Не служит ли это для меня некоторым оправданием, если я и в самом деле была с вами недостаточно любезна?
Драко поднялся по ступенькам к коттеджу Гермионы, тихонько насвистывая, радуясь тому, что все обязательства остались позади и теперь он вернулся туда, где действительно хотел быть. Хотя он был доволен, что ему удалось помочь Жонни прошлой ночью. Хренов Алистер. Но, кажется, Драко наконец-то вразумил свою старую подругу. Теперь она и правда готова бросить этого мудака. Наглый флирт Блейза тоже не повредил. Забини вернул кредит доверия Малфоя, когда помог поднять настроение Жонни. Они втроем даже умудрились развлечься, засидевшись допоздна и перемыв косточки всем напыщенным идиотам на том балу. А еще Драко для себя решил, что в последний раз потакал Нарциссе и посетил это нелепое мероприятие. Слова Гермионы весь день звучали в его ушах. Он почувствовал нечто близкое к стыду, когда вошел в роскошный бальный зал и завел вежливую беседу с фанатиками и сторонниками чистоты крови. Как он раньше так спокойно это переносил? Он занес руку перед дверью. Должно быть, Грейнджер не слышала звука его аппарации. Малфой постучал один раз и удивился, когда тяжелая панель распахнулась, открывая взору темную комнату. Он беспокойно нахмурил брови. — Гермиона? Тишина. Драко быстро прошел через большую гостиную по коридору в спальню. Пусто. Его начала охватывать паника, пока он не заметил, что дверь в сад приоткрыта. Он вышел на улицу и облегченно выдохнул, увидев ее. Грейнджер сидела на одном из кухонных стульев в конце сада, повернувшись к холмистым полям на горизонте. Лучи заходящего солнца золотили кончики ее волос. Красивая. Драко поспешил к ней по газону, взволнованный и немного встревоженный. Он хотел сказать ей. Сказать ту истину, которую понял в эти выходные. Когда разговаривал с Тео, и его друг не мог перестать называть себя «влюбленным мужчиной». Описывая Малфою все то, чем Рафик пленил его. И Драко понял, пока Тео говорил, что чувствует то же самое. К ней. Он влюблен в нее. Вот какие эмоции он испытывал в то утро. Счастье и удовлетворение, прилив чистого чувства, трепет от ее присутствия. Радость. Любовь. Охренеть. Драко тряхнул головой и усмехнулся, приближаясь к ней. — Привет! Она не ответила. Странно. Его накрыла легкая волна беспокойства. — Гермиона? Снова нет ответа. Он остановился в нескольких шагах от нее. — Что случилось? Она все еще не поворачивалась, но подняла руку с газетой и протянула в его сторону. Драко резко вдохнул, когда увидел заголовок. — Какого хера? — Именно, — тихий бесцветный голос. — И обязательно перейди на шестую страницу. Вот где все самое интересное. — Я могу объяснить, — пробормотал он, все еще просматривая статью и тихо ругаясь, когда увидел внутренний разворот. Гермиона глухо рассмеялась. — Как банально, Драко. Что ж, я тоже могу объяснить. Я пошла против всех своих инстинктов, вступая с тобой в отношения. Я знала, что ты собой представляешь. И да, мы не давали друг другу никаких обязательств, так что технически у меня не может быть к тебе претензий. — Гермиона, я не… Она перебила его. — И я знаю о том, что ты сделал с Гарри. — Что я сделал с Поттером? — он был в растерянности. — Сказал Тео не вкладывать деньги. Ну, можешь быть доволен, потому что Тео отказался. И теперь никто не захочет инвестировать. Гарри опустошен. — Я только высказал моему другу свое мнение, — его голос стал холодным. Она фыркнула. — И, наконец, бедный Джек Уикхэм. Ты без дела не сидел, да, Драко? — Бедный Джек Уикхэм? — он почувствовал, как кровь приливает к лицу. — Ты так о нем беспокоишься. — Ну, у нас же с ним много общего, — ее тон был едким, и она наконец взглянула на него через плечо. — Ни один из нас не был достаточно хорош для тебя. Драко отшатнулся, как будто она его ударила. Он ощутил головокружение оттого, как быстро его радость сменилась злостью. — Ты дашь мне возможность объяснить? — Что тут объяснять? Я злюсь на себя больше, чем на тебя. Мне следовало догадаться. Все это время я была твоим маленьким грязным секретом. Ты ведь не собирался афишировать наши отношения или даже