In unseren Schatten

Жизнь Зильвейг можно было описать одним словом: провал. Она провалилась уже в тот момент, когда родилась от слабого человека, неся в своей крови его слабость. Кожа её была слишком светла для дроу, душа слишком черна для человека. Руки от крови не отмыть, как бы она ни старалась, царапая их и всё никак не в силах избавиться от этого тяжёлого металлического запаха, въевшегося в кожу. Разум шептал, почти что насмешливо, что судьбой ей предназначено быть убийцей и бороться с этим — все равно что бороться с дождём или рассветом. Но Зильвейг знала, что единственное, что ей предназначено — проваливаться раз за разом. Даже в убийствах. Но все равно пыталась сбежать от этого, стать лучше. Ведь нужно же попробовать, в надежде, что хотя бы эта попытка не закончится горьким комом в горле и жжением отчаяния на сердце. Но вот, она снова провалилась, только на этот раз вместе с ней провал встретили и остальные. Лаэ’Зель, кажется, места от ярости не находила. Шла она быстро, сжав руки в кулаки и ни с кем не разговаривая. Остальные еле поспевали за гитьянки, но та всё-таки остановилась возле до сих пор горящей таверны. От одного взгляда на густой столб дыма вспомнились жертвы дракона, и по спине пробежали мурашки. Зиль отвернулась, вцепившись одной рукой в другую. — Что же, гиты нам не помогли. Какая неожиданность, — вздохнула Шэдоухарт, потирая переносицу. Выглядела она порядком уставшей и взволнованной. Риллиан, всю дорогу не отходившая от жрицы, пожала плечами: — Как думаете, там гоблины Хальсина уже съели или ещё только собираются? А то неловко что придём, перебьём гоблинов, а там уже косточки только останутся, — её, впрочем, это не сильно волновало. Уилл поморщился, как от головной боли, остальные мрачно переглянулись. Зильвейг обняла себя, дрожа. По спине бежали мурашки и никак не получалось сбросить ощущение, что вот-вот вернётся дракон. Астарион хмыкнул: — Ну прекрасно, мы потеряли два дня на пустую прогулку, — он ядовито улыбнулся. Лаэ’Зель тут же рявкнула: — Помолчи, кровосос! Нам необходимо пройти за перевал, ясли не могут быть далеко, — она показала точно туда, откуда они только что ноги унесли. Зиль почувствовала, как на её лице растягивается невесёлая ухмылка. Чувство горького, болезненного отчаяния обхватило горло и хотелось закричать, упасть на колени и спросить за что ей это, в чём они все провинились. Но, глядя на их ссоры, вспоминая свои грехи, она понимала: у всех них за плечами чёрное прошлое. Может даже у Гейла с Уиллом, хоть в это верить и не хотелось. Волшебник устало вздохнул: — Давайте все успокоимся и подумаем… — Послушай. Если ты не заметила, твои друзья были к нам настроены не слишком дружелюбно, так что не знаю как ты, а я не собираюсь снова с ними сталкиваться, — зло процедила Шэдоухарт. Одного взгляда Лаэ’Зель хватало, чтобы понять, что она хочет сделать с жрицей. Риллиан тут же оказалась рядом, попыталась положить руки на плечи подруги, но та скинула прикосновение, раздраженно зашипев. Гитьянки прорычала: — Чего ещё ожидать от воровки, — лишь последние крохи самоконтроля отделяли её от драки. Зильвейг склонила голову, напряженно следя за движениями воительницы и думая, атакует или нет. Она знала, что если помешает, то Лаэ’Зель возненавидит её, но не помешать было нельзя. Так же нельзя, как и допустить чужую смерть, как вновь позволить чужой крови брызнуть на руки, когда можно было сделать хоть что-то, чтобы этого не произошло. Лаэ’Зель чуть наклонила голову набок, как будто в холодном