Save me

День Итачи проходит на удивление не так уныло, как обычно. В школе состоялось небольшое мероприятие, касающееся юбилея школы, поэтому там было весело. После укороченных занятий всех школьников собрали в актовом зале, где проходила развлекательная программа, состоящая из различных театральных постановок, исполнялись танцы и красивые песни. Старший Учиха был далек от искусства, но оценил хореографию и таланты актеров, жалея, что Саске не видит этого. Младшему бы понравилось, особенно танцы. Итачи улыбнулся уголками губ, вспоминая, как около года назад застал брата за его развлечением. Саске повторял танец из какого-то клипа, что шел по телевизору, посреди гостиной и выглядело это безумно смешно. Итачи тогда пал смертью храбрых под смущенными криками своего отото и даже не думал защищаться от невесомых ударов ребенка, потому что виноват, не сдержался и заржал. Эти, казалось бы, незначительные воспоминания согревали парню сердце. Из-за того, что уроки были прилично так сокращены, то Итачи к большой своей радости успевал забрать брата со школы перед началом смены, что он и сделал. Путь до дома разбавляла болтовня младшего, иногда прерываемая замечаниями старшего или ответными историями о своем дне. Саске был очень удивлен и рад не меньше, что брат впервые за долгое время забирает его с занятий и к тому же не сразу ведёт домой, а сначала в небольшой торговый дом. Итачи покупает себе бутылку лимонада на работу и какую-то пачку шоколадного печенья, которая приглянулась Саске, потому что не может отказать младшему в его маленькой страсти сладкоежки. – Итачи, а когда ты со мной поиграешь?– Саске донимал брата с набитым ртом, решив прикончить печенье прямо по дороге. – Когда у меня будет выходной, –неуверенно выдает старший брат. – А когда у тебя будет выходной? – не унимался младший, протягивая одну реченьку Итачи и заискивающе смотря на него, будто от подобной его милости брат охотнее будет отвечать. – Я не знаю, Саске, возможно в субботу, – Итачи и правда не знал, когда сможет освободиться, ведь его работодатель любил нагружать подростка работой в любое время, не зависящее от дня недели, да и парень сам не отказывался от возможности заработать лишнюю копейку. – Тогда сходим куда-нибудь, – рука Саске, вложенная в ладонь брата, сжимается крепче, – Я не хочу дома. Итачи тоже не хочет дома. Братья ещё не успели переступить порог, как старший Учиха почувствовал что-то неладное. Из дома совсем приглушённо раздавались крики, отчего Итачи замер, думая, а стоит ли вообще заходить туда сейчас. Он далеко не дурак и понял сразу, что грубый мужской голос принадлежит отчиму, и тот кричит сейчас на мать, так что находиться в доме может быть небезопасно. Итачи даже не заметил, как младший брат вжался а его бок. Через какое-то время крик отчима стих и Итачи решил наконец таки сдвинуться с места и приоткрыть входную дверь. В прихожей оба парня пытались как можно менее заметно снять верхнюю одежду, а после так же тихо прошмыгнуть по коридору в свою комнату. Это было не ново, то что Мадара выходит из себя и срывается на мать, даже как-то привычно за два года совместной жизни, но именно это и научило братьев не лезть в пекло и держаться стороной. Итачи боится не столько за себя, сколько за Саске, который ничего здоровому мужику сделать не сможет в отличии от него самого, тем более не сможет защититься, если тот вдруг ударит. Итачи лучше сам станет его грушей для бритья, чем подставит маленького брата. Саске по прежнему стоит где-то позади и цепляется за одежду старшего брата, пока тот прислушивается к хриплому голосу отчима. «Какая же ты шлюха, Мико, обдолбанная блядь.» Итачи сжимает зубы и обнимает брата одной рукой за плечи, медленно идя в сторону комнаты, путь к которой лежит прямо через открытую гостиную. «Тебе нравится, когда с тобой, как со скотом, блядская мазохистка?» Итачи не хотел смотреть, что там происходит, да и вообще ускорил шаг, преодолевая длинную арку между гостиной и коридором, но громкий звук удара, напоминающий шлепок, и болезненный женский стон будто заставили его бросить