Rose'n'Roll

      Ночь, проведенная в машине, ощутимо аукалась болью в спине и шее. Розе бы не хотелось это усугублять, а значит — нужно было сегодня же решать вопрос. Квартира, в которой они жили, принадлежала Шершню, а Роза своей жилплощадью как-то не обзавелся. Как и постоянной работой. Видимо пришло время что-то в жизни менять. Только вот ни разу еще не было такого, чтобы работа не находилась сама собой. В этом смысле Роза считал себя очень везучим — мелкими шабашками между концертами он умудрялся заработать на безбедную жизнь всей группы.       Прямо сейчас через лобовое стекло он наблюдал здание ДК, а значит, с него и стоит начать. Прикинув в голове, чем он может быть полезен культурному учреждению, Роза выбрался из машины. Вот только какой сейчас день недели он не знал. За такими мелочами Роза следить давно отвык. Чаще всего было достаточно знать дату и время. Но у здешних чуваков явно все официально и они вряд ли жили в хаосе, не отличая вторник от субботы. Оставалось надеяться, что искать работу он собрался не в воскресенье.       Двери были гостеприимно открыты. Ну, Роза и зашел. Не сказать, что он никогда здесь не был, но обычно он приходил по более конкретному поводу — на выступления. И времени любоваться или даже просто оглядеться не бывало. А посмотреть было на что, наверное. Мраморные старые стены (когда-то это было чьим-то дворцом, вроде бы), витрины с детскими рисунками, поделками и кубками. В самом углу Роза наткнулся на какое-то ВИА из пластилина и желудей. Он даже наклонился, чтобы получше разглядеть детскую работу. Вот бы и Розе еще гитариста и клавишника. Только без барабанщика. Ну их нахер с такими заебами.       Роза выпрямился, откидывая волосы назад и чуть не вмазал локтем какому-то мужичку. — Ой, блин! Примите мои чистосердечные! — Роза попытался оценить масштаб коллапса, но быстро понял, что тот успел увернуться благодаря своей тревожности, — Опа! Здрасьте! Аркадий Денисович? — Дмитриевич, — он хмуро поправил Розу и свой полосатый галстук, — А мы знакомы? — Ну, Аркадий Дмитрич! Я ж к вам в «Юного Техника» ходил, ю ноу. Аркадий Дмитриевич скептически окинул взглядом Розу. — У меня вас каждый год по 60 человек. Роза вздохнул и поднял очки. — Ага, блин, но вы только мне говорили над паяльником не нависать, чтобы патлы, — Роза красноречиво подцепил прядь волос растопыренными пальцами, — не подпалил. — А-а-а, тебя припоминаю да, — мужичок отступил на шаг, — Ты ж этот, с именем таким странным. Роза-Робот. — Нет, блин, Ромашка-Андроид! Ну конечно я, нахрен, Дмит... Аркадий Дмитриевич, нахрен! — Роза привычно распахнул объятия, сгребая в них преподавателя. — Не выражайся в доме культуры, — задушенно пробормотал он, выбираясь из лапищ бывшего ученика. — Блин, извините, отвык от высших сливок вашего бомонда. Аркадий Дмитриевич исподлобья взглянул на него так, что Роза прямо прочитал во взгляде «Ты и не привыкал», но вслух сказал: — А ты какими судьбами сюда попал вообще? И где дружок твой, рыжий такой? Вы ж раньше все вместе ходили… Или раздружились? Роза заметно похмурнел. — Раздружились. Еще в субботу дружили-дружили, планировали вчерашний концерт. А сегодня вот, — он выразительно развел руками. Аркадий счел за лучшее не продолжать расспросы. Да и Роза тоже довольно быстро выполз из ямы уныния. — Так это, я зачем здесь-то, нахре… — под тяжелым взглядом педагога Роза запнулся и мысленно дал себе по языку, — Мне работу бы найти. Хоть какую. Может, сторож нужен или вахтер? — Подожди-и, — Аркадий чуть прищурился и подался вперед, — Так это на вас, получается, завхоз утром жаловался. В концертный зал голубей каких-то напустили, окно разбили… — Не, Аркадий Дмитрич, окно это не мы, — замотал головой Роза слишком спешно, чтобы это не вызвало подозрений, — Так насчет работы что? — Работа… — Аркадий будто потерял нить разговора и застыл, приглаживая челку, но тут же оживился, — С работой это к директору надо. Тебя проводить? — Не, спасибо, я помню, блин, как вы меня к ней за ухо таскали, когда мы с Ше… Когда я припой спер. Сам дойду. Роза махнул рукой и зашагал к лестнице на второй этаж. Он уже не слышал, как Аркадий пробубнил ему вслед: — Таскал, конечно. Вымахал, вон, как каланча.       