любопытстве. Тело её было напряжено и это было видно даже сквозь броню. Зильвейг чуть сгорбилась, ожидая, как напряжение будет разорвано дракой. Уилл устало вздохнул, кажется, не замечая происходящего: — Даже если пойдём через перевал, нам нужны припасы. Тот парень, которого мы спасли от гноллов… Руган же, да? Он говорил, что у его друзей есть убежище в Приюте Вокин, — он мгновенно привлёк всё внимание к себе. Лаэ’Зель чуть расслабилась, руки свободно опустились вдоль тела. Риллиан взмахнула хвостом, задев пару камешков: — Э? Что за Руган? Вы про кого? — она огляделась, будто бы тот мог возникнуть рядом. Зильвейг пожала плечами. Парень и его друг были заперты и погибли бы, если не они. Помочь было правильно. — Ты тогда решила полежать и побыть тихой, для разнообразия. Как только можно было тебе помешать? — оскалился Астарион. Риллиан обиженно фыркнула, демонстративно отвернувшись и тут же насев на Гейла, требуя рассказать всё. Лаэ’Зель закатила глаза, но всё-таки окончательно расслабилась. Зильвейг выпрямилась, все равно наблюдая за гитьянки, сама тихо сказала: — Что он сказал, помните? Какой пароль? — она не удивилась, если бы её никто не услышал. Риллиан перетягивала всё внимание на себя, будто бы дышала им, существовала только когда другие смотрели на неё. За шумом её голоса почти что шёпот Зильвейг вряд ли кто-нибудь смог различить. Но Уилл сделал это. Он кивнул ей, улыбаясь: — Маленькая змея, длинная тень. Но не нравятся мне эти парни, есть в них что-то подозрительное… — Потому что они из Зентарим, судя по словам того человека о расплате тарентами. Это — валюта зентов, — сказал Гейл, вообще не обращая внимания на болтовню Риллиан. Та по инерции сказала ещё пару слов, но тут же оборвала сама себя. Нахмурилась, а затем заголосила пуще прежнего: — Да как ты можешь?! Ты должен меня выслушать, ведь я тут говорю такое важное… — Кто такие зенты? — спросил Уилл. Риллиан замолчала во второй раз, после чего зло фыркнула и отвернулась, будто бы случайно ударив хвостом Гейла. Тот поморщился: — Ауч. Это было больно, юная леди. Зильвейг дёрнула головой, в голове всплыли образы из прошлой жизни. Мама говорила, что один из заказов позволит их гильдии установить связь с Зентарим, получая их товары легче, чем остальные клиенты. Тогда Зильвейг должна была убить брата аристократа, решившего устроить зентам проблемы. Она пробралась к нему ночью и… Не думать об этом. Не помнить этого. Важно лишь то, что происходит сейчас, так сосредоточиться на этом. До края сознания донеслись обрывки лекции Гейла: — Теневая сеть торговцев, убийц и прочих личностей, не обремененных законопослушностью. Полагаю, это не те, с кем нам стоит идти на любую форму конфликта… Зильвейг не могла отделаться от ощущения, что на неё смотрят. Бросают быстрые, почти незаметные взгляды, а сами думают: «А не связана ли она с этим? Можно ли доверять ассасинке? Не лжёт ли?». Девушка старалась отвлечься, сосредоточиться на чём угодно ещё, но привычка замечать даже самые мелкие реакции сыграла против неё. Хмурый вид Шэдоухарт и задумчивость в её глазах, раздражение Лаэ’Зель, ухмылка Астариона. Гейл был слишком занят лекцией, но при этом в его взгляде блестело всё то же размышление и сейчас Зильвейг ожидала, что её так и бросят у зентов, назвав такой же. Она выдохнула, надеясь освободиться от этого липкого ощущения, от страха и боли. Риллиан хихикнула, голос резанул по слуху: — Ууу, похоже тут твои друзья, дроу. — Прекратишь ты или нет? — закатил глаза Уилл. Тифлина лишь засмеялась.

