heart of gold

После этого встречи в коридоре стали более частыми. Они не были длинными и не были