In unseren Schatten

— И сколько за эту Ночную песнь платят? Риллиан пристально уставилась на Арадина, забыв даже про листок с заказом. Зильвейг обняла себя, оглядываясь. Это сковывающее чувство после сна так никуда и не делось. Лаэ’Зель удивлённо фыркнула, когда увидела, что такая слабая полудроу нашла в себе силы сопротивляться желанному человеку. Зильвейг и сама этому удивлялась и ненавидела себя одновременно. Ведь это было так неправильно, она же любила Эрена, так почему во сне оттолкнула его? Может на самом деле она и не умела любить. В этот раз их отряд был огромным на случай… А неизвестно на какой случай, Риллиан просто объявила, что Шэдоухарт идёт с ней и возражений привычно не слушала. Астарион тоже высказал желание присоединиться и Гейл с Уиллом оба не захотели оставлять Зильвейг одну среди хищников. Ну а Лаэ’Зель не захотела сидеть в лагере в одиночестве. Арадин пожал плечами: — Много. Заказ читай, рогатая, там всё описано, — он махнул рукой единственным выжившим из своего отряда и они все отправились прочь. Зильвейг проводила их взглядом, думая, что лучше бы они и дальше разговаривали бы. Когда Риллиан отвлекалась на других, то душе становилось спокойнее, лучше. Тифлина весело поскакала вниз по холму, двигаясь так быстро, что чудом не падала. Шэдоухарт вздохнула: — И куда ты собралась на этот раз? — при этом следуя за ней. Риллиан перепрыгнула через корень, воскликнув: — Смотри, там собачка! — она показала вперёд и действительно, там бегала туда-сюда собака. Крупная, Зильвейг по пояс, белая и пушистая. Только заметив их, пёс тут же метнулся к трупу, так и брошенному в луже крови. Зильвейг выдохнула от такой жестокости, сердце сжалось от мысли, что сейчас должен чувствовать пёс. Тот зарычал на приблизившуюся Риллиан, та будто этого и не заметила, направляясь к трупу. Лишь лай остановил её и заставил вспомнить про «собачку». — Ну просто прекрасно, — выдохнула она сквозь сжатые зубы. Выглядела при этом поразительно недовольной. Зильвейг тихо сказала, не спуская с пса настороженного взгляда: — Лучше не раздражай его, — она не знала, что нужно делать, чтобы собака не разозлилась, но точно догадывалась, что «не обкрадывать труп хозяина» в этот список определённо входит. Уилл вышел вперёд, чуть ли не силой затащив девчонку себе за спину: — Постой, я попробую успокоить, — он выдохнул, глядя на настороженного пса. Лаэ’Зель раздражённо цыкнула, бормоча себе под нос что-то на гитском. Шэдоухарт тут же дёрнулась, будто ужаленная: — Что, ещё и проклясть нас решила? — она зло уставилась на воительницу. Гейл покачал головой с какой-то усталой обречённостью: — Давайте все успокоимся на минутку… — И хватит пугать собаку! — рявкнул Уилл. Пёс от криков припал к земле, прижав уши к голове и зарычав. Риллиан наоборот засмеялась и захлопала в ладоши: — Шэдди, давай, болею за тебя! Ну просто прекрасно. Зильвейг осторожно обошла начавших ругаться девушек, чтобы оказаться рядом с Уиллом. Главное быть тихой, главное быть незаметной. Тогда тебя не тронут и тебе не навредят. Уилл присел на корточки перед собакой, пытаясь ту успокоить. Стоило взгляду мужчины упасть на Зиль, то на его губах появилась улыбка. Он кивнул на чуть успокоившегося пса: — Видишь ошейник? Я не могу разглядеть, что на нем написано, — было видно, каких усилий ему стоит не обращать внимания на ругань рядом. Зильвейг выдохнула, успокаивая себя. Если ругаются, то значит увлечены друг другом и ее точно не тронут, а разве может она просить о большем? Так что нужно оправдать хорошее отношение Уилла и сделать то, что он просит. Риллиан захохотала. Нервы превратились в натянутые нити лавы, но Зильвейг запретила себе отвлекаться: — Ш… Шкряб. Его зовут Шкряб, — и тут же дёрнулась от слишком громких слов Шэдоухарт. Та привычно возмущалась наличию Лаэ’Зель в группе и