In unseren Schatten

Ночь бесила своим спокойствием. В целом всё бесило: от спутников до Шкряба, копошащегося в земле. Но ночь бесила особенно и от этого по спине, прямо меж лопаток, бежали мурашки. Риллиан, разумеется, злости этой вырваться не давала, помня, чем окончилось в прошлый раз. Взгляд будто бы сам зацепился за Зильвейг, лечением которой сейчас занималась Шэдоухарт. Стрелу из спины достали, теперь залечивали рану. Риллиан сжала губы ещё плотнее, напоминая себе, что подбросить этой возомнившей о себе слишком много сучке пауков — гиблое дело. Ну ничего, ну ничего. Она поднялась, ухмыляясь. Планы у неё были, например — забрать у Астариона свою книгу. Конечно, та наверняка проклята и всё такое, но он же уже владел ей сколько, один день? Хватит, чтобы проклятия перешли на его кудрявую голову, а ей осталась только очень дорогая и наверняка полезная книга. Идея эта ей нравилась, хоть и не было сомнений, что та же Шэдоухарт назвала бы её самоубийством, так у неё самоубийством было почти всё, что Риллиан делала. Впрочем, что ещё с шаритки взять? Может это основы их религий, не давать другим развлекаться. Если она ещё и о том, кому Риллиан поклоняется спросит, то всё, совсем грустно будет, поэтому пусть лучше про самоубийство разговаривает. Астарион был занят чисткой рапиры от крови. Заветная книга лежала как раз за его спиной. Риллиан облизнула губы, хвостом смахнув пару камешков с земли. Плана как книжку забрать у неё не было, да и не нуждалась она в нём, будет импровизировать, как всю жизнь делала и делает. — О, дорогая, — расплылся в улыбке Астарион, наконец соизволив заметить её. Риллиан улыбнулась в ответ, как бы невзначай присаживаясь рядом. Наклонила голову набок, отчего пряди с глаз исчезли: — Ну как тебе наш Клинок фронтира? Согласись, забавный? — ну как ещё можно назвать того, кто так злился на какого-то там гоблина? Вот, и сейчас сидел, страдал. Риллиан кинула на мужчину быстрый взгляд, убедилась, что он и дальше пьёт какую-то гадость, и повернулась обратно к Астариону. Подобраться бы поближе, чтобы книгу схватить… — Ну что же ты так жестока. Ему такая ярость даже идёт, — буднично заметил он, прекратив возиться с рапирой. Тифлина подумала, что так даже лучше, ещё бы он её отложил, чтобы с горя за потерянную книжку не вогнать в шею той, из-за кого потерял. Чтобы отвлечь внимание от оружия, Риллиан подвинулась ещё ближе, думая, случайно ли он смотрит на её шею. Спокойно, как будто на дичь… Так что она там собиралась делать? — Ууу, в легендах и песнях редко когда герои руководствуются яростью и ненавистью, а не праведным желанием защиты справедливости. Она всё-таки отодвинулась, чуть ли не впервые в жизни проявив благоразумие. Своим словам продолжала улыбаться, ведь кому как не ей знать, что все эти прекрасные герои давно мертвы. Мертва и обожаемая ими справедливость, а может для тифлингов и им подобным она и не рождалась с самого начала. Героев теперь не существует, все они остались в прошлом, а кто живёт сейчас — лишь подделка, очередная ложь. Достаточно на их фальшивый Клинок Фронтира взглянуть. Астарион как-то странно посмотрел на неё: — Да толку от этих героев. Взгляни на того же Уилла и скажи, способны ли они защитить хотя бы себя, — он одарил несчастного мужчину презрительным взглядом. Уилл, не слыша их разговора, приложился к фляжке. Риллиан скривила губы в отвращении. Слабак, да как он после такого смеет называть себя героем? Они спасали мир, они жертвовали собой, они оставляли после себя легенды и истории, а что оставит Уилл? Ложь о бесполезном