показываться со мной на людях? — Что ты несешь? Мы с тобой выходили в люди! Моя тетка знает о тебе, о нас. Тео, Дафна, Астория! — Выходили, да, в маггловском мире. И о нас известно лишь верной группке самых близких. Но, скажи мне, твоя мать знает? Малфой не мог ответить. Как объяснить, что его мать — наименее важный человек в этом списке? — Потому что она, кажется, думает, что ты помолвлен с этой женщиной, — продолжала Гермиона. — И кто знает? Может, так и есть. Я определенно видела тебя с ней раньше. В газетах. И на вечеринке Тео, — на последних словах ее голос сломался, и сердце Драко сжалось от боли. — Впрочем, как я уже сказала, мы никогда этого не обсуждали, так что претензий не имею. Сама виновата. Обмани меня раз и все такое. Но я не позволю больше меня дурачить. Он двинулся к ней, но Гермиона подняла руку, поворачиваясь к нему. — Эта наша с тобой интрижка? Все кончено. Завтра я возвращаюсь в Лондон. Я знаю, что нам нельзя показываться там вместе, так что, возможно, ты все равно собирался положить этому конец. — Я не собирался ничего заканчивать, — тихо произнес Драко, шок и отчаяние, которые он чувствовал, смешались в его голосе. — И я могу объяснить эти фотографии, все они вырваны из контекста. Жонни — старая подруга, вот и все. — Подруга, которая остается у тебя ночевать, а на следующее утро носит твою одежду? Ты меня за дуру держишь? — она встала и подошла к нему, источая ярость. — И даже без этого… Я не смогу забыть то, что ты сделал с Гарри. Ты и Тео. Благодаря тебе и твоим манипуляциям он уже два дня не встает с постели. Как ты мог так поступить, не поговорив сначала со мной? Не предупредив? Драко только покачал головой. Его разум, казалось, отключился под тяжестью ее обвинений. — Хоть мы и не давали друг другу никаких обещаний, — продолжила Гермиона, и он снова покачал головой, начал говорить, но она перебила его, — …у нас с тобой сложились какие-то отношения, так что было бы неплохо сказать мне, ввести в курс того, что происходит. Ты бы мог быть более открытым. Но теперь мне все очевидно. С твоей точки зрения мы никогда и не состояли в отношениях. Я была просто твоим трахом во Франции. Драко побледнел. Он слегка пошатнулся и схватился за спинку ее стула. — Это то, что ты чувствуешь? — Это то, что я знаю, — выплюнула она. — Я сожалею о каждой минуте моего… общения с тобой. — Если ты так чувствуешь, не думаю, что могу что-либо добавить, — он замер в странном оцепенении. — Тут нечего добавлять, — по ее щекам текли слезы, и Драко, несмотря ни на что, хотел протянуть руку и вытереть их. Он развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и оглянулся через плечо. Он все-таки скажет кое-что еще. От всего сердца. — Я не жалею ни об одной секунде нашего общения. Не дожидаясь ее ответа, с трудом переступая свинцовыми ногами, Драко дошел до точки аппарации и исчез.~oOo~
Гермиона услышала хлопок, означающий, что он ушел, и рухнула на траву, рыдая в голос над своим разбитым сердцем. Позже она заставила себя поплестись обратно в коттедж и лечь в постель, но сон к ней так и не пришел. На следующее утро Грейнджер встала с восходом солнца. Разум казался затуманенным, а тело одеревенелым, но ей нужно было попрощаться с кентаврами. Несколько чашек кофе не особо помогли ее усталости или психическому состоянию, и она отправилась во взволнованном, но безрадостном настроении в лес. Свернув по тропинке к лугу, Гермиона резко вздохнула, увидев перед собой высокую фигуру с широкими плечами. Светлые волосы блестели в лучах восходящего солнца. Он обернулся на звук ее шагов, и у нее возникло сильнейшее желание подбежать к нему, броситься в его объятия, все забыть и все простить. Но ведь она решила не быть дурой. Драко прочистил горло и шагнул к ней, вытянув руку, в которой держал плотно набитый конверт. Гермиона заметила его бледнее обычного лицо и темно-фиолетовые круги под налитыми кровью глазами. — Окажешь мне любезность прочитать это письмо? — его голос звучал формально. Она собиралась взять конверт, но ее лицо, должно быть, выражало сомнение, потому что он продолжил: — Это не попытка изменить