***
Спустя пару дней после разговора с Люкс у Эза было как никогда приподнятое настроение: Джин доверил ему дело. Да, не сложное, но когда парень попросил об этом — Хада не отмахнулся от него, а задумался над просьбой и почти сразу нашел то, что смог бы доверить со спокойной душой. Во многом стрелок был весьма педантичен, но дело оказалось действительно легким и Эз не волновался, что мог напортачить. И теперь он с улыбкой стоял и напевал под нос какой-то мотивчик, поливая цветы на заднем дворе. Все, что от него требовалось — равномерно полить весь газон, но, когда он почти закончил, ему пришлось спешно выключать воду — он услышал какие-то странные звуки с другой стороны дома, оттуда, где был вход. Это был звон стали и какие-то удары, будто… драка? Выбежав на дорожку, Эз увидел, что Джин сражается с Камиллой. От вида того, как стрелок уворачивается от огромных острых лезвий, заменявших Камилле ноги, Эз пришел в ужас. Реакция парня была мгновенной — на руке у него не было перчатки, но, откинув любую предосторожность, Эз помчался на пилтоверскую защитницу прям так, с голыми руками. Он не знал, что будет делать, но хотел сделать хоть что-нибудь. Правда, что именно — он не подумал, но, к счастью, и не пришлось. В последнюю секунду от страшного лезвия Эза отпихнул сам Джин, а Камилла же удивленно замерла и с недоумением уставилась на парня. — Я… Вы тут… Джин ни в чем не виноват! — выкрикнул запыхавшийся парень. — Не виноват? — Камилла с подозрением вскинула одну бровь, скрестив руки на груди. — У нас просто был спарринг, парень, просто дружеский спарринг, — Джин усмехнулся, глядя, как Камилла поморщилась от такого описания. — Что он тут делает? — с раздражением кивнув на парнишку, спросила Стальная Леди. — Я тут живу! — с вызовом ответил блондин, рассерженный таким откровенно пренебрежительным отношением. — А вот Вы тут что делаете? Он слабо верил в то, что Камилла могла прийти только ради того, чтобы помахать ногами у Джина на пороге, к тому же, хотелось сделать ответный выпад. Удивленно вскинув уже обе брови, пилтоверская Леди удивленно перевела взгляд на Джина, но тот не собирался ни отрицать это заявление, ни давать каких-то объяснений. — Совет ждет тебя завтра в десять, — только и выплюнула она после нескольких секунд вглядываний, после чего круто развернулась и ушла. — Не думал, что Камилла нынче за посыльного, — хмыкнул Джин ей вслед и посмотрел на парня, который уже успел встать с земли и теперь с недовольством потирал ушибленный копчик. И почему все беды приходятся на его пятую точку? — Твое рвение похвально, но, о чем ты только думал, нападая с голыми руками? Ты что, переобщался с Ли Сином? — Да нет, я… Да ни о чем не думал, если честно, просто увидел и… — Видимо, я плохо тебя учу, — Джин вздохнул. — Не думать можно тогда, когда тело запомнило все до автоматизма и ему не нужны сигналы мозга, чтобы реагировать на ситуацию. С твоим уровнем думать нужно абсолютно всегда. Эз понуро опустил голову, но, вспомнив о чем-то, встрепенулся: — Как думаешь, Совет все же решил тебя наградить за помощь? — с надеждой спросил он. — Завтра и узнаем. — Лениво отмахнулся Джин. — Ты закончил свое поручение? — А, э… почти! Выбежал ведь… — Тогда лучше тебе вернуться к работе. Никакой благодарности за беспокойство, никаких объяснений, почему он вот так на пороге дрался с кем-то, ни мыслей, чего он ждет от Совета… Эз вздохнул. Ну, это же Джин. Чего тут еще ждать.***
Не то что бы Эз боялся Советников. Но все равно испытывал некий боязливый трепет, шагая с Джином к зданию Совета, хотя весь путь был уверен в том, что вряд ли их собираются ругать или наказывать. В конце концов, даже если они не смогли спасти артефакт, Джин ведь спас Люкс и он действительно пытался помочь. Но даже с такими мыслями боязливость не отступала — вся обстановка внутреннего убранства здания буквально была призвана внушать страх и трепет. Строение сильно напоминало Мраморный зал — такие же невероятно высокие потолки и колонны, огромные пространства и солидный мрамор, но ощущалось здание Совета совсем иначе. С самого раннего утра и до поздней ночи Мраморный зал кипел жизнью, он был шумным и светлым, тогда как здание Совета было безмолвным и мрачным — высокие потолки терялись в тенях. Лишь гулкое эхо шагов нарушало молчаливую пустоту огромных залов. В длинном коридоре стояло множество стульев для ожидающих, но и они сегодня были пусты. Эзреаль уже бывал тут раньше — когда ему предложили стать бойцом Ущелья. Но тогда, как он помнил, его не приглашали в главный зал, а встретили в куда меньшей комнате. Советники хоть и были на вид довольно строгими, но все же поприветствовали его достаточно дружелюбно и в некоторой мере радушно. В тот день он познакомился с Тариком. Это был неплохой день. Но в этот раз все было иначе. Джин явно шел в главный зал — самое большое помещение здания Совета, в котором вечно царил полумрак. Свет был сосредоточен лишь в центре, на небольшой платформе, на которую полагалось встать пришедшему. Эзреаль не видел, но буквально чувствовал взгляды, сосредоточенные на них, но Джин не проявил ни малейшей нервозности. Наверное, он приходил сюда не в первый раз, а возможно и не во второй. Мужчина жестом, не подымая руки, остановил парня, коротко кивнув на скамейки, стоявшие у входа, и спокойно пошел в центр зала уже в одиночестве. Со всех сторон, значительно выше просителя, по кругу сидели семь Советников — Демассия и Ноксус, Фрельйорд и Билджвотер, Иония, Пилтовер и, как ни странно, Таргон. Едва возрождающиеся Шурима и Ишталь все еще не обладали правом голоса, а Зауну пришлось объединиться под эгидой советника Пилтовера — якобы потому, что Советников должно быть нечетное количество. Хотя сами жители Зауна не считали это уважительной причиной. Таким образом, представляя сразу два государства и одновременно являясь представителем самой научно продвинутой страны, которая еще и являлась торговым центром мира, советник Пилтовера стала негласным лидером всего Совета. Так что именно она начала говорить, едва Джин взошел на постамент в центре. — Начнем три тысячи двести тринадцатое заседание Совета — слушание дела гражданина Ионии Хады Джина по обвинению в сговоре с группой преступников и действиях против войск Демассии и жителей Фрельйорда, — нарочито строго, будто чеканя каждое слово, произнесла это вступление худощавая женщина в центре полукруга Советников. Ее лицо терялось в тени, но можно было разглядеть очки в узкой оправе и тугой пучок волос на затылке. Женщина шумно переложила какие-то бумаги перед собой и обвела взглядом зал, после чего уставилась на Джина. Эз, сидящий на скамейке у входа, остолбенел от удивления — почему они обвиняют его? Неужели просто потому, что больше некого обвинить? Но Джин явно ожидал нечто подобное — он ничуть не изменился в лице, даже слегка улыбнулся и поклонился Совету, заложив одну руку за спину. — Прежде всего, доброе утро, Советник Ханна. Советник Лун. Советник Тарик, — он