Шёлк

В больницу я вбежала, как ошпаренная. Медсестра в коридоре вздрогнула от моего появления (оно и не удивительно, ибо я была настолько запыхавшейся и взъерошенной, будто через всю Москву пыталась на своих двоих оторваться от погони). - Подскажите, где здесь реанимация? – выпалила я и в ту же секунду поняла, насколько абсурден мой вопрос. В одиннадцать вечера она имела право не то, что не разговаривать со мной, но и вытолкнуть меня пинками. - Женщина, вообще-то часы посещения давно закончились. И в реанимационное отделение не положено пускать никого, кроме медперсонала, - она остановилась и стала приглядываться ко мне, потому что в коридоре горело только ночное освещение. – Если вы хотели что-то передать пациенту, то приходите днем. - К вам примерно час назад поступила девушка, пострадавшая в ДТП. Можно хотя бы поговорить с дежурным врачом, чтобы узнать, что с ней? – я перевела дух и подошла ближе к непроизвольной собеседнице. Её взгляд моментально сменился с равнодушного на удивленный. - Подождите, вы же… Это вы! – слегка взволнованным голосом, радостно улыбнувшись, пролепетала медсестра. - Едва ли. Как видите, я вполне здорова и в аварии не попадала, - мне зачем-то захотелось острить. Хотя ситуация юмором не отдавала ни капли. Впрочем, защитную реакцию никто не отменял. Не люблю лишнее внимание от незнакомых. - Я не об этом, - она смущенно усмехнулась. – Просто я ваша поклонница, но сначала не узнала вас. Тут освещение плохое, извините, - «лучше бы и не узнала, говорили бы ближе к делу» - злобно мелькнуло в голове, но озвучивать я это не стала. - Так можно мне поговорить с врачом? - Да, конечно. Пойдемте, провожу вас в ординаторскую. Вообще, у нас так не положено, но… - Завтра я подарю пластинку с автографом и заплачу, сколько будет нужно, - небрежно перебила её я. Конечно, она пошла навстречу, и стоило бы говорить с ней вежливее, но нервы шалили слишком сильно. К счастью, коридор пустовал, и наш разговор было некому услышать. - Денег не надо, но за пластинку буду благодарна, - ответила девушка. - В любом случае, спасибо за понимание. Мы долго петляли по лабиринтам мрачных и плохо отремонтированных коридоров. Только теперь я успела заметить, в какую дыру привезла тебя «скорая» (впрочем, стоило это понять, еще когда я вызывала такси на адрес за МКАДом). Оставалось лишь надеяться, что здесь хотя бы относительно компетентные врачи. Иначе я буду договариваться с частной клиникой. Хотя, к сожалению, мы живем в России, где многие вопросы решаются отнюдь не компетентностью (и даже эта медсестричка – яркий тому пример). Наконец, мы зашли в лифт, который стал медленно карабкаться на нужный этаж. К сожалению, в нем было зеркало и нормальный свет, из-за чего я успела в подробностях разглядеть всю свою нынешнюю уставшую помятость. А вот девушка выглядела очень даже неплохо, но как-то уж слишком молодо. Наверное, недавно закончила колледж или проходит практику в каком-нибудь медицинском вузе. В любом случае, до ординаторской мы, к счастью, добрались молча, хотя, глуповатая полуулыбка на её лице усугубляла неловкость происходящего. - Валерий Иванович, тут хотят насчет пациентки из реанимации спросить, - медсестра вошла в помещение, даже не постучавшись. И по взгляду доктора, сидевшего за столом с полным бокалом горячего кофе (распитие которого мы, вероятно, прервали), было очень заметно, что от нашего появления он, мягко говоря, не в восторге. Это был худощавый мужчина среднего возраста. Если бы не белый халат, он бы походил на какого-нибудь стереотипного профессора с гуманитарного факультета, особенно из-за очков. - Лена, я тебе за эту выходку пять дежурств добавлю, - совершенно беспристрастно заключил мужчина (к слову, звонил мне, видимо, он, потому что голос был точь-в-точь, как по телефону), а затем посмотрел на меня, пока я мялась на пороге и напряженно