твое мнение. Ты ясно выразила свои чувства. Но я бы хотел объяснить. Трясущимися руками она взяла письмо. Драко сделал небольшой шаг ближе, его взгляд блуждал по ее лицу, но потом застыл, напрягся и похолодел. — Ты можешь обратиться к Тео, Лукреции и Дафне для подтверждения любого из фактов. Даже Астория знает о том, что я написал, и дала свое твердое согласие, хотя я бы предпочел, чтобы ты не обсуждала с ней содержимое. Гермиона медленно кивнула. Драко сделал глубокий вдох. — Я уезжаю этим же утром, дабы не обременять тебя своим присутствием, пока ты заканчиваешь здесь работу. Желаю тебе всего наилучшего, — он кивнул. — Прощай. С этими словами Малфой повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Гермиона услышала резкий треск аппарации после того, как он свернул с тропинки. Ее сердце сильно заболело, она упала на землю у ближайшего дерева. Разорвала толстый кремовый конверт и достала несколько листов плотной бумаги, исписанных его ровным, теперь уже таким знакомым почерком. Развернула их и начала читать. Дорогая Гермиона, Пожалуйста, не думай, что этим письмом я пытаюсь изменить твое мнение или твои чувства. Этого я делать не намереваюсь и, после твоих вчерашних слов, не надеюсь. Моя единственная цель — объяснить три обстоятельства, которые ты представила как источник несчастья, твоего и твоих друзей. Я пишу тебе не только для того, чтобы снять с себя вину, но и в надежде, что смогу облегчить часть боли, которую ты, возможно, испытываешь. Я поведаю обо всем в порядке важности, начиная с наименее значимых обвинений. А именно: 1) инвестиционная схема Поттера; 2) мое поведение во время и после Бала Основателей; 3) тяжкая участь Джека Уикхема. Во-первых, план Поттера. Рискуя рассердить тебя с самого начала, я буду очень честен и откровенен в отношении моих чувств и побуждений. Я с самого начала думал, что у плана Гарри сомнительная основа. И высказал свое безоговорочное мнение Тео, еще когда мы впервые услышали об этом. До недавнего времени у меня не было возможности — по разным причинам — внимательно изучить проект. Но как только я это сделал, то высказал свои возражения Тео более решительно и показал ему подтверждающие данные из самого документа. Он определенно был потрясен моими находками и, возможно, именно по этой причине решил вывести свои средства. Тео — самостоятельный человек, я не контролирую его действия. Решение не вкладывать деньги было только его. Я также считаю следующую информацию совершенно не относящейся к делу, поскольку поддерживаю приведенные выше аргументы по существу, но Тео уверил меня, и я думаю, он и сам верил в то, что Поттер нашел множество других желающих инвесторов. Никто из нас не знал, что уход Тео положит конец проекту. Однако некоторые аспекты плана, особенно финансовые, по-прежнему крайне нестабильны. На самом деле, я уверен, ты бы тоже увидела их, тщательно изучив документ. Я не мог с чистой совестью порекомендовать моему другу пойти по такому разорительному пути. Ты верна своим друзьям, а я — своим. Что касается твоего утверждения, что я должен был предупредить тебя заранее, возможно, ты права. Я могу винить лишь свою природную сдержанность и привычку не обращаться за советом в том случае, если считаю, что мои действия верны. Правильно или нет, но это укоренившийся обычай. Кроме того, я не считал свой совет Тео решающим фактором. И наконец, между нами тем утром уже возникла некоторая напряженность, и я не хотел огорчать тебя еще сильнее. Прошу прощения за это. Это было трусливо. Таким образом, я не беру на себя ответственности за несчастья Поттера. Хотя твоя преданность другу достойна восхищения, я полагаю, она затмевает твои здравые суждения в данной ситуации.~
