***
Официально. Больше в Подземье ни ногой. Зильвейг с отвращением переступила через вонючую лужу слизи, растёкшуюся у её ног, стоило твари… умереть? Оставалось надеяться, что да, и она не обретет вновь форму, стоит им отвернуться. Рука, задетая ударом превратившей себя в хлыст слизи, ныла. Наверняка синяк будет, но вряд ли это помешает, если будет ещё драка. Зильвейг потёрла ушибленное место, качая головой. Худшее место. Просто. Худшее. — Там же дальше такого не будет? — заныла Риллиан. Зильвейг сжала зубы, желая рявкнуть. Кровь после битвы все ещё кипела, и хотелось продолжить драку, но нет, нельзя. И так чудом вместе держатся, не хватает только больше споров. — Ещё раз встретим, спихнём им тебя, — Лаэ’Зель безуспешно пыталась очистить молот от слизи. Риллиан фыркнула, демонстративно что-то шепча Шэдоухарт. Уилл смахнул пот со лба: — Ух, ну мы и молодцы! Настоящие Орудия Фронтира! — он сиял чуть ли не ярче солнца, кажется, уже забыв про драку. И вот ведь странно, от этой уверенности, от такой искренней радости становилось как-то теплее. Легче. Ведь они уже столько прошли, разве смогут они не дойти до конца? Это же будет так нечестно! Зильвейг осознала, что улыбается, и опустила взгляд, пока Гейл с усмешкой кивнул: — Да, это было легко… стой, как ты нас назвал? — Ну мы же герои, а у отряда героев должно быть название, чтобы все его узнавали! А поскольку прозвище тут есть только у меня… — как маленькому пояснил Уилл. Зильвейг хихикнула, но тут же замерла под цепким взглядом Лаэ’Зель. Та скрестила руки на груди, с каменным лицом наблюдая за всем. Однако на Зильвейг ругаться не стала, лишь фыркнула: — Идиотское прозвище. У меня будет лучше, — она говорила с завидной уверенностью. Уилл покачал головой: — Зато моё все знают! — рассмеялся он. Лаэ’Зель и бровью не повела: — Я не знала. И она тоже, — кивнула в сторону Зильвейг. Та тут же вытянулась, вытаращившись на всех. Она-то почему? В смысле да, она не знала, но теперь знает и остальные знают, что она знает, и она знает, что они знают, что она знает… Помогите. Помогла, внезапно, Риллиан: — Вообще-то у Шэдоухарт прозвище круче, — она обняла подругу за плечи. По лицу жрицы даже Зиль могла прочитать вселенскую усталость, словно бы последние триста лет она работала, работала и ещё раз работала. Риллиан же воскликнула, почти мгновенно забыв даже про свою лучшую подругу: — А у меня будет круче, чем у вас обоих, вместе взятых! Поняли? — и с гордостью задрала нос. Астарион протянул как бы невзначай: — «Закуска»? Или погоди, может «Рогатейшая»? — он старательно притворился, будто бы размышляет, не обращая внимания на воистину убийственный взгляд. Риллиан отвернулась, но хвост буквально летал из стороны в сторону, выдавая все чувства хозяйки. Гейл пожал плечами: — Или же «Самоубийца». Тоже хорошее прозвище, кажется я даже слышал о паре бардов с таким… Договорить ему не дал возмущенный визг. Зильвейг на всякий случай отступила, пока Риллиан на ультразвуке тараторила что она думает о Гейле, о его мозгах, о его отношении к ней и о волшебниках в целом. Слушал ли он всё это Риллиан явно не волновало. Лаэ’Зель нахмурилась, ворча на истеричность их барда и как легко теперь их услышать. Неудивительно, что даже слизь смогла подготовить им засаду! Гейл же покачал головой: — Ну и шумная же ты… — Только сейчас заметил? — подколола Шэдоухарт. На усталый взгляд лишь ухмыльнулась. Риллиан же, выдохнувшись, наконец замолчала, даже не пытаясь отдышаться. И вот ведь странно, Зильвейг поймала себя на улыбке всему этому. Они в Подземье, в когда-то заброшенной, а теперь наполненной абсолютовцами крепости, но почему-то это уже не так волновало. Ведь… они же справятся. Должны справиться. — Я в юности был почти таким же, — негромко сказал Уилл, встав рядом. Зильвейг повернулась, удивлённо глядя на него. Да как же? Ну да, он тоже очень громкий, да и с этим глазом драться в ближнем бою идея плохая, но он же все равно другой! И вряд ли каких-то там десять лет назад был похож на… ну… — Ой, да что вы понимаете, если бы не я, то даже купить ничего не смогли бы! На Риллиан. Зильвейг покачала головой: — Нет. Глупости. Она другая, — яркая до боли в глазах, напоминающая полуденное солнце. Слепит, но почти не греет. Уилл же скорее напоминал костер, — грел, очень грел. Но как