***

— Гейл, нам нужно погворить. Волшебник отвлёкся от книги и взглянул на Зильвейг. Та переступила с ноги на ногу, потирая запястья. Подумала, что зря она в принципе подошла, ведь с чего бы с ней вообще будут говорить? Пусть даже Гейл был к ней добр, но никак не получалось избавиться от зудящего ощущения, что это просто вежливость, обман. Изящная маска, которую легко можно принять за лицо. — Да? Что-то случилось? — он улыбнулся, выглядя как оживший труп. Точнее, технически он им и был, но с другой стороны, считать ли это полноценно ожившим трупом… так, всё, сосредоточиться на «здесь и сейчас». Никаких мыслей о трупах, воскрешении и критериях трупности. Сосредоточиться на разговоре и спросить про состояние Гейла… — Твоё это воскрешение… Зильвейг захотелось чем-то себя ударить, желательно острым. Или подзатыльник влепить от души, как мама часто делала в попытке выбить дурь. Да, это был бы хороший вариант. На худой конец сквозь землю провалиться, в Подземье хоть нельзя было бы разглядеть её глупый вид. Гейл помрачнел, отчего окончательно захотелось найти какую-то тень, да спрятаться в ней, чтобы никто разглядеть не смог. Волшебник закрыл книгу и хмуро взглянул на обложку, всё это молча. Зильвейг ждала, как провинившийся щенок наказания. Наконец, Гейл спокойно сказал: — Я догадывался, что ты захочешь об этом поговорить. Риллиан вот уже успела, — он кивнул на тифлину, вившуюся вокруг Лаэ’Зель. Гитьянки была выше на голову и рядом с ней Риллиан действительно напоминала надоедливого ребенка. Зильвейг повернулась обратно к магу. Тот поморщился, потирая висок: — Я и сам хотел с тобой это обсудить… но прежде должен кое о чём тебя попросить, — он внимательно посмотрел ей в глаза. Зиль невольно сделала шаг назад, сглотнув. Сердце потянуло в болезненном испуге, живот скрутило. Ощущение, что вот-вот случится что-то ужасное всё никак не могло её покинуть. Гейл, видя её беспокойство, тут же покачал головой: — Не бойся, я… я сначала хочу сказать, что мы путешествуем уже некоторое время, — в тёмных глазах блеснуло что-то странное и пугающее. Зиль повела плечами, не шевелясь. Гейл продолжил: — Ты завоевала моё доверие и я хотел бы тебя попросить кое о чём. Но хоть я и скажу, в чём нуждаюсь, я не могу сказать почему и поэтому вынужден попросить тебя, чтобы ты мне доверилась. Без вопросов, — он говорил очень серьёзно, что напугало Зиль ещё сильнее. Девушка беспомощно огляделась в пустой надежде, что у кого-нибудь из спутников сейчас появится к ней срочное, не терпящее отлагательств дело, так что вопрос с доверием можно решить как-нибудь потом. В идеале как-нибудь никогда, поскольку ну как такое можно спрашивать у неё? У той, что в жизни не принимала важных решений, что никогда не ставилась перед вопросом «доверять или нет». Ведь у кинжала не интересуются, доверяет ли он владельцу. У всего есть предназначение. Зильвейг своё потеряла в ту секунду, как выступила против матери. Предназначение Гейла было неясным, как туманное утро. — Ладно… — медленно и осторожно сказала Зильвейг, исподлобья глядя на него. Вязкое чувство, что она снова совершает ошибку, вновь делает шаг в пропасть, схватило её за плечи, словно пытаясь сломать их. Живот сжало, но девушка попыталась сохранить отстранённое, безразличное выражение лица, ведь Гейл не должен знать, что она сомневается. Волшебник, кажется, не заметил её волнения и просиял: — Спасибо! Я знал, что могу тебе довериться! — он потянулся похлопать её по плечу, но тут же отдёрнул руку, с виноватой улыбкой. Зильвейг наблюдала за этим, не шевелясь, в напряжённом ожидании. Что у неё можно попросить? Разве что помолчать и не мешать делами заниматься, но это она и так с радостью сделает, лишь бы не трогали лишний раз. — В общем, у меня есть… проблема. Она была ещё до личинки, но не менее опасна. Зильвейг прикусила язык, чтобы не сказать, что в этом скорее Шэдоухарт способна помочь. — Единственный способ, так сказать, облегчить моё состояние — находить могущественные волшебные артефакты и поглощать скрытое в них плетение. — В смысле, тебе нужна волшебная паутина? — Зильвейг подумала, что точно убьёт себя, если снова ляпнет глупость в этом духе. Ещё Гейл посмотрел на неё так внимательно и сочувствующе, что окончательно захотелось сквозь землю провалиться, но она правда была без понятия в каких ещё артефактах может