сделал едва заметную задержку после этого имени, после чего поочередно поклонился остальным членам совета по очереди. Представители терпеливо подождали, пока он закончит с официальными приветствиями, кажется даже, что Советник Лун — представитель Ионии — кивнул ему в ответ. И Джин продолжил: — Я давно не имел удовольствия официального общения с вами, и даже жаль, что наша встреча состоялась по столь прискорбному поводу. Смею выразить надежду, что решение Совета будет честным и справедливым, как и всегда. Как я уже говорил ранее, я оказался во Фрельйорде в этот день по случайности, нет, точнее будет сказать, по некоторому стечению обстоятельств, но не более того. — Давайте закончим с делом быстро и без формальностей, — Советник Ноксуса сидела с явно недовольным выражением лица, скрестив руки на груди. — Любой здесь знает, что с тобой, Хада, случайности никогда не бывают случайными. В прошлом тебе пару раз удалось ускользнуть от правосудия, но в этот раз ты попался уж чересчур глупо. — Да что значит попался? — Эз не выдержал и вскочил с места, делая несколько шагов в сторону Советников. — Почему вы вообще обвиняете его?! Неужели никто из вас не может даже предположить, что он оказался там случайно?! — Вы хотите выступать в суде свидетелем, юноша? — Вскинув бровь, поинтересовался Советник Лун, слегка склонившись вперед. До этого он неотрывно смотрел на Джина, будто пытаясь прочесть выражение его лица. — Да, я хочу! — В первый миг блондин растерялся, но затем взял себя в руки и сделал еще шаг вперед, сжав кулаки. — Я… — В таком случае, пройдите в центр зала, — чопорно отчеканила Ханна. Не сдержавшись и фыркнув, Эз прошагал в центр, становясь немного впереди Джина, будто желая закрыть его собой от всех этих дотошных взглядов. Хада на это ответил едва заметной улыбкой и чуть посторонился, давая парню больше пространства на пьедестале. — Вы не можете обвинять его вот так! Это из-за меня он оказался во Фрельйорде. Я попросил его поехать со мной! На несколько секунд в зале повисла тишина, после чего Советник Пилтовера Ханна прокашлялась и сказала: — Что ж, такого никто здесь не ожидал, молодой человек. Но позвольте поинтересоваться, с чего вдруг Вы отправились во Фрельйорд и что связывает вас двоих, что Вы внезапно просите Хаду о совместной поездке? — Я хотел проведать свою подругу, Люкс, — начал Эз, замявшись. Он посмотрел на Тарика, сидящего в самом краю полукруга, после чего перевел взгляд обратно в центр. — Джин стал моим наставником. Он… хотел хоть с кем-то поделиться своими навыками и умениями и теперь тренирует меня, чтобы у меня была возможность больше путешествовать по нашему миру. И первым выездом стал Фрельйорд. Мы оказались там просто по стечению обстоятельств! — Тут я даже не удивляюсь, — фыркнула Советник из Ноксуса. — Что ж, — Ханна на секунду смолкла, скосив взгляд на свою недовольную коллегу, — Вы, юноша, давно славитесь склонностью к авантюрам. Мы даже просили Советника Тарика присмотреть за Вами, но, по всей видимости, он не придал этой просьбе должного внимания. Эзреаль, точно оглушенный, ошарашенно посмотрел на Тарика. Так все это время он лишь выполнял поручение Совета?! Но Таргонец сидел неподвижно, пряча лицо в тени. Фыркнув, Эз снова повернулся к Ханне: — Я… — К сожалению, молодой человек, в таком случае Вы рассматриваетесь как лицо заинтересованное и не можете выступать свидетелем в защиту обвиняемого. — Что?! — Прошу Вас покинуть центр зала. — Но… Тут Джин сделал небольшой шаг к парню и положил руку ему на плечо, останавливая не успевшую начаться гневную тираду. — Не стоит спорить с Советом. Иди, — спокойно сказал он парню и, кажется, ободряюще улыбнулся, но совсем слегка. — Ладно, — парень засопел и поник, опустив плечи, но сходя с платформы, все равно поднял голову к Совету и выкрикнул: — Любой может измениться! У каждого должен быть шанс на это! После этого парень решительно прошагал назад к скамьям у входа, громко топая ногами в гулком молчании. Джин слегка поморщился, но так, чтобы этого никто не заметил — слишком уж это были громкие и пафосные слова. — Что ж, если больше никто не желает быть свидетелем на стороне обвиняемого, — продолжила Ханна, когда Эз уселся на скамью, — то… — Я желаю, — внезапно прозвучал звонкий голос с другого конца зала. После этого последовали тихие и мягкие шаги сквозь полутьму, и, нервно покосившись на Джина, рядом с ним на пьедестале встала Люкс. — Вы сказали, что люди заинтересованные не могут быть свидетелями, но, хоть это из-за меня Эз приехал во Фрельйорд, я не питаю никаких хоть сколько-нибудь положительных чувств к этому человеку, чтобы защищать его ложными свидетельствами. — Что ж, хорошо, — после некоторой паузы сказала Хана. — Полагаю, Вы можете быть свидетелем. Однако, насколько мне известно, Вам ранее уже было предложено выступить, но Вы отказались. Что заставило Вас изменить свое решение? — Как я уже сказала, у меня нет причин защищать этого человека. Однако, — девушка прервалась и мельком взглянула на Эза, который смотрел на нее во все глаза. Ей было стыдно. Она знала, что Джина собираются осудить, но не сказала ему. — Как сказал Эзреаль, каждый имеет право измениться. Так что с моей стороны было бы подло отмалчиваться только из-за предвзятого отношения. Там, во Фрельйорде, этот человек спас мою жизнь. — Что Вы подразумеваете под "спас"? — спустя пару секунд молчания, задумчиво уточнил один из Советников. — Он защитил меня от одного из варваров, который напал на деревню. Тот варвар уже занес топор и хотел убить меня, но меня спасли. — А ты не думала, девочка, что это могло быть подстроено? — с насмешкой в голосе спросила Советник Ноксуса. — Да, миледи, я, конечно же, предполагала такой вариант. Слишком уж вовремя и неожиданно появились Эз и его спутник, а также стремительный уход нападавших наводили на сомнения. Но, после долгих раздумий, я пришла к выводу, что у всех событий, которые могли бы говорить о виновности этого человека, слишком много несостыковок. — Каких, например? — спросила Ханна, не глядя взмахом ладони останавливая новые едкие замечания Советницы Ноксуса. — Когда я поняла, что спасена, я не знала, кто именно спас меня, поэтому в первую очередь обратила внимание на стремительное отступление беглецов, хотя они едва пришли. Так что я сразу подумала, что артефакт в опасности и поспешила туда. Да, потом я думала, что вдруг я сама же и привела… обвиняемого к артефакту, однако вор, унесший его, уже был внутри, так что все, что я знаю, это то, что обвиняемый пытался помешать ему уйти и не смог. — Любопытно. Но, разве то, что Хада мог проиграть кому-то, не подозрительно? — Я не знаю, подозрительно это или нет. Но вор уже был внутри, а… обвиняемый все время был на виду и не смог бы никому сообщить, куда идти. — Она упорно отказывалась называть Джина по имени, но, тем не менее, продолжила: — Как по мне — никто не в состоянии находиться в двух местах одновременно. Да и после он ушел в погоню, но очень