In unseren Schatten

Зильвейг замерла, глядя на до боли синее небо. Красный дракон на его фоне казался ужасно ярким и трудно было решить, с чем сравнить этот цвет: с кровью или пламенем. Уилл выхватил рапиру под смех Лаэ’Зель: — Твой кинжал не сможет даже поцарапать его! Драконий всадник разрубит любого из вас пополам за минуту, — она гордо оскалилась, выпрямившись и будто уже готовясь к встрече с сородичами. Зильвейг же лишь нервно обняла себя, помотав головой. Наверняка же будет драка, а их отряд в лучшем случае дракона только поцарапать сможет, прежде чем тот превратит их в семь обугленных трупов. И это если забыть про его всадника. Зильвейг быстро оглядела местность, пытаясь сообразить, что им теперь делать. Похоже, это когда-то было заставой: до сих пор сохранились укрепления, чтобы вести оборону, не пуская противников к холму и вверх по нему. Сами гитьянки находились в окружённой скалами низине с мостом на ту сторону. Отсюда было видно, что иномирцы столкнулись с воителями пламенного кулака. В обоих отрядах было четверо воителей, но все равно казалось, что силы не равны. Кроме того, за всем этим наблюдала тифлина, с виду почти неотличимая от человека. Лишь рога, крупные и ветвистые, совсем не похожие на рожки Риллиан, выдавали в девушке демоническую кровь. Судя по лицу Риллиан, обиженно трогающей свои, та тоже видела разницу. Зильвейг уже думала, как бы им подойти к гитам как можно тише, когда Риллиан подскочила к тифлине и коснулась плеча той. Девушка тут же вскочила, оборачиваясь и выхватывая кинжал. Увидев лишь сородича да милый и абсолютно непримечательный отряд из полудроу, вампира, гитьянки да нескольких людей (пусть даже одна была человеком лишь наполовину), тифлина чуть успокоилась, но тут же зашипела: — Ты что тут делаешь? Пригнись, пока они тебя не увидели, маграшем! — она убрала кинжал, но подозрительность из её взгляда не исчезла. Красные глаза вспыхнули ярче, стоило ей увидеть Лаэ’Зель, нетерпеливо постукивающую пальцами по броне. Зильвейг предпочла наблюдать пока за конфликтом, зная, что в разговоре от неё все равно толку не будет. Она не знала, что за слово сказала тифлина, но чувствовала, что ничего хорошего оно не означало. Риллиан раздражённо протянула: — Сама ты маграшем. Расшумелась тут и… — Отвали, у меня нет времени на приличия. Эти гиты замышляют что-то и кто знает, что может… Зильвейг первая осознала, что сейчас произойдёт. Рыцари обнажили мечи и это стало сигналом. Дракон взревел, отчего сердце на секунду остановилось и боль страха пронзила всё тело, но нельзя было позволять ужасу погубить хоть кого-то. Зильвейг вскочила и мгновенно дёрнула тифлин на себя, прочь от низины. В ту же секунду пламя вылетело из драконьей пасти и ударило по мосту, где стояли рыцари. Дерево вспыхнуло, и с грохотом и треском мост рухнул, утянув с собой и бегущих по нему людей. Их крики слились в один, ударивший по нервам и разуму, а затем всё кончилось. Дракон изящно приземлился и почти что лёг, позволяя всаднику слезть с себя. Тот тут же принялся командовать воителями, кажется, совсем невпечатлёнными расправой. Все вели себя сосредоточенно и при этом поразительно спокойно. Лишь густой столб дыма давал понять, что что-то произошло. Зильвейг, дрожа, посмотрела на спутников. Разведчица, бледная от ужаса, быстро сказала: — Нужно уходить отсюда, пока ещё есть шанс. Советую вам не задерживаться, а то… — один короткий взгляд в сторону моста, и тифлина тут же рванула с места под презрительное фырканье Лаэ’Зель. Астарион протянул, наблюдая, как гитьянки слушают приказы своего… генерала? Наверное, это слово не подходило, но других Зильвейг не знала: — Мы же их убьём, да? — и усмешка с его лица не пропала даже под тяжёлым взглядом их гитьянки. Зильвейг обняла себя, все ещё не в силах избавиться от дрожи. Она ничего не знала о гитьянки, кроме того, что рассказывала Лаэ’Зель, но понимала: вряд ли удастся разойтись с ними мирно. Гейл нахмурился, потирая висок с тёмными венами, проступающими сквозь бледную кожу: — А дракона, я так полагаю, по спинке погладим? — он с опаской посмотрел на зверя, казавшегося до безумия громадным. Подул ветер, и Зильвейг показалось, что он принёс с собой