Шёлк

Мы сидели за столиком у окна в ресторане «Le Jules Verne», близился Новый год – до него оставалось меньше часа. Ты, хоть и не смогла остаться в Москве, но всё же вытащила меня во Францию на праздники. Здесь зимняя погода щадила тех, кто оказывался под её влиянием, поэтому не мучала морозами. Впрочем, страдать от таких мелочей на втором уровне Эйфелевой башни даже не приходило в голову. Я люблю Париж – здесь искренняя грязность всегда умудрённо сочетается с уютом, свободной романтикой и атмосферой предыдущих эпох расцвета богемы. А ещё тут всегда великолепно пишется. А с тобой здесь было по-особенному эйфорично – включилось нечто максималистское, ведь мы не должны были тут находиться рядом друг с другом, поэтому наслаждение чем-то запрещённым работало во все оружии (даже больше, чем обычно), а ещё ты будто бы приобрела наисильнейшую гармоничность – ты писала один стих за другим, в любой удобный момент читала мне вслух проклятых поэтов и с улыбкой пританцовывала под местный шансон, как только мы оказывались наедине. Париж тебе идёт, какой бы разгильдяйкой ты иногда ни была (возможно, как раз именно поэтому). Главным условием нашего нахождения здесь было то, что твой отчим и все люди, которые связаны со сделкой, не должны были увидеть нас вместе. Так было и в Москве, но там было важнее не попасть под объектив СМИ, потому что в России гораздо больше журналистов, которые откровенно заёбывали меня. Здесь такого ажиотажа не было. Наибольшую часть времени мы проводили у меня в гостиничном номере, но ночевала ты у себя, чтобы не было лишних подозрений. Несмотря на все ограничения, атмосфера наступающего праздника с лёгкостью проникала в мысли, неумолимо руша все барьеры. У меня даже иногда хватало сил говорить тебе комплименты. Глупо отрицать, что ты этого заслуживаешь, как никто другой, а я довольно скупа на подобные вещи. Но всякий раз, как это происходило, ты преисполнялась восторгом, будто бы кто-то на твоих глазах сделал что-то, достойное Книги рекордов Гиннеса. Это и раздражало, и радовало одновременно. - Смотри! Там, кажется, звезда падает! – ты ткнула в окно пальцем на движущуюся в ночном небе маленькую светлую точку, а затем, улыбнувшись и прикрыв глаза, скрестила пальцы. - Да успокойся ты. Это просто спутник. Метеориты падают намного быстрее, да и здесь такое засвеченное небо, что ничего не было бы видно, - я на мгновение взглянула на «звезду» и сделала глоток вина. - Я знаю физику. Просто в такой обстановке хочется загадать желание, - ты мечтательно улыбнулась, а затем подняла свой бокал. – Пусть всё сбудется! – мы чокнулись. - И что ты загадала? Принца на белом коне? - Скорее королеву на чёрном BMW. Я рассмеялась, но затем бросила взгляд на вход в заведение и увидела статного мужчину лет пятидесяти с молодой девушкой. Мужское лицо показалось мне знакомым, и это насторожило. - Обернись. Только аккуратно, - я наклонилась к тебе и постаралась незаметным жестом показать тебе на входящих гостей. Ты послушалась, но после испуганно посмотрела на меня. - Давай так: я сейчас пойду в уборную, а ты оплатишь счёт и уйдёшь в отель. Я оставлю деньги за свою часть, а потом тоже выйду по-тихому - ты тревожно засобиралась. - Подожди. Кто это? - Это отчим. И, похоже, с любовницей. Я потом всё выясню. Но сейчас важнее свалить отсюда, не привлекая внимания. Пока здесь многолюдно, у нас может получиться, - ты положила телефон в сумку и готова была уже встать из-за столика. Да уж, ты, конечно, не привлечёшь внимания в своём ярко-красном платье. Великолепная встреча Нового года, ничего не скажешь. Но этого следовало ожидать. Каждый раз, когда всё идёт слишком гладко, обязательно должно произойти что-то «с перчинкой». Впрочем, это и наша с тобой ошибка тоже – зря выбрали настолько популярное место, «мудрее» было бы только взобраться на огромную сцену, собрать всю Европу и публично поцеловаться. Хотя, если твой папа и правда пришёл с любовницей, устраивать разборки наверняка не в его