The line grows thin between what's wrong and right

- Такая запись поможет мне видеть сны... Но ведь я их вижу и без нее, это насколько же ярче будут сны, если засыпать и просыпаться под твой голос? - он почти мурлыкал, не мог иначе - какое иначе, зачем иначе, когда так хорошо и сладко, когда нет ничего лучше, чем задыхаться от поцелуев, когда так не хочется отпускать любимого, когда не хочется даже думать о том, что им нужно расстаться даже на несколько часов. - Ничего, я умею спать совсем мало, мы будем все успевать! Потому что я не готов думать о том, что у нас может не быть времени друг для друга. Вряд ли сестру нужно с кем-то знакомить, но сейчас об этом точно не хотелось думать. Днем, когда он будет один, можно будет занимать голову и этим, но не сейчас, когда времени мало - Ёсану теперь все время казалось, что его мало, ведь еще чуть-чуть - сколько угодно будет этим "чуть-чуть" - и Сонхва скажет, что ему пора, уедет, и начнется новый день. Новый во всех смыслах - первый без него, но с ним. Не как раньше. Не как вчера. В этом тоже было что-то вдохновляющее, и все же без очень не хотелось. - Не отпускай, - он прижимался так тесно, что было нечем дышать не только из-за поцелуя. - Меня гораздо больше пугает, что ты можешь исчезнуть. Оказаться волшебным сном, а потом я проснусь один - и буду искать тебя, потому что без тебя уже не смогу, а ты меня не помнишь... - это был привычный для Ёсана поток образов, которые он как-то смог сформулировать, и он надеялся, что любимый поймет, что это - глубинные эмоции и страхи, вытащенные наружу, а не здравые актуальные размышления. Какие могут быть вообще размышления?.. - Если ты не против, я не хотел бы ничего скрывать, - оторваться от его кожи невозможно, и он говорит куда-то в шею Сонхва. - Я просто не смогу, мне кажется, я свечусь, как фонарь в безлунную ночь, у меня же на лбу, наверное, написано, что я влюблен и счастлив, - написано было не на лбу и не буквами, а совсем другими следами, и они были очень ценными. - А если мы будем вместе... Я люблю тебя и не хочу терять ни минуты рядом. Ты уверен, что тебе это не помешает? Ты человек публичный, вокруг всегда люди, поклонницы, - Ёсан ни секунды не сомневался в чувствах Сонхва, он верил ему, верил, наверное, с самой первой минуты; не думал и о том, что эти самые поклонницы могут по доброте душевной устроить какую-то гадость ему самому. - А я... Любимый, я ведь художник. Кое-кто у нас в колледже специально придумывает что-нибудь, чтобы "выделиться". Другие показывают разные стороны жизни, которые никак не относятся к творчеству. Я вообще старался оставаться только профессионалом и не говорить на посторонние темы. А как будет дальше... Это уже зависит от меня. Я сделаю так, как буду считать нужным, и я уверен в том, что смогу преподнести это так, чтобы люди меня приняли. Теперь он говорил серьезно и даже как-то жестко, но его и правда не интересовало, что думают подписчики в инстаграм и случайные даже не клиенты - "залипатели" - о том, как ему жить. Большинство тех, кто действительно покупает дорогие работы, интересуется качеством, а не личной жизнью. - Я постепенно перестроюсь под более удобный график - и да, я уверен в себе, и в том, что смогу, и в том, что именно это будет той самой "фишкой", которые так любят некоторые клиенты. Буду рисовать ночью и ночь - чем не позиция? - только не так, как это бывало всегда, когда просто не смотришь на время, а действительно перестроится, сделает это "официально" - и такое "съедят". Ёсан был честен сам с собой - он прекрасно знал, что огромную часть его аудитории, которая дает ему определенный статус и рейтинг, но не сами большие деньги, составляют девушки, которым важнее его внешность и образ. И чем загадочнее станет этот образ, тем будет лучше. И даже если они разбегутся - что вряд ли, - прознав о них с Сонхва, хуже ему от этого не будет. - Я не исчезну, - пообещал Сонхва. - Никогда. Я хотел бы разделить с тобой вечность, думаешь, я мог бы исчезнуть хотя бы на пару дней? Это же просто невозможно... Вечность. Он мог бы. Это возможно, князь наверняка даст свое согласие на обращение талантливого художника и будет только рад, если он не достанется клану Тореадор, - их и так много, и они слишком зарываются в последнее время. Тонкие творческие натуры... Да что они вообще знают о настоящем вдохновении? О вдохновении, которое стирает любые рамки, которое сметает все на своем пути, выходя не только за границы дозволенного, но и за границы разумного? - Я тоже не хочу ничего скрывать, - прошептал Сонхва. - Не хочу и вряд ли смог бы. Я могу себе это позволить. Да, кто-то, кому интересна не моя музыка, а я сам, уйдет, но это не имеет значения. Большинство все-таки приходят в клубы не за этим. Так что все будет в порядке. Я ничего не потеряю. О том, как фанаты отреагируют на то, что он завел себе парня, а не девушку, он не беспокоится тем более. Он никогда не обсуждал это специально, но в целом его бисексуальность никогда не была секретом, и его когда-то уже видели с кем-то из его предыдущих партнеров. Не волновался он еще и потому, что понимал, что фанаты просто не поверят, что это надолго, ведь все его прежние отношения заканчивались за два-три месяца. И это многое упрощало - негатива не будет, а когда станет ясно, что в этот раз это надолго, все уже привыкнут видеть его именно с этим человеком. Беспокоиться нужно было о другом. О том, как к его страстному увлечению отнесутся другие сородичи. Не захочется кому-нибудь заполучить Ёсана к себе в клан, просто чтобы досадить ему? Чтобы ослабит позиции Малкавиан? Обо всем этом нужно было серьезно подумать. И организовать для любимого защиту. Пока тайно, а потом... Выяснять прямо сейчас, сможет ли ставший таким драгоценным для него человек любить его, зная о нем всю правду, у Сонхва не было ни малейшего желания. - Я больше переживаю за тебя, чем за себя, а ты - за меня. Наверное, это правильно, - он тихо рассмеялся и снова поцеловал Ёсана. - Со мной такого никогда не случалось. Всегда оказывалось, что те, кто был рядом, любил вовсе не меня, а какую-то картинку из своей головы, у которой от меня было только лицо. Удобно ли мне, что я могу себе позволить, а что нет никогда их не волновало. Они любили себя в своей же фантазии, рядом не с реальным человеком, а с придуманным ими же образом. Ты другой. Мне так хорошо с тобой... И я не собираюсь говорить тебе, что делать и чего не делать. Только прошу помнить, что твоя жизнь не должна стать из-за меня хуже. Я хочу, чтобы у тебя все было в порядке, чтобы ты высыпался, чтобы ты твои картины покупали... Но только ты знаешь, как сделать это лучше для тебя. Время убегало слишком быстро, и после еще нескольких поцелуев Сонхва пришлось все-таки выбраться из постели любимого и уехать домой. Он пообещал обязательно позвонить вечером, порадовавшись, что осенью с каждым днем темнеет раньше, и ночи долгие, а значит, у них будет немного больше времени, пусть даже на несколько минут, но все-таки больше.