-Нет, нет, нет! — слышался задорный итальянский смех, — Это уже совсем бредятина, надо же такое сказать, Тимми, тебе следует хоть немного изучить историю латиноамериканской прозы, — Лука прихлебнул вина, которое налил себе несколькими минутами ранее, чуть не разлив половину во время приступа хохота.
Вечер плавно перетёк к моменту, когда гостям следует начинать потихоньку собираться домой.
-Да ладно тебе, — Жозе выставил руки в защищающем жесте, улыбаясь, — он ведь ещё совсем мальчишка, тебе разве не интересен свежий взгляд? Я имею ввиду, сам ты в своей жизни ни раз бывал в ситуации, когда за детским столом стулья уже маловаты, а за взрослым тебя не хотят и слышать. Не в том смысле, что нас разговоры с тобой отягощают, Тимотей, — произнёс он характерно для себя самого, сразу же извиняясь, — а в том, что это всегда хорошо знать, как… что может думать тот, кто не знает на этот счёт чужого мнения… То есть… как, — запинался он, а затем вновь расхохотался, — что-то я совсем перебрал, я имел ввиду, что твой молодой взгляд на мир и твоя картина мира слегка отличается он нашей. Так что, не стесняйся, выговаривайся, если тебе хочется, — тепло улыбнулся он и уставился куда-то в плетеный потолок беседки. С моря дул прохладный ветер, как это обычно бывает по ночам, так что многие присутствующие уже порядком «ёжились» на своих креслах. — Я помню, меня в твоем возрасте никто не слушал. Ни отец, ни мать, даже бабушка и то считала меня кретином, — повернулся он к Луке, будто что-то вспомнил, и резко взмахнул рукой, чуть не опрокинув стоявшую на столе посуду, — Ты представляешь, даже бабушка! И хватило то одной аварии с микроволновкой! Ох, я ещё не рассказывал вам?! — чуть ли не подпрыгнул он месте, воодушевившись, но тяжёлая рука Луки, подошедшего сзади, зажала ему рот, и оба они вновь разразились смехом.
-О нет, если он начнёт рассказывать, мы застрянем тут ещё на час, — отмахнулся Лука, жестом показывая, что пора бы уже вставать. — Если этого пьяницу вовремя не отправить домой, мы можем потерять его на долгие годы и найти в буддистском храме, поклоняющегося бесплатной еде.
-Чёрт возьми, как я мог забыть! Мне ведь совсем недавно пришла в голову мысль о путешествии в Индию! — вновь распалился тот, но всем уже было понятно, что и об этой гениальной идее они не услышат. По крайней мере, сегодня.
Жозе вообще был одним из тех нередких людей, которых в своей жизни встречал практически каждый человек. Вокруг таких обычно витала какая-то особенная аура, а их появление в вашей жизни, даже после длительного отсутствия, будто переворачивало всё вверх ногами. Вот и сейчас Жозе был даже чересчур активен, громок, и не против поделиться новыми историями. «Жозе хорошо, но хорошо в меру» — подумал Тимоти, от ветра замечая, как пересохли глаза и как отяжелели веки. Встреча, согласно добрым итальянским традициям, затянулась, внутри ощущалась приятная усталость от насыщенного эмоциями вечера. Мыслей о том, чтобы устраивать продолжение банкета и идти за дальнейшими развлечениями в местные клубы, углы и кафе не было. Всё, чего хотелось, так это пройтись пешком до номера и завалиться в прохладную постель, поплотнее укутавшись одеялом. Ночи здесь были холодными, а дни жаркими — всё соответствовало средиземноморскому климату. Поэтому сейчас, скинув легкий плед обратно на плетеное кресло и подтянув успевшие съехать длинные носки, он поднялся и в последний раз взглянул на открывшийся из беседки вид. Море, черное в отсутствии луны, выглядело устрашающим. Во время штиля оно и звуком не давало о себе знать, и только разноцветные огни кафе откуда-то снизу освещали его.