почесал русую бородку с россыпью седины. – Женщина, вы же знаете, что вам нельзя тут находиться? – он произнес это с такой менторской интонацией, будто я была накосячившим подростком (слишком уж часто я себя так ощущаю в последнее время). Видимо, он заведующий отделением. - Здравствуйте, прошу прощения за беспокойство. Но вы мне звонили час назад насчет моей подруги. Она пострадала в ДТП и сейчас у вас в реанимации. Вы бы не могли мне сказать, что с ней случилось? – неизвестно как, но мне удалось выдержать спокойный темп речи. Врач слегка опустил очки и внимательно пригляделся, после чего его выражение лица заметно смягчилось. - Надо же, не думал, что дозвонюсь именно до вас, - заинтересованно и с намеком на улыбку ответил мужчина. - Может, тогда не будете давать мне дежурства? - нерешительно встряла медсестра, уже успевшая удобно расположиться на диванчике посреди помещения. - Полякова, иди, работай, - Валерий Иванович жестом показал ей на выход из ординаторской. Девушка недовольно вздохнула и удалилась, закрыв за собой дверь. - Сколько? – спросила я, когда дверь захлопнулась. Было очевидно, что без взяток дело не обойдется, поэтому я решила не медлить. - А чего именно вы от меня хотите? – доктор иронично усмехнулся. - Чтобы вы сказали мне её точный диагноз, для начала. - Жить будет, и даже без инвалидности. Там небольшое сотрясение мозга. Она пока в коме, такое бывает при черепно-мозговых травмах, особенно, когда нервная система подвергается сильному стрессу, а организм – алкогольной интоксикации, как в её случае. Но, по моим прогнозам, она уже через денек-другой, а то и раньше, очнется, и мы её в общую палату переведем, - услышанное меня слегка подбодрило. Но то, что ты будешь лежать в общей палате черт знает с кем, и, вероятно, без должного внимания со стороны персонала, не особо радовало. - А долго продлится госпитализация? - Две недели, - врач невозмутимо что-то пометил в бумажках на столе и глотнул кофе. - Хорошо. Тогда можете выделить двухместную палату и никого с ней не класть? Я буду на всякий случай ночевать там и приглядывать. Желательно больше никого не пускать. - Мадам, тут не пятизвездочный отель, а бюджетная больница, к чему бы вы там ни привыкли. Какое место будет свободно, такое и дадим. И вы не являетесь близким родственником, так что навещать её сможете только в часы посещения, - ну и мерзкая принципиальность у этого типа. Да и страшно представить, каким будет посещение «близких родственников», учитывая все обстоятельства. - Сколько? – вздохнув, я повторила вопрос, но уже более напористо. Он иронически сделал вид, что призадумался. - Двести тысяч, - Валерий Иванович довольно улыбнулся. Если бы мы были в мультике, в его глазах вместо зрачков появились бы купюры, только не долларовые, а пятитысячные. - Но это обдираловка! Я бы в частной клинике отдала меньше! - Двести на два легко делится, если вы знаете арифметику. А мне еще с главврачом договариваться, потому что палат у нас не так уж много, - вот же мудила! Но, с другой стороны, странно было бы ждать чего-то другого в этой стране. На кону стояло твое здоровье и наше примирение, а торговаться у меня абсолютно не было сил и желания. - Ладно, хрен с ним, по рукам. Я привезу деньги до утра. Но отдам их только тогда, когда предоставите палату, - я развернулась, собираясь выйти из кабинета. - Подождите, пожалуйста. - Ну что еще? – я повернулась обратно к доктору. - Можете автограф оставить? Для жены. Я снова вздохнула и согласилась. - И да, чуть не забыла: журналистам ни слова. Домой я возвращалась, будучи ужасно раздраженной, но при этом обнадеженной. Я была рада, что у тебя есть все шансы вылечиться и прийти в норму, но бесило то, что произойдет это во многом за счет жадности и коррупции, которые у некоторых льются изо всех щелей. И, пожалуй, главное, что вызывало неприятное