быстро вернулся. — Кажется, Вы уже сделали подробный анализ, юная леди, — с легкой улыбкой сказал Советник Лун. — Ну, да, я много думала… — Благодарю Вас, мисс, — кивнула ей Советник Ханна и Люкс с нескрываемым облегчением спрыгнула с пьедестала, лишь бы поскорее отойти от Джина. — Итак, предварительную версию событий мы уже услышали от самого обвиняемого на менее официальном вызове. Сейчас эту картину дополнили показания еще двух свидетелей. Ваарджа, Советник Фрельйорда, события произошли на территории Вашей страны, что скажете по этому поводу? — Благодарю, Советник Ханна, — грузный мужчина с пышной белой бородой кивнул собеседнице, после чего потер переносицу, поправил на ней маленькие очки и взял в руки несколько листов, которые до этого тщательно изучал, разложив перед собой: — Уполномоченным мною отрядом было проведено тщательное расследование и изучение места преступления. К сожалению, многие следы были скрыты сошедшим с горы снегом, а так же бурей, которая была в тот день. Однако, стражники, охранявшие артефакт, были убиты с применением магического оружия, один из них — при помощи магического снаряда. Насколько мне удалось выяснить, обвиняемый никогда не использовал посохи или кольца, способные создать подобную рану. Также свидетели рассказали, что из деревни выбежало двое мужчин с интервалом примерно в минуту, но вернулся только один. Поскольку у этого гражданина Ионии нет никаких природных способностей к мгновенному перемещению, у меня нет каких-либо оснований говорить о его виновности. На этом Советник положил бумаги обратно на стол перед собой и осмотрел своих коллег. — А что на счет артефактных способов перемещаться? — обратилась к нему советник Ноксуса. — Если его позвал мальчишка, то он мог быть соучастником и отдать ему свою перчатку. — Ам… — Люкс со своей скамьи робко подняла руку и посмотрела на Ханну, прося разрешения высказаться. Женщина кивнула ей и Люксанна встала, слегка откашливаясь. — Перчатка в тот момент точно была при Эзреале — он попробовал задержать вора и выстрелил из нее в убегающего. — Что ж, хорошо, — кивнула на это Ханна. — Советник Лун? — Да, благодарю. Могу сказать, что следить за моим подопечным — моя прямая обязанность и было бы позором, если бы что-то случилось без моего ведома. Так что слежу я за ним весьма пристально. К тому же, я проверил записи обо всех использованиях системы телепортов за тот день и несколько предыдущих — он посещал Фрельйорд лишь единожды. — Что ж, тогда… — Погодите, Советник Ханна, — остановил ее Советник Демасии — хмурый мужчина, до этого момента хранивший молчание. Его лицо казалось вытесанным из камня, а голос оказался таким же суровым, даже осуждающим: — В отчетах сказано, что Вы пытались догнать… вора, но быстро вернулись, а на Вашем плаще была кровь. — Обратился он уже к Джину. — Но в то же время Вы утверждаете, что не имели отношения к гибели солдат Демасии. — Именно к жертвам солдат — абсолютно никакого, — спокойно ответил Джин. — То есть Вы не отрицаете, что в тот день были жертвы по Вашей вине? — А если это были беглые маги — разве это хоть как-то противоречит Вашим желаниям? — лукаво ответил стрелок, глядя на Советника с легким прищуром. — Так были из-за Вас жертвы или нет?! — демасиец не выдержал и стукнул по столу, глядя на Хаду почти с нескрываемым гневом — слишком откровенным был намек на то, что сам Советник был бы рад смерти беглых магов. — Я защищал свою жизнь. Кажется, Совет давно согласился с тем, что я имею на это право. — Ответил стрелок уклончиво, но, посмотрев молча несколько секунд в переполненное яростью лицо советника, все же продолжил: — Жертв не было. Были… пострадавшие. — И мы должны поверить на слово? — Вы обвиняете меня в том, что я помогал им, а теперь выясняете, убил ли я кого-нибудь из них? — Успокойтесь, Советник, мы действительно проводим слушание не по этому поводу. В конце концов, мои люди нашли бы тела, не снесенные лавиной, если бы были еще жертвы, — со вздохом попытался успокоить демасийца Советник Ваарджа. Советник Демасии лишь громко засопел в ответ, но ничего не ответил. — Что ж, раз все высказались… — вновь начала Советник Пилтовера, грозным взглядом оглядев коллег. — Советник Таргона, Вы наш главный поборник справедливости, хотите что-нибудь сказать? — Совет и так прекрасно знает о моем мнении относительно этого человека, — немного с запозданием, но все же ответил Тарик, медленно и тихо проговаривая каждое слово. — Не считаю нужным лишний раз сотрясать воздух. — Ты и так кучу воздуха сотряс своими заумными фразочками, — фыркнула Советник Ноксуса. — В итоге, я полагаю, — громче, чтобы прервать новые возможные споры, сказал Советник Лун, — мы голосуем за снятие обвинений? — Что ж, полагаю, что так, — вздохнула Ханна. — Прошу поднять руку тех, кто считает, что гражданин Ионии Хада Джин не причастен к преступлениям беглых магов Демасии и трагедии во Фрельйордском ущелье. — Мы все равно не докажем обратное, — хмыкнула Советник Ноксуса, подымая руку. Следом руки подняли Советники Ионии и Фрельйорда. — Кто-то должен быть в ответе за наши потери, — сказал Советник Демасии, демонстративно скрестив руки на груди. Тарик точно так же не поднял руки. Советник Билджвотера все так же сидел неподвижно, казалось, он вообще никак не участвует в процессе суда. Советник Ханна оглядела сложившуюся картину, задержала взгляд на безучастном лице представителя Билджвотера и тяжело вздохнула. — Что ж, мистер Хада, мы проведем еще более тщательный анализ всех данных и событий, однако, по предварительному решению Вы считаетесь невиновным. Заседание объявляется закрытым. — Выкрутился, — громко фыркнула Советник Ноксуса под общий грохот стульев и тихий гомон. Но Джин на это лишь поклонился уходящим Советникам и сошел с платформы. — Люксанна и Эзреаль, попрошу вас обоих задержаться ненадолго. Мы уточним у вас некоторые детали хода событий, — сказала Советник Пилтовера уже на выходе. Ребята остались в здании совета, Джин же с явно приподнятым настроением вышел на улицу и зажмурился от яркого солнца. Он рассчитывал именно на такой ход событий, хотя не ожидал, что девчонка может вдруг отказаться свидетельствовать. Но по итогу она оказалась достаточно совестливой, чтобы ее спасенная жизнь перевесила страх и недоверие. — Что ж, тебя, значит, можно снова поздравить, — к нему на солнце вышел Советник Лун и вежливым кивком предложил отойти в сторону. — Каждый раз смотрю на тебя и каждый раз гадаю: — что ты опять задумал? — И почему все спрашивают меня об этом? — Джин с невинной улыбкой развел руками, когда они отошли на достаточное расстояние от входа. — Потому что я тебя знаю. Что ты задумал, Дженхад Фрауд? — Лун перестал улыбаться, глядя на Джина со всей серьезностью. — О, так Вы проверили, — все с той же невинной улыбкой ответил Хада. — Разумеется, проверил. И ты знал, что проверю. И был уверен, что я не скажу остальным. — О, конечно не скажете! Ведь это Вы дали мне допуск к порталам на это фальшивое