аргументировала, что даже Астарион безопаснее будет. Если честно, Зильвейг начинала сомневаться, что личинки в их головах такая уж проблема по сравнению с неспособностью поладить между собой. Уилл просиял, кажется, полностью игнорируя вконец разругавшихся спутников: — Молодец! Сейчас… Шкряб, — обратился он к псу. Тот, услышав своё имя, завилял хвостом и наклонил голову набок, словно проверяя, не ошибся ли таинственный человек. Уилл обернулся и рявкнул: — Можете помолчать хотя бы минуту? Спасибо. — А ты кто такой, чтобы командовать?! — взвилась тут же Риллиан, но на остальных это подействовало отрезвляюще. Лаэ’Зель, раздражённо поджав губы, отступила. Разумеется, одарив всех презрительным взглядом, но хоть не попыталась использовать свой двуручник по назначению и на том спасибо. Шэдоухарт закатила глаза и позволила Риллиан рядом возмущаться, что «фальшивый Клинок» берет на себя слишком много. Астарион разочарованно протянул: — И все ради одной псины. Зильвейг ощутила себя неуютно от этого взгляда, которым он одарил её. Как раздражающую зверушку, которая подала голос не по команде. Она отвернулась, предпочтя следить как Уилл ладит с собакой, чем вновь чувствовать себя шутом на потеху. — Всё в порядке, Шкряб. Я тебя не обижу, — улыбнулся Уилл. Пёс, кажется, его понял. Тут же повернулся к телу и заскулил, переступая с лапы на лапу. Зильвейг покачала головой: — Бедный… Может его к нам взять? — Не пойдёт сейчас. Но… — Уилл протянул руку псу. Тот понюхал и дружелюбно гавкнул, виляя хвостом уже безо всякого недоверия. Мужчина воодушевился и потрепал Шкряба между ушей, вызвав радостный лай. Затем повернулся к Зиль: — Давай, погладь. Он не кусается, — и поднялся на ноги. Зильвейг замерла, чувствуя себя совсем лишней. Она с собаками обращаться не умела! Её вообще животные не любили, вот она никогда понять их и не пыталась. Но сказать об этом значило раскрыть ещё одну слабость, в которую наверняка вцепятся, которую обратят против неё. Так что, неловко и скованно, но она коснулась белой шерсти. Та была поразительно мягкой, совсем не как Зильвейг ожидала. Девушка выдохнула, чувствуя тепло под пальцами. Пёс дёрнул головой, ластясь к её руке. Странно, но от этого стало теплее и в груди, совсем рядом с сердцем. Уилл улыбнулся и наклонился ближе: — Видишь? И кроме того… Тебе идёт улыбаться, — сам он сиял, словно золото. Зильвейг отвернулась, не зная, как и реагировать. Она не привыкла, что к ней кто-либо так относится. Последний человек, проявивший к ней доброту, поплатился за это собственной же жизнью. Потерять Уилла было бы горько, ведь умер бы не только хороший человек, но и герой. Ведь о ком попало всякие истории рассказывать же не будут? Зильвейг не слышала ни одной, но подумала, что с радостью послушала бы их от самого Уилла. Клинок фронтира махнул рукой: — Пошли, пепелок. Он потом найдет дорогу в лагерь по запаху, — и направился обратно вверх по холму. Зильвейг неохотно убрала руку и поспешила следом, стараясь не обращать внимания на взгляды спутников. Она знала, что в их глазах она слабая, неспособная себя защитить. Да так и было, но все равно тяжело было знать об этом. У арки в деревню Уилл резко остановился, подняв руку. Смотрел он на землю. Зильвейг пригляделась и заметила следы, причём много. Уилл мрачно сказал: — Дальше засада. Гоблины, — выплюнул он и лицо его резко стало холодным и злым. Во взгляде зажглась ненависть, Зильвейг непонятная, но от того лишь больше пугающая. Девушка сглотнула, обернувшись на спутников, вдруг кто-то скажет что или предложит идею, или сделает хоть что-то. Гейл нахмурился, размышляя. Лаэ’Зель без лишних слов вытащила меч, как и Астарион. Шэдоухарт явно думала, присоединяться ли к ним и висящая на ней Риллиан думам не помогала. Резко, тифлина дёрнулась и с этой непредвещающей ничего хорошего улыбкой