Чуть запнувшись о стул, он приготовился объясняться, что он не настолько пьян, чтобы свалиться в ближайшую канаву, и здесь действительно слишком мало места на две его неуклюжие ноги, и так и случилось. Хозяин дома и вечера предложил такси, но Тимоти с такой резвостью отказался и бодренько запрыгал в сторону двери, что тот даже не успел продолжить. В такой вечер можно возвращаться только пешком. Тем более, ему было чем занять свои мозги.
Арми-Арманд-Армандище Хаммер собственной персоной плотно присел в его жизни и мыслях на долгое-короткое время. Всё, что было и есть в Италии, останется в Италии. Он знал это с самого начала, и всё сделал правильно. Жизнь никогда не будет равномерной и стабильной. Особенно в плане чувств. Особенно в плане Хаммера. Тогда, в первый раз в Италии, со стопроцентной вероятностью он мог сказать, что они не могут быть вместе. С вероятностью в двести процентов он бы сказал, что хочет быть его любовником. С другой стороны, всё это так опасно, что проще было бы остаться друзьями. Приятелями. Сейчас же, с вероятностью в триста процентов он может утверждать, что не хочет, нет, не так, он не может быть ему просто другом. Поэтому, остается только догадываться, что думает обо всём этом Хаммер.
Было бы так же неплохо знать, что обо всём этом думает жена Хаммера, а также его маленькая дочь, но Тимми, скорее всего, никогда не решится лично у них спросить. Даже не решится спросить у самого Хаммера. Ведь тот — глава семейства, наследник, актёр, публичная персона, владелец акций, мечта многих и, наконец, просто красавчик. Было бы несправедливо отбирать у его детей нормальное детство и отца. Было бы несправедливо лишать Хаммера репутации, работы, и, возможно, свободы. Ведь в некоторых странах действия того могли бы расценить как растление несовершеннолетних. Было бы несправедливо лишать Элизабет счастливого видения этого брака, лишать её возможности смотреть на кого-то влюбленными глазами. Отдавать всю себя без остатка мужу и детям. Тимми догадывается, что она живёт этим. Живёт любовью к своим близким людям.
Так же будет совсем плохо лишать Луку денег, которые он получил за этот фильм. Рейтинги, конечно, подымятся до небес, но вот должного уважения к своему труду он явно не получит.
Тимоти остановился, словно выхлебнув из своих мыслей, и огляделся вокруг. Всё то же море чуть слышно бьется о берег, ветер вздувает короткие кудри. Он обнаружил себя на пути домой, на обочине местной дороги. «А также будет очень несправедливо оставлять меня одного, разбитого всем этим
снова улетать домой одному» — подумал он и двинулся дальше. Сзади послышался визг шин и музыка в совокупности с пьяными голосами. Он приблизился к краю дороги, освобождая место машине и тем самым обезопасив себя, а шумная компания двинулась дальше. Главное, чтобы следили за поворотами, они на склонах довольно крутые. В это время в этом месте встретить можно было только местную молодежь, туристы в основном своём потоке останавливались в центре, либо в более крупных городах. Эти же днём торгуют на пляжах и в магазинчиках, а ночью отрываются как могут. С первого взгляда местных от приезжих отличить труда не составит. Просто ведут себя по-другому, вот и всё.
Метрах в ста впереди, за поворотом, виднелись первые крыши домов и тихие огоньки фонарей. До отеля оставалось пройти большую часть их небольшого городка, но можно было свернуть кварталами. Он не мог точно сказать, привлекало ли его то, что в сравнении с родным мегаполисом здесь всё было в относительной близости, но смысла заказывать такси, когда до ночлега буквально рукой подать, не видел. Тем более, что главную опасность здесь представляют только машины, да природные катаклизмы, что тоже редкость на самом деле. Однако Луке, что провёл тут немалую часть своей жизни, эта идея отнюдь не казалась столь вызывающей. Невольно оглянувшись, он, то ли сам себе придумал, то ли действительно заметил чью-то тень, скрывшуюся за поворотом. «Только этого сейчас не хватало», — подумал он и ускорил шаг. Вряд ли местная хозяйка решила развесить бельё такой поздней ночью, а вот кто-нибудь не совсем доброжелательный вполне мог бы выйти.