имя. — Джин коротко хмыкнул и хищно посмотрел на Советника. — Сразу как выпустили меня из Туулы, Со-вет-ник, — Джин любил напоминать о том, благодаря кому Лун добился этого положения, ведь его покровитель при этом так забавно морщился. — Да-да, мы здорово помогли друг другу, но не договаривались ни на какие другие авантюры. Я и так рискую, покрывая тебя с твоими… выходками, а теперь ты опять что-то замышляешь! — сердито прошипел Лун, гневно глядя на Джина исподлобья. — Может я просто хотел небольшую постановку и подвернулся удачный случай, — Джин вскинул бровь, скрестив на груди руки. — У тебя ничего не бывает просто так, — Лун нервно оглянулся. — А я вечно оказываюсь втянут! — Я просто хочу свободы. Свободы для всех. Уверен, Вы тоже ее хотите. Я не собирался Вас беспокоить раньше времени, — Джин оглянулся через плечо и коротко вздохнул, увидев в начале аллеи своего блондина. — Думаю, мне пора идти. Не переживайте так. Пока просто подумайте… будете ли Вы готовы сотрудничать в будущем. Джин ушел, бросив на прощание эту фразу, от чего Лун раздраженно скрипнул зубами. Единственное, о чем он думал — так это о том, что связываться с Джином было самой большой ошибкой его жизни. Да, все его дела пошли в гору и он добился того положения, к которому стремился всю жизнь, но.… С самого начала Джин был слишком опасным инструментом. Сообщники Луна были достаточно самоуверенными, а он сам в то время — слишком амбициозен. Им следовало куда серьезней задуматься над тем, кого выпускают на свободу. Но Джин казался благоразумным и ведомым, всего лишь пес, мясник, который наверняка изголодался в тюрьме и выполнит любой приказ за желанную «косточку». Идеальный инструмент, которым легко управлять, ведь любую тварь можно надрессировать, зная, чем поощрять ее за успешно выполненные команды. И «косточек» для Джина у них было предостаточно. Но Хада вовсе не собирался бросаться на все подряд, это должно было насторожить, но его предложения и коррективы так удачно посодействовали их планам… Но Джин всегда действовал лишь для своей выгоды и в итоге даже все их задумки сыграли ему на руку. Он легко водил людей за нос и получал от них желаемое. Лун ненавидел то, что был одним из тех, кого Джин играючи использует. Да, он мог бы сейчас выдать его Совету, засадить за решетку, уничтожить, а может даже — убить, но за годы… сотрудничества Лун убедился: Джин всегда все просчитывает. Он попался всего однажды за свою жизнь, и то — он проиграл великому мастеру Кусё. Вряд ли теперь вообще можно найти кого-либо, кто смог бы перехитрить этого маньяка. Зло сплюнув на землю, Лун развернулся и пошел прочь от здания Совета. Он был бы рад вообще никогда не пересекаться с Джином, но его же стараниями это стало невозможно.***
Ребят действительно задержали ненадолго; их опрашивали в разных комнатах, но освободились они практически одновременно. Заметив, что в коридоре сидит Тарик, Эз постарался как можно скорее выскользнуть из здания, впрочем, Таргонец даже не поднял головы, когда парень проходил мимо. На миг сердце блондина замерло, заныло, но парень быстро прогнал прочь все тоскливые мысли, спеша на улицу к солнцу и свободе. — Уф, спасибо, Люкс, — с облегчением выдохнул он, когда они вышли на свежий воздух. — Да было бы за что! Прости меня, мне так стыдно, я должна была сказать о суде сразу, — девушка прижала руки к щекам, глядя виновато. — Ну, ты ведь все равно заступилась за нас, а это очень помогло, — Эз смущенно почесал затылок. Все на совете произошло так быстро, что парень и не думал обижаться на подругу. — Нас? — Ну, с логикой Совета мне бы тоже легко приплели вину в этом деле, раз я там был да еще и Джина привел. — Да уж, пожалуй… Наверное, я поэтому и решила высказаться. Каким бы плохим он ни был… раньше, — Люкс с укоризной посмотрела на друга в ответ на его возмущенный взгляд, — нельзя же вот так сразу всех собак на него вешать. — Я об этом и говорю все время. А ты все-таки здорово все так продумала! Все доказала логически, аргументы всякие привела, они наверное сильно там удивились, уже наверное все решили, а тут бац — и ничего у них не сходится! — весело сказал Эз, пытаясь разогнать то холодное оцепенение, в которое вгоняла вся атмосфера суда и здания в целом. — А ты то сам хоть немного размышлял над произошедшим? Ну, что это могло выглядеть… странно? — А что странного-то, Джин все время рядом с нами был почти. Я вообще не думал, что его обвинять начнут, — блондин пожал плечами и оглянулся, ища глазами знакомую высокую фигуру. Увидев, что мужчина идет к нему по парковой аллее за зданием, он весело махнул ему рукой. — Ладно, я пойду. Удачи! — И тебе, — Люкс кивнула другу на прощание и задумчиво посмотрела вслед его удаляющейся спине. Она вовсе не собиралась доверять Джину и такая беспечность друга ее беспокоила. Вздохнув, девушка посмотрела назад, в темный коридор здания Совета. Таргонец все еще сидел там, понуро опустив голову. Помявшись на входе несколько секунд, Люкс в последний раз оглянулась на далекий силуэт друга, после чего зашла обратно в прохладу Здания Совета. На этот раз, заметив чье-то приближение, Таргонец все же поднял голову и с отрешенным удивлением воззрился на Люксанну. Поначалу девушка хотела что-то спросить, что-то сказать, но взгляд у Тарика был таким тяжелым, что показалось, будто в коридоре стало еще холоднее. Наконец, спустя несколько долгих секунд переглядываний, Тарик со вздохом сказал: — Ты знала. В первую секунду Люкс замерла. В этот миг она даже испугалась, что Таргонец будет кричать, обвинять ее, но быстро вспомнила, что он никогда бы не стал. Хотя, казалось, что в его нынешнем состоянии от него можно ждать чего угодно. Но, помявшись еще несколько секунд, Люкс вздохнула и села рядом с мужчиной. — Да, я знала. Тарик выпрямился, но не посмотрел на нее, а лишь откинулся на спинку стула. — И как давно? — С самого начала, полагаю. — Люкс кротко сложила руки на коленях, также как и Тарик глядя в стену напротив. — Но почему не сказала мне? — А что бы Вы сделали? — Я не знаю! Но отговорил бы его, защитил бы его! Это нужно было сделать еще тогда, а теперь… Теперь я не знаю даже, могу ли я его спасти… — последнюю фразу мужчина сказал совсем тихо, вновь упирая лоб в сложенные замком ладони. — Наверное, поэтому и не сказала, — вздохнула Люкс. — Эз повелся на то, что Джин все ему разрешает, насколько я поняла. Что относится к нему, как к взрослому. Против такого даже у меня не нашлось аргументов, а ведь он рассказал мне вообще все. — Все? — Ну, то, как они с Джином… познакомились. И даже зная столь ужасные подробности, я не смогла переубедить его. Тарик на несколько секунд замер, а после издал мученический стон, закрывая лицо руками. — Ну, может, не все так плохо? Ну, Эз ведь в порядке и, кажется, чувствует себя даже лучше, чем вначале, — робко предположила девушка. — Нет, нет, я в это не поверю. Джин никогда не изменится. И то, что с Эзом пока все хорошо наверняка часть какого-то плана. Я