Perfect creation

– Миранда, ты готова? – звучит за дверью голос отца, и шестнадцатилетняя девушка невольно сжимается в кресле, вызывая своей реакцией недовольство приглашенного визажиста. – Еще две минуты, мистер Лоусон, – заискивающим голосом отзывается он и шипит, стискивая до боли нижнюю челюсть Миранды, – не дергайтесь, мисс. Она замирает, позволяя нанести на губы слой красной помады. Отца лучше не разочаровывать – это Мири уяснила давно. На приеме, играя роль хозяйки – идеально, как и ожидалось от нее – она не может при взгляде на собственное отражение в многочисленных зеркалах избавиться от ощущения, что эта яркая девушка, перемещающаяся от одной группы гостей к другой, с легкостью поддерживающая беседы на любую тему – не она. Это не она растягивает алые губы в милой улыбке, натянув на лицо маску хорошей пай-девочки, послушной дочери. Это не она демонстрирует якобы вежливый интерес к очередной занудной беседе про биржевые котировки – беседе, в которой она должна молчать и изображать из себя красивую куклу, в чьей хорошенькой головке мозгов чуть больше, чем у курицы. Это не она стискивает тонкую ножку фужера, наблюдая за отцом, который хлопает по спине незнакомого ей мужчину, явно довольный их беседой. Это все – не она; но Миранда очень хорошо выучила уроки, что преподавал ей из раза в раз отец – и потому она притворяется, ведет себя так, как от нее ожидают, пусть от этой фальши ее тошнит, и хочется блевать, стоя на коленях перед унитазом, пачкая кожу в бессильной попытке стереть ненавистный алый. Помаду, которая для нее ассоциируется только с отцом – и ненавистью к нему, горячей, душащей, мешающей жить спокойно.

***

Миранда сидит на кровати и рассеянно перебирает косметику. Это просто еще одно задание – ничего сложного, ничего трудного. Просто встретиться с человеком, разговорить его, увлечь. Поймать его в свои сети, заманить в медовую ловушку – а дальше… Дальше ему придется платить, и счет вряд ли будет небольшим. Угрызения совести Миранду не мучают. Она прекрасно знает – такова плата за спокойную и безопасную жизнь Орианы. Но Миранда все равно ненавидит необходимость притворяться, быть той, кем она не является, пусть эта маска и полезна. Ее тошнит при мысли о неизбежных слюнявых поцелуях, о потных ладонях, по-хозяйски лапающих ее тело; она не хочет слышать бесполезный шепот о том, как она хороша. Но она должна, и Миранда, беря тюбик помады, красит губы в алый.

***

На туалетном столике сущий беспорядок: каждый раз после отъезда Орианы Миранда тратит какое-то время на то, чтобы расставить все по своим местам: тени, помады, туши, пудры и остальное – все то, что Ори бесцеремонно использовала вперемешку с той грудой косметики, которую захватила с собой. Такси скоро подъедет, и Миранда наконец находит нужную помаду. Вот только стоит снять колпачок, как становится ясно: это не то, что она искала. – Кажется, мне нужна новая помада, – замечает Лоусон, придирчиво вглядываясь в собственное отражение в зеркале. Кайден, отвлекаясь от завязывания узла на галстуке, хмыкает: – А эта чем не угодила? Миранда медлит с ответом. Алая помада, которую так любит ее сестра, для нее самой ассоциируется совсем с другими вещами. Отвращение. Ненависть. Злость. Беспомощность. Но, может, пришло время избавиться от этих ассоциаций, обзавестись новыми? Вместо ответа она манит Кайдена к себе и, стоит ему подойти, сжимает пальцами его подбородок, игнорируя покалывание щетины, и ловко выкручивает ярко-красный столбик помады. – Замри и не дергайся, – бросает она, в следующий миг аккуратным отточенным движением крася губы мужчины, после чего, на мгновение задержавшись, в два касания обводит и свои. – Смотри, – она поворачивает голову Аленко к зеркалу, позволяя ему взглянуть на результат. Насыщенно-алый удачно контрастирует с легкой щетиной и яркой белизной рубашки. Неожиданно, но на нем этот женский аксессуар лишь сильнее оттеняет типично мужские резкие черты лица Кайдена, ярче подчеркивая брутальность. – Ты великолепен, – тихо выдыхает ему на ухо Миранда; она чувствует, что теперь – теперь, когда Генри Лоусона нет в живых, красная помада будет ассоциироваться для нее с совсем другими вещами. Не с отцом. Не с неприятными обязанностями. Не с игрой, в которой она была лишь пешкой. И ее это устраивает.