Перебирая в кармане ключи, Тим прислушивался к звукам и очень скоро услышал чужие шаги. С собой были только телефон, ключ, двадцатидолларовая купюра, пару центов и жетон на метро, который он не успел, да и не хотел вытаскивать. Своеобразный оберег, символ дома он перетирал на пальцах, уже искренне жалея, что всё-таки не взял машину. Два поворота и пара переулков отделяли его от дома, когда в тот самый переулок его с силой толкнула рука неизвестного. Тот был в тёмном старом балахоне и таких же очках, чуть ниже его ростом, Тим даже не запомнил, во что он был одет, когда тот пригрозил ему отсвечивающем на фонарном свете лезвием ножа.
-У меня с собой только двадцатка, — внешне спокойно, будто разочаровываясь во всём этом вечере, шепнул Тим. Внутри не было ни паники, ни тревоги, только резко накатившая усталость. Подумать так, он бы мог найти пути к отступлению, но мужчина перед ним со вторичного взгляда напоминал дедушку, а в резких дерганых движениях проглядывался некий страх.
-Пойдет, — наступил сильнее он, — и часы снимай, — подгоняя его жестами, тот осмотрелся по сторонам.
Если деньги было не так жалко, то часы несли с собой приятные воспоминания о доме и дедушке, что когда-то отдал ему их. Когда Тим кинул ему в руку все, что имел при себе, включая жетон на метро, тот еще раз оглянулся и ринулся в бег, так, будто тот станет его догонять. «Хорошо, что телефон не попросил», — подумал Шаламе и продолжил свой путь.
***
-Доброй ночи, мистер Шаламе, — улыбнулась только что проснувшаяся администраторша с стойки.
-Доброй, мисс, — ответил он и направился к лестнице.
Резким поток холодного воздуха окатил его, как только он открыл дверь, и он слишком поздно осознал, что забыл выключить кондиционер. Открыв балконные двери и выключив устройство, он уже держал свой путь в ванную, но вспомнил об одной важной
договорённости.
-Арми? — шепнул он в телефонную трубку, — ты свободен? — звонок резко сбросили.
Возможно, тот слишком устал, и поэтому он сбросил, возможно, рядом с ним была Элизабет, и поэтому он сбросил, а возможно, он слишком устал, ублажая находящуюся рядом Элизабет, и поэтому он сбросил. У них еще было время, ещё пара дней-ночей у их точно была в запасе. Дальше обстоятельства снова разведут их на разные конца материка, в лучшем случае. А пока оставалось только пойти в душ и лечь спать.
Стянув худи и рассеяно бросив его куда-то на диван, он уже возобновил свой путь, когда со стороны входной двери послышался тихий стук, будто посетитель отбивал его ровно двумя костяшками пальцев. Тим, слегка настороженно после сегодняшнего ночного происшествия, подошёл к двери и вновь повернул ключ.
Хаммер, чуть оглядываясь по сторонам в узком коридоре, бесшабашно ввалился внутрь, тут же находя и прижимая к себе тело парня. Тим сразу, даже не усомнившись, закинул руки ему на плечи и пропустил пальцы сквозь волосы, чуть заметно поднимаясь на носочках. Арми, прижав его к себе покрепче, вдыхал чуть слышимый знакомый запах кожи, уткнувшись носом в шею, и на ощупь захлопнул дверь ногой.
-Не мог ответить, Лиз рядом спала, — сказал он, проводя рукой вдоль спины вверх-вниз, поглаживая.
-Я так и понял, — Тимоти чуть улыбнулся уголком губ, но Арми этого не увидел.
Они стояли так еще чуть больше минуты, прежде чем смогли хотя бы посмотреть друг на друга.