взгляд на их источник. Отчим нагнул мать прямо там, прижав ее животом к спинке дивана, стоящего почти в центре комнаты, выворачивая ей руки за спиной и размашисто трахая, отчего Микото скулила и дрожала. Хотя, дрожь в ее теле могла быть вызвана не удовольствием от секса, а конкретными веществами. Дальше обдумывать увиденное не хватило смелости, а ведь Итачи был ещё в своём уме и поэтому тотчас же переместил ладонь с плеча Саске на его глаза, чуть ли не болезненно зажимая его голову между рукой и собой, лишь бы тот ненароком не увидел этого. Осталось пара шагов и они будут скрыты дверью своей комнаты. Ещё немного. Все это произошло в считанные секунды, но как только Итачи начал отводить взгляд с искалеченного тела матери, то наткнулся на глумящийся, голодный взгляд Мадары. Он смотрел на Итачи насмехаясь, а тот смотрел в ответ, всем богам молясь, чтобы собственный взгляд максимально не выражал никаких эмоций: ни страха, ни шока, ни ярости, ни какой либо причастности к происходящему. Это длилось словно вечность, хотя аналогично произошло за секунду, едва ли мгновение, но этого с лихвой хватило, чтобы Итачи прошибло холодным потом, а сердце испуганно замерло. Он боялся Мадару. Боялся его трезвого, пьяного, боялся на расстоянии и когда он в доме, боялся его в хорошем настроении, когда тот снисходительно относился к пасынкам и предлагал Итачи посмотреть вместе футбол по телевизору и выпить пива, боялся его злого и тем более возбужденного. Итачи стремительно отвернулся и рванул с братом в комнату, чуть ли не подмышкой утащив младшего, захлопывая дверь и запирая на замок, который самолично купил и установил здесь на случай, если обстановка накалится, а ещё так спать спокойнее. Блять, что это сейчас было? Итачи дышит тяжело, уши навострив и вслушиваясь со страхом в тишину, словно ожидая, что отчим сейчас же кинется вдогонку и разорвет глотку обоим Учихам, а начнет со старшего из братьев. Брюнет даже не заметил, насколько крепко вжал в себя младшего мальчика, который так же испуганно смотрел брату в грудь. Но, к счастью, шагов в сторону их спальни не последовало, зато крики матери из гостиной возобновились, что значило продолжение Мадарой начатого. И какой черт дёрнул Итачи посмотреть туда, блять. Теперь Итачи уж точно не пойдет ни на какую работу, потому что боязно оставлять брата в доме наедине с НИМИ, а взять на работу Саске не представлялось возможным. Возможно, за прогул начальник устроит парню выговор, но можно соврать что-то насчёт болезни и.. да, как же Итачи устал. Мышцы его тела как-будто оттаяли мгновенно от сковывающих движения льдов, и парень съехать по гладкой поверхности двери вниз, оседая на полу и обнимая отото, пряча свое лицо в форменной школьной рубашке на животе. Он сидит так достаточно долго, намного дольше, чем весь их путь от входной двери до спальни, а когда успокаивается, то тихим, немного подрагивающим от скрытой истерики голосом привлекает внимание к себе. – Саске, мы сегодня поиграем в прятки, хорошо? – он поднимает стеклянные глаза вверх, встречая слезящиеся родные глазки, – Дядя Мадара будет во́да, а мы посидим тихо, как-будто нас нет дома. Хорошо? Ты же помнишь как мы играли в тот раз? Саске теперь откровенно плачет, тихо опускаясь на колени и обнимая брата, ища в его руках поддержку, потому что да, помнит. Помнит почти два дня взаперти в одной единственной комнате, наедине с братом и агрессивным отчимом за запертой дверью. Помнит, какой шум стоял в доме из-за неизвестных ему пугающих людей, которые много ругались, за дверью что-то падало, разбивалось, кто-то кричал, а потом Итачи включил ему мультик в наушниках на своем телефоне, укрыв одеялом и не переставая обнимать. Больше он не слышал пугающих звуков из-за двери. На следующий день их игры мать орала, билась о треклятую дверь с обратной стороны и просила Итачи открыть. Саске не знает, что ей было нужно, но она часто просила у брата деньги. Может у нее закончилось «лекарство», которое она набирает в шприц? Итачи говорит, что их мама так лечится, но ему не нравится, когда она принимает лекарства.