Магия.
Это точно. Здесь что-то происходит, кто-то очень сильный приводит в действие древнее и судя по всему очень тёмное заклинание. Хоуп побежала дальше дабы увидеть кто творит это заклятие. Но тут, где-то впереди раздался крик. Кто-то, кому принадлежал этот вопль, страдал от неописуемой боли, было невозможно понять чей это крик, мужчины или женщины. Хоуп тихонько, на носочках, подошла к углу здания и попыталась разглядеть, что там происходит. Странно я не вижу, чтобы кто-то колдовал, да и того, кто кричит тоже не видно. Может мне показалось? И в этот момент, об стену совсем не далеко от Хоуп ударилось что-то. Кто-то…Тот кому принадлежал крик, тот кто мучился от боли, Хоуп пыталась разглядеть этого человека, но все попытки были четны. Как вдруг спина Хоуп покрылась мурашками, а волосы на затылке встали дыбом, и за ней раздалось рычание. Майклсон медленно развернулась, и её глаза наткнулись на янтарно-жёлтые. Напротив девочки стояла белая волчица, которая наблюдала за ней. Волчица наклонила голову и продолжила разглядывать Хоуп. Девочка же старалась не шевелится, даже не дышать, чтобы ненароком не разозлить волчицу. Но животное уже казалось забыло об её существовании, оно уже смотрела на того человека, что лежал у стены. Вдруг тьма начала сгущаться. Волчица прошла мимо девочки, подошла вперёд и превратилась в человека, но лица Хоуп уже не видела. Она провалилась во тьму.Хогвартс, кабинет Дамблдора.
— Профессор, — слышится голос МакГонагалл, и в тот же момент в кабинет директора влетает разъярённый Майклсон. — Простите, профессор, я не смогла их задержать, — виновато произнесла Минерва. — Ничего страшного, профессор, вы можете идти, — директор отпустил Макгонагалл, потому что понимал, что если кровь и прольется, то она точно не будет принадлежать ни одному преподавателю в этих стенах. — Доброе утро, господа, — Дамблдор учтиво поприветствовал Клауса и Элайджу. — И дамы, — он кивнул в сторону, где стояла обеспокоенная Фрея и не менее злая Хейли. — Если вы считаете утро добрым не взирая на то, что умрёте, — начал Элайджа. — То я пожалуй, позавидую вашему оптимизму. — Господа, я уверяю вас, никто сегодня не умрёт, — спокойно ответил Дамблдор. — Это будет лишним. — А не моя ли дочь сейчас лежит при смерти? — раздался голос Хейли. Она искренне не понимала, почему Клаус молчит и спокойно сидит в кресле, не произнося ни слова. Точнее понимала, но пыталась отогнать мысли о том, что сделает Ник с этим стариком, если тот не ответит на все их вопросы. Но просто ответы Майклсонов не удовлетворят, им нужны те ответы, которые будут означать, что с Хоуп всё в порядке, иначе… — Я вас уверяю с вашей дочерью всё нормально, и… — но тут, как гром среди ясного неба, раздался голос Никлауса: — Думаю не стоит говорить, что я с вами сделаю, если это не так. Я убью вас, и всех кем вы дорожите, а уже ваша смерть убьёт всех тех, кто дорожит вами. Последствия вашей некомпетентности будут ужасными. Это я вам гарантирую, — Дамблдор уже было пытался ответить на столь чистую угрозу, однако поднятая рука заставила директора замолчать. — А сейчас я, как и все здесь присутствующие, — Ник указал на брата, сестру и Хейли. — Хочу увидеть свою дочь. — Да да, конечно, — директор встал со своего места и направился к выходу. — Прошу за мной.Больничное крыло.