идиоте, о мальчишке, игравшем в этого самого Героя? — Уилл не герой, — спокойно сказала Риллиан. Ведь именно вера в эти самые легенды и баллады согревала по ночам, именно она вела её по жизни, а вовсе не религия или какие-либо принципы. И Уилл смел одним своим существованием посягать на это, а значит ни он, ни его подружка не заслуживали жалости. — О, вот значит как? — с каким-то насмешливым удивлением спросил Астарион. Риллиан закатила глаза, отмахиваясь. Не понимал, ну и сам виноват, что с такого взять. — Именно так. Про него даже баллад хороших нет! — с жаром заявила она. Если честно, она ни одну и не помнила вот так наизусть, но лучше знака о бесполезности Уилла как героя и быть не могло. — Можно подумать ты много знаешь, — спокойно ответил вампир. Риллиан дёрнулась, вытаращившись на него и даже забыв про книгу. Да как он смеет! Сомневаться в ней, в её таланте, в её способностях!.. — Вообще-то много! — скрестила она руки на груди. Глупый, наглый, самовлюблённый кровосос без малейшего понимания настоящего искусства! Да лучше бы она Шэдоухарт эту книжку вручила бы или же вообще Зильвейг. Астарион, кажется, её возмущением наслаждался: — Ну спой хотя бы одну. Только не про героев, мне уже хватило, — он презрительно наблюдал как к Уиллу подошла его ненаглядная полудроу. Риллиан тоже смотрела на это и до неё доносились обрывки разговора, тихие и пропитанные этой раздражающей горечью. «Приходилось ли тебе чувствовать ненависть, бурлящую в крови словно яд?». Глупый вопрос глупого человека. И все здесь были глупцами: от прямолинейной и грубой Лаэ’Зель до возомнившего о себе слишком многое Гейла. Ответа Зильвейг Риллиан не услышала и не была уверена, что хотела. — Ладно, — сказала она, поворачиваясь обратно к Астариону. Откашлялась, думая, что плохая идея вот так не распевшись всё делать, но он должен отвлечься на песню, а она пока украдёт книгу. Взглянув на лагерь, Риллиан запела: — На ярмарку шумную путь уж далёк Петрушка, розмарин, тимьян и шалфей Ты расскажи обо мне той, Что была любовью моей Простая мелодия, простой текст. Любили многие и платили так же. Что ещё могло быть важным? Астарион с любопытством взглянул на неё, словно не ожидал, что она и в самом деле будет петь. Риллиан же лишь сильнее напрягла голос, глядя, как реагируют остальные. — Пускай сошьёт мне рубашку из льна Петрушка, розмарин, тимьян и шалфей С деревянной иглой и без единого шва И вновь станет любовью моей Гейл нахмурился и уткнулся в книгу с каким-то болезненным упрямством, качая головой и упорно не глядя по сторонам. Лаэ’Зель фыркнула и даже отсюда можно было услышать это бормотание, — а может и мысли? — о глупости подобного воя. Шэдоухарт взглянула на Риллиан с удивлением, но тут же вернулась к своей дурацкой игрушке. И лишь Уилл с Зиль разговаривали, слишком увлечённые друг другом и горем одного из них, чтобы обратить внимание на что-то реально важное. Риллиан повернулась к Астариону и продолжила: — Пускай найдет мне акр земли Петрушка, розмарин, тимьян и шалфей На побережье, где нет солёной воды И вновь станет любовью моей. В ходе песни подвинулась чуть ближе, но даже этого «чуть» уже хватило, чтобы расстояния между ними почти не осталось. Вампир слушал поразительно внимательно, не отрывая от неё пристального взгляда. Пальцы коснулись корешка книги, жёсткой, иссохшей кожи. Сердце забилось чуть чаще, в крови вспыхнуло торжество, ведь всего ничего и выйдет стянуть… — Пускай из кожи серпом урожай пожнёт Петрушка, розмарин, тимьян и шалфей В вереска сноп его соберёт И вновь станет любовью