Роза уже успел накрутить себя, готовясь к всевозможным препонам, а на деле только спросили паспорт, дали подписать какую-то бумажку, да и отпустили, сказав прийти к закрытию. Роза посмотрел на часы в холле. Оставалось еще чуть больше четырех часов. Сидеть все время в машине смысла не было. Живот назойливо заурчал, но идти куда-то есть тоже был не вариант — он уже успел заметить, что та небольшая сумма денег, которая оставалась в кармане, куда-то бесследно испарилась. Видимо, цыгане вчерашние. Стоило ожидать.        Взвесив все «против» и «точно против», Роза все же завел фантомасомобиль и направился на до боли знакомый Натэлловский переулок. Остановившись во дворе, Роза долго не мог решиться выйти. Вроде и квартира большей частью их общая (особенно если вспомнить, что коммуналку за последние полгода оплачивал Роза), а вроде как и совсем чужая теперь. С другой стороны — подарить рыжему долбонавту коллекцию своих фантастических футболочек было бы уж совсем тупо. И уже на подходе к двери квартиры (Сердце Розы сделало небольшой ебоньк от осознания, что там все еще висел их плакат) он понял, что Другая-Роза тоже может быть дома. Но пока он об этом думал, ноги и руки действовали на автомате, открывая такие родные и знакомые двери.        Квартира встретила Розу тишиной. В принципе было не удивительно, шум и хаос в основном генерировал он сам. В коридор выползла сонно-замученная тушка рыжего. Обычно таким Шершень был после попоек, но перегаром от него не тянуло, да и в квартире было подозрительно чисто. — Че замороженный такой? — наигранно-весело усмехнулся Роза, — Где там зазноба твоя, вещи мои не сожгла еще? — Нет. Роз, ты где был в-вообще? Роза поднял очки, недоуменно глядя на барабанщика. — Гнездышко ваше, нахрен, своим присутствием блин осквернять не хотел, — он сделал шаг вперед, — Вещи я могу блин забрать свои? — Роз… Зачем тебе вещи? — Шершень часто тупил с утра пораньше (за окном уже слегка начинало темнеть), но сегодня это било все рекорды. Малыха его не в половые органы сношает, а в мозг что ли? — Отличный вопрос, Яков, отличный, нахрен. Мне, по-твоему, в одной этой, блин, фешенебельной футболочке остаток жизни гонять? Подумай своим изюмом скукоженным, блин, Шершанский. — У тебя их целый шкаф, — Шершень, несмотря на рост, умудрялся смотреть на Розу снизу вверх, — И мои тоже можешь брать. — Так вот, футболки мои, — Роза сделал ударение на последнее слово, — я хочу забрать из твоего, блин, поместья Шершанских, ю ноу? — З-забрать?.. — Шершень смотрел побитым щенком. Кстати об этом — краем глаза Роза заметил какое-то пятно между плечом и шеей. Когда Яша дернул плечами, как делал всегда, когда нервничал, футболка сползла ниже, открывая масштабный кровоподтек. Роза не хотел знать, каким именно образом он получился — его раздражали все варианты, но еще сильнее — сам факт его наличия. Он абсолютно не хотел смотреть на это ни секундой дольше, но взгляд сам предательски примагничивался. Роза от злости укусил себя за губу и сорвался с места, оттеснив плечом Яшку с прохода, пихая в рюкзак все вещи, что попадались на глаза, не разбираясь — шершанины они или его. Главное, чтоб не другой-розины. — А что? Мне тут с вами третьим торчать что ли? Свечку, нахрен, держать? Шершень как-то совсем потерянно, но привычно поплёлся следом и рухнул на краешек разложенного дивана. Он наконец заткнулся, чему Роза был очень благодарен. Еще пара фраз о завуалированном уходе в никуда, и он точно не сдержал бы слёз. Рыдать при рыжем придурке было очень тупо, и Роза старательно отворачивался, выкапывая из глубин шкафа ремни, всякие концертные цацки и прочую мелочевку. В этом доме не хотелось оставлять ни колечка. Из-за спины послышался тяжелый рваный вздох: — Куда ты пойдешь? — тихо спросил Яшка, колупая ковер. В другое время Роза бы уже съездил ему по шее, чтобы не портил хорошую вещь, но теперь, когда на этой самой шее синела отметина, прикасаться к Шершню не хотелось. — Я работу нашел, — сказал он, как будто это могло быть ответом. Шершанский не стал расспрашивать.       