предвкушение – это то, что нам предстоит непростой разговор, когда ты очнешься. И неизвестно, чем это закончится. Игнатьева была права: нужно отвечать за свои действия. А поступила я омерзительно. Ты имела право послать меня на все четыре стороны раз и навсегда (я бы так и сделала на твоем месте). В такси играла какая-то радиостанция, где крутили русский рок. Моментально вспомнилось начало нулевых и бесконечные фестивали и тусовки. Выступления, попойки в общих гримерках, афтепати, где собирались все «сливки» со сцены. Веселое было время, но на вопрос, скучаю ли я по нему, я бы ответила «нет». Потом был философский факультет. Порой я даже немного жалела, что не хватило терпения доучиться. Но академизм был бы сковывающим фактором для меня и мешал бы выполнять мои профессиональные обязанности. Помню, как тогда, в две тысячи пятом, поймала себя на мысли, что круглые сутки в студии почти без еды и сна приносят мне в сто раз меньше утомления, чем подготовка к одной несчастной сессии в университете. На радио включили «Хочешь?», и я вздрогнула. Захотелось выйти из машины. Не люблю слушать свои песни за пределами репетиций и выступлений. Да и от старой аранжировки я отвыкла. Ещё и текст, хоть и изначально посвящен другому человеку, сейчас зачем-то казался слишком актуальным. - Извините, а можно переключить? – негромко, чтобы мой голос был неочевиден, спросила я у водителя. Я ехала на заднем сидении в капюшоне и очках, и к лицу он вроде не приглядывался, так что вряд ли узнал меня. Лучше пусть так все и останется. Ажиотажа мне и в больнице хватило (хотя, там я еще очень легко отделалась). - Хорошо. Не любите Земфиру? – полюбопытствовал мужчина и переключил радио на какую-то ненавязчивую попсу. Меня рассмешила его фраза, но я не подала вида. - Да, не фанат, - коротко ответила я, скрывая улыбку. Люблю ли я Земфиру? Пожалуй, это один из тех вопросов, на который мне тяжелее всего было дать ответ. Особенно, сейчас. Благо, наш разговор закончился на этих репликах, а по дороге не было пробок. Но, когда мы доехали до моего дома, водитель подозрительно покосился на меня, а потом на мой подъезд. Видимо, до него все же дошло. Но ничего лишнего он сказать не успел, потому что автомобиль я покинула достаточно быстро. Дома я освежилась в душе и вздремнула пару часов. Хотелось нормально выспаться, потому что от моей усталости было бы мало толку, но не получилось – одолевало слишком много тревожных мыслей, да еще и постель предательски пропахла довольно резким парфюмом Алисы, лишний раз до тошноты напоминающим о моей вине за произошедшее. Впрочем, если бы я сейчас почувствовала твой запах, ещё больше не находила бы себе места. Я встала и, собрав постельное белье в большую кучу, закинула в стиральную машинку (а хотелось выбросить его из окна) вместе с одеждой. Уже в четыре утра я собиралась обратно в больницу. Переодевшись и захватив с собой обещанную легкомысленной медсестре пластинку, где я маркером оставила подпись, и банковскую карту, на которой было нужное количество денег, я вышла из дома. Похмелье от нервов как рукой сняло, и в этот раз я села за руль. В городе почти не было машин, поэтому удалось хоть немного выпустить пар и разогнаться. Штрафов за превышение теперь придет немерено, но разве это важно сейчас? Важно помочь тебе выкарабкаться из преддверия смерти. Важно выкинуть из жизни и воспоминаний эту чертову измену. Важно вернуть все на прежний лад (а был ли он у нас?). Мимо проносились здания, парки, набережные и горящие красным светофоры, которые, вопреки своему предназначению, только лишний раз провоцировали меня нажать на педаль газа посильнее. Третья передача, четвертая – и вот, уже под сто километров в час. Повезло – гаишников по пути не попалось. Заехав по дороге в банк, ближе к шести утра я уже отдала обещанный подарок обреченной на пять дежурств медсестре