-Представляешь, — он вдруг разорвал тишину, — меня, кажется, ограбили по дороге сюда.
-Это как? — удивленно посмотрел на него Арми.
-Просто какой-то чудик толкнул в переулок и сказал выворачивать карманы, угрожая вспороть печень, — почему-то он улыбнулся, рассказывая это, но Арми стало совсем не весело.
-Правда, что ли? — всё так же Неверяще смотрел на него Хаммер сосредоточенным взглядом, а после легкого кивка убрал руки и ушёл в другую часть комнаты, усевшись на стул и уткнувшись в голову руками, — Дерьмо. Тебе же предлагали взять машину, почему ты отказался? Я ведь знал, что так будет, как чувствовал.
-Эй-эй, — подошёл он к нему, вновь проводя по волосам, — всё ведь в порядке, я жив-здоров и цел, меня не напряжёт потеря денег, там всего пара баксов. Они нужны ему, если он пошёл на такое.
Арми посмотрел на него, а затем отвернулся и шумно выдохнул.
-Ты действительно не понимаешь? Какая разница, что ему нужно, если он представлял для тебя угрозу.
-Угрозы не было, — выпрямившись, Тим убрал руку и строго посмотрел на него.
-Ты считаешь? — в воздухе тонким слоем наращивалось напряжение.
-Не пойми меня неправильно, — начал он, — но я в состоянии себя защитить. Если бы я знал, что ты надумаешь стать мне мамочкой, я бы не стал и заикаться об этом.
Тот лишь взглянул на него обескураженно, и выдал:
-Ладно, — выставил руки в примирительном жесте, — окей. Я просто переживаю, вот и всё.
Тимми это, по правде, злило. Не тот факт, что Арми переживает за него, а тот, что его всё еще воспринимают за Элио, как бы он не старался. Для Хаммера же это вообще было труднее всего, Шаламе спустя даже год не может утверждать, что тот влюбился не в его роль. Если вообще можно так сказать, «влюбился». Нагнетало то, что все до сих пор видели в нём мальчика, играющего сложную роль. Арми видел нём гораздо большее, и видел его в гораздо больших вариациях состояний и поз. Но всё же не принимал факта, что у того есть другая — земная сторона, где Тим парень, мужчина, молодой человек, что может за себя постоять.
Сам Арми уже нашёлся у открытого окна, чуть перебирающий пальцами по подоконнику.
-Давай не будем ссориться в то время, когда мы можем быть рядом, — Тим подошёл к нему сзади и легко дотронулся до плеча.
Арми, помолчав немного, всё-таки развернулся и вновь раскинул руки для объятий. Шаламе, не желая терять то самое время, подошёл ближе и вновь закинул руки на плечи любовнику. Хаммер в ответ притянул его к себе за бёдра, кончиком носа вновь проводя по шее, еле ощутимо касаясь губами кожи.
-Не смогу сегодня остаться, — сказал он, и Тим снова был вынужден оторваться, — если Лиз встанет ночью, а меня нет, мне уже не отвертеться.
-Тогда зачем пришёл? — встретив его недовольный взгляд, Арми снова шумно выдохнул, — Не делай из себя несчастного телёнка, я с самого твоего приезда прошу не то что день, хотя бы ночь, которую мы могли бы провести только вместе, а ты вваливаешься ко мне и уходишь спустя пятнадцать минут, — уже вырвался он, сбросив наглые руки, что попытались его удержать.
-Я пытаюсь, если ты хочешь знать, — повысил тот голос, но, когда сверху донёсся чей-то недовольный кашель, они вспомнили о высочайших стандартах качества местной звукоизоляции, — Я же не могу просто так взять и сказать жене: «Доброе утро дорогая, пиздуй домой, билеты я купил, чемоданы собрал». Я понимаю твои чувства, но и ты пойми обстоятельства, в которых я нахожусь, -продолжил он.
