозь пелену звук, будто бы кто-то резко распахнул тяжёлую дверь и она ударилась об стену. Крики, снова выстрел, но этого я не видел, только слышал по-прежнему словно через пелену, корчась от боли и прижимая руки к животу, чувствуя, что мой свитер становится всё более мокрым и липким.
Я пытался не отключаться, не дать сознанию уплыть. Полз куда-то, хотел найти Дани, дотронуться до него, услышать его голос и дыхание, убедиться, что он жив и что Алик, стреляя, промазал. А потом уже можно упасть в обморок и плевать, что со мной будет дальше.
Кажется, я всё же нащупал его ладонь. Это определённо была его рука, я крепко сжал её, но Дани не пошевелился.
А потом я окончательно провалился в темноту.
***
Дышать и двигаться было больно. Веки тяжёлые, мозг соображал туго. Белый потолок, лампа, капельница. Я что, только что очнулся после операции, и мне всё это приснилось?
Воспоминания возвращались постепенно, но с каждой секундой приходили всё новые и новые жуткие подробности. Меня везут куда-то на машине, бьют, затаскивают в затхлый полуподвал. Потом откуда-то появляется Данияр.
Мысль о нём заставила меня дёрнуться и сесть на кушетке. Но сил не было, я чувствовал, что встать на ноги не смогу.
— Так, а вот резко подниматься не нужно. Ложись-ка обратно, — сказала заглянувшая в палату медсестра.
— Как я тут оказался? — прошептал я слабым голосом.
— Без понятия, у меня смена только началась. На скорой вроде привезли.
Значит, нас как-то нашли и вытащили? Последнее, что я запомнил, это то, как, отключаясь, цеплялся за руку Данияра. Чувства облегчения оттого, что всё закончилось, не было, мне срочно нужно было увидеть Дани, убедиться, что с ним всё в порядке.
— Со мной привезли ещё кого-то? Парня и девушку?
— Да не знаю я. Говорю же, только пришла, — пожала плечами медсестра.
Я в отчаянии откинулся на подушку и закусил ладонь, хотелось просто завыть в голос.
— Ну-ну, успокойся, успокойся, — жалостливо сказала медсестра. — Всё хорошо будет, найдут твоих друзей. Я узнаю сейчас, кого с тобой привезли.
Взглянув на неё с надеждой, я кивнул. Она что-то проверила и поправила, а затем ушла. Я положил руку на сердце, слушая, как бешено оно стучит. К горлу подступал ком. Животный страх не давал нормально сформулировать мысли, нечто подобное я чувствовал, когда узнал о взрыве в автобусе.
Когда в палату снова кто-то вошёл, я уже был на грани сумасшествия, с каждой секундой становилось всё хуже и хуже. Над кроватью наклонился доктор, он что-то говорил, спрашивал и осматривал, но я не слышал и не понимал. Уже и не думал о том, что он может рассказать мне о случившемся.
— К тебе родственники пришли. Сестра и тётя, — его голос всё-таки донёсся до моего сознания. — Я сейчас их позову, хорошо? Ты слышишь меня?
Я пробормотал что-то утвердительно. Врач ушёл, а через несколько минут в палату вошли Алёна и Ребекка.
Взглянув в угольно-чёрные заплаканные глаза матери Дани, я вцепился ладонями в простынь, уткнулся лицом в подушку. Меня начал бить озноб.
— Ром! Ты слышишь меня? — голос Алёны доносился глухо. Я почувствовал её руки на своём плече. — Он жив! Посмотри на меня, Ром…
Нет, я нихрена не жив…
— Дани ещё не пришёл в себя, но он здесь, его спасли, Ром…
Я глубоко и судорожно выдохнул, корчась на кушетке. Затем резко поднял голову и посмотрел на Алёну — из её глаз текли слёзы.
— Как он? Почему тогда ты?.. — я дотронулся до её щеки и стёр слезинку.