интересах. Весёлая у вас, однако, семейка. - Не торопись и не нервничай. Думаю, он сам сейчас был бы не очень рад столкнуться с тобой. Лучше дождёмся, пока они сядут за свой столик. Так будет понятнее, как именно пройти мимо и не попасться ему на глаза, - я машинально взяла тебя за руку, чтобы остановить. - Да, ты права, - ты с беспокойством сжала мою ладонь чуть крепче и оглянулась вокруг. – Я бы сейчас даже под стол залезла, лишь бы он не увидел нас вместе. Нельзя допустить, чтобы тебя впутали в это лицемерное болото, он же наверняка захочет тебя использовать, - сейчас ты смотрела на меня с невнятной смесью растерянности и нежности. Ты была в мысленном тупике, и это было ясно без какого бы то ни было словесного объяснения. Я была ещё более потерянной, потому что чувствовала себя слишком выделяющимся звеном во всей этой истории. - Я тоже не хочу в это влезать, - хотелось добавить «потому что тогда больше не смогу тебе помочь», но я не стала этого делать, ибо драматизировать происходящее ещё больше было бы кардинально глупым решением. - Сейчас что-нибудь придумаем, - ты снова осторожно обернулась. – О, смотри, куда они садятся. Получается, он будет спиной к проходу, - сосредоточенно пробормотала ты. - Нам всё равно лучше выйти отсюда по отдельности. И, главное, не паникуй. - Когда ты держишь за руку, мне спокойнее. Не отпускай, ладно? - Придётся. И, наверное, мне лучше выйти первой. Ты ярко одета, и тебя легко заметить. - А что мне делать, если он увидит меня? Я не знаю, как объяснить ему, зачем я здесь. Он подумает, что я специально следила за ним, и разозлится. - Ты имеешь право проводить время где угодно и с кем угодно. Это популярное заведение у приезжих. Скажешь, что была здесь с приятельницей, но вы уже расходитесь, потому что у вас разные планы на полночь. - Звучит разумно. Главное только, чтобы он поверил, - ты устало вздохнула. - Лучше сделать так, чтобы тебе вообще не пришлось с ним объясняться. Мы теряем время. Если он обернётся, у него в поле зрения будет наш столик. Так что я пойду. - Хорошо. Где встретимся? - Безопаснее всего будет в номере. Позвони мне, когда выйдешь - я встала и взяла в руки свои вещи. Но в эту секунду мне пришла в голову мысль. – Так, стоп. Возьми мой пиджак – в нем ты не будешь так выделяться, - сняв с себя предмет одежды, я протянула его тебе. - Спасибо, - ты воодушевлённо улыбнулась. – Созвонимся. Я надела пальто, взяла сумку и направилась к выходу. Напоследок я повернулась к тому столику, где сидел твой мучитель. Он, будто почувствовав это, бросил подозрительный взгляд в мою сторону. От зрительного контакта с ним стало слегка не по себе, поэтому я поспешила ретироваться. Хорошо, что мне в тот момент удавалось сохранить хладнокровие, иначе, если бы меня накрыла эмоциональная вспышка, я могла бы натворить глупостей. Такси вызывать не пришлось – отель находился совсем неподалёку, и я решила пройтись пешком. Город был пронизан светом ярких огней, музыкой и смехом. До полуночи оставалось полчаса. Я шла, оглядываясь по сторонам, где повсюду видела весёлые компании, переполненные заведения и сверкающие витрины. Хотелось улыбнуться празднику в ответ, но не получалось. Меня не оставляли мысли о возможных последствиях нашей с тобой совместной вылазки. Твой отчим наверняка узнал меня. И, если он не полный идиот, то сможет догадаться, что мы знакомы (а, зная о твоей ориентации - даже о том, что нас связывает не просто общение). С другой стороны, его взгляд мог означать что угодно. Я нахмурилась и потерла глаза в неосознанной надежде, что это поможет отогнать навязчивые опасения. Разумеется, не вышло. Всё же, вероятно, мне не стоило сюда прилетать. В твоей жизни я – это нечто избыточное. Пытаясь помочь друг другу, мы лишь преумножаем сложности, и весь этот снежный ком набирает обороты и катится неизвестно куда с пугающей скоростью. Я не могла отвязаться от постоянных мыслей о тебе. Это иногда наводило панику. Означает ли моя привязанность