Во-вторых, Бал Основателей. Я все еще убежден, что тебе там было бы неуютно и неприятно. Но теперь понимаю — по правде говоря, я осознал это за пятницу и субботу, — что самым правильным для меня было бы не присутствовать на мероприятии, на котором тебе не рады, несмотря на то, что сказала бы или сделала моя мать. Я понимаю, что сейчас это едва ли что-то изменит, но я решил никогда больше не участвовать. Что касается Жонкиль (Жонни), как я уже сказал, она мой друг. И была только другом в течение очень долгого времени — за исключением одной недели, когда нам обоим было по пятнадцать. Она помолвлена с мужчиной по имени Алистер — лживым изменщиком и настоящим подонком — уже более четырех лет. Никто не знает почему, хотя уверен, что Дафна могла бы поделиться своими теориями. Так или иначе, у Жонни вошло в привычку обращаться ко мне за поддержкой, когда Алистер творит что-то ужасное. Думаю, потому что Дафна уже не в силах выслушивать ее по этому поводу. Те другие фотографии в газете, что ты упомянула, и вечеринка Тео — все происходило при похожих обстоятельствах. Прошлым вечером (это было только вчера?) на балу Жонни была в подавленном состоянии. В тот день она застукала Алистера со своей соседкой по квартире. А когда сбежала в родительский дом, мать заставила ее одеться и пойти на бал — якобы для того, чтобы «поднять настроение». Поэтому я танцевал с ней и утешал ее, что и было запечатлено на фотографиях. Блейз тоже был там — флиртовал с ней, помогая чувствовать себя лучше. Мы втроем рано покинули бал и вернулись в мою квартиру, заказали еду. Я позволил ей поспать на моем диване, потому что она была пьяна и не хотела снова встречаться с матерью. Дал свою рубашку, чтобы ей было в чем спать, потому что она не могла как следует трансформировать бальное платье. Можешь расспросить об этом Забини, если хочешь, ведь он тоже остался ночевать, хотя не знаю, как кто-нибудь может ему доверять. И я не могу отвечать за свою мать и ее нелепые комментарии. Она бредит, когда дело касается моей личной жизни, и так было всегда. Но история с Жонни беспокоит меня не так сильно, как подтекст твоих слов. Что, по твоему мнению, я не считал, что у нас отношения и «прятал» тебя во Франции. У меня нет возможности доказать следующее. Ты навряд ли можешь обратиться к Тео, чтобы узнать, что у меня на уме и в сердце, поэтому тебе просто придется поверить мне (или нет) — это категорически не соответствуют действительности. Мне очень больно, что я должен это писать, ведь ты, вероятно, все это время не доверяла мне, и я понимаю, что несу немалую ответственность за это.~
Наконец, мы подошли к третьей части этого письма. Прости меня, если мой почерк станет менее аккуратным, чем тот, которым ты восхищалась ранее, но сейчас уже очень поздно, и мне труднее всего писать об этом. Обстоятельства Уикхэма. Возможно, ты удивлена, что я считаю это обвинение самым важным. Как увидишь, для того есть ряд причин. Но думаю, самым личным для меня является то, что, если бы я действовал так, как представляет Уикхэм, это показало бы меня слабым и бессердечным человеком. Возможно, на данный момент я заслуживаю такого, я уже не знаю. В любом случае я прочитал отрывок из «Пророка», на который ты ссылалась вчера, и на основании статьи и твоих комментариев сделал вывод: ты убеждена в том, что я разорвал помолвку Джека Уикхэма, потому что считаю его неподходящим для женитьбы на чистокровной ведьме моего социального класса. Прежде, чем я изложу подробности моей связи с ним, я хотел бы категорически опровергнуть это утверждение. У меня уже давно нет предубеждений по поводу брака или каких-либо других отношений между магглами, магглорожденными, полукровками и чистокровными. Я верю, что все магические и немагические люди равны. И я ни в коем случае не считаю тебя ниже меня, как ты намекала. Что касается Джека Уикхэма, я не могу точно знать, что он тебе рассказал, но предполагаю, это какая-то вариация истории, которую он повествует с тех пор, как расстался с моей семьей десять лет назад. Якобы мой отец обещал ему что-то в обмен на услугу, и я должен был выполнить эту сделку ввиду смерти Люциуса, но отказался из-за кровных предрассудков, ревности и чистой злобы. И из-за этого бедняга Уикхэм оказался в стесненных обстоятельствах, ведь я лишил его шансов на счастье и успех. А вот настоящая история, за подтверждением всех деталей которой ты можешь обратиться к Тео, если моих слов окажется недостаточно. Для начала, опровергая версию