воскликнула: — У меня есть план! Может я их отвлеку, а вы там как-нибудь обойдете и ударите в спину? — она не забыла помогать себе жестами. Зильвейг посмотрела на Уилла и Лаэ’Зель, ожидая их мнения. Астарион почти сразу пожал плечами: — Ты помрёшь, но ладно. — Я не помру! Я же их заболтаю, — уверенно заявила Риллиан. Зильвейг подумала, что нельзя давать той умереть, чтобы в душе не проросли семена счастья по этому поводу. Гейл сразу объявил: — Данный план страдает… — От того, что ты нудишь. Ещё идеи? — оглядела она группу. На Зильвейг при этом не смотрела, просто скользя по ней взглядом как по пустому месту. Не было с ними никогда никакой полудроу, вы о чём? Это лишь тень и голоса у неё, как и у любой тени, нет и не было никогда. И пусть душу это сжало болью, Зильвейг запретила себе обращать внимание. Уилл покачал головой: — Мы даже не знаем, есть ли альтернативный вход… — Ну так узнайте. А я пошла, — она легко отпрыгнула от Шэдоухарт, проскочила мимо Лаэ’Зель, не дав той опомниться и прошмыгнула в деревню раньше, чем Уилл успел сказать хоть слово. Практически сразу же воскликнула, лениво и недовольно, точно аристократка какая-то: — Я вас вижу, выходите, — не похоже, чтобы она хоть чуточку волновалась. Зильвейг замерла на секунду. Разум говорил, что она должна быстрее бежать и искать другой вход, но за это время Риллиан могли сто раз превратить в ходячий колчан. Нужно было что-то делать и быстро. — Так, вы идите вдоль стены, я разберусь с ней, — постаралась как можно быстрее и чётче сказать она. Уилл с Гейлом сразу кивнули, Шэдоухарт закатила глаза, но всё-таки пошла с ними. Астарион посмотрел на тифлину, бодро болтающую с гоблинами, и покачал головой: — Слабоумие и отвага. Зильвейг ничего не сказала, готовая в любой момент схватить несносную девчонку и рвануть как можно дальше отсюда. Риллиан меж тем объявила громко и отчётливо: — Давайте вы нас пропустите и мы просто разойдёмся кто куда. Ни мне проблем, ни вам. Зильвейг дёрнулась было, но Лаэ’Зель схватила ее за руку. Девушка обернулась, не понимая, в чём дело, ведь Риллиан же сейчас убьют! И пусть она вредная, колючая и злая, но нельзя, нельзя допустить её смерти. Это было чем-то очевидным, естественным, о чём и думать не нужно было, ведь если о таком задумываешься, то хорошим человеком себя уже назвать не сможешь. Но тут послышался сомневающийся голос гоблинши: — Ладно… возможно нам стоит сохранить наши стрелы для настоящей угрозы. Сияющая Риллиан обернулась и подмигнула им. Поклонилась гоблинам и беспечно рассмеялась: — Ну вот, а говорите, что я не заболтаю, — она подбежала было к Зильвейг, но тут же переключила внимание на Астариона, словно самой Зиль и не было тут никогда. Та вздрогнула, ощутив странную горечь. Ведь ей же не привыкать быть тенью, почему же тогда так больно? Девушка тем временем прощебетала: — А где остальные? Я думала, Шэдди посмотрит какая я говорливая, — и посмотрела на Лаэ’Зель с почти что пугающей радостью. Она словно надеялась, мечтала что вот сейчас начнётся очередная драка. Ллос взращивала в своих детях ненависть друг к другу, необходимость лгать и наслаждаться кровопролитием, что они сеяли. Слабые носили маски, сильные не скрывали эту природу, лишь из обычаев притворяясь непричастными к очередной резне. Риллиан же не скрывала себя и наоборот, гордилась тем, что делала. Демон. Зильвейг тряхнула головой, оборвав себя. Судить по расе было нельзя, ведь сама она была полудроу, проклятой и слабой. — Они пошли тебя спасать, — услышала она свой голос. Риллиан повернулась и всё-таки увидела её. Замерла, будто и не зная, как реагировать. Сама Зильвейг пожала плечами, ведь у тени не было чувств. — Хм. Миленько. Наверное, надо им сказать, что я и сама справлюсь, — она махнула хвостом в сторону деревни, тут же потеряв интерес к Зильвейг. Та не удивилась.