то, что я таким образом запихиваю себя в клетку? Или это всё же новый и необходимый этап моей жизни? Столько всего позитивного можно прочесть, услышать и увидеть о любви. А толку от этого, если в реальности параллельно с душевным наполнением эти чувства сжигают человека изнутри, порой не оставляя живого места. Впрочем, именно это позволяет мне писать песни. А в мире абсолютно всё требует жертв. До отеля я добрела за десять минут. Я скинула с себя обувь и верхнюю одежду, зажгла свет в номере и, достав из холодильника бутылку шампанского, села в кресло у окна. Пробка поддалась легко, поэтому уже через несколько секунд я пригубила напиток прямо из горла. Сладость пузырьков приятно обволокла рецепторы, но мысли от этого приятнее не стали. Захотелось домой, к инструментам. По-настоящему расслабиться мне бы сейчас помогли только гитара или синтезатор. Здесь же при себе был только ноутбук с сырыми аранжировками и айпод с наушниками. Последний я взяла в руки и, включив Radiohead, с прикрытыми глазами облокотилась на спинку кресла. В критические моменты становишься как никогда чувствительным к музыке, особенно, к любимой. Через пятнадцать минут в кармане завибрировал телефон. Я нехотя приподнялась и взглянула на экран. Звонила ты. - Да? - Я уже иду в отель, - запыхавшись, пролепетала ты. - Судя по голосу, не идёшь, а бежишь. Всё в порядке? - Вроде, да. Но я не уверена. Сейчас приду. Ты сбросила. Твоё «не уверена» совершенно не прибавило умиротворения, только заставило беспокоиться ещё больше. Неужели ты всё же пересеклась с ним? Хотя, тогда бы ты уже разрыдалась в трубку. Я сделала большой глоток шампанского и глубоко вздохнула. На кой чёрт я вообще связана со всеми этими событиями? Будь я сейчас у себя в квартире, не усложняла бы жизнь ни себе, ни тебе. Наверное, будет лучше улететь в Москву первым же рейсом после новогодней ночи. Спустя буквально пару минут я услышала стук в дверь и со спешкой направилась открывать. Ты стояла у входа в номер, опершись о косяк и пытаясь отдышаться. - Я по дороге шампанского прихватила, - ты шумно выдохнула и протянула мне бутылку Просекко, затем, сбросив с себя ботинки и куртку, зашла в номер. - Иди, присядь. Ты от кого так убегала? – я приняла алкоголь из твоих рук и отнесла в холодильник. - Не от кого, а к кому. До Нового года три минуты осталось, - ты устало улыбнулась, после чего прошла в комнату и обессиленно развалилась в кресле, стоящем рядом с тем, где сидела я. - С отчимом не встретилась? – я переставила фужеры с комода на журнальный столик у окна и тоже присела. - К счастью, нет. Но рядом со входом в ресторан увидела парня, который похож на одного из его охранников. Не успела разглядеть. Но если я не ошиблась, то он наверняка заметил меня, - ты вздохнула, затем взяла в руки початую бутылку игристого и наполнила бокалы. – С другой стороны, он вряд ли что-то скажет, если отчим не спросит, потому что он просто отвечает за безопасность. Остальное – не его дело. А ещё я успела пару фоток отца с той девушкой сделать. Так что теперь у меня есть компромат. - Я думала, что-то случилось, - с облегчением ответила я, глотнув из фужера. - Случилось ещё в тот момент, когда мама вышла замуж за этого мудака, - ты усмехнулась и тоже немного отпила. Потом ты бросила взгляд на часы. – О, уже полночь! С Новым годом! – ты резко поменялась в лице, широко улыбнулась и подняла бокал. - С Новым годом! – на моём лице тоже наконец-то соизволила появиться улыбка, чему я сама удивилась, учитывая пережитый совсем недавно стресс. Наши фужеры с приятным звоном соприкоснулись. Мы выпили, и ты взяла меня за руку. - Я ужасно рада, что тебя встретила, - почти шёпотом произнесла ты, ласково посмотрев на меня. Было тепло от этих слов. Но я не знала, что ответить. Я лишь чуть крепче сжала твою ладонь. Рада ли я твоему появлению? И нет, и да. С одной стороны, вместе с тобой пришли куча неприятностей и эмоциональных скачков, разрывающих моё спокойствие в щепки. И порой хотелось