резкий запах горелого мяса. Тут же покачала головой, пытаясь думать о чём угодно другом, хотя бы о том, что нужно найти где в случае чего от дракона прятаться. И без разницы, что невозможно это наверняка, нужно придумать, нужно… — Дракон служит гитьянки. Так и быть, прослежу, чтобы вас не тронули, — фыркнула Лаэ’Зель. Как по команде, все одинаково мрачно взглянули на зверюгу и на всадника рядом с ней. Внутри неприятно потянуло от волнения, и Зильвейг на секунду задумалась, а не лучше ли пойти с Лаэ’Зель только ей. Её не жалко, погибнет и ладно, а вот остальным умирать ещё рано, особенно так глупо, в заведомо проигрышном бою. Она тут же отогнала эти мысли и запретила себе даже думать о таком. Ей нужно выжить, нужно искупить всё сотворенное ей и не глупым самоубийством, а действиями. Зильвейг сказала, не сводя взгляд с дракона: — Тогда пойдём. Только тихо, нечего при… Не успела она договорить, как Лаэ’Зель ломанулась к лестнице вниз, к сородичам. Зильвейг переглянулась с Уиллом и Гейлом, но так и не придумала, что же сказать, после чего понеслась вслед за гитьянки. Дракон довольно зарычал, отчего по спине пробежали мурашки, но Зильвейг запретила себе бояться. Слетев по лестнице, она слышала как Лаэ’Зель уже разговаривает с остальными гитьянки. Оказавшись на земле, Зильвейг ломанулась к воительнице. Кое-как затормозила, уставившись на всадника. Он был очень похож на Лаэ’Зель: на бледно-жёлтом и вытянутом лице с приплюснутым и почти отсутствующим носом были чёрные пятна природных отметин. Серебряная броня с рубинами казалась массивной, неподходящей худосочному телу. Тонкие губы растянулись в улыбке, стоило взгляду оранжевых жабьих глаз упасть на Зильвейг и на шумно спускающихся спутников позади: — Я так вижу, у тебя полно рабов, дитя, — голос его был мягок, но по плечам пробежала дрожь. Жар от моста обернулся холодом напряжения и ожидания, когда этот воин прикажет дракону сжечь их всех разом. Зильвейг сглотнула, подавляя желание обернуться или отступить. Нельзя показывать слабость. Не тут. Лаэ’Зель быстро сказала: — Всадник, у меня мало времени… — Шшш. Что за тон. Будь я менее милосерден — приказал бы содрать с тебя кожу. Но ты ещё жива, поскольку я прежде всего милостив, — голос его оставался так же спокоен, даже ласков. Зильвейг выдохнула, невольно подступая ближе к Лаэ’Зель. Этот мужчина был опасен, даже не пытался натянуть маску милосердия и дружелюбия. Тон держал спокойным и гладким, словно шёлк, но это было ради развлечения, как кошка играла с мышью. — Твоё имя, дитя, — приказал он. Зильвейг бросила на Лаэ’Зель быстрый взгляд и тут же вновь уставилась на всадника. Всё внутри вопило: нужно уходить, как можно быстрее, пока его настроение не переменилось и они все не погибли в пламени. Девушка пробормотала, почти не разжимая губ и покосившись на Лаэ’Зель: — Скажи. Гитьянки замерла, уставившись на всадника. После чего кивнула, неясно, кому: Зильвейг, мужчине или же своим мыслям. Но затем сказала, глядя прямо в такие жабьи глаза: — Лаэ’Зель. Зильвейг замерла, наблюдая за плавными движениями всадника. И подумала, что сравнивать его надо со змеем. Этот взгляд, этот тон — всё в нём вопило об опасности, о необходимости бежать, пока есть возможность и надеяться, что меч не войдёт тебе в спину, пока ты стараешься спастись. Вспомнился такой же взгляд, только алых глаз и голос матери шепнул на ухо: — На что ты надеешься? Они убьют тебя быстрее, чем дёрнешься. Зильвейг ни на что не надеялась, ведь знала, что цена любым мечтам — один неудачный случай. Всадник сказал, глядя только на Лаэ’Зель, и трудно было понять, как у неё хватало сил выдерживать этот взгляд: — Гордое имя. Царственное, я бы сказал. Корабль гхайков рухнул с небес. Воры перевозили оружие великой ценности. Выглядит оно как многогранник, покрытый священными рунами нашего народа. Зильвейг вздрогнула, с трудом подавив желание обернуться на Шэдоухарт. Она ощутила волнение той, понимание, что что бы ни случилось — нельзя позволить артефакту попасть в руки гитьянки. Судя по тому, как дёрнулась рука Лаэ’Зель, та тоже ощутила это. Зильвейг сосредоточилась на ощущениях, попыталась уловить ещё хоть что-нибудь, но вместо этого её с головой