***

В деревне нашли разрушенный даже по местным меркам дом, а в нём — труп тифлины. Зильвейг с ужасом поймала себя на мысли, что с трудом отличает, где кожа мёртвой чиста, а где заляпана кровью. Ведь тифлинги страдали от нелюбви остальных не меньше, чем полудроу и точно так же в грехах предках были невиновны. — Может прочесть какую-нибудь молитву? — повернулась девушка к остальным. На непонимающие взгляды показала на тело. Лаэ’Зель цыкнула, ничего внятного не ответив. Шэдоухарт пожала плечами, мол, решайте сами, предпочтя мародёрство почтению павших. Астарион ядовито ухмыльнулся: — Поверь, если бы молитвы работали, то меня бы рядом с вами не было, — и потянулся было обобрать несчастную, но тут же решил, что это не стоит сил. Зильвейг ощутила странную горечь, неловкость. Снова ляпнула, не подумав, снова сделала глупость и теперь наверняка расплатится за это ещё большим количеством насмешек. Она видела это в синих глазах Риллиан, стоило той мельком оглядеть окружающих. Зильвейг отвернулась, предпочтя уставиться в совсем развалившуюся стену и на ветки деревьев снаружи. Поразительно, как хоть что-то в доме ещё сохранилось такими темпами. Из четырёх стен не была разрушена лишь одна. От двух остались лишь угол между ними, ещё через одну и можно было полюбоваться, какая вокруг деревни природа красивая. Гейл рядом тихо сказал: — Я знаю пару молитв. Можно… Что «можно» Зильвейг так и не узнала, услышав шум позади. Обернувшись, она увидела напуганную до полусмерти Шэдоухарт и книгу, лежающую у её ног. По руке девушки плясали таинственные белоснежные искры. Но всего секунда, и они исчезли, будто и не было их никогда. Полуэльфийка рвано вздохнула, пытаясь успокоиться, затем тряхнула головой: — Я… нам нужно идти, — она отвела взгляд. Зильвейг повернулась к Гейлу, но осознала, что тот тоже понятия не имеет, что сейчас было. Стало страшно, ведь вдруг это было что-то опасное? Но Шэдоухарт уже вела себя как ни в чём не бывало и тревога чуть развеялась, что хотя бы лично для неё это было не опасно. — А что это было? — голос Риллиан был сладок, словно яд. Она тянула слова, медленно подходя к подруге. Шэдоухарт не отступала, ограничиваясь лишь недовольным взглядом. Зильвейг не сильно разбиралась в общении и людских чувствах, но догадывалась, что сейчас узнать что-то у той бесполезно. — Показалось просто. Я хотела сказать, что в этой глухомани могут прятаться ключи к решению хотя бы части наших проблем, — она огляделась и посмотрела почему-то на Зильвейг. Та тут же обняла себя, отворачиваясь. Она должна оставаться в стороне от конфликтов и в таком случае её не тронут, её не обидят. Лишь бы только оставаться тенью. — А если по правде, Шэдди? Мама так никогда не говорила. И хоть Зильвейг других дроу в жизни своей ещё не видела, но чувствовала, что они тоже никогда так не говорят. Фальшиво-ласково, но так, что яд капает с языка, опасность полыхает в глазах, а улыбка на губах заставляет сердце сжаться от тревоги. И тем поразительнее было, что Шэдоухарт не испугалась. Наоборот, она выглядела совсем невпечатленной: — Оставь свои игры для кого-нибудь другого, — она чувствовала, как взгляды всего отряда