и, выслушав чуть ли ни серенаду в благодарность, направилась к уже знакомому кабинету с увесистым конвертом, в котором лежала заветная сумма. - Вы прямо как чувствовали, в какой момент нужно приехать, - с той же слегка ироничной полуулыбкой «поприветствовал» меня Валерий Иванович, стоило мне только приоткрыть дверь в ординаторскую. - Вы хотели сказать, что уже подготовили палату, верно? – я слегка передразнила его интонацию, потому что этот доктор теперь вызывал у меня устойчивое раздражение. Главное, не перейти с ним на открытую язвительность, иначе, неизвестно, насколько качественно тебе здесь помогут. - Не только. Вы ведь привезли, сколько мы договаривались? - Если вы сделали что-то дополнительное в надежде получить еще больше денег, то не прокатит, - выпалила я на одном дыхании и положила конверт врачу на стол. - Да не об этом я, - мужчина вздохнул и, достав деньги, стал их пересчитывать. - Очнулась ваша девушка пару часов назад, - от последней фразы меня немного передернуло. В тот момент я была не уверена, что могу тебя так называть (да и не была уверена никогда). - Она не моя… - Мне это не принципиально, - доктор спокойно меня перебил. - В палату мы её перевели, можете к ней зайти. Учтите, что нервничать ей нежелательно. - Поняла. Где она? - В пятьсот пятой. Третья дверь слева от ординаторской. Я поспешила к тебе, но на минуту замерла у двери, не решаясь её открыть. В голове застопорились слова доктора о том, что тебя не стоит нервировать. А своим появлением именно это я, скорее всего, и сделаю. И ведь не получится просто поинтересоваться твоим самочувствием, будто я ни в чем не виновата. Я совершенно не умею в лицемерие, и в данном случае оно ужасно неуместно. С другой стороны, если я из первых уст не услышу, что именно с тобой произошло и в каком ты состоянии, я сойду с ума, особенно, зная, что ты уже не в коме. Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула в небольшую палату. Свет был зажжен, но ты спала, лежа на боку (точнее, свернувшись клубком) лицом ко входу. Твое лицо было настолько бледным, что будто бы сливалось с цветом больничных стен и белой сорочкой, в которую тебя переодели, а над бровью красовалась темно-фиолетовая гематома с небольшой ссадиной. Ещё и верхняя губа была рассечена. На секунду мне даже показалось, что ты не дышишь, но, присмотревшись, я с облегчением убедилась в обратном. Я почти на цыпочках дошла до твоей кровати и, присев на соседнюю (при благоприятном раскладе готовящуюся стать моим спальным местом на ближайшие две недели), поправила одеяло, накрыв тебя получше. Отопление работало не ахти как, а схлопотать еще и простуду тебе точно было ни к чему. Я еще долго вглядывалась в твое лицо. Даже сквозь сон (наверняка крепкий, учитывая твое состояние), выражение было измученным. И этот эффект создавали не только синяк и ссадины. Не было и следа от той детской наивности, высвечивавшейся при мне до этого – только печаль и усталость. Руки бы поотрывала тому, кто вел автомобиль, в котором ты находилась (а если это была ты, то никогда в жизни больше не пустила бы тебя за руль). И себе заодно – за то, что спровоцировала все это. Примерно через полчаса мое тело все же ощутило, как его утомили за последние сутки, поэтому я сама с трудом заметила, что постепенно принимаю лежачее положение и погружаюсь в дремоту. Я перестала сопротивляться и, наконец, уснула. - Земфира? Что ты здесь делаешь? – донеслось до меня сквозь сон, пока меня бесцеремонно трепали за плечо. Я очень отчетливо слышала твой голос. В другой ситуации я бы точно влепила крепкую пощёчину нарушителю своего покоя, но в этот момент я лишь заворочалась и приоткрыла глаза. - А ты бодрее, чем была ночью, - ответила я, когда проморгалась. Надо мной нависала холодная больничная лампа и твое побитое лицо (теперь оно было ещё и невероятно претенциозным). - Ты не