содержаться Плетение. — Можешь считать, что ему просто нужно поглощать магию, если уж с образованием не повезло, — сказал Астарион, подходя к ним. Зильвейг напряглась, уставившись на вампира. Он выглядел расслабленным, даже дружелюбным, но чувство угрозы рядом с ним никак не могло уйти, исчезнуть и дать нормально общаться. Гейл нахмурился, что заставило Астариона лишь довольно улыбнуться: — Услышал тут вашу болтовню и как я могу оставить нашу дорогую знакомую во тьме невежества? — он взглянул на Зильвейг, та тут же отвела взгляд. Пробормотала, думая, что зря вообще рот открыла сегодня: — Да. Спасибо. Буду знать. Судя по разочарованному вздоху вампира, даже в этом она облажалась. Это лишь сильнее смотивировало разглядывать землю, собственные ноги и что угодно ещё, но только не собеседников. Гейл сказал, делая шаг к ней: — Благодарим за помощь, а теперь можно поговорить? Без лишних ушей, — с нажимом добавил он. В ответ получил лишь раздраженное «пфф», но Астарион всё-таки ушёл к себе. Зильвейг выдохнула, позволяя себе хоть немного расслабиться. Глупо вышло, так глупо, нужно было молчать и… — Ты в порядке? — участливо спросил Гейл. Зиль дёрганно кивнула, все ещё не решаясь посмотреть на него. Тот неловко произнёс: — Ну, в общем я хотел сказать, что у нас был такой артефакт, но сомневаюсь, что Астарион согласится с ним расстаться… стой, кто это там? — перебил он сам себя. Зильвейг мгновенно дёрнулась, тут же поймав направление его взгляда и сама уставившись туда. Из тьмы леса к ним шёл человек, спокойно и со знанием дела. Одет он был в богатые и совершенно непрактичные одежды, причём совершенно чистые, будто бы он просто появился из ниоткуда и сразу же направился в их лагерь. Зильвейг тихо сказала: — Я разберусь. Кажется, Гейл поверил, что у неё есть хоть какая-то идея как разговорить ночного гостя и при этом избежать кровопролития. Но раньше, чем она успела сделать шаг, Риллиан уже вовсю кружила вокруг мужчины. Тот на вид был среднего возраста, смугл и обладал по-аристократически резкими чертами лица. Тифлине он улыбнулся, зачитывая стихотворение: — О, что же за место такое? Землица, что домом зовётся, где даже грешники могли бы отдохнуть. Что лучше подойдёт к такому случаю? Может, колыбельная? Тёмные глаза насмешливо обводили их лагерь. Все спутники напряглись, не сводя внимательных взглядов с гостя. Одна лишь Риллиан была легка и весела, будто не чувствовала никакой опасности: — Хах, я могу что-нибудь спеть. Смотря, что желаешь услышать, — голубые глаза как-то нехорошо блеснули, Зильвейг тут же поспешила подойти. От вежливой улыбки чужака стало почти что неуютно: — Ну как же я могу утруждать хозяйку? Я и сам знаю одну. То-то радости мышке было — как лисица, кота провела! Но когтистая лапа ударила… тут и песня к концу подошла. Подул ветер. Зильвейг поёжилась, быстро оглядывая этого опасного, — в этом она уже не сомневалась, — мужчину. Оружия при себе не имел, значит, скорее всего, маг. Это и объяснит как он смог попасть сюда и не замарать одежды, другой вопрос — зачем он сюда пришёл? Мужчина посмотрел на неё, сохраняя эту холодно-вежливую улыбку: — Приятно познакомиться. Рафаил, к вашим услугам и с превеликой радостью. Она не поверила ни единому его слову. И пока Риллиан с заливистым смехом звала его присесть у огня, Зильвейг спросила прямо, заранее проклиная себя за неосторожность: — К чему эти слова? Это угроза? Она постаралась вглядеться в чужое лицо, уловить любой намёк на эмоцию, ведь это могло бы помочь определить, собирается ли этот Рафаил атаковать. Риллиан зашипела под смех мужчины: — Ну же, девочки, к чему ссоры? Я не собираюсь вредить кому-либо здесь, наоборот, я хочу предложить помощь. Но в этом лагере… он слишком неказист для такого как я. Он взмахнул руками и Зильвейг собралась уже выхватить кинжалы, как жар прошёлся по её телу. На секунду всё скрылось в белой вспышке. А затем изменилось. Шум листвы исчез, треск огня стал совсем другим. Зрение вернулось к ней, явив богатый особняк: с камином, полным разных блюд столом и витражными окнами. На стене висел портрет какого-то адского создания, с крупными рогами и крыльями, чуть ли не больше владельца. Зильвейг схватилась за кинжалы под хохот Рафаила: — Вот так гораздо лучше. Это Дом Надежды — здесь усталые могут отдохнуть, а голодные насытиться от души. Девушка