моей. Подвинулась ещё ближе и схватила книгу совсем крепко. Астарион коснулся её щеки и сказал поразительно мягко и спокойно: — Прекрасная уловка. Но убери руку по-хорошему, ладно? В бок упёрлось холодное лезвие. Песня оборвалась, глупо и резко. Риллиан круглыми глазами уставилась на вампира. Как он догадался? Она вела себя идеально, даже любой стражник счёл бы её просто невинной певичкой! Девушка мгновенно отпрянула, чудом не повалившись, но сам Астарион даже бровью не повёл. Не обращая на неё внимания, он буднично убирал книгу в рюкзак. — Да ты… — выдохнула Риллиан, не в силах определиться, что её возмутило сильнее: его действия или это равнодушие. Она же тут такое придумала, а он даже никак не отреагировал. Но Астарион вёл себя как-то неправильно и даже… жутко. Красные глаза нехорошо блеснули, губа дёрнулась, обнажая клыки: — Что? Ты посмела пытаться украсть у меня… — И что с того? — выпалила Риллиан. Ну захотела книжку взять, что такого? Он вот вообще людей ест, но она же не осуждает! — Попробуй сделать это ещё раз и узнаешь, что я с того, — прошипел Астарион. От него веяло холодом и это чувствовалось даже вдали от него. Риллиан поднялась, сохраняя демонстративное высокомерие на лице. Ну и ладно, не так уж ей и нужна эта книга была. И вообще, пусть сам с ней и возится, раз такой умный, а она найдёт себе что-нибудь получше! Или кого-нибудь. Взгляд зацепился за Гейла, так что Риллиан фыркнула и твёрдым шагом направилась к нему. Все ещё чувствовался холод и какая-то странная, неприятная дрожь. Захотелось обернуться, но Риллиан лишь натянула улыбку, чтобы скрыть волнение. — Ге-ейл! — воскликнула она, кинувшись магу на шею. Тот чудом не выронил свою обожаемую книжку и на неё посмотрел с привычным уже недовольством. Риллиан на это только ухмыльнулась, протянув: — Ну как тебе, нравится снова быть живым? — правда, мёртвым он пробыл сколько? Пять минут? Или десять, там Риллиан была слишком занята куда более важными вещами. Судя по лицу Гейла, ему такие вопросы не нравились, но вот как раз этого Риллиан и желала. Волшебник с усталым вздохом попытался отцепить её от себя, но явно знал о бесполезности всех попыток: — Просто прекрасно, но я обязан сказать, что… — Очень жаждешь рассказать мне почему тебя так важно воскресить? Ну, кроме того, что у тебя труп ядовитый, — всё-таки отстранилась она и взглянула волшебнику в глаза. Тот их закатил, прижимая книгу к сердцу, как мать ребёнка. Риллиан еле удержалась, чтобы рассмеяться с такого, ведь подумать только, сплошные книголюбы у них в отряде! Один уже нежить, второй вот, сегодня только сдох, разве это не весело? Гейл серьёзно сказал: — Я понимаю твоё любопытство, но вынужден предупредить: я могу ответить на малое количество вопросов. Он серьёзно?! Видимо, возмущение Риллиан отразилось на её лице, поскольку Гейл тут же добавил: — Некоторые секреты не могут быть раскрыты так просто. Прости, если это прозвучит неблагодарно… — В смысле?! Мы тут с одним твоим трупом сколько намучались, а ты!.. — зашипела Риллиан. Хвост у её ног задёргался из стороны в сторону, захотелось схватить за плечи, да закричать, что кем он себя возомнил? Да, может пару заклинаний прочитать, но на это кто угодно способен! Гейл помрачнел, хотя казалось бы — куда больше: — Ты ещё юна и многое не понимаешь. И в случае если я умру… — То доброй встречи с Келемвором, — перебила Риллиан. Она чувствовала, что окончательно хоронит шансы узнать что не так с волшебником, но выражение гнева на его лице окупало это с лихвой. В конце концов, когда она вела себя разумно?