готов поверить в раскаяние кого угодно, но только не этого человека! — категорично возразил мужчина. — Но что Джин такого сделал? Ну, помимо того, что и так все знают. Тарик вздохнул и все же поднял голову. — Много вещей, о которых тоже все знают, но упорно не приписывают ему. — Таргонец засопел, нервно растирая колени. Несколько секунд он колебался, сомневаясь, рассказывать ли девушке о своих догадках и подозрениях, все-таки он мало ее знал, но, поразмыслив, все же продолжил: — Ты наверняка знаешь, что четыре года назад представителем Ионии была Карма. Как и я, она воплощение великой сущности, она была честным и справедливым советником. Она сразу отринула возможность сохранить Джину свободу, сказав, что он слишком нарушил гармонию и равновесие Ионии своими деяниями. У них был долгий спор на этот счет и у каждого были свои аргументы. Довольно веские, с обеих сторон, я признаю. Весь остальной Совет тогда сидел молча. По итогу, дело Джина так и осталось в подвешенном состоянии и его заключили под стражу до нового заседания. Но… Тарик прервался и устало потер переносицу. Люкс терпеливо ждала продолжения, не решаясь перебить Таргонца. Наконец он продолжил: — Но в следующую после этого ночь случилась трагедия. Карма, помимо прочих своих обязанностей, заведовала приютом ионийских сирот. Там были дети войны с Ноксусом, а так же многие дети, лишившиеся всего из-за Джина. И в одну ночь приют сгорел дотла вместе со всеми подопечными. Ночью была гроза, и было решено, что в здание попала молния, но многие дети были уже довольно взрослыми, я не верю, что никто из них не смог бы спастись от пожара. Если он вообще был причиной. — Но… Вы ведь сказали, что Джин был под стражей, — робко сказала Люкс. — Да, именно поэтому его и не обвинили. Но, я считаю, что причиной трагедии был взрыв. А он мастер всяких магических ловушек, таких, что не оставляют следов. У него были сообщники, ведь кто-то выпустил его из Туулы, они есть и сейчас. Он мог рассказать кому-то, как изготовить заряд или сделать его заранее… и… не знаю. Меня никто не слушал. Не было причин обвинять его. — Но Вы обвиняете. — Да. Потому что на новом заседании он разыграл невероятную участливость. И сказал Карме, что это наверняка большой удар для нее. Что ей нужен отдых, но вряд ли она получит его, когда у нее так много забот даже без тех детей. Тарик скривился и неожиданно посмотрел Люкс прямо в лицо. — И она ушла из Совета. На следующий же день. А на ее место пришел этот Лун, который тут же поручился за Джина и сказал, что каждый в Ионии имеет шанс победить своих демонов. И Джина освободили. Но Хада вряд ли когда-либо победит этих самых демонов, потому что у него их нет. Он сам свой демон. На этих словах Таргонец отвернулся от девушки. Несколько секунд они сидели молча. Но Люкс все же сказала: — Но ведь доказательств действительно нет. Даже если этот Лун мутный тип, или… не знаю… Это ведь все еще может быть совпадением. — Может. Могло бы быть. Но после этого я стал искать больше информации и выяснил, что почти треть служанок, работавших в Тууле, погибли или исчезли в разное время и при разных обстоятельствах. Но все в тот небольшой промежуток времени, когда Джин освободился, но еще не сбежал в Пилтовер. А ведь с ними он жил десять лет. И они доверяли ему. — Но почему Вы не сказали Совету об этом? — О, я сказал. Лун заявил, что это внутренние дела Ионии и их не нужно выносить на международный уровень. Мол, он и сам разберется, и расследование и так ведут. На этом Люкс снова затихла ненадолго, обдумывая. — И что же Вы будете делать теперь? — тихо спросила она в итоге. — Точно не знаю. Но буду. — Таргонец неожиданно встал и кивнул девушке. — Думаю, я знаю, к кому можно обратиться. Спасибо. — За что? — За то, что выслушала. Не засиживайся здесь, замерзнешь. И… береги себя. На этих словах Тарик вышел, оставив Люкс наедине с гулкой тишиной огромного коридора. Несколько минут девушка просто сидела, переваривая все новые сведения, но в итоге лишь покачала головой своим мыслям и тоже направилась на выход. Даже если она тоже будет подозревать Джина и пытаться искать ответы, она ничего не сможет толком изменить. Ведь даже Тарика Совет не послушал. Все, что она может — это почаще видится с Эзреалем, чтобы хотя бы попытаться спасти его при возможной угрозе.***
Некоторое время они шли к телепорту молча. Эз все поглядывал на Джина — у того явно было приподнятое настроение, но даже так парень все еще многого опасался. Может ли он расспрашивать Джина? Или рассказывать ему о своих сомнениях? Как уместнее начать разговор? А захочет ли он вообще что-либо обсуждать? Но в итоге, когда они уже перенеслись в Ионию и шли к лесу, блондин не выдержал и спросил: — Так Совет уже вызывал тебя на допрос. Почему ты не сказал мне? Я ведь спрашивал об этом, когда приходила Камилла. — А что бы это изменило? — Джин благодушно пожал плечами, коротко оглядываясь перед тем, как зайти в лес. — Я знал, что они не разрешат тебе выступить свидетелем. — Но почему? — А разве Совет хоть когда-то доверял тебе? Они не доверили тебе даже тебя. — Джин коротко хмыкнул, вспоминая полный тяжелой ненависти взгляд Таргонца, которым тот буравил Джина все заседание. — Но, думаю, я все равно должен выразить тебе благодарность. — А? За что? — Кажется, твоя речь подтолкнула твою подругу высказаться. — Джин внезапно остановился и посмотрел парню в глаза. — И это очень помогло. После этого стрелок зашагал дальше, а Эз смущенно опустил голову и пошел за ним. Джин ему благодарен. Почему-то эта мысль вызывала невероятно теплое чувство в груди. Хотя он сам не считал, что сделал хоть что-то полезное, но эта фраза Джина прибавила ему чувство собственной важности. Нужности. Он нужен Джину и тот ему благодарен за защиту. От этой мысли парень смутился еще больше. Интересно, выразит ли Джин свою благодарность как-то еще? Но как это выяснить? Как об этом спросить? С прошлого раза во Фрельйорде прошло меньше недели, к тому же было очень больно… Хотя, все равно было неплохо. Джин сам проявил инициативу, может, ему это все не так уж и в тягость? С такими мыслями Эз повернулся к стрелку, когда тот закрыл за ними дверь в дом, но, открыв было рот, так и застыл, не зная, как вообще сформулировать свою мысль. Несколько секунд он то приоткрывал рот, делая вдох для начала речи, то в итоге просто выдыхал, смущенно отводя взгляд. Джин смотрел ему прямо в глаза, терпеливо ожидая, но в итоге лишь усмехнулся и положил ладонь на щеку парня, проводя большим пальцем по губам. — Даже не знаю, жалеть ли о том, что я все никак не могу научить тебя выражать свои желания прямо, — сказал он с легкой насмешкой в голосе. От этого блондин смутился еще больше, но от руки не отстранился, наоборот, иррационально боролся с желанием прильнуть к ней теснее. Касание ладони было легким, грубоватым, но очень приятным. Наконец, кое-как уняв хаос в голове, парень выдавил: — Просто… Не хочу досаждать тебе, ведь ты говорил, что не слишком