Уикхэма, уточню, что мой отец, никогда не обладавший щедрой душой, ничего ему не обещал. На самом деле, он едва ли замечал, что в поместье рос еще один мальчик. Мое знакомство с Джеком было столь же мимолетным. До того, как мы отправились учиться, он проводил половину каждого года в Америке, и наши графики и занятия в оставшееся время были настолько разными, что мы редко виделись. После того, как он решил поехать в Ильверморни, мы долгие годы вообще не встречались. Я совершенно забыл о нем, когда он объявился через несколько месяцев после смерти моего отца и потребовал денег для оплаты игровых долгов. Тогда я впервые услышал рассказ о том, что отец обещал ему стипендию или какие-то сбережения. В то время это не казалось мне правдоподобным — как я говорил, это было бы совсем не в характере Люциуса. Я также не мог найти никаких доказательств такого соглашения, и Уикхэм не мог их предъявить. Как бы то ни было, я чувствовал некоторую ответственность перед ним. Полагаю, его взросление было трудным во многих отношениях. Поэтому я согласился погасить его долги при условии, что он выберет маггловскую или волшебную карьеру или курс обучения, за который я заплачу, и окончит его. Моя мотивация не была полностью альтруистической — я хотел, чтобы он стал самодостаточен и держался от меня подальше. Он охотно согласился и решил поступить на стажировку по магическому праву в Штатах. Я выплатил его долги и дал ему деньги на учебу и его расходы единовременно (очевидно, огромная ошибка с моей стороны). А потом я снова забыл о нем, пока он не объявился год спустя, прося еще денег. Он не сказал, что случилось с первой суммой, только то, что ему не понравилось изучать право и он хотел поступить в маггловскую медицинскую школу. Когда я предложил заплатить школе напрямую, он убрался прочь. Я не видел его еще год. И я не знаю, чем он занимался и чем жил, хотя до меня доходили слухи об азартных играх и других неприятных событиях, часто с участием женщин. Мой следующий контакт с ним был гораздо болезненней. И касался деликатного дела. Никто не знает то, о чем я расскажу дальше, кроме Дафны, Тео, Лукреции и Минервы МакГонагалл. Я надеюсь, что и ты сохранишь это в строжайшем секрете. Прошлой весной я получил почти истерический звонок по камину от директрисы, сообщившей мне, что Астория пропала из Хогвартса. Мы с Дафной немедленно отправились в Шотландию и после нескольких дней безумных поисков нашли ее в замызганной квартире в Глазго… с Джеком Уикхэмом. Насколько мы поняли, тот устроил «случайную» встречу между ними в Хогсмиде в начале семестра и проявил свое значительное обаяние. Они начали писать друг другу. Он уговорил ее несколько раз улизнуть из замка, чтобы встретиться с ним, и в конечном итоге убедил бросить школу и тайно пожениться. Астория — наследница значительного состояния. Хотя я не могу не думать, что деньги были не единственной мотивацией Уикхема. Я уверен, он сделал это, чтобы отомстить мне, что принесло мне много бессонных ночей. И не все мои кошмары о войне. Когда мы их нашли, они еще не были женаты, но только потому, что Астор струсила и отказала ему. Ей только исполнилось шестнадцать. Единственная причина, по которой эта тварь ходит на свободе, заключается в том, что Астория настояла, что ушла с ним добровольно и любое публичное освещение этой истории опустошит ее еще больше. Несмотря на то, что я понимал все это, мне было очень трудно подчиниться ее желанию. Я чуть не убил его в тот день, когда мы их нашли. Иногда я жалею, что не сделал этого. А иногда в деталях представляю, что сделал. Астории потребовалось много недель, чтобы снова заговорить, и месяцы, чтобы показаться на людях, и я думаю, ты сама заметила, что она все еще хрупкая. Не говоря уже о том, что он разрушил для нее место, которое она любила и считала своим домом. Итак, теперь ты понимаешь, что за «человек» Джек Уикхэм и почему я встретился с Гладиолой Синклер, чтобы строго предостеречь ее от союза с ним. Мне очень жаль, что я не рассказал этого раньше, потому что, похоже, это способствовало твоему недоверию ко мне, но я не мог. Даже сейчас я раскрываю эту историю только по настоятельному приказу Астории.~
