Дом счастливых детей

»  — Хён, ты заболел? — участливый голос младшего внезапно раздаётся рядом с ним. — Нет, вроде, — в голосе проскальзывает неуловимый лёгкий испуг. — Я слышу хрип, когда ты дышишь. — Правда? Но у меня ничего не болит. — Стоп! Как ты услышал хрип в моем вдохе, если я всё время был здесь, а ты только что подошёл?! —»

       Ники не помнит, как он уснул, но просыпается он точно из-за спора его старших. — Ты утверждал, что она ничего не сделает, — говорит впритык стоящий к Хисыну Сонхун.— А сейчас ты будишь всех нас в 5 утра и говоришь, что он в чёртовом сарае? Ники совсем не понимает, что за драматичный сюжет снова разворачивается перед ним, и почему его так рано подняли. Сарай? Какой ещё сарай может волновать Сонхуна ранним утром? — Ты уверен? Он правда там? — своим вопросом Джеюн прервал его мысли. — Я говорю, что видел! — Хисын почти взрывается, его всегда задевает, когда ему не верят. — Мы не можем проверить, няня нас услышит, — говорит Чонвон. — Что вы так на меня смотрите? У няни всегда был хороший слух. — Конечно, у вампиров он идеальный. Вероятно, она уже услышала нас, — отвечает Джеюн. Ники слегка передергивает от такого тона хёна. Ситуация и правда требует мозгового штурма. — Что за бред вы снова несёте? Хватит называть её так! — злобно скалится Чонвон, но в голосе сквозит тень страха. «Ничего другого ожидать и не стоило» — думается наконец разлепившему глаза Ники. Он прекрасно помнит вчерашнюю ссору и на её повторение не подписывался. Поэтому первое, что приходит ему в голову, это что Джеюн встал не с той ноги или хочет получить пару синяков от взбешенных друзей. Или… — У вампиров отлично развиты пять чувств, я читал об этом, — с видом эксперта заявляет Джеюн, поправляя невидимые очки. — Эм, разве у няни с этим хорошо? — вдруг с другого конца комнаты неожиданно раздаётся голос Сону, притягивая к его обладателю все взгляды. — Ну, понимаете… Я вспомнил, как вчера мы говорили, что она монстр и всё такое… Если у неё хороший слух, не значит ли, что она могла слышать всё это? Думаете, она бы оставила это так просто? А ведь Сону подметил верно. Она просто отправила их спать и даже не заставила читать занудные молитвы. На самом деле хорошо, что она не слышала. Но волна беспокойства вдруг накатывает на Ники — может няне было просто не до них? — Может это всё зависит от её питания? — вдруг произносит он, чтобы хоть как-то унять тревогу. Ему не важны последствия этого факта, брошенного в толпу взволнованных друзей. Истина, что он сам не давно принял и проверил на себе, когда-то должна быть открыта. Лучше момента и не найти. — Что? — на разный лад раздаётся вопрос со всех углов комнаты. — Хочешь сказать, их сила зависит от крови? — спрашивает Джеюн, глядя на него своим «ты уверен?» взглядом Ники знает, что ему меньше всех нужно его подтверждение, но согласно кивает, тем самым отвечая на немой вопрос. Джеюн закончит за него, и они вместе раскроют свои карты. — Просто, я думаю, вампиры же пьют кровь, — говорит Джеюн и замолкает. Одного предложения хватает, чтобы заставить всех замереть и хлопать глазами в ожидании продолжения. Эмоции, тон, жесты… Ники кажется, что его хён выглядит как первоклассный дирижёр. Первым эту театральную паузу не выдерживает Чонвон, резко воскликнув : «Ну, и?» — Кровь — это источник их силы,  — продолжает Джеюн, и Ники согласно кивает, поддерживая хёна. — Без крови их пять чувств такие же, как у нас. Логично, м? — Хорошо, мистер всезнайка и его хвостик, вы всё расскажете, когда с нами будет здоровый Чонсон, — выдохнув, говорит Хисын и в ответ на это получает подмигивание от рассказчика. — Чонвон, — позвал его Джеюн. — Сходишь на кухню?  — Зачем?  — Если это буду я, то будет подозрительно, не находишь? — отвечает Джеюн. Ничего не ответив, Чонвон согласно кивает и, накинув маску только проснувшегося мальчика, закрывает за собой двери.        Ники кажется, что их ожидание длится целую вечность. Но когда Чонвон кричит «Дома никого!», и Сонхун без раздумий срывается с места, чтобы найти Чонсона, сам он почему-то медлит. Ники тоже хотел побежать… Нет, он должен был первым это сделать. Но глупый страх одержал над ним победу. Возвращаться туда не хочется вовсе. Он тихо ругается сам на себя и в следующий момент чувствует чью-то руку на плече. Сону пытается его успокоить, хотя у самого сердце колотится, как бешеное — за Сонхуна трясётся, Ники уверен на сто процентов.        — Он умер?! Умер! — Ники кажется, что он сходит с ума.