заинтересован в… интимных вещах. — Но это твоя потребность. И я знал о ней, когда звал тебя сюда. Я понимаю. В этом твоя… жажда. — Так ты, э, не против? Ну, отметить, эм, успешный исход дела и все такое? — такое признание было слишком волнительным, особенно когда Джин так пристально смотрел на него. — Конечно. Я помогу тебе с твоей жаждой. Ты поможешь с моей. От таких откровений Эз был уже готов прямо в коридоре опуститься на колени, но Джин остановил его, ухватив за локоть. — Нет, не так. Идем в комнату. Эз, опьяненный перспективами, рассеянно кивнул, но тут спохватился и кинулся к своей сумке с вещами, которых набрал в недавний визит в свою квартиру. — Я тут это, взял дома… Вот. — Парень достал из сумки большое махровое полотенце белого цвета. — Постелить, ну, чтобы ничего не пачкать. Джин на это лишь слегка склонил голову на бок, задумчиво подняв брови, после чего кивнул: — Весьма предусмотрительно. Эз тоже кивнул в ответ и, прижав к груди полотенце, засеменил в комнату. Он не хотел рассказывать Джину о своей встрече с домработницей, которая и навела его на эту мысль. Сам Эзреаль не слишком уделял внимание чистоте квартиры, а педантично убранный дом Джина не вызывал никаких вопросов. Это вполне соответствовало натуре стрелка. Но одним утром, проснувшись позже обычного, Эз не нашел в доме Джина, зато неожиданно обнаружил какую-то полноватую женщину в годах, деловито протиравшую полки. Как потом выяснилось, она приходила где-то раз в неделю — забирала белье в стирку, делала уборку, приносила кое-какие продукты. И в ту их встречу она сначала очень долго и задумчиво смотрела на парня, после чего выдала: — Неожиданно для мистера Хады. Можете быть аккуратнее с простынями в следующий раз, хорошо? Сначала блондин вообще ничего не понял и просто согласился с просьбой, но когда женщина ушла, до него резко дошло. И стало очень, очень стыдно. Уж лучше он сам потом простирнет полотенце. В комнате парень быстро расстелил его и повернулся к Джину, ведь стрелок не спешил раздеваться, а так и смотрел на него пристально и задумчиво. Эз замялся, не зная, что делать дальше — даже спустя столько времени он все еще робел перед Джином и не решался делать что-либо без прямых указаний или напутствий. Но в этот раз Хада молчал, а в ответ на немой вопрос в глазах парня неожиданно шагнул ближе и сам стал расстегивать его рубашку, которую тот надел по случаю встречи с Советом. Эз густо покраснел, глядя на руки стрелка, а тот, закончив с пуговицами, провел ладонью по голой груди блондина и лишь тихо сказал: — Превосходно. Эз сглотнул, окончательно разомлевший, но сразу же спохватился — Джин вдруг отошел от него и стал стягивать через голову свою одежду, так что парень решил сам скинуть с себя штаны, после чего забрался на кровать и сел, обняв колени. Джин явно что-то задумал, что-то новое и волнительное, так что блондин решил просто ждать указаний, лишь бы не сказать и не сделать чего лишнего, что могло бы отбить у стрелка этот таинственный интимный настрой. Хада действительно наблюдал за парнишкой не просто так: вглядывался в немое восхищение в его глазах, в его затаенную надежду и предвкушение. Да, парень все еще робеет перед ним, боится, но боится не Джина, а боится его немилости. Это никак не касалось Плана, но было его личной идеей для развлечения. Готов ли парень для этого? Достаточно ли доверчив? Джину в любом случае надоело ждать. Они, так или иначе, уже прошли ту стадию, когда парень еще мог испугаться и сбежать от него. Теперешней доверчивости хватит на то, чтобы, в крайнем случае, успокоить парнишку и просто отложить задумку, хотя сейчас момент казался идеальным. Это в любом случае будет интересным. Джин сделает это интересным. Без лишних слов Хада сел, опершись на спинку кровати, и увлек за собой блондина, укладывая его спиной на свою грудь, после чего вновь провел ладонями по его груди и выше, по рукам, вытягивая их вверх. Веревка, неожиданно притянувшая запястья к высокому изголовью, не испугала парня, но удивила. — Зачем связывать-то? — немного обиженно спросил Эз, пытаясь через плечо взглянуть на Джина. — Мне казалось, тебе нравится это. — Ну… Не знаю… — парень оскорбленно надул щеки. Да, это добавляло некоторой пикантности сексу, но чтоб прям нравилось… — В любом случае сегодня это необходимо. Я не хочу, чтобы ты навредил себе, — с этой странной фразой Джин потянул его за подбородок и поцеловал. Парень тут же с готовностью ответил, напрочь забывая о вспыхнувшей в сердце тревоге, но поцелуй не продлился долго. — Ты должен пообещать не сопротивляться. Эз было горячо закивал, ведь зачем сопротивляться, если он сам просил об этом. Но тут на границе зрения блондин заметил блеск стали и тут же дернулся с коротким вскриком, пытаясь отстраниться как можно дальше. — Ну вот, я еще ничего не сделал, а ты уже пытаешься сбежать, — Джин поцокал языком. — Зачем тебе нож?! — Чш-ш-ш… Я не собираюсь навредить тебе. — Джин силой притянул парня обратно к себе за талию, вновь заставляя лечь к себе на грудь. — Лишь хотел попробовать кое-что новое. — Но я не хочу! Джин, прошу, не надо! — паника буквально стучала у Эза в висках. Его ведь предупреждали! Отговаривали! Убеждали! А он отмахивался и говорил, что Джин не маньяк и ничего ему не сделает! — Мне же будет больно! — И хорошо, в этом вся суть, — все таким же спокойным голосом ответил мужчина. — Что хорошего в боли?! — Все зависит от твоего отношения к ней, — Джин ладонью прижал клинок к груди парня, не раня, но давая лучше ощутить холод стали, вместе с этим чувствуя ладонью, как сильно бьется сердце парнишки. — Боль — это боль, это неприятно! Как к ней можно относиться как-то иначе?! — блондин прижал подбородок к груди, с ужасом глядя на лезвие, целящее острием ему в лицо. — Во Фрельйорде болезненные ощущения тебя не остановили, — лукаво усмехнулся мужчина. — Тогда… — Эз вспыхнул, неуютно заерзав. — Тогда терпеть было необходимо, — буркнул он значительно тише всех предыдущих возмущений. — Сейчас же нет никакой необходимости! — Это и не необходимость. Это моя благодарность. Я уверен, что ты сможешь познать боль с другой стороны, если откинешь свой страх перед ней. — Но я боюсь! Я очень боюсь! Нож — это страшно! Нож в твоих руках — это очень страшно! Джин, не надо! — отчаяние в голосе парня начало дополняться предательской дрожью подступившего к горлу кома. Неужели к этому все и шло, Джин ведь не отступится, Джин все-таки решил развлечься своим излюбленным способом… — Ну-ну, тише, — Хада потянул его за подбородок, заставляя отвлечься от созерцания устрашающего лезвия и посмотреть себе в глаза. — Мне так нравится твой страх… Чш-ш-ш, — почти шепотом сказал Джин, и его улыбка стала еще шире от того, как парнишка мрачно сдвинул брови. — Нравится, потому что твой страх особенный. Ты знаешь, кто я, ты знаешь, что люди ненавидят меня, ты боишься меня, но не уходишь. Ты доверяешь. Так поверь мне сейчас. Я обещал не вредить тебе. Тише. — Хада рукой зажал ему