прикованы к ней. Лаэ’Зель прошипела: — Ты что-то скрываешь. — От кого я это слышу, гитьянки, — огрызнулась девушка. Задумалась на секунду и Зильвейг видела, насколько сложно ей сейчас принять решение. Наконец, с всё тем же раздражением, Шэдоухарт вздохнула: — Ты же не отстанешь, не так ли? Ладно. Она расправила плечи, сделала глубокий вдох. Зильвейг замерла, думая, не лишняя ли она здесь. Ведь она лишь тень, тени не положено знать что-то личное, сокровенное. Но она взглянула на лица Уилла, Гейла, и стало чуть спокойнее. Если что, они помогут, защитят. Они хорошие. Шэдоухарт сказала с вызовом: — Я служу Шар, Госпоже Ночи. И похоже, что к событиям в этом дневнике приложили руку мои братья и сёстры, — она показала на сам дневник, все ещё лежащий у ног. Риллиан попыталась хвостом поддеть его, но лишь отшвырнула дальше и книга птицей пролетела к Уиллу. Тот поднял её, отряхнул и пробежал глазами по строчкам. Затем поднял голову: — Тут говорится о пропаже детей. Ты не подумай, в конце концов, служители Шар мне не враги. Но и не союзники, — после небольшого раздумья добавил он. И с этого момента всё полетело в пропасть. Риллиан оскалилась с почти болезненным весельем. Тут же потеряла интерес к Шэдоухарт и зашипела: — О, правда? А откуда ты знаешь, что твоя обожаемая полукровка не хуже? Может она вообще с мёртвой тройкой связана, кто знает. Зильвейг знала. Но она падала прямиком в прошлое, от которого пыталась сбежать. Риллиан обернулась и синие глаза уставились в красные: — Итак, кто ты? Зильвейг замотала головой, отступая. Она пыталась спрятаться, скрыть себя и что она совершала. Риллиан сейчас вскрывала это, не скрывая наслаждения. Гейл вздохнул: — Слушай, ладно, закроем глаза на твою подружку и пойдём. Ты же не думаешь всех задерживать из-за… — Да, думаю, спасибо, что спросил. А теперь ты, ответь уже на вопрос. Не видишь что ли, Гейл нервничает? — она говорила так уверенно, без этого пугающего веселья. Наоборот, кажется, сейчас это было не ради забавы, а во имя плана. Зиль его не знала, но понимала, что ничего хорошего это не принесёт. Ведь прошлое настигало её. Зильвейг чувствовала, как оно вцепилось ей в плечи и засмеялось на ухо маминым голосом. Хотя она как раз никогда не смеялась, по крайней мере не при дочери. Она и улыбаться-то не любила, будто не умела. И может своё сердце из камня и праха Зильвейг унаследовала именно от неё, ведь что-то подсказывало, что отец таким не был. Он дал ей лишь слабость, дрожащие руки, да слёзы в самый неподходящий момент. А так же неумение врать и за это Зильвейг готова была возненавидеть его. — Никто, — попыталась она солгать, но даже одно слово не могла произнести правдиво. Ведь что бы ей не говорили, никем она уже не была. Даже если иногда сама жаждала обратного. Риллиан сделала вид, будто думает над услышанным, но чувствовалось, что это лишь затишье перед бурей. Зильвейг отступила, оглядываясь. Она практически увидела маму, как та презрительно закатывает глаза, ведь дочь разочаровала её снова. И тут её руки коснулась чужая, тёплая. Зильвейг удивлённо уставилась на Уилла, что редко заявил: — Оставь её в покое. Гейл одобрительно кивнул, чем