захлестнули чувства гитьянки. Недоверие. Злость. И странная, резкая и почему-то очень знакомая боль. И в эту секунду Зильвейг осознала, что не выйдет им попасть в гитские ясли, что не найдут они там исцеления. Если они сейчас не сбегут, то ждёт их лишь смерть, та же судьба, что тех рыцарей. Сердце сжалось, то ли от волнения, то ли от страха. Подувший ветер принёс с собой горечь дыма и запах горелого мяса. Девушка сглотнула, вытаращившись на гитьянки и не понимая, почему они ведут себя так, словно всё нормально. Всадник приказал, чётко и резко: — Сообщи в свои ясли. Ты присоединишься к поискам. Страх Шэдоухарт стал почти что осязаемым, ярким пятном в темноте собственных чувств. Зильвейг покосилась на Лаэ’Зель и попыталась использовать личинку по назначению. Сосредоточилась на одном: передать в чужой разум послание подыграть, согласиться и уходить пока есть возможность. Лаэ’Зель молчала. Всадник сказал с тонкими нотками раздражения: — Говори, дитя. Подтверди, что приказ понятен тебе. — Согласись. Иначе убьют всех, — подумала Зильвейг. Холод сковал её тело, не давая пошевелиться и пронеслась мысль, что для убийства этому всаднику хватит одного удара серебрянного меча. Они с Лаэ’Зель стоят близко, взмах — и глотки будут перерезаны у обеих. Затем приказать дракону и спутники позади них превратятся в обугленные тела. Обыскать их — и вот желанный многогранник. Всё это пронеслось перед глазами менее чем за секунду. И предотвратить это могла лишь Лаэ’Зель. Но она молчала. Всадник пристально взглянул на неё, отчего сердце забилось в безумном, невозможном ритме. Зильвейг подумала, что она сейчас умрёт, раньше, чем всё это закончится, что погибнет от страха, как слабая, как бесполезная… Всё в точности, как обещала ей мама. Но затем Лаэ’Зель кивнула: — Твой приказ большая честь для меня, китрак. Я немедленно извещу смотрителя. Зильвейг уставилась на всадника. На его лице отразились раздумья, попытки найти в словах воительницы любой намёк на ложь или подозрительное поведение. Но Лаэ’Зель держалась спокойно, как пристало любой из их расы, и недоверие пропало из змеиных глаз. Тонкие губы растянулись в улыбке, обнажая клыки: — Ты верно служишь королеве, дитя. Возьми своих рабов, выследи беглецов с корабля гхайков. Оружие наверняка у них. Потеряв к ним интерес, он направился к дракону. В одно мгновение забрался на него и ящер послушно взмыл в воздух. От взмаха крыльев пыль поднялась во все стороны и Зильвейг закашлялась, когда порыв ветра ударил ей в лицо. Тут же взглянула, как чудовище всё уменьшается, улетая прочь, пока оно не превратилось в маленькую точку. Узел внутри ослаб, но не исчез. Чувство, словно остальные гиты уже думают как убить их, никак не желало исчезать. Лаэ’Зель коротко приказала: — За мной. Нужно исполнить приказ китрака, — быстрый взгляд в небо и воительница отправилась вверх по тропе. Остальные поспешили за ней. Стоило им отойти достаточно далеко, Лаэ’Зель взревела в ярости: — Да как он смеет?! Я следовала протоколу, а он!.. — девушка выругалась на своём языке. Зильвейг обняла себя, дрожа. Волнение никуда не ушло и хотелось сбежать скорее. Она не знала, что заставляло нервничать сильнее: яркое и слепящее солнце или же тьма пещер. Гитьянки продолжила, уставившись на Шэдоухарт: — У нас оружие, которое он ищет. Должно быть, это могущественная вещь, раз китрак предал Королеву и её детей. Жрица мгновенно положила руку на мешочек на поясе, её взгляд ясно давал понять, что она думает о гитьянки в целом и о Лаэ’Зель в частности. Гейл потёр висок: — Судя по тому, что нам было предоставлено увидеть… — Давайте не тут? Дракон может вернуться в любой момент, — перебил Уилл, нервно глядя в небо. Лаэ’Зель обернулась на заставу, и на секунду в её взгляде проскользнула тоска, невысказанная боль невозможности добраться… домой? Наверное, это слово подходило лучше всего. Но всего секунда, и эти чувства растворились под холодным расчётом: — Идёмте. Отсюда в ясли нам не попасть… и следите за небом. За нами наблюдают. Словно в подтверждение её слов, послышался рёв дракона. Зильвейг взглянула на небо, но не увидела ничего, кроме сплошного голубого и редких комьев облаков. Тревога так и не пропала.