рот, склоняясь ниже. — Я верю, что ты именно тот, кто сможет понять. Кто сможет увидеть ту гамму чувств, которую я могу показать тебе. Что ты сможешь прочувствовать и насладиться этим вместе со мной. Тебе лишь нужно сдерживать себя. Сдерживать свой страх и впустить эту боль в себя, чтобы она показала тебе… истинную красоту. Ты должен обещать мне не сопротивляться. Это будет безвредно, ведь я тоже обещаю… — на этих словах Хада нервно облизал губы, — обещаю держать себя в руках. Эз выдал лишь какой-то неясный скулящий звук и заморгал, не давая выступить предательским слезам. — Джин… — прохрипел он, когда Хада все же убрал руку, дав ему говорить. — Но я, я… я не готов. Может, ну, в другой раз, не знаю, я не уверен… — Но я уверен, что ты готов, мой мальчик, — Хада притянул его к себе теснее, целуя. Дрожь в теле парня так хорошо чувствовалась, резонировала с дрожью его собственного предвкушения. Он не убьет его, но это совсем другая, новая игра, в которой его жертва настолько близко, настолько открыта перед ним, настолько хорошо ощутим ее страх и отчаяние, но при этом парнишка больше не делает попыток вырваться… Устоять попросту невозможно. Первый надрез вышел совсем легким, коротким. Хада просто повел руку, лежавшую на кинжале, ниже, заставив лезвие скользить по коже, оставляя тонкий алый след. Парень в его хватке выгнулся, замычал протестующе, но Джин не дал ему разорвать поцелуй, куснув его за язык. Мужчина задержал лезвие в одной точке — оно царапало кожу острым краем, но не скользило дальше. Джин лично хотел видеть картину, которую оно создает. — Давай же, не противься этому чувству, — Хада все же отпустил затылок блондина, давая ему сделать судорожный вдох, закончившийся новым стоном ужаса на выдохе. Но Джин накрепко прижал его голову к своей щеке, заставляя вместе с собой смотреть, как тонкая сталь вновь двинулась ниже, скользя неровно, волнами, оставляя за собой начало какого-то неведомого узора. — Не надо… — севшим от ужаса голосом просипел Эз, завороженно глядя на клинок. — Но ведь это совсем не критично. Лишь царапина на твоей груди, — Хада усмехнулся, перехватывая нож за рукоять и выбирая начало новой линии. Парень заскулил и дернулся было, но мужчина цыкнул и крепче ухватил его поперек груди, удерживая. — Сопротивление сделает только хуже, — предупреждающе сказал он, надавливая на рукоять немного сильнее. Нажим был совсем небольшим, но лезвие легко вспороло кожу, заставляя каплю крови скатиться вниз, щекоча живот. — Ты должен пообещать, — парень вскрикнул от того, что Джин резко дернул рукой вверх, практически вспарывая кожу в месте укола. Но рана все равно не вышла глубокой. К первой капле добавилась еще одна, но не более того. — Я выполню свою часть уговора, если ты будешь выполнять свою. — Я обещаю, — блондин скулил сквозь стиснутые зубы, часто дыша. — Обещаешь что? — Хада провел по порезу плоской частью лезвия, заставляя инстинктивно дернуться. Но Эз подавил это желание. — Обещаю н-не… не сопротивляться… а-а-агх, — едва он договорил эти слова, Джин вновь провел кинжалом по его груди, размашисто, до самого низа живота, но царапая лишь слегка, до тонкой алой нити — кровь выступила мелкими бисеринами, лишь кое-где сливаясь и скатываясь вниз. Парень хотел было дернуться, отстраниться, но лишь втянул живот в слабой попытке сбежать от не болезненного даже, но слишком странного ощущения. — Хороший мальчик. Ты молодец, — Джин погладил его по щеке второй рукой. — Видишь? Все не так уж плохо. Вернее, было очень даже хорошо. Это было чем-то совершенно новым. Он не убьет мальчишку, он и не собирался убивать его. Несомненно, излюбленным делом Джина были масштабные постановки, но и такие частные номера заставляли его сердце трепетать вместе с испуганной жертвой. А теперь эта жертва так близко, но не сбегает, а внимает его словам, его действиям, его картине. Грудь этого парнишки стала идеальным холстом — ровная, чистая, бледная. Джин ясно видел — где нужно добавить завиток, а где надсечку, короткую, незаметную, легкую, чтобы услышать новый прерывистый выдох или жалобный стон надо самым ухом. Чтобы увидеть, как отчаянно мальчишка борется со своими эмоциями, со своим страхом, борется с желанием сбежать — уже понял, что любые попытки могут закончиться трагедией. Но это и было самым необычным — Джин не хотел, чтобы трагедия произошла. Ведь мальчишка останется жив, останется рядом, его можно будет ломать еще, и еще, и еще, до тех пор, пока он не станет самой прекрасной картиной из всех. Даже если невыносимо хотелось надавить на нож сильнее, вскрыть, подрезать, надсечь и достать наружу все самое сокровенное, все то, что отделяло парнишку от тонкой грани, но Джин стойко сдерживал себя. Парень должен выжить. Выжить, чтобы стать фигурой во всех новых постановках, до самого конца. — Замечательно… — с улыбкой прошептал Джин на самое ухо парнишке, от чего тот сглотнул и коротко кивнул. Да. Все ведь хорошо. Это же… лишь царапины — пытался успокоить себя Эз. На удивление, они даже не чешутся и не саднят, как обычно это бывает с мелкими ранками. Нет, витиеватый узор алых росчерков на его груди не болел даже, а горел огнем, лишь кое-где щекоча бока подтеками крови. Но это не больно. Это не страшно… — Агх! — блондин вскрикнул от неожиданной вспышки — Хада провел по свежим ранам пальцами, жестко надавливая на саднящую кожу. — Да, вот так. Кричи, кричи для меня. Сейчас тебе нет нужды сдерживать голос, — проурчал Джин в светлый затылок, а Эз в ответ лишь задрожал всем телом от одного лишь ощущения горячего дыхания в волосах. Слишком большим был этот контраст доброты и неприкрытого садизма. Голос Джина был необычно дрожащим, возбужденным, от чего становилось еще страшнее. Он обещал, что будет сдерживать себя, обещал, что не навредит, он должен верить, верить ему… Эз зажмурился, пытаясь выровнять тяжелое дыхание, но, кажется, Джин и сам почувствовал, что слишком заигрывается, и отложил нож, теперь лишь лениво водя пальцами по подтекам на боках. Кое-как разлепив веки, блондин и сам посмотрел вниз, на свою грудь. Порезы казались хаотичными и неровными, но почему-то в тоже время складывались в какой-то рисунок, который хотелось рассматривать еще и еще. Эз ощутил, что снова дрожит, но уже от понимания того, что осознал эту свою короткую мысль: рисунок на его груди, сделанный его собственной кровью, показался ему красивым… Это было чем-то совсем диким. А Джин не скрывал своего отношения — откровенно любовался своим творением, поглаживая бока парнишки, оставляя на них новые завитки от испачканных пальцев. Это даже успокаивало. Эз сглотнул, неожиданно почувствовав, что горячо не только на груди — там, где алыми росчерками пульсировали свежие порезы, — но и сзади, у поясницы. Не веря своему открытию, блондин резко обернулся, посмотрев на Джина, но тот лишь улыбнулся шире. Эз в ответ лишь густо покраснел. Джина… возбуждает это? Ошарашенный, блондин прерывисто выдохнул, заерзав в этих странных объятиях. Тело