Теперь мы подошли к концу. Я очень устал, поэтому, пожалуйста, прости меня, если следующее не имеет смысла, но я думаю, что, даже если мои объяснения представили меня в идеальном свете, а я знаю, что это не так, что-то было сломано вчера — моим поведением и твоим недоверием. И как я сказал в начале этого письма, я не ожидаю, что мои слова изменят твои чувства или все исправят. Но надеюсь, что они помогут привести твои мысли в порядок, даже если мои, возможно, навсегда останутся в смятении. ~ ДЛМ Письмо выпало из руки Гермионы, белые страницы рассыпались по зеленой траве. Слезы текли по ее лицу, пока она смотрела перед собой. Многое нужно было переварить. Она вздрогнула и почти лихорадочно начала собирать страницы, убеждаясь, что они все в порядке, не повреждены и не испачканы. Она аккуратно сложила их, а потом почти сразу развернула и снова принялась за чтение. Гермиона подняла глаза, когда закончила первую часть, тяжело выдыхая и вытирая влажные глаза. Он обманывал сам себя, если думал, что недостаточно повлиял на Тео, чтобы тот отказался от плана Гарри. Она поджала губы, перечитывая фразу о его и своей верности. Где же тогда его преданность ей? Даже если в плане есть недостатки (а ее внутренний голос шептал, что есть), почему он не пришел к ней со своими проблемами вместо того, чтобы все разрушить? Потому что он от природы сдержан? Да ладно. И все эти слова о непонимании того, что уход Тео убьет проект, — настоящее лицемерие. Нет, Грейнджер все еще не верила его объяснениям. Даже если крошечная часть ее на самом деле уважала его непоколебимость. Она продолжила чтение. Бал Основателей. «Жонни». Гермиона вздохнула. Она хотела доверять ему, очень хотела. Не чувствовать себя обманутой и скрытой ото всех. Ей хотелось верить, что он танцевал с другой женщиной (чистокровной наследницей) на эксклюзивном балу, на который не взял ее (маггловскую плебейку), только потому, что был хорошим и немного наивным другом. Ей хотелось верить, что эта женщина пришла к нему только для дружеской эмоциональной поддержки и утешения. Ей хотелось верить, что на следующее утро Жонни вышла из его квартиры в рубашке Драко потому, что тот просто был славным парнем. Ей хотелось верить, что он бы гордился, будь она рядом с ним. Гермиона нахмурилась. Могла ли она так ему доверять? Не было никакого способа получить доказательства, если только уповать на Блейза, что казалось смешным. Она провела пальцем по словам: «…узнать, что у меня на уме и в сердце» и закрыла глаза. Слезы вновь покатились по щекам. Все сводится к доверию. Она покачала головой и поднялась: ей нужно было идти, двигаться. Глаза скользили по последней части письма, пока она шла по тропе, хотя казалось, что слова уже выжжены в ее мозгу. Бедная Астория. Сердце Гермионы разрывалось из-за малышки. Она сжала кулаки — так хотелось нанести физический вред этому уроду Уикхэму. Она полностью понимала фантазии Драко о медленном убийстве ублюдка. Что за лишенное всякой морали животное?.. Шестнадцать лет! Беззвучная волна магии вырвалась из тела Гермионы, взъерошив траву и стряхнув несколько испуганных птиц с деревьев. Она остановилась и глубоко вздохнула. Конечно, она верила ему в этом. Верила безоговорочно. В ее голове мелькали картины: Джек гладит ее ладонь в пабе, Асторию утешают кентавры, лицо Уикхэма, когда он увидел Драко в переулке. Все это было похоже на правду. Гермионе стало плохо оттого, что она когда-то приняла Уикхэма в свою жизнь, смеялась вместе с ним, защищала его. И думала, что Драко был менее достойным мужчиной. Если она ошибалась в этом, то могла ли она быть не права насчет всего остального? Ну, не всего. Он так и не понимал своей роли в провале проекта Гарри. Гермиона продолжила идти. Ей нужно закончить здесь, попрощаться с табуном, с Пен и Перси, вернуться домой в Лондон и подумать об этом. Однако его заключительные слова зловеще звучали в голове. Что-то было сломано… Гермиона снова остановилась. Зажала рот руками и непроизвольно всхлипнула. Обожеобожеобоже, что она наделала?