***

Пахло кровью. Солнце слепило, высушивало силы, но нужно было продолжать путь. Зильвейг помогла Гейлу перебраться через разрушившийся мост и выдохнула, не в силах перестать обращать внимание на тяжёлый запах. От него в голове начинали копошиться воспоминания, которые Зиль ненавидела. Уилл нахмурился: — Что-то не так, осторожнее, — он достал рапиру, оглядываясь. Зильвейг сделала пару шагов по мосту к тропе. Запах крови стал сильнее, забиваясь в нос. Внутри потянуло от тревоги, даже какого-то страха. Девушка обернулась, но не похоже, чтобы кто-то ещё сильно волновался. Астарион спокойно наблюдал за всем, не торопясь доставать оружие. Риллиан с Гейлом и вовсе, казалось, ничего не чувствовали, ведя себя слишком беспечно. В бою такое поведение будет стоить дорого. Где-то рядом тонко завыло и тут же заскулило какое-то животное. Зильвейг, не теряя ни секунды, метнулась на шум. Только выбежав на тропу, она замерла, уставившись на ужасное, неправильное зрелище. Должно быть, тут проезжал караван. Тележка была перевёрнута, ящики были разбросаны вокруг. Земля же на тропе была запачкана кровью. Душный запах словно был повсюду, забивался в горло, в нос, вынуждая кашлять от этого тяжёлого безумия. То тут, то там лежали тела, изувеченные, частично съеденные. К горлу прильнуло отвращение, окончательно не давая дышать. Зильвейг дёрнула головой, напоминая себе, что она должна быть сильной. Кто, если не она? Взгляд зацепился за гиену, медленно умирающую среди кровавого ада. Зильвейг повернулась к спутникам и махнула рукой, призывая следовать за ней, после чего поспешила к животному. Оно корчилось в муках, кашляя кровью. Живот раздулся, ненормально и больше напоминая шар. По рукам прошла дрожь, но Зильвейг все равно присела рядом, напоминая себе дышать ровно, ведь если сейчас страх одолел бы её, то погибли бы и её спутники. Рядом страдали ещё две гиены. Зильвейг попыталась коснуться шерсти животного, но дальнейшее она услышала ещё раньше, чем увидела: хруст костей, вопль боли. Гиена изогнулась, ломая себя ещё сильнее и закричала, понимая, что конец её близок. Она становилась сосудом для чего-то нового. Совсем как цереморфоз Зильвейг хотела было отпрянуть, но заставила себя оставаться на месте, ведь пускай ей было страшно, но возможно скоро она точно так же будет корчиться в муках, пока её тело превращается в оболочку для иллитида. И нет ничего хуже, чем быть в такой момент одной, поглощённой ужасом и болью. — Что тут произошло… — послышался голос Уилла рядом. Зильвейг положила руку на голову гиены, на что та лишь беспомощно заскулила, уже не в силах даже дёргаться. — Проклятье, это же!.. Зильвейг, отойди! Прочь скорее! — заорал Гейл. Зильвейг отвлеклась, повернулась к нему и в этот самый момент послышался отвратительный чавкающий звук. Живот гиены лопнул как переспелый фрукт, забрызгав девушку кровью. Зильвейг отскочила, почти мгновенно, пока из ставшего уже ненужным тела выбиралось новое существо, когтями и клыками помогая себе рождаться. Оно напоминало гиену, только прямоходящую. Жёсткая шерсть была покрыта кровью, она же капала с лап. Зильвейг замерла, пока внутри поднималась волна отвращения и ненависти. Что за твари могли появляться на свет подобным образом? Девушка обнажила кинжалы, отбросив новую себя как существо перед ней отбросило задней лапой тело гиены. В ту же секунду почти над самой головой твари просвистела стрела. Животное отвлеклось и тогда Зильвейг атаковала. Тело её помнило уроки и двигалось само, пока разум выцеплял