Джина никогда не реагировало само по себе, всегда нужно была «помощь», но… Если задуматься, а нужна ли она была в прошлый раз, тогда, во Фрельйорде? Джина возбуждает насилие? Но он не выглядел так, что сгорает от желания вспороть ему живот. — Но… почему? — не то прошептал, не то прохрипел блондин, с трудом удерживая себя от лишних движений. — Я ведь обещал, что помогу тебе с твоей жаждой. Ты прекрасно справился со своей частью уговора… — Хада задумчиво провел пальцами уже по порезам, вызывая жжение и пощипывание, но блондин уже не пытался отстраниться от этого. Он затаил дыхание, наблюдая за тонкими пальцами. Джин видит в этом красоту, Джин… хочет его. От этой мысли тело парнишки отреагировало неожиданно и быстро. — Ах! Нет! — парень дернулся и застонал — настолько острой оказалась вспышка удовольствия после всех ужасов, но касание пальцев к самой головке было слишком приятным. А Джин не послушал, вновь проводя по его неожиданно вставшему члену, оставляя на нем алые следы. — Почему нет? Ты ведь все же начал понимать… — Хада издал тихий смешок, одновременно с лаской вновь проводя другой рукой по порезам. Парень вновь вскрикнул от волны жара, прошедшей по телу и зажмурился. Вся интимно-обволакивающая атмосфера в миг разрушилась, вытесненная из мыслей и тела пришедшим возбуждением. Это неправильно, это дико… — Это безумие… — вслух выдохнул Эз, стискивая пальцы на веревке. Ему должно быть больно, страшно, он должен чувствовать разве что облегчение от того, что нож уже не скользит по его коже, но вместо этого он чувствовал все нарастающее возбуждение, удивительно легко переплетающееся со вспышками боли от касаний к порезам. — Какая разница, если мы оба наслаждаемся этим? — с тихим смешком ответил Хада. Похотливость мальчишки стала лучшим качеством в этой затее. Осталось закрепить опыт положительными впечатлениями, заставить его верить в то, что боль и удовольствие — стороны одной монеты. Даже если изначально парень не мазохист, Джин сделает из него мазохиста, заставит умолять о новых забавах. Да, Хада постарается просто ради того, чтобы исказить все его моральные устои, вырвать с корнем саму способность отличать черное от белого пусть даже таким примитивным способом. — Я не наслаждался болью! — с некой плаксивостью в голосе простонал блондин, зажмуриваясь, пытаясь убежать от этих противоречивых ощущений, от самой идеи того, что он так легко возбуждается, в то время как его грудь больше напоминает ткань с алой вышивкой. — Потому что сопротивлялся ей. Ты ведь уже почувствовал, насколько сильно контраст ощущений усилил твое удовольствие. Неужели ты хочешь отказаться от этого сейчас? — Я… Нет! — Эз снова вскрикнул, но уже не от боли, а от того, что в него неожиданно вторглись сразу два пальца, резко и грубо надавливая на простату, от чего ноги парнишки сами собой разъехались в стороны. — Джин… — Хватит сопротивляться, — с усмешкой на губах Хада склонился и поцеловал тяжело дышащего мальчишку, откровенно наслаждаясь его состоянием. Ведь парень был готов на все, что угодно ради секса, а теперь снова, как и в их первую встречу, борется со своими желаниями, сгорает от своего стыда. Ведь блондин краснел не столько от возбуждения, сколько от осознания того, насколько легко в него вошли пальцы без всякой подготовки и смазки. Ему стыдно за свое удовольствие и за свою развратность… Интересно, удастся ли заставить его умолять, или это будет уже слишком? — Я… гх… — Эз отчаянно закусил губу, сдерживая стон, едва Джин разорвал поцелуй. Жар давно охватил все его тело, но сдаваться так легко почему-то не хотелось. — Парень, ты слишком много думаешь, — Джин откровенно засмеялся над его напряженным видом, и, резко вынув пальцы, заставил его перевернуться и встать на колени. — Постарайся не упасть на грудь — испортишь весь рисунок. Эз успел лишь услышать щелчок крышечки от смазки, а после — все стало незначительным. Бежать было уже некуда. И бессмысленно. И думать было тоже бессмысленно. Как и поддаваться угрызениям совести. Боль все равно была, но совсем легкой, а на фоне всего пережитого — также незначительной. Оставалось только цепляться за веревку, которой были связаны его руки, пытаясь устоять на дрожащих коленях, и стонать, выгибаться от долгожданного удовольствия, от долгожданного ощущения крепкой хватки на бедрах и грубых толчков. Сил подмахивать уже не было, но Джин явно об этом и не волновался — просто дергал его на себя, сам подстраивая его тело под свой ритм. Джин хочет его. Джин хотел его в этот вечер и делал это все сегодня, потому что хотел это сделать и сделать именно с ним… От одного осознания Эз чуть не кончил, но Джин не дал ему, крепко обхватив его член, навалившись всем весом сильнее, ощутимо куснув плечо. — Еще рано, — горячий шепот вклинился в ухо, заставляя жалобно застонать. — Джин, пожалуйста!.. — Эз всхлипнул, и, все же не выдержав, упал на грудь, выгибаясь сильнее. Махровое полотенце грубо царапало порезы, раздразнивая ранки, но эта боль уже казалась правильной, казалась нужной, необходимой для того, чтобы продержаться еще немного, еще чуть чуть… — А-ах! — Хада все же отпустил его член, давая кончить, что блондин и сделал с протяжным стоном. — Мне нравятся твои крики, — с ленивым довольством Джин водил пальцами по спине мальчишки, пока тот валялся, раскинув освобожденные руки. — Но все же, ты испортил мой рисунок. — П... п-прости, — пробормотал Эз, пытаясь восстановить дыхание. Сил не было даже на стыд и совестливость. — Ничего. Будет повод сделать новый, как думаешь? — Н-н… — блондин в ответ зажмурился, попытавшись уложить в голове все события сегодняшнего вечера. Было больно и страшно, но… Джин никогда раньше не выглядел таким довольным, не был настолько возбужденным и страстным. Кроме, разве что, их первого раза… и… Эз сглотнул. И Фрельйорда. Джина возбуждает кровь и насилие, и сегодня он четко дал понять, что будет просить взамен того удовольствия, что может доставить «своему мальчику». Но, с другой стороны, он ведь действительно старался не навредить, а легкую боль можно и потерпеть, ведь... в этом жажда Джина. И он может с ней помочь. Покраснев от очередного осознания, Эз облизал пересохшие губы и взглянул на стрелка. Тот лежал рядом, подперев голову рукой, и смотрел на него с улыбкой и довольным прищуром. — Н-наверное, — пробормотал парень в итоге, на что Джин снисходительно кивнул. — Перевернись. Дай взглянуть еще раз. Блондин нервно облизал губы и вздохнул, но подчинился, с тяжелым стоном перевернувшись на спину и раскинув руки. Джин снова навис над ним, но это уже не пугало — хотя, скорее, просто сил на испуг уже не было. Хада осмотрел его грудь критическим взором и легко, будто с нежностью провел по его животу. — Все равно вышло лучше, чем можно было представить. Я рад, — с этими словами мужчина склонился и поцеловал блондина, а тот с благодарностью принял этот поцелуй, закрывая глаза. Он тоже был рад. Но скорее тому, что это все наконец-то закончилось.