объяснить всё это Зиль не знала. Уилл пожал плечами: — Это ты раньше меня не видела. Самовлюбленный юнец, уверенный, что мир существует исключительно для него. Рогатая хотя бы что-то умеет, я же мог лишь хвастаться отцом, — изначально весёлый, к последнему слову его голос потускнел, а на лицо упала тень. Зильвейг вспомнила о матери, о её холодных глазах и презрительном тоне. И не было сомнений, что её надежды не удастся никогда оправдать. Сейчас это казалось чем-то естественным, как кровь дроу в жилах. Но менее болезненным это не становилось. — Сейчас ты другой, — тихо сказала Зиль. Остальные меж тем начали подниматься по лестнице. Гейл бодро обсуждал с Шэдоухарт Гримфордж, но жрица даже пару слов вставить не успевала в поток размышлений. Уилл рассмеялся: — Ты точно со мной общалась? Зиль неловко улыбнулась в ответ.***
— Долго взламывать ещё будешь? — Можешь сама попробовать, если так не нравится. — А вот возьму и взломаю, что тогда делать будешь? Зильвейг скрестила руки на груди, глядя на дверь. Астарион возился с замком, Риллиан стояла у него над душой и щебетала, не замолкая. Полудроу потёрла висок. Как только хватает сил столько болтать? У неё в горле пересохло бы уже через пять минут такой жизни. Гейл с остальными предпочли постоять в сторонке, обсудить, что делать с Ниром, Уилл же захотел осмотреться, вдруг удастся найти другой вход. И хоть Зильвейг хотела последовать за ним, он попросил остаться тут. «Вдруг что случится». А вдруг что случится с ним? Но пришлось остаться тут, слушать как одни не могут договориться, а другие даже просто говорить. Взгляд упал на троицу этих самых не могущих договориться. Зильвейг предпочла им не мешать. Вязкое чувство вины за все ошибки комом встало в горле, мешая дышать. Что она могла сейчас сказать? Особенно, если сама же не знала, что стоит делать? Но похоже, так металась лишь она. Риллиан и вовсе не думала о таком, предпочитая давать очень ценные советы: — Попробуй повернуть вот эту штуку влево. — Поворачивают нож, а это отмычка. — А ты все равно поверни. — Могу сначала тебе в глаз вогнать. — Что, одних клыков во мне было мало? Если бы взглядом можно было убивать, то Риллиан рухнула бы в ту же секунду. Вместо этого с самым довольным видом оскалилась прямо Астариону в лицо, подмигивая. Зильвейг потёрла висок. Хотелось бы ей стать такой же, легкомысленной и беззаботной. Ничего не важно, никто не важен. Но с другой стороны, быть вечно одной… нет, никакая беззаботность того не стоит. Девушка осторожно подошла ближе к Гейлу. Тот пытался доказать, что у Нира могут быть ценные знания об Абсолют, но, судя по лицам Шэдоухарт с Лаэ’Зель, только смог совершить невозможное: заставить этих двоих хоть в чем-то согласиться. Жрица и гитьянки обе выглядели так, что скорее сиганут отсюда вниз, прямо как та слизь, но Ниру жить дольше пяти минут не позволят. Зильвейг о Нире знала только, что он дроу, но уже поняла: сердце у него прямо как у её матери. Чёрное и не желающее добра. — Мало ли, что он знает. Дура допросит труп, если надо будет, — проворчала Лаэ’Зель. Зильвейг встала рядом с Гейлом, готовая поддерживать его, если будет недоволен, но встрепенулась, внезапно, Шэдоухарт: — Ещё этого не хватало! Сама спрашивай, если хочешь. Тебя, если помрёшь, не жалко. Гейл нахмурился, и Зильвейг тут же заметила это. Но вот ведь странно, его будто волновала не ссора, а… что же тогда? Будто задумался о чём-то. Девушка осторожно коснулась самых кончиков пальцев волшебника. Тот дёрнулся и бросил на неё быстрый взгляд, но тут же отвернулся, качая головой: — Всё в порядке, Зиль. Не волнуйся. Она не верила, но кто её спрашивал? Меж тем Лаэ’Зель быстро огрызнулась: — Что, так волнуешься об этой идиотке? Впрочем, чего ещё ожидать. Разумеется. Как же иначе. Зильвейг дёрнула руками, мигом забыв и про Нира, и про себя. Ещё не хватало, чтобы они тут переругались! Разве забыли, где находятся? Тут нужно думать как выбраться целыми, а не кто там о ком волнуется! Но раньше, чем спор успел перерасти в драку, послышался голос Уилла: — Эй, сюда! Зильвейг на секунду обернулась, неуверенная, не продолжат ли девушки ругаться, но слава богам, решили глянуть как там Уилл. Гейл слабо улыбнулся и кивнул: — Пойдем, посмотрим как там твой Клинок. — В порядке вроде… — вытащила Зиль кинжал. Лезвие