even after I die, I won't leave you alone.

Медленно проходясь по музыкальному классу, туда-сюда, напрягая слух, чтобы вновь услышать неверное попадание не по той струне, ты едва слышно вздыхаешь и открывая глаза, устало смотришь на высокомерное выражение лица, с неуклюжей, наигранно-провинившейся улыбкой. Высокородный дворянский паршивец-подросток. Знает ведь, гадёныш, что у тебя чувствительные уши, и ты ему ничего не сможешь сделать. Ведь он чёртов первый наследник короля. Поэтому намеренно и совершает эти ошибки, стараясь всеми силами вывести тебя из себя и лишить терпения. На твоих скулах заиграли желваки. Ты назначена преподавателем игры на скрипке у подростка вот уже как несколько лет, и за это время успела привыкнуть к его играм. Несмотря на то, что бесстыдно фальшивит через каждые пару минут, и каждый раз специально, в конце месяца и каждый раз, как приходит отец, показывает свои таланты и выкладывается в полной мере. Наверное, хотя бы ради того, чтобы тебя не наказали. За всё время твоей работы с Шу между вами сложились странные отношения. От тебя не смогли скрыться редкие, неловкие, преисполненные обожания взгляды. Это вызывало лишь смех и улыбку. - "Детская глупая, наивная влюблённость. Быстро пройдёт", - думала ты, продолжая закрывать глаза на все попытки ухаживания младшего Сакамаки. Но лишь до тех пор, пока ты не осознала, что в действительности всё намного серьёзнее, чем тебе казалось изначально. Мало того, что чувства юноши спустя годы занятий музыкой не угасли, а только вспыхнули ещё сильнее, а сам парнишка в своих действиях стал смелее, настойчивее. Всё труднее становилось видеть в нём ребёнка. - Я больше не могу это выносить, - долетевшая до твоих ушей очередная ошибка, ещё один мимолётный, разглядывающий взгляд, полный восхищения и явного уважения и ты срываешься. Собираешь свои вещи и намереваешься прямо сейчас пойти и уволиться, когда слышишь отчаянный окрик, от которого сердце сжимается и начинает сосать под ложечкой. Ты останавливаешься, хмуришься, чувствуя лёгкое скользящее прикосновение бледной руки к твоей талии. И стоило тебе только развернуться, чтобы влепить наглецу пощёчину, как ты ощутила влажность потрескавшихся искушенных губ, их мягкость и некий дискомфорт от того, что тебя сильно стиснули в объятиях, без права освободиться и лишний раз даже пошевелиться. Ты пытаешься отпихнуть мальчишку, выскочить из оков цепких, на удивление сильных для подростка, ладоней, но он не даёт вырваться, лишь сильнее притягивая к себе, ближе, сам прижимается. В конце концов ты просто сдаёшься, отдаёшься ощущениям, неумело отвечая на поцелуй, соединяя ваши языки между собой, заставляя танцевать в танце страсти, растворяешься под его напором, чувствуя, как его пальцы нежно поглаживают спину, шею, затылок, очерчивают лопатки, проходятся по позвонкам, вновь аккуратно укладываясь на талию. Вы на несколько секунд отрываетесь друг от друга, вдыхаете воздуха, смотря друг другу в глаза и снова сливаетесь в поцелуе, как вас прерывает стук каблуков около двери и удивлённый-возмущённый вздох и знакомый строгий голос Беатрис.