надолго исчезнуть. С другой – впервые за продолжительное время меня поглощало что-то необъяснимо приятное, выскальзывающее за пределы всех рациональных доводов. На вопрос, хорошо это или плохо, возникший ещё в самом начале нашего общения, я не могла дать ответа до сих пор. Возможно, мы были обречены на близость друг с другом. Если это так, то это страшно. Особенно, для тебя. Ведь ты влюблена и идеализируешь. Но влюблённость проходит, а значит, спадёт и блестящая пелена. Вероятно, тебе будет проще запомнить только мой позитивный образ (хотя, что ты нашла в нём позитивного?). - Точно. Я вспомнила, - с вдохновлённой улыбкой воскликнула ты, вернув меня из размышлений к образу сверкающей Эйфелевой башни, виднеющейся из окна. Ты подскочила с кресла и ринулась к своей сумке. Порывшись в ней, ты достала что-то в бордовой крафтовой бумаге и вернулась за столик. – Держи. С праздником! – ты протянула мне упакованный подарок. - Да ты чего? Не стоило, - я нерешительно приняла пакет из твоих рук. Стало неловко. Ведь я даже не подумала о поздравлении, а ты зачем-то подсуетилась. - Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Открывай! Я сняла обёртку. Под ней красовалось не что иное, как золотая пластинка Pink Floyd. Сказать, что я была несколько ошарашена таким проявлением внимания с твоей стороны – не сказать ничего. Было и приятно, и стыдно, что не могу ответить тем же. И ведь ты чудесным образом угадала – именно этого альбома у меня не было. - Спасибо! Но ты правда была не обязана. - Знаю. Но это не из чувства обязанности, а из желания тебя порадовать. Пополнишь коллекцию, - ты одарила меня нежным взглядом, затем встала с кресла и, подойдя к холодильнику, достала оттуда принесённый напиток, ибо первая бутылка уже опустела. Я же поднялась, чтобы убрать ценный подарок в ящик прикроватной тумбочки. Когда я вернулась к столику, за которым мы выпивали, ты поставила на него шампанское, а затем, осторожно приблизившись ко мне, заключила в объятия и прильнула к моим губам. Сопротивляться я не стала. - Я стихотворение вспомнила, - задумчиво произнесла ты, когда мы вновь сели в кресла и разлили шампанское из только что открытой бутылки. - Хочешь прочесть? – мой вопрос был риторическим, ведь было понятно, что ты бы не стала говорить вслух просто так. Но я не возражала. Мне нравилось, как ты читаешь стихи – это было не монотонно, но ты и не перебарщивала с актёрством, за счёт чего давала зазвучать тексту, а не презентовала свои артистические способности. - Да, хочу. Ты сделала небольшой глоток из фужера, а затем начала читать: «Я розы нёс тебе в час радостный рассвета, - Так много было их, невольников букета, Что, ленты разорвав, рассыпались они. И ветер, налетя в порывистом задоре, Швырнув их в серебро расплавленное моря, Развеяв лепестков пунцовые огни, - И вспыхнула волна, вся пламенем объята!.. Уж ночь – а грудь моя хранит их ароматы: Целуй меня скорей – и память роз вдохни!» Я не знала этого стиха, но он мне очень понравился. И ты прочла его невероятно трогательно. - Красиво. А как оно называется и кто автор? – мысленно я отметила, что познакомилась бы с творчеством этого поэта поближе. - Это Марселина Деборд-Вальмор «Розы Саади». У неё есть ещё много хороших работ. Она одна из главных поэтесс французского романтизма, - с авторитетным видом заключила ты. – Давай за поэзию? - Да, давай, - мы чокнулись и выпили. – А с чего вдруг именно это стихотворение? - Ассоциируется с тобой, - ты сказала это простодушно, с лёгкой застенчивостью и, улыбнувшись, исподлобья посмотрела на меня. Я снова растерялась, и меня окатило очередной волной противоречий. Одновременно хотелось двух вещей: проявить к тебе взаимную нежность и трепетность, но также – улететь из Парижа и запереться в комнате с инструментами. Мне всегда хотелось сбежать от сильных эмоций, но они неумолимо преследовали меня. В этот момент тебе пришло сообщение. Ты достала из кармана телефон и, взглянув на экран, тревожно