— Хён, почему? Почему его руки такие холодные? Как только неестественно бледного Чонсона укладывают на кровать, он отпихивает от него всех и хватает его руку. Ники чувствует его пульс, но успокоиться это мало помогает. — Нет же, у него шок! — возразил Хисын. Но Ники словно пропускает мимо ушей ответ Хисына и продолжает бормотать. Он ужасно боится, что его мысли могут оказаться правдой. Потому что Чонсон для него больше, чем друг — он его семья, пусть и не по крови. — С ним всё будет хорошо, ясно? — голос Сонхуна звучит грозно и прерывает поток мыслей, что рвётся из Ники. Он поднимает глаза, видит лица остальных ребят, и его словно водой окатывает. Не ему одному плохо, не он один переживает, Чонсон не только его друг. Все волнуются, и его причитания не делают ситуацию лучше. Ники виновато опускает взгляд, а рука хёна выскальзывает из его руки. —Ты… —начинает было Сонхун, но кто-то дёргает его за рукав. — Мы должны успокоиться и дождаться его пробуждения, — высказывает свою мысль Хисын, а затем добавляет: — А ещё встретить няню, как будто ничего не было, вы же не забыли про неё? Забыли. Благополучно про неё забыли. Она единственная, о ком Ники и вовсе не вспомнил. Что будет с ними, если она узнает, что они принесли Чонсона домой? Что она сделает? Комнату накрыла гробовая тишина. — Так, давайте не паниковать, хорошо? У нас есть полтора часа на раздумия, мы сможем, — говорит Джеюн и звучит чертовски позитивно для сложившейся ситуации. Ники согласно кивает и собирается было что-то сказать, но Джеюн хлопает его по плечу и говорит, что ему лучше отправиться спать. Возражать не хочется, как и чувствовать на себе лишний раз уничижительный взгляд Сонхуна, а потому он слушается и ложится на кровать.        Сном это назвать было трудно. Только он задремал, как на всю комнату раздался матерный возглас Чонсона, что был неестественно громким для его состояния. Видимо он и правда будет в порядке. Ники открывает глаза и оглядывается — в комнате почти никого. Только Чонсон спит на своей кровати, а рядом на табуретке, склонив голову сидит, кажется, Чонвон? Ники вдруг становится немного неловко. Будто он застал какую-то совершенно интимную сцену, прерывать которую совершенно не хочется. Потому он поднимается и выходит из комнаты. Когда дверь почти закрывается, он слышит тихое дрожащее «прости» Чонвона. И наконец понимает — Чонвон чувствует себя виноватым за то, что наговорил вчера днем.        Во всем здании невероятно тихо. Ники спускается вниз, в его планах найти Джеюна. Он обыскивает все углы гостиной, но присутствием его хёна здесь и не пахнет. Тогда Ники подходит к большому окну рядом с их обеденным столом и ненароком засматривается в глубь леса. Но громкий звук бьющейся посуды пугает его так, что он подпрыгивает на месте и отрывает взгляд от окна. «Нашёлся, » — думает Ники и идёт в сторону кухни. Вид ползающего по полу Джеюна заставляет его улыбнуться. Это зрелище явно выбивается из всех тех ужасов, что происходили последние пару дней и оно действительно веселит Ники. — Эй? — О! Малышня выспалась? — не отрывая от пола взгляд, поприветствовал его хён. — Что ты тут делаешь?  — Тебя ищу, — отвечает Ники, пытаясь понять, что такого интересного на полу увидел Джеюн. — Меня? Молодец, нашёл, — непонятно отвечает ему Джеюн. То ли молодец Ники, то ли он сам. — А сам-то ты что делаешь? — спрашивает Ники, хихикнув. — Нашёл! — довольно восклицает Джеюн, а затем отвечает на вопрос младшего: — Я уронил нож, вот и искал его. Джеюн играется с ножом и это выглядит завораживающе. Красиво даже. Настолько, что Ники даже смущается от этой мысли. — Странный вид, — бурчит он, пытаясь понять, почему его уши вдруг начали так гореть. — Ну мне кажется, я выгляжу лучше, чем мой шрам на бедре, — подмигивая Ники, отвечает Джеюн. Теперь Ники уверен, что он красный с макушки до пят. Джеюн никогда не упускает возможности припомнить ему этот казус. — Ну, хён! Ты же обещал больше не вспоминать про это! — Да ладно, лучше уж так, чем кусать в шею. Меньше любопытных глаз увидит, — продолжает смеяться Джеюн, но заметив взгляд Ники успокаивается. — Всё-всё, прости, я серьёзен. — Мы должны им рассказать, хён, — говорит Ники. — Я понимаю, но давай потерпим до сдачи крови, — отвечает Джеюн, протягивая руку Ники. — Нам нужно убедится, что никто из врачей ничего не поймёт. Ники смотрит на протянутую руку Джеюна и кладёт в неё свою ладонью к верху. И хотя они делают это не впервые им обоим все ещё страшно. А вдруг в этот раз не получится? Вдруг рана не затянется и с Ники что-то случится? Вдруг… Джеюн старается откинуть мысли прочь крепче сжимает руку Ники. Тот в свою очередь кивает старшему, говоря тем самым, что готов. Джеюн выдыхает и прикладывает нож к ладони Ники аккурат по «линии жизни».        Сону спокойно спускается по лестнице, пока не слышит грохот с кухни. Он ускоряет шаг, едва не спотыкаясь на ступеньках. Но вдруг замирает видя застрявшего перед входом в кухню Сонхуна. Он выглядит так, словно прячется от тех, кто внутри. Но почему? Сону концентрируется и правда слышит. Знакомые голоса. — Чего ты медлишь? Ты боишься? — Нет, просто в прошлый раз я переборщил. — Но рана зажила! Довольно быстро. Сону уверен, эти голоса принадлежат Ники и Джеюну. Но почему их разговор такой странный? Какие раны? С чем он переборщил? — Скоро мы всем расскажем, — говорит Джеюн. Сону слышит его тяжелый вздох, сбитое биение сердца и тихий вскрик Ники. Кровь. Он снова чувствует её запах. Нет, Сону должен узнать, что здесь происходит. Быстрым шагом он наконец спускается и подходит к Сонхуну, толкнув его в плечо. Сонхун дёргается, но не издаёт ни звука, ему все ещё не хочется быть раскрытым. — Что здесь…— начинает было шептать Сону, но Сонхун перекрывает ему рот рукой. — Мы расскажем, что ты вампир.