Молчание угнетало. Раньше никогда не было так. Раньше можно было молчать часами, и все было хорошо. Ладно, молчать дольше получаса подряд у Розы никогда не получалось, но хорошо-то было. И ключевое здесь — было. Роза собирал вещи, но думал не о них (Он даже чуть не положил в рюкзак лифчик, поразительно огромный и вызывающий животный ужас. И еле сдержался, чтобы не откинуть его с криком, будто ужаленный). Краем сознания он пытался углядеть за Шершнем. Где он сидит, как сопит носом, что думает. Роза крутил в голове «Р-роз, останься…», опять и опять. Фразу, которую он хотел бы услышать, но не слышал. Которую говорит голос Шершня в его голове, но не сам Шершень, сидящий на диване со следами другой жизни на шее. Роза знал, что как-нибудь бы пережил соседство с Другой-Розой, перетерпел бы. Но если он Шершню не нужен, то какой смысл? Яшка похоже теперь вообще его взгляда избегал. Даже подавая Розе ускочивший из рук значок, он смотрел куда-то вбок. А Розе хотелось схватить его за руку, еще раз посмотреть в его синющие глаза и спросить какого, блин, черта какая-то малыха внезапно стала ценнее, чем лучший друг, коллега и все такое прочее, блин. Шершень, будто услышав его мысли, свалил из комнаты, как всегда делал при угрозе неприятного разговора, но через некоторое время притащился обратно с ворохом каких-то шмоток.  — Концертное тоже заберешь? — как-то виновато спросил он. Охренеть делишки. Яшка теперь его уже сам практически выживает.  — Все, нахрен, заберу! Там в ванной полшампуня осталось, вот его можешь себе, блин, забрать, — зло отозвался Роза, выхватывая вещи, и перевел взгляд на забитый под завязку рюкзак. — Пакет какой-нибудь притащи. Шершень снова растворился где-то в коридоре, откуда почти сразу донеслось:  — А где у нас пакет может быть? От этого «у нас» в груди что-то радостно дрогнуло. Это «что-то» Роза постарался тут же мысленно задавить, чтобы не плодить дебильных радужных надежд. — На машинке стиральной валялся, если ты про тот, что из посылки, — как можно безразличнее постарался ответить он. Провозившись еще несколько минут, Яшка вернулся с затертым пакетом с олимпиадным мишкой. В нем года два назад старшие Шершанские присылали им какой-то дефицит из самой Москвы. Пакета как раз едва хватило на все оставшиеся вещи — если хорошенько утрамбовать. Вышло увесисто. Роза едва успел потянуться к ручкам пакета, как его подхватил Яша. — Я т-тебя провожу!.. До машины, — сказал он, опять смотря куда-то в левый нижний угол, и ссутулился так, что стал сантиметров на десять ниже. Розе хотелось свредничать, но не получилось. — Ну ты кисель, конечно. Смотри себе пальчики хрустальные не перережь этим, нахрен, пластиком.       Роза чуть задержался, будто бы осматриваясь на предмет забытых вещей, но в глубине души надеясь, что прямо сейчас в последний момент случится какое-нибудь чудо и другая-Роза окажется очередным приходом его дурня, а не живым человеком. Но ничего не случилось. Зато он вспомнил про второй комбик, заныканый на антресолях. — Пошли, — выдохнул Роза, взваливая на себя рюкзак. Он и не думал, что успел нажить столько вещей. В коридоре он сбросил рюкзак на пол и под озадаченный взгляд Шершня потянулся к антресолям. Благо комбик стоял довольно близко к краю, и достать его не составило труда. — Все, — прижимая его одной рукой к груди, кивнул Роза, — Теперь точно оставляю блин, в покое вашу семейную черту. Хлеб вам да любовь. Два сапога, блин, ягода. Рюкзак он теперь тащил в одной руке, отчего тот казался еще тяжелее. Когда они вышли из квартиры, Яшка, чуть поколебавшись, подхватил рюкзак за лямку с другой стороны. Теперь им пришлось идти немного боком, лестница тут не царской ширины все же. Не успели они дойти до первого этажа, как внизу хлопнула дверь. И вверх по лестнице зазвенели железными набойками тяжелые шаги. Шершень вздрогнул, но лямки не отпустил. Роза нахмурился. — Это твоя что ли пришла? — сказал он тише, чем его гордость хотела бы. Шершень кивнул. Роза-не-Робот остановилась на лестничной площадке с вызовом глядя на Розу. Они остановились тоже. — Яша! Это что-о? — протянула она, переводя взгляд на Шершня. Тот сжался так, что ворот растянутой футболки снова пополз вниз по плечу. Яшку хотелось обнять и загородить от этой малыхи, но Роза не двинулся с места. — Мадам, я вещи, блин, свои забираю. Этого, — он дернул плечом, со стороны Шершня, одновременно выдергивая у того из рук лямку рюкзака, — так уж и быть, вам оставляю. Надеюсь, нахрен, не загрызете его до смертельной доски. Такой ответ её по всей видимости устроил, и конфликт не разгорелся. Она лишь высокомерно фыркнула «Мадмуазель» и потащила Шершня домой за пресловутое многострадальное ухо.       Когда в подъезде повисла звенящая тишина, Роза будто проснулся. Вот, получается, и конец «Фантомасам»? Все еще не веря в реальность всего происходящего, он спустился к машине. И дверь подъезда за ним захлопнулась жирной точкой.