выругалась: - Твою ж мать. - Что случилось? – не стоит даже говорить о том, насколько меня насторожила твоя реакция. - Смотри, - ты показала мне смс от отчима: «Что ты делала в Жюль Верне?». - Блять, - я глубоко вздохнула и залпом осушила свой бокал, чтобы не сорваться на агрессию, к чему я теперь была очень близка. - Написать ему, что была с приятельницей? - Выбора нет. Пиши. Ты взволнованно напечатала сообщение, затем показала мне: «Я просто ужинала с подругой в честь Нового года. А откуда ты знаешь? И что не так? Я же не должна всё время сидеть в отеле». - Немного напористо, но сойдёт, - заключила я. - У нас с ним всегда такой стиль общения. Пойдём покурим? Я ужасно нервничаю. - Думаешь, мне сейчас пиздец как спокойно? Пошли, - я сама не заметила, как моя интонация стала резкой, за что моментально стало неловко. Очень не хотелось тебе хамить, особенно, в такой момент. Мы вышли на балкон, и через несколько секунд тебе снова пришло смс. Ты нервно закурила одновременно со мной и разблокировала экран смартфона. Я подошла к тебе ближе, чтобы тоже увидеть текст. От прочитанного я содрогнулась и меня начал тонкой проволокой опутывать гнев: «Тебя видели с Земфирой. Мне плевать, что между вами происходит и как тебе вообще удалось с ней познакомиться, но мой телохранитель скинул мне фотографии, где вы держитесь за руки. Если это спровоцирует хотя бы малейший резонанс в СМИ, то я вынужден буду сам вести с ней переговоры, и вам обеим это не понравится. С завтрашнего дня я приставлю к тебе охрану, раз не умеешь обходиться без глупостей». После этого он прислал фото, где действительно видно, как мы сидим за столиком. - Ёбаный в рот! – громко воскликнула я. Теперь не повышать голос было просто невозможно. Я, конечно, понимала, что мы можем вляпаться в историю, но чтобы это приняло такой мерзкий масштаб… Захотелось сильно ударить кулаком в стену. Или закричать настолько громко, чтобы от связок ни черта не осталось. Паника с каждой секундой захлёстывала с новой силой. Да и не только паника, а, в принципе, смесь из всех неприятных эмоций, которые только можно вообразить. - Согласна, тут лучше не скажешь, - обречённо ответила ты. – Это я во всем виновата, - у тебя задрожали губы, а из глаз потекли слёзы. - Это неважно. Всё уже случилось, - я сделала глубокую затяжку в надежде, что это поможет хоть немного умерить беспокойство, но попытка оказалась тщетной. Ещё и руки задрожали. Но я всё равно пыталась вернуть мыслям рациональный ход, что давалось с нечеловеческим трудом. Это было необходимо, потому что, если бы мы обе начали истерить, ситуацию это бы явно не украсило. - Как я его ненавижу, ты бы знала, - всхлипывая, пробормотала ты. – Я бы сейчас тоже ему скинула фото, которые я сделала, но его это ещё больше взбесит. - Взбесит, но сдержит. Он себя так ведёт, потому что думает, что ты снова беззащитна перед ним. Других вариантов, кроме шантажа, сейчас нет, как бы это ни было цинично. - Ладно, ты права, - ты шумно выдохнула и снова начала яростно набирать сообщение: «Придётся обойтись без охраны. Я тебя тоже видела не в одиночестве. Если ты приблизишься к Земфире, я солью фотографии журналистам и заодно отправлю маме. А ещё расскажу в СМИ о том, как ты на самом деле со мной обращаешься. Так что, если всё ещё хочешь сохранить репутацию, оставь меня в покое». Ты прикрепила свои фото и дрожащей рукой заблокировала телефон. - Я не останусь здесь. Сегодня утром улечу в Москву. Так будет безопаснее, - стараясь не срываться, быстро сказала я и осушила очередной бокал, когда мы вернулись в номер. - Не обязательно. Он никого не тронет, иначе сам пострадает, - ты пронизывающим взглядом посмотрела на меня и взяла за руку. Мне хотелось разорваться от тревоги за произошедшее. Я понимала, что ужасно глупо тебя винить, но также было ясно, что пока я здесь с тобой, подобные события не прекратятся. - Это не обсуждается, - отрезала я. - Но… - Я сказала, это не обсуждается! – эту фразу я уже громко выкрикнула, после