-Обстоятельства? Арми, ты женат, и это не то обстоятельство, которое появляется резко и неожиданно. Зачем нам всё это? — он взмахнул руками, акцентируя фразу на слове «всё», — Я ведь прямо говорил тебе, что не хочу сюда ехать. Я не хотел возвращаться и вспоминать как это началось. Мне неприятны ни эти люди, ни их разговоры, ни твоя гиперопека, я устал от того, что меня ни во что не ставят, даже выпить не предлагают, а теперь я ещё и должен просить тебя выделить время на себя, дожидаясь, пока твоя Элизабет выпьет из тебя все соки. Иди ты на хрен, Арманд Хаммер.
-Тимми…
-Что? Я пытался спокойно к этому относится, пытался быть проще, а ты в очередной раз так поступаешь. У меня опускаются руки, — честно ответил он, — Всему приходит конец, и я сейчас имею ввиду мое терпение. Лучше бы отвечал честно, а не плёл мне сказки о чудесных выходных на двоих. Дома я мог хотя бы отвлечься от всего этого.
К концу свой речи он вернул себе былое спокойствие, в буквальном смысле опустил руки. Усталый взгляд отражал всё, что накопилось на душе в те минуты, когда ему приходилось оставаться одному и ждать, долго и мучительно ждать.
-Отвлечься? — тут уже вступил Арми, — Опять твои дружки и ночные бдения по большому городу? Время, когда до тебя ни дозвониться, ни достучаться по нескольку дней?
-Мы обсуждали это уже десяток раз, — безэмоционально ответил Тимоти, зная, что спорить на эту тему они могут ещё долгое и долгое время.
-И это не отменяет того, что мы так и не пришли к соглашению, — деловито ответил Арми.
-Как мы можем прийти к соглашению, когда тебе только и нужно, что приехать ко мне, как к собачке на цепи, потрахаться, и вернуться обратно в семью?!
Арми, резко побагровевший, по щелчку пальцев вновь взял над собой контроль.
-Не говори так.
-Как? Не говорить тебе правду?
-Не строй из себя жертву, Тимоти, ты всё прекрасно знаешь.
-Я не могу молчать снова, молчать так же, как это делаешь ты.
-Ты же знаешь, что это не правда, — подошёл он ближе, но Тим сдвинулся на шаг назад, опустив поднятую со вскинутым указательным пальцем руку.
-В том то и дело, Арми, — замер он, — что я не знаю. Я не знаю, не помню, когда ты в последний раз давал мне понять, что это не так.
-Иди сюда, Тимми, — сказал Арми спустя минуту безмолвных переглядок глаза на глаза.
-Нет, — спокойно ответил он, по-прежнему сохраняя дистанцию.
-Ну же, иди ко мне, — он вновь раскинул руки, жестами призывая Тима к себе, но тот лишь мотнул головой по горизонтали и сдвинулся ещё на шаг назад.
-Нет, Арми. Я иду спать, а ты идешь к жене.
-Ты пьян, Тимоти, — «зацепился» за него Арми.
-Да, но это не значит, что я брежу. Иди к себе Арми, убирайся, — он подобрал одежду с дивана и направился в сторону ванной, — Я хочу, чтобы к тому моменту, когда я выйду из душа, тебя здесь уже не было.
***
Когда он снова появился в комнате, на обратной стороне белой открытки с фотографией города, что лежат в каждом номере с приездом нового постояльца, было аккуратно выведено:
«Встретимся завтра сегодня в 6
Люблю тебя
И ты это знаешь»
***
Утром, без десяти шесть они встретились в пустом холле, оба решившие спуститься пораньше. Арми сумел раздобыть пару велосипедов в аренду, и они повторили свое первое маленькое киношное путешествие. Ближе к полудню, возвращаясь домой и проходя по местному рынку со всякой всячиной, Тим заметил странную вещь. Среди всякого хлама, которым торговал немолодой сгорбленный серый мужчина, разместившийся на раскидном стульчике под навесом и кепкой, он заметил до ужаса знакомые ему часы.