Алёна поджала губы и молча обняла меня. Я тоже обнял её. Ребекка опустилась рядом на табуретку, взяла меня за руку. Её губы чуть дрожали.
— Он пока в реанимации. Его ранили, но пулю вытащили, доктор сказал, что с ним всё будет в порядке, — быстро заговорила она.
Я закрыл глаза и наконец с облегчением выдохнул. Он жив, он выбрался, с ним всё будет в порядке…
— А… Что вообще произошло? Как мы сюда попали?
— Варя позвонила Жене и рассказала, что Дани увезли, — ответила Ребекка.
Варя… Я вспомнил, как она бросилась на Брайна и воткнула нож ему в шею. Сколько отчаяния, безумия и ненависти было в её глазах.
Чёрт, в неё ведь тоже стреляли!
— А где она?
Алёна отстранилась от меня, переглянулась с Ребеккой, а затем тихо сказала:
— Она погибла, Ром.
***
Дани очнулся на следующий день. Я смотрел на его лицо, когда он обнимал мать, и мне было страшно оттого, насколько отстранённым он выглядел, словно мысленно находился не здесь. О Варе он спросил сразу же, и ничего утаивать от него не стали.
В её смерти виноват один лишь я. Если б не купился на то сообщение, если б не вышел из больницы… Дани остался бы цел и невредим в убежище, дилеров бы поймали, Варя была бы жива.
Всё из-за меня.
Он смотрел на меня, но я не находил в себе сил тоже посмотреть ему в глаза. Лишь сидел в углу, пытаясь унять бушующие внутри эмоции.
— Почему вы сразу не позвонили Жене, когда получили фотографию Ромы? — всхлипнула Ребекка.
— Они сказали, что убьют его, если будет хвост, и что им терять уже нечего, — отрешенно сказал он. — Ещё сказали, что отпустят Ромку, если мы с Варей приедем туда, где они прятались. Два ублюдка должны были забрать нас из Москвы и отвезти на место.
Но никто никого не собирался отпускать. Так сказал Дрон.
— Я не дал Варе ехать со мной. Мы договорились, что я возьму два телефона на случай, если один отберут, другой спрячу в ботинке. Она по трекеру отследит местоположение и позвонит Евгению. Я хотел просто отвлечь их, чтобы они ничего не сделали Ромке. Они угрожали его… ну… — он запнулся и снова взглянул на меня.
Я вспомнил, как отморозок-водила грозился меня изнасиловать, и мне стало дурно.
Дани всё равно не должен был идти на это из-за меня. Но я бы тоже кинулся его спасать в такой ситуации.
— Они забрали у меня телефон и выкинули из окна машины. Второй не нашли. Когда мы приехали, я говорил с их главным, братом Вари, думал, что смогу отвлечь и потянуть время… В итоге она сама приехала туда. Чёрт, она появилась так быстро… Наверное, выехала на такси сразу, как только меня увезли, и следила по карте. Я ведь просил её не высовываться… — он откинулся на подушку и уставился в потолок.
Когда Ребекка и Алёна ушли, я тоже отправился в свою палату. Очень хотел остаться с ним, но не мог из-за съедающего меня чувства вины.
— Алён, ты не знаешь, как мать? — спросил у сестры, когда она обняла меня на прощание.
Она отвела глаза в сторону.
— Ещё не очнулась.
***
Лёжа в своей палате, я ни о чём не думал. Мысли о матери, о Дани и обо всём произошедшем причиняли физическую и душевную боль. Оставалось просто рассматривать трещинки в штукатурке. Хотелось просто забыться сном без сновидений.
Дани сам пришёл ко мне. Сел на свободную кушетку напротив и посмотрел на меня.
— Я виноват в том, что она умерла, и что тебя ранили, — сказал я глухо, уткнувшись в подушку.
— В том, что она умерла, виноват тот, кто её убил. И её отморозок-брат.
Его слова меня совсем не утешили. Было физически больно даже просто смотреть на него. Интересно, что он чувствовал по отношению ко мне в тот момент? Действительно ли не считал, что я виноват?