чего увидела, как ты вздрогнула. Стеклянный бокал в руках захотелось куда-нибудь со звоном запустить, но я сдержалась. Около получаса мы сидели молча, лишь потягивая алкоголь, который успел смениться на коньяк, потому что шампанское закончилось слишком быстро. Ты судорожно проверяла уведомления, но новых смс не было. Видимо, то, что ты отправила, подействовало. А, может, и нет. Не исключено, что он тебя игнорировал из-за своей непреклонности. Я лишь успела наполнить вид Эйфелевой башни неприятными ассоциациями. Теперь я могла оказаться марионеткой в руке твоего папаши, либо, если не подчинюсь (а я ведь не подчинюсь, я себя знаю), объектом обсуждения во всех возможных жёлтых изданиях. От невозможности на что-либо повлиять внутри копилось огромное количество злости, которую я не знала, куда деть. И злость эта чередовалась с бешеной усталостью. Срываться на тебя было бы омерзительно с моей стороны. Я в очередной раз пожалела, что рядом нет инструментов. - Земфир, - ты обратилась ко мне тихо и нерешительно, легко коснувшись моего плеча. Я вздрогнула, и неприятные эмоции вскипели во мне с новой силой. - Ну чего? – с пугающей меня саму холодностью ответила я. - Я останусь сегодня у тебя? – в этом вопросе проскользнуло нечто похожее на жалобную мольбу, граничащую со страхом. - А тебе нравится наблюдать меня в таком состоянии? – я старалась говорить максимально спокойно, чтобы случайно не накричать, но в итоге каждая моя реплика звучало отстранённо, словно тебя здесь нет. Это тревожило меня ещё больше. Мои мозг и тело, пытающиеся действовать сообща, сейчас напоминали мне огромную пороховую бочку. Одно неловкое движение – и всё взлетит к ебеням, с чем я ничего не смогу сделать. - Нет, мне не нравится, но только потому, что я не хочу, чтобы ты страдала. Иногда я чувствую себя бесполезной, потому что не могу помочь тебе. И если моё присутствие… - Помочь мне?! Ты не заметила, что мы только и делаем, что втягиваем друг друга в какой-то пиздец? – держаться больше не получалось. Я начала неприкрыто орать на тебя. - Но ведь мы из него друг друга вытаскиваем, – ты осторожно попыталась мне возразить, но я видела, что твои глаза снова становятся влажными. - Охуенный способ выйти в ноль, ничего не скажешь! Единственное, чем бы мне кто-то смог помочь – это вытащить из меня способность рефлексировать. Может, хоть так было бы спокойнее. Тебе лучше держаться подальше от меня, я тысячу раз говорила! - Тогда почему ты согласилась прилететь сюда? – снова насквозь пробивало твоё детско-любопытное выражение лица. Я вздохнула, выругалась и ушла на балкон. Трясущимися руками закурила. Почему я в Париже? Ради тебя, глупая (хотя, никакая ты не глупая, разумеется). И ради тебя же хочу как можно быстрее покинуть это место. Но как тебе это объяснить и не сорваться в очередной раз? Я облокотилась локтями на перила и прикрыла лицо ладонями. Захотелось выйти на улицу и, забредя в незнакомый переулок, оказаться в 20-х годах, в дороге на вечеринку в машине с Фицджеральдами, как в фильме Вуди Аллена. Но единственное, где мне было доступно оказаться сейчас – это либо в каком-нибудь переполненном кабаке, либо в аэропорту с билетом в Москву. Второе было предпочтительнее. Но у меня бы это получилось, только если бы я владела телепортом, потому что наравне с психологической истощённостью, давало знать о себе и физическое утомление, и единственное, на что сейчас хватило бы сил – это скинуть одежду и провалиться в сон. Выкурив пару сигарет и слегка успокоившись, я вернулась в комнату. В этот момент ты в очередной раз взяла в руки телефон, и на твоём лице мелькнула победная ухмылка. - Он точно не сможет нам ничего противопоставить, - уверенным тоном произнесла ты. - Ага, а для фотки из ресторана он нанял профессионального мультипликатора, - буркнула я, упав в постель и направив взгляд в потолок. - Он ответил. Просто написал, чтобы я не вздумала натворить ерунды до сделки. Если ему действительно больше нечего