Тео, запыхавшись, вбежал в больничное крыло, где толпились его друзья над кроватью Хоуп. Он лично видел, как Майклсоны апарировали в один из коридоров Хогвартса. — Они здесь. Майклсоны у Дамблдора, — еле отдышавшись, доложил Тео. — Странно, — начал Блейз. — Я не слышу воплей и криков от боли. — Эти твои шуточки, Блейз, — Пэнси дала шуточный подзатыльник мулату. — Как бы наших воплей и криков никто не услышал. — Не думаю, что Клаус пойдёт на такое, — озвучил свою мысль Драко. — Всё-таки мы друзья его дочери, наша смерть разобьёт ей сердце, а он такого не допустит. И в лазарете вновь наступила тишина, как вдруг двери распахнулись, с шумом ударяясь об стены, и в помещение влетели злой мужчина и не менее обеспокоенная женщина. Всего секунду они осматривали больничное крыло, в следующую секунду они уже были у кровати Хоуп. Следом за ними в дверях появились статный мужчина в костюме и русая девушка. — Фрея, — игнорируя детей и профессоров, Клаус не стал терять ни секунды. — Ты говорила, что знаешь, что делать. — Да, — старшая Майклсон присела на кровать и взяла руку племянницы в свою, с другой же стороны сидела Хейли, которая будто абстрагировалась от всего мира, она спокойно сидела, нежно гладила голову дочери и целовала её макушку. — Хейли, — привлекла к себе внимание Фрея. — Мне нужно чтобы ты перестала касаться Хоуп, это помешает мне войти в её сознание. — Да, — волчица замялась. — Да, конечно. Делай, что нужно. Фрея положила свою второю руку на лоб Хоуп и прошептала: Suae quisque animo. Et pro eo est totus mundus. Tuum universum in creatione. Ab adulescentia confecit. Стены Хогвартса стали превращаться в пыль. Весь мир для Фреи Майклсон перестал существовать. Она очутилась в своём городе. Таком любимом и родном. Ночи в Новом-Орлеане всегда были тёплыми, но это кардинально отличалась от всех тех ночей, что Фрея провела здесь. Ночи в этом городе всегда были шумными, отовсюду всегда вкусно пахло выпечкой и различными сладостями, а из маленьких и уютных колдовских магазинчиков всегда пахло различными травами, маслами и благовониями. Сейчас же не было ничего: ни музыкантов, исполняющих джаз; ни ярких огней различных магазинов, даже любимое место всех Майклсонов “ У Руссо» было закрыто. Странно, что Новый Орлеан в сознание Хоуп такой неживой, — пронеслось в голове Фреи. — Почему же странно? — раздался голос за спиной старшей Майклсон, — после триумфального захвата орлеанского трона, город всегда так выглядит. Ведьмы прячутся в склепах Треме, волки разбежались по лесам, а вампиры убежали в город к смертным. — Но ты осталась, — сказала Фрея, она не понимала, кто эта прекрасная девушка лет 17, что любит носить чёрное, с длинными волосами, которые легко отливают в медь. — Почему? — А не к кому идти, везде чужие, — мелодичным голосом пролепетала незнакомка, пожимая плечами, будто тот факт, что она одинока — вещий пустяк. Фрея знала, какого это быть без семьи. Знала, что значит быть одинокой и никому не желала такой участи. — Кто ты? — поинтересовалась ведьма. — Ты знаешь кто я, — девушка сверкнула глазами. — Стоит лишь подождать, и все узнают кто я такая, — в этот же миг девушка уменьшилась в размере, вместо ног и рук теперь лапы, тело покрыто шерстью. Теперь вместо девушки перед Фреей стояла белая волчица, которая вдруг оскалилась на ведьму, прыгнула в перёд и начала разрывать своими клыками глотку Майклсон. Её белоснежная шерсть окрасилась в красный. Фрея открыла глаза и начала делать маленькие резкие быстрые вдохи, тревожно оглядываясь по сторонам. Всё нормально. Она в Хогвартсе, все те раны были нереальными, но почему же осталось такое липкое чувство страха. — Фрея, всё нормально, слышишь, — руки Элайджи обхватили плечи сестры. — Всё хорошо, — Клаус и Хейли бросали друг на друга пугливые взгляды, им не нравилась, что Фрея вернулась из разума Хоуп в таком диком ужасе. — Фрея, — тихо начала Хейли. — Что ты видела? — Боюсь, что Хоуп вернётся в реальный мир, когда сама этого захочет, — Майклсон посмотрела на племянницу, и все последовали её взору. Даже те четверо детей, что молча стояли в стороне, всё это время тихо наблюдали за всем происходящим. — Нет, так не пойдёт, — встрял в разговор Клаус, отправь меня туда. — Клаус. — Отправь меня к дочери, — более настойчиво произнёс гибрид. — Если ты не сумела её вернуть, ещё не значит, что у меня не получиться. — Хорошо, — устало вздохнула Фрея. — Но ничего и никого не трогай, как увидишь Хоуп хватай её и концентрируйся на мой голос, я буду произносить заклинание всё то время, что ты будешь в её голове. — Спасибо, Фрея. — Ты же знаешь, Ник. Я сделаю всё для своей племянницы, — ведьма с улыбкой посмотрела на младшего брата и начала читать заклинание: Suae quisque animo. Et pro eo est totus mundus. Tuum universum in creatione. Ab adulescentia confecit. Несколько мгновений и Клаус очутился на Бурбон стрит. — Хоуп, — крикнул Клаус. Он не стал терять время понапрасну. — Хоуп! — Папа? — из-за угла вышла девочка в белом платье. — Папа! — девочка бросилась прямо в руки Ника. — Всё хорошо, милая, — Клаус обнял дочь. — Всё хорошо. Ник закрыл глаза и стал вслушиваться в тишину дабы услышать голос своей старшей сестры. Ab adulescentia confecit. Конец заклания, Клаус на правильном пути. Он сильнее напряг слух. Suae quisque animo. Et pro eo est totus mundus. Tuum universum in creatione. Ab adulescentia confecit. Вот оно, ещё чуть чуть, и его дочь будет в безопасности. Мгновение и Клаус открывает глаза и смотрит на Хоуп, которая просыпается позже, резко распахнув глаза и сев на кровати, вцепившись глазами в отца. — Ты видел её? — Хоуп зажала руку Клауса. — Ты видел белую волчицу?