вызвал лишь очередные насмешки. Зильвейг видела это в чужих глазах, чувствовала прикованные к ней взгляды. У Астариона плясали алые искры веселья, жажды большего. Шэдоухарт была раздражена, но одновременно довольна, что её больше допрашивать не будут. Лаэ’Зель же… — Тск. Так не годится. Она так и останется слабой, если будешь её защищать. Пусть лучше ответит. Боль сжала её изнутри. Зильвейг подумала, так ли себя чувствуют загнанные животные и тут же ответила — да. Им она и была: загнанным зверьком, беспомощным и способным лишь смотреть на приближающуюся смерть. И хоть она знала, что после этого её изгонят, её отдадут во власть издевательств, ведь Гейлу с Уиллом она больше будет не нужна, Зильвейг все равно сказала: — Ладно. Расскажу. Риллиан похлопал в ладоши, мгновенно оказавшись рядом с Шэдоухарт. Душу потянуло от волнения, от страха. Зильвейг попыталась представить себя на краю обрыва и просто сделать шаг. Ноги не шевелились. — Я… Я была ассасинкой. Убивала людей, но… Договорить ей не дали. Риллиан взмахнула рукой: — Ууу, скука! Я надеялась, ты реально Баалу там поклоняешься или типа того. А ты всего-то! Зильвейг опешила, уставившись на тифлину. Вся боль, все волнения и переживания, бесконечные самокопания, всё это было для нее таким… Неважным. Она даже издеваться не хотела, Зильвейг и в самом деле была для неё просто тенью. А кто обратит внимание на тень? Лаэ’Зель хмыкнула: — Бывшая убийца вместе с жрицей Шар. Как мило, — сарказма в ее голосе хватило бы на весь отряд разом. Зильвейг ошалевшим и пустым взглядом наблюдала, как все проходят мимо нее, предпочитая обсуждать свои, более важные дела. Она неверяще покачала головой. Мама говорила, что если кто-то узнает о том, чем она занимается, то убьёт её без раздумий. Что можно даже не пытаться построить связи с другими, с самого начала придётся лгать, ведь иначе от неё отвернутся. Но всем было плевать, и Зильвейг не могла понять, рада ли она этому. Лишь Уилл ещё не ушёл. Он посмотрел на неё и Зиль инстинктивно отступила, отводя взгляд. Он был тёплым и не было сомнений, что сейчас это тепло навсегда оставит её, бросив во тьме и холоде. Но мужчина лишь улыбнулся: — А ты совсем непростая, не так ли? Похоже, нормальных иллитиды не брали принципиально, — он взглянул вслед шумящей компании. Зильвейг последовала его примеру и странно, но стало спокойнее. Ведь в этой странной, подчас нескладной команде никому не было дела до её прошлого, к добру это было или же к худу. Даже… — Ты не злишься? — удивлённо спросила Зильвейг. Уилл уставился на неё как-то странно, смутив этим непониманием. Ведь он же был героем, если верить ему и Риллиан, а герои с убийцами не водятся. Но он лишь протянул ей руку: — Брось, с чего бы. Кроме того, если не поторопимся, то злиться будет Лаэ’Зель, а я сомневаюсь, что нам это понравится, — он подмигнул, отчего краска прилила к щекам. Зильвейг приподняла кончики губ, ведь она помнила, что ей шло улыбаться. Уилл тут же щёлкнул второй рукой, довольно протянув: — Вот это другое дело! Ну давай, пепелок, пошли, — и потянул за собой к другим. Зильвейг впервые в жизни подумала, что не хотела бы покидать эту компанию.