переглянулась с перенесшимися сюда спутниками. Гейл, кинув быстрый взгляд на Рафаила, покачал головой. Уилл дёрнулся, но затем опустил руки. Астарион наблюдал со смесью злости и интереса, уже готовый выплюнуть оскорбление таинственному магу. Лаэ’Зель зло цыкнула, ведь меч остался в лагере. Шэдоухарт одними губами шептала какую-то молитву. Риллиан мигом растеряла всю уверенность и боязливо оглядывалась в попытке решить, куда же бежать. Рафаил продолжил: — Угоститесь же. Ни в чём себе не отказывайте, ведь эта трапеза… Быстрый взгляд на всех них, растерянных и беспомощных. — Может стать для вас последней. Зильвейг сделала шаг вперед, ведь кто ещё, если не она? — Кто ты? — с трудом сказала она, не привыкшая в такой ситуации использовать голос, а не сталь. Даже сейчас, с пониманием, что бой заведомо проигрышен, инстинкты требовали атаковать, дать бой. Зильвейг запретила себе думать о таком. Рафаил усмехнулся её выходке, как король усмехается лаю собаки: — Кто я? Что же… С каким дьяволом лучше заключить сделку? Со знакомым, — оскалился он, пока его облик менялся. Вспышка света с разлетевшимся во все стороны пеплом, — и перед ними предстал дьявол с портрета. Зильвейг поразилась как лицо может изменить чёрная склера светящихся оранжевым глаз и алая кожа. Она же даже не заметила сходства! — Адские болота, да ты камбион! — выдохнул Уилл. Зильвейг отступила, понимая, что в бою не выстоит. По спине пробежали мурашки, в горле встал ком. Рафаил с гордостью расправил плечи: — И не только. Я — много больше. Зильвейг затравленно подумала, что погибель он их. Что они могут противопоставить демону? Тот заберет их души вместе с их жизнями и всё, их путешествие тут кончится, быстро и глупо. Сердце забилось, почти что до боли быстро. Девушка тряхнула головой, пытаясь медленно и глубоко дышать. — Друг ли я вам? Возможно. Противник? Допускаю и такой вариант. Спаситель? А вот это без вариантов. Он смотрел на них жадно, но как будто они были не живыми людьми, а очень ценными и редкими, но вещами. Зильвейг передернуло от такого взгляда, но сейчас главное было — дышать. — Зачем тебе помогать нам? — с подозрением спросила Риллиан, отходя за Уилла. Тот инстинктивно прикрыл девушку рукой, не сводя опасливого взгляда с Рафаила. Камбион же улыбнулся как неразумным детям: — От моего безграничного сострадания. Я вижу насколько отчаянно ваше положение. Один череп, два постояльца — и мирного разрешения этого вопроса не предвидится… если не вмешаюсь я. Зильвейг непонимающе нахмурилась. Что он от них хочет? Какое отношение это имеет к их личинкам? Она взглянула на спутников, но те, кажется, прекрасно поняли намерения Рафаила. Зильвейг видела это в их злых, напряженных взглядах и лишь у Гейла на лице была написана задумчивость. Риллиан насмешливо оскалилась: — О, как мило, пойти на сделку? Ты либо идиот, либо безумец. Рафаила оскорбление никак не задело, наоборот, он уцепился за её слова, чтобы начать ещё одну речь: — А что есть безумие как не отрицание реальности? Зильвейг повела плечом в бесполезной попытке сбросить зудящее ощущение, будто это снова её мать. Воскресла и говорит так же холодно и жёстко, как и всегда, и такие же умные слова, которым её неловкая и нерасторопная дочь никогда не могла возразить. Даже взгляд такой же. Она воспитывала не дочь, она воспитывала орудие. Зильвейг поклялась себе, что что бы ни случилось, она не поверит Рафаилу. Не попадёт снова в этот кошмар. Камбион словно прочитал её мысли, всё продолжая говорить: — Займитесь самолечением. Побегайте, поумоляйте, может снова натворите то, о чём будете жалеть — и так до тех пор, пока возможности не исчезнут, оставив вас с пустыми руками. И вот когда не останется даже надежды… Глаза вспыхнули садистским предвкушением. Уилл выпалил: — Довольно! Верни нас обратно или я… — О, разумеется. Не смею больше вас задерживать, Клинок Фронтира. Приятно было познакомиться. От того как Рафаил произнес прозвище Уилла мурашки побежали по спине. Зильвейг взглянула на мужчину, мигом потерявшего весь запал и теперь смотрящего с тихой и бессильной злостью. Рафаил взмахнул рукой в почти что театральном жесте: — Ваша кожа до сих пор не посерела, да и кровь не идёт. Иные могли бы сказать, что вам невероятно везёт. Я буду рядом, когда это везение закончится. Он щёлкнул пальцами и всё растаяло в вспышке света.