острое, крови нет. В бою помог даже против комков слизи. Что ещё требовать от оружия? По спине пробежала дрожь от мысли, может ли она быть столь же полезной. Или же даже от кинжала больше толку? Так. Не думать об этом. Сосредоточиться на чём угодно ещё. Например, на том, как Уилл нашёл обход. У стены, неподалеку от двери, с которой возился Астарион, располагался небольшой лаз. С виду неприметный, — таких в Гримфордже с десяток насчиталось бы легко, — но этот, в отличие от остальных, куда-то вёл. А именно — к разлому в стене… церемониального зала? Или что ещё это могло быть. Девушка проскользнула первая, постоянно оглядываясь. Время не пощадило и эту часть крепости, расколов плитку и обрушив куски стены и пола. Слабо тлели угли там, где полагалось гореть пламени. Единственный свет был в метре отсюда, позволяя разглядеть какую-то бочку, а так же скамью. Странно. Если верить карте, Филомина должна быть тут. Позади послышалось обсуждение, имел ли Уилл право так долго искать проход сюда, но волновало Зильвейг не это. Неужели больше никто не заметил подвоха? На всякий случай девушка обнажила кинжал, неуверенно шагая к скамье. Что это за бочонок?.. — А ну стой! В мгновение ока на скамью вскочила гномка, худая и грязная, в рваной одежде. Раньше, чем Зильвейг успела шелохнуться, на пальцах девушки заплясало пламя и только сейчас Зиль поняла, что это за бочонок. Порох. Целая куча пороха в опасной близости от пламени. — Брось оружие. Живо! С такого расстояния их бы всех убило взрывом, тут и сомневаться не надо. Зильвейг вздёрнула руки, чувствуя, как бежит быстрее по венам кровь. Кинжал выпал из пальцев, звякнув при ударе об пол. Позади зашипела Лаэ’Зель, но даже она понимала, что неверное движение — и умрут все. — Гаэрдалом клянусь, одно движение — и разнесу вас всех на кусочки! Зильвейг поморщилась от тяжелого запаха пепла. Как только раньше не заметила? Подставила всех своей невнимательностью! — Так, давай только без резких движений… — осторожно сказал Гейл. Зильвейг обернулась и увидела, как тот успокаивающе шевельнул руками. Или же в магическом пассе? Филомина тоже этого не поняла и понимать явно не желала: — Ещё одно слово, хун, и говорить будет нечем! — рявкнула гномка. Глаза её горели от слепой ненависти и отчаяния. Зильвейг выдохнула. Проклятье, нельзя было ронять кинжал! Сейчас всего один прыжок, резкое движение — и Филомина не успела бы среагировать… Да о чём она вообще думает?! Сейчас воздуха стало особенно не хватать. Девушка прохрипела, не шевелясь: — Пожалуйста, успокойся. Мы не причиним тебе вреда. Всё внутри слиплось в один раскалённый ком, а по спине пробежала дрожь. Будь Зиль здесь одна — не волновалась бы. Даже если погибнет — кто станет по ней тосковать? Но рядом были её соратники, а их подвести она не имела права. Филомина выплюнула: — Кого ты хочешь обмануть, полукровка? Что, отца пришла спасать? — она взмахнула рукой в опасной близости от пороха, и сердце на секунду пропустило удар. Зильвейг помотала головой. Проклятая дровская кровь! Если бы не она, то может удалось бы убедить! — Я вас всех видела. Целая толпа Верных, думаете я позволю вам забрать меня? Да лучше сдохну сейчас, чем в Лунных Башнях!.. ты что там делаешь, тифлинг?! Зильвейг невольно обернулась. Риллиан со спокойной улыбкой шла, легко огибая остальных, словно вообще не понимала чем это может обернуться. Астарион схватил её за руку, не переставая смотреть на Филомину. Тифлина попыталась вырваться, но, почувствовав всю бесполезность этого, закатила глаза и повернулась к гномке: — Ты этого не сделаешь. Сама же знаешь, не Верные мы вовсе, — и звучала так уверенно, что Зильвейг сама на секунду поверила, что смерть им не грозит. Филомина замерла, огорошенная, Риллиан же в ответ лишь пожала плечами. В ту же секунду Зильвейг пришла в себя, и захотелось взвыть. Да как идиотка не понимает, что такие слова лишь разожгут гнев?! И ладно бы сама пострадала, но с собой же ещё и остальных утянет! Полудроу дёрнулась было, но с трудом удержала себя. Уставилась на Филомину, мысленно уже отсчитывая секунды до конца. Гномка на секунду взглянула на пляшущее на пальцах пламя, словно действительно не решаясь. Неужели?.. И тут она взревела: — Ах ты так думаешь, рогатая дрянь?! Ну сейчас… Она взмахнула рукой, и сердце остановилось.