сказать, то, получается, у него нет выбора, кроме как принять мои условия, - ты немного по-ведьмински усмехнулась, а затем с лёгкой торжественностью опустошила свой бокал с коньяком. - Тогда передай ему от меня красочный посыл нахуй, - съязвила я. Ты с улыбкой потянулась к телефону. – Это ирония, а не призыв к действию, если что. Не знаю, как ты, но я хочу спать, - я приподнялась, сняла с себя брюки и, оставшись только в футболке и белье, завернулась в одеяло, прикрыв глаза. - Я тоже, если честно. Только мне нужно косметику смыть. Я мигом. Ты удалилась из комнаты, и в ванной зашелестела вода. Под этот звук меня уволокло в дремоту. До того, как полностью уснуть, я услышала, что вода выключилась, а затем, через несколько секунд, почувствовала, как ты забралась под свободную часть одеяла и со спины прижалась ко мне. *** Я проснулась в семь часов утра без будильника. За окном было ещё темно. Вспомнив всё, что случилось накануне, я в первую же очередь открыла ноутбук и заказала себе билет на ближайший рейс в Москву, до которого оставалось два с половиной часа. Мерзкие ощущения от произошедшего меня всё ещё не покидали. Ты спала, когда я начала собирать вещи. Когда я наткнулась на твой подарок в тумбе, сердце предательски ёкнуло. Я осторожно уложила пластинку в отдельный отсек чемодана. Спустя уже двадцать минут мне оставалось упаковать только ноутбук и ещё пару мелочей. - Ты куда? – пробормотала ты заспанным голосом, всё же, видимо, услышав сквозь сон возню в номере. - В аэропорт. Я же говорила, что улечу домой, - я подняла взгляд на тебя. – Если что, можешь проводить время здесь. Номер оплачен до пятого числа. - Но, подожди… - твою сонливость как рукой сняло, и теперь ты приподнялась с постели и смотрела на меня очень удивлённо. - Нечего ждать. Мне совершенно неуместно оставаться во Франции после вчерашнего. Отчим сказал тебе обходиться без глупостей. Быть рядом со мной – это, по его мнению, глупо с твоей стороны. Значит, если он нас застукает ещё раз, точно будут проблемы, - сейчас я общалась с тобой нарочито равнодушно, но в голове снова зарождался взрыв. Ты на пару секунд закрыла глаза, потянувшись, а затем ответила: - Если будут проблемы у нас, то у него их потом будет ещё больше, я же говорила. - Но у нас они всё же могут быть. А мне этого не хочется. Разговор окончен. Я уложила оставшиеся вещи, оделась и направилась к выходу из номера. - Удачной сделки! – крикнула я напоследок, сама поразившись тому, насколько издевательски это звучало, и в эту же секунду услышала, как ты вскочила с кровати. - Может, я провожу тебя на самолёт? – ты взволнованно подбежала ко мне. - Ты с ума сошла? Нам сейчас вообще не стоит появляться вместе за пределами этой комнаты. - Да, ты права. Прости, что тебя во всё это втянула - ты тяжело вздохнула и с грустью взглянула мне в глаза. - Не парься. Ты не могла предусмотреть каждую деталь. - Когда мы теперь увидимся? - Я не знаю. Вместо штампованных прощальных слов, ты крепко обняла меня и прижалась губами к моим губам. Я сделала то же самое в ответ, и из груди вырвался полувздох-полустон. Нехотя отстранившись от тебя через несколько секунд, я всё же открыла дверь и вышла в коридор. Такси, дорога до аэропорта, стойка регистрации, зал ожидания, кофе, коньяк – это смешалось в тусклую вязкую кучу автоматических до тошноты действий и событий (хотя, это и событиями-то не назовёшь). При этом меня раздражало всё, вплоть до голоса диктора, объявляющего очередные рейсы. Впрочем, раздражение – это далеко не единственное, что я испытывала. Внутри кипел адский котёл со смесью практически всего, что способно нанести раны: обида, ненависть (к обстоятельствам и твоему отчиму), разочарование, злость, печаль, обессиленность, угрызения совести. В горле застрял не вырвавшийся наружу крик. Когда я села в самолёт и он начал взлетать, эмоции всё же дали себе волю, и, вопреки моему желанию, из глаз молчаливо потекли слёзы. Я почти не заметила, как долетела до Москвы.