ответила на вопрос, - убедившись, что я проснулась, ты сложила руки на груди и ожидающе уставилась на меня. - А ты всерьёз думала, что я останусь дома после того, что услышала от врача по телефону? – теперь уже я приподнялась с постели и, заметив, что за окном полностью рассвело, посмотрела тебе прямо в глаза. - Тебя там наверняка ждет твоя «подруга юности», - ты с трудом подняла руки, чтобы пальцами изобразить кавычки. Твоё лицо при этом исказилось презрительной гримасой. Я вздрогнула от очередной волны собственного стыда. - Я не отрицаю, что сильно проебалась. Но, во-первых, это случилось не по моей инициативе, во-вторых, я её давно не люблю, хоть нас и многое связывало, и, в-третьих, я не уйду отсюда, пока ты не расскажешь, в какую передрягу ты попала. Я не находила себе места без тебя, - выпалила я на одном дыхании и замерла в ожидании твоей реакции, вглядываясь в твоё лицо. - Да, разумеется. А ещё ты с ней переспала, потому что она привязала тебя к кровати. - Прости меня. Мы с Алисой не появлялись в жизни друг друга пятнадцать лет. Я с ней переспала, потому что была в говно и не очень понимала, что делаю. В осознанном состоянии этого бы ни за что не произошло. А ещё ты так и не сказала, что довело тебя до сотрясения. Ты тяжело вздохнула и отвернулась к окну. Я нерешительно коснулась твоей ладони, боясь, что ты её одернешь, но твоя рука осталась на месте, хоть на мое касание ты и не ответила. - Я вчера тоже не понимала, что делаю. Настолько от ревности слетела с катушек. После того, как я увидела у тебя дома эту женщину, я сразу купила пару бутылок вискаря и поехала к Насте. - Ты, что, ей всё рассказала? - Об этом не волнуйся, - спокойно произнесла ты в ответ на моё изумление. – Я, конечно, ввалилась к ней в слезах, но списала всё на отчима. Мы выпили одну бутылку виски, потом нас (точнее, меня) потянуло на приключения. Мы позвонили одному нашему знакомому, у которого есть машина, и попросили покатать нас по городу. По дороге мы накатили ещё. В какой-то момент мне захотелось порулить. - Так у тебя же прав нет. - Нет, но водить я умею. Правда, никогда этого не делала по пьяни. До вчерашнего вечера. В общем, я вылетела на встречку и мы столкнулись с первым же автомобилем. Последнее, что помню – это то, как сильно ударилась головой. - Какого хрена он пустил тебя за руль в таком состоянии? - Я умею быть убедительной, когда чего-то хочу. Ты же знаешь. Он не виноват. Да и они с Настей особо не пострадали. Их тоже забрали на «скорой», но потом отправили домой, потому что обнаружили только несколько ушибов. - Пообещай мне, что больше никогда не поведешь машину. - Не могу, - с едва заметным подобием улыбки иронично ответила ты. - Во всяком случае, это честно, - я тоже заулыбалась. – Получается, наш конфликт исчерпан? Ты посерьёзнела: - Касаемо честности: ты действительно не любишь эту Алису? - Действительно. Та ночь была просто мимолетным срывом. - Я испугалась, что с ней тебе лучше, чем со мной, а я – просто обуза. - У нас с ней были отношения, когда мы учились вместе. Тогда я была в нее сильно влюблена. Но она – не тот человек, с которым можно долго быть рядом. Высасывает все соки. - Разве со мной не так? Ты ведь постоянно меня вытаскиваешь с какого-то дна. Даже сейчас я оказалась в отдельной палате с тобой явно не без твоих усилий. Или я неправа? - Да, я договорилась с заведующим, чтобы мне разрешили быть здесь без посторонних глаз и ушей. И нет, с тобой не так, как с ней. Она манипулирует, чтобы заставить человека действовать по её сценарию, а если что-то идет не так, то она растопчет его нервную систему. - Почему тогда ты была с ней? - Потому что любила. И положительных качеств у неё тоже предостаточно (тогда было, во всяком случае). В общем, не придавай значения. С ней всё кончено. - Я постараюсь. Но это не значит, что мне не обидно. - Имеешь право.