Блеск твоих серёжек

— и-ит… т-э-эр…       чайлд лежит на спине со стеклянными глазами и смотрит на полуулыбку итэра, держа себя под контролем. его руки лежат на сильных бёдрах, способные раздробить ему череп, если язык чайлда будет слишком хорош. пальцы сжимают кожу до чёрных синяков, а итэру все равно. на его лице блаженство, ему хорошо, как и чайлду. он идёт в своём мучительно размеренном темпе, и предвестник с шипением приходит, а после сдавленно стонет. — п-подож… ди!..       итэр не думает останавливаться, слегка ускоряясь. путешественник меняет расположение рук, одна на груди, вторая держится за колено аякса. это жестоко, думает чайлд и запрокидывает голову назад, чем пользуется итэр и целует в кадык. он становится слишком чувствительным, и путешественник это знает. невинный ублюдок.       он не любит звучание своего голоса в таких ситуациях. слишком некрасиво, поэтому он со всей силы сжимает челюсть. стоны итэра прекрасные, нежные и мелодично громкие, тарталья же гортанно рычит, подобно зверю, и ему неловко. руки у итэра тёплые, чайлд чувствует их на своём лице и оттаивает. это смущает до дрожи, но если его любимому путешественнику это нравится, то кто он такой, чтобы не дать ему слышать?       кожа под ладонями мягкая и нежная, тарталья готов вечность ласкать её своими губами. пальцы итэра скрещиваются с его, и аякс непроизвольно сжимает их сильнее, до хруста.       его любовь к такому итэру останавливает желание прекратить это, перевернув его и задать свой ритм. тарталья любит партнёра таким, держащим над ним контроль. тот скачет мягко, почти неуверенно, и аякс знает, что ему неудобно, поэтому он как послушный пёс ожидает команду. — а-аякс…       тарталья замирает и выслушивается в каждый писк. это редкое явление, и означает оно лишь одно. — я устал…       кость брошена, чайлд выполняет команду. итэр под ним до дури красивый, в его глазах целые созвездия. золотистые волосы волнами лежат на дорогом шёлке. он мило жмурится и стонет, закрывает и распахивает глаза, рот дрожит. желание перевернуть его на живот и иметь как животное исчезает при мысли о запачканном лице. тарталья вгрызается в губы итэра и доводит до белого неба.       у них вся ночь впереди.