слабые места. Глаза, это точно. Удар по морде и тварь завыла, схватившись за разрез. Глаза её, белёсые и поддёрнутые дымкой, вспыхнули яростным безумием. В ту же секунду Зильвейг чудом увернулась от удара, что наверняка бы сорвал бы с неё плоть за секунду. Девушка отступила назад по дороге, к остальным спутникам. Гейл кивнул: — Там ещё объевшиеся особи. Нужно предотвратить появление новых гноллов, — говорил он сухо и сосредоточенно. Тем временем тварь, визгливо засмеявшись, кинулась на них. Уилл перехватил рапиру поудобнее и ринулся в драку. Риллиан рядом выхватила кинжал: — Знаешь, Астарион, твоё «чудо рождения» доверия совсем не внушает, — она мгновенно очутилась за спиной вампира. Тот лишь закатил глаза, точным выстрелом приканчивая гиену вдалеке. Зильвейг кивнула Гейлу: — Разберись с теми, что ещё не превратились, — и метнулась Уиллу на помощь. Тварь махнула лапой, лишь чудом не распоров лицо противника. Уилл отскочил, двигаясь так быстро, что даже Зильвейг не могла уследить за его движениями. И решила попытаться действовать как привыкла, полагаясь лишь на себя. Шаг, второй, оказаться совсем рядом с противником. Затем ударить, целясь в искажённую ненавистью морду, точно в глаз. Но тварь легко увернулась и, пользуясь замешательством Зиль, тут же вгрызлась в оказавшуюся рядом руку. Тут же боль вспыхнула, заставила закричать. Зильвейг попыталась отпихнуть животное, но то лишь сильнее сжало челюсти. В ту же секунду в его морду прилетел небольшой сгусток пламени. Тварь взвыла, отпуская Зиль, и та мгновенно отбежала. Уилл взмахнул рапирой и одним ударом перерезал противнику горло. Рука пульсировала болью, кровь запачкала кожу брони. Зильвейг уставилась на это, тяжело дыша и со странным, но таким знакомым чувством, будто это не её. Не её тело, не её боль, она лишь наблюдательница, сейчас настоящая Зильвейг вернётся и всё станет правильным. Появятся чувства, всё вновь станет как раньше. Зильвейг вспомнила, как когда-то давно нырнула в озеро. Тогда она раскрыла глаза и взглянула вверх, туда, где остался весь остальной мир с его звуками и красками. Вместо воздуха изо рта выходили пузырьки, и всё, что было под водой — лишь солнечные лучи. И больше всего на свете Зильвейг не хотела всплывать. Но должна была, что тогда, что сейчас. Девушка безразлично взглянула на пытающегося ей помочь Уилла. Обернулась к спешащему к ним Гейлу и пожала плечами. — Я в порядке, — сухо сказала она. Уилл покачал головой: — Прости, пепелок, но что-то я сомневаюсь что истекать кровью стало нормой, — улыбнулся он ей. Зиль моргнула пару раз и ноги подкосились. Она вцепилась в Уилла, чудом не упав, пока голова предательски кружилась. — Чшш, тише, тише, — сказал Уилл, поддерживая её. Гейл без лишних слов порылся в сумке и протянул ей лечебное зелье. Зильвейг с трудом взяла и выпила, не чувствуя вкуса. И всё-таки всплыла. Воздух показался раскалённым, мучительным для вдоха. Зильвейг закашлялась, по телу ледяной волной прошла дрожь. Руки задрожали и флакон выскользнул из пальцев. Неизвестно откуда взявшаяся Риллиан тут же коснулась лба Зильвейг и та вздрогнула от жара чужой кожи. Тифлина цокнула языком: — Ну, тут речка рядом, можно будет туда выкинуть, — и сама же засмеялась со своих шуток. Зильвейг дёрнулась, чувствуя, как внутри что-то сопротивляется такому отношению. Боль в руке ушла, оставив лишь слабую пульсацию и усталость. Астарион ухмыльнулся: — Дорогая, к чему же тратить кровь? Тут и так полно тел, ещё одного никто не заметит… — Заткнитесь! — рявкнула