Записки на салфетках

Под каждым моим шагом белым цветком распускается иней, так похожий на паутину. Он затягивает собой все, к чему я прикасаюсь, на что я смотрю и что я люблю. Шаг за шагом, прикосновение за прикосновением, слово за словом - и все, что было мне дорого исчезло за белой дымкой. В моей жизни не было огня. В моей жизни был только свет далеких звезд. Я думал, что это я их создал и превратил в ярчайшие созвездия. Я думал, что это был мой собственный свет. Я думал, что я могу создавать. Я думал, что я могу согреть, укрыть и защитить. Но это был их свет, а я оказался той черной ненасытной дырой, которая затягивала в себя все и рвала на мелкие части. Я делал все только хуже. Я всегда все делал хуже для всех, кроме одного человека... кажется. Я не слышу, не слушаю и не хочу услышать. Я попытался, но это привело только к тому, что я растерял последние остатки понимания, где та грань, за которой стирается реальность и начинается сказка. Или наоборот. Я перестал чувствовать себя, как перестал чувствовать и понимать всех, кого так любил и пытался сберечь. Мне не место в Доме. Мне не место в сердцах тех, кто там остался. Мне не место в их воспоминаниях. Я многое забрал, я наделал глупостей и натворил кучу ошибок, метаясь в попытках сохранить то, к чему не смел прикасаться. Сохранить то, что не нуждалось в этом. И, в итоге, принес только пустоту. Мое место рядом с Удавом. Я жалею, что втянул в это других. Я должен был остаться один, а затем, когда растаял бы иней, дождаться своих лис и уйти с ними. Уйти туда, где я бы просто смог помнить и рассказывать сказки. Но я никогда ничего не понимал. И сейчас не понимаю. Я... А кто я? Привратник? Я не заслужил этого имени, я подвел крестного. Томас Каннигэм? Это не мое имя: оно чужое и пахнет Наружностью, хотя я все еще его помню и отзываюсь на него. Тогда... У меня нет имени, как нет никакого "я". Я буду просто помнить. Бесконечно долго. И платить за это. Я запомню плеяду из пяти звезд, которую собрал вокруг себя, заманив... даже не знаю чем. Они все такие яркие, звенящие и бесконечно сильные, что слезятся глаза. Синяя для Табаки, белая для Лебедя, желтая для Шамана, оранжевая для Фенька и пепельно-розовая для Шатуна. Я смог отдать им то, что взял у них много лет назад. Я запомнил Сказочников. Я запомню яркую голубую звезду, сыплющуюю перьями везде, где может. Она словно показывает дорогу заблудившимся. Она такая родная и, вместе с тем, такая свободная, что ее нельзя было удержать. Я запомню, хоть и отпустил. Я запомнил тебя, Сойка. Я запомню звездную пару - красную и сиреневую, которые всегда были рядом и шли друг с другом. Между ними я запомню нити, крепко связавшие их - тонкие, но не похожие на паутину. Их мерцание задавало ритм моему сердцу и грело так, словно они были солнцем. Я запомнил Бражника и Воробышка. Я запомню молочную звезду, которая была самой тихой в этом скоплении, но которая всегда незаметно присутствовала рядом, мягко освещая путь и пытаясь показать мне мои ошибки. Я знаю, что у нее все хорошо, потому что ей хватило сил покинуть меня самостоятельно. Я запомнил Перо. Я запомню кислотную зеленую звезду, которая поначалу казалась совершенно не тем, чем оказалась. Ни запаха, ни вкуса, ни эмоций. А потом это появилось. Все и сразу. И я думал, что пью яд, а на самом деле я нашел клеверный мед: сладкий, пахнущий чем-то не здешним и подаривший целый мир того, о чем я никогда не знал. Я запомнил тебя, Клевер. Навсегда. Я запомню и тех, кто светил далеко-далеко и не для меня. Но они были и будут, и их я тоже запомнил. Всех, на кого смотрел и кого касался, кого огибал и от кого отворачивался. Всех до единого. А теперь мне пора. Мне пора уйти, чтобы мой иней растаял и стал туманом, в котором не останется ничего от меня и моего льда. Я отдал все, кроме той звезды, что сияет для меня лунным зеленоватым светом. Она всегда была за моей спиной, стоило только обернуться и позвать. Протянуть руку и коснуться. Закрыть глаза и перестать существовать для Дома.