Зиль, чувствуя, как в уголках глаз выступают злые слёзы. Почему всё так? Почему нельзя просто побыть другими? Ведь они стоят посреди царства смерти, они сами в любой момент могут погибнуть, почему нужно вести себя так? Хотелось схватить Риллиан, закричать ей в лицо, чтобы перестала, перестала так себя вести. Осознав, что сказала, Зильвейг тут же смутилась и отвела взгляд. Уилл осуждающе посмотрел на вампира с тифлиной: — Да полно вам. Хватит, — он приобнял Зиль за плечи. Та выдохнула, дёрнув головой, но внутри всё-таки потеплело. Уилл повернулся к Гейлу: — Что ты знаешь про гноллов? — он кивнул на труп твари. Зильвейг кинула быстрый взгляд и тут же отвернулась, сглотнув. — Данные создания весь мир воспринимают как мясо. Собственно, ради этого они и напали на караван. Так же из-за данных гиен и их… состояния, я полагаю, тут где-то клык Йеногу. Гиены, отведавшие плоти убитых им, превращаются в новых гноллов, — Гейл поморщился, потерев висок. Зильвейг поёжилась, отворачиваясь. Нужно что-то сделать, нельзя же позволять этим тварям так тут и бродить! — В таком случае нам нужно разобраться с ними. Кто, как не Клинок Фронтира, должен сделать это? — расправил плечи Уилл. Зильвейг, неожиданно даже для себя, улыбнулась. Они пошли по следам крови. Ещё до того, как они всё увидели, Зильвейг услышала шум: вой, скулёж, истерический смех. Девушка вытащила кинжал, держась справа от мужчины. Так даже если на него нападут, то не смогут воспользоваться слепой зоной. Первое, что они увидели, поднявшись по холму — пещеру, возле которой столпилась целая толпа гноллов. Некоторые были больше, возле них вились обычные, четвероногие гиены. Но внимание привлекла тварь, отличавшаяся от остальных. Она была меньше, человекоподобнее и даже в броне. Тварь кровью рисовала странный символ на скале. Зильвейг остановилась, глядя на это, позади Риллиан протянула: — Что он делает?.. — она легко обошла Зильвейг и вышла вперёд. Уилл шикнул, призывая тифлину вернуться обратно, но только привлёк внимание твари. Та дёрнула головой и в пару прыжков оказалась перед Риллиан. Зильвейг уже собиралась кинуться защищать идиотку, но тут волна боли ударила по мозгу. Девушка отступила, вскрикнув, но то было лишь эхо, отголосок установленной связи между Риллиан и гноллом. Она увидела весь мир так, как видели его гноллы. Красные, пульсирующие комки органов, мясо, еда. Рот наполнился слюной, внутри всколыхнулся голод, желание вонзить зубы, сожрать. Но Голос запретил есть это мясо, пусть Зильвейг и не знала кому этот Голос принадлежал, но понимала, что ослушаться вожак стаи, — она не понимала откуда это ей это стало известно, но чувствовала истинность этого знания, — не посмеет. Девушка сделала пару шагов, с трудом переставляя резко отяжелевшие ноги, коснулась плеча Риллиан, пытаясь заставить её разорвать связь, прекратить всё это, но тифлина будто не почувствовала чужого присутствия. Мясо… Зильвейг почувствовала импульс, эхо чужой воли. Если тварь так жаждет мяса, то пусть сожрёт свою же стаю. Личинка в голове извернулась в экстазе, гнолл завыл и по-гиеньему засмеялся. И тут же кинулся на оказавшегося рядом сородича. Тот среагировать не успел, когда зубы сомкнулись на его горле и хлынула кровь. Зильвейг выдохнула, почувствовав, как связь личинок отступает, отпуская её разум. Риллиан, пошатываясь, обернулась, будто не видя начавшегося кровавого безумия вокруг. Она рассмеялась: — Хи-и, вы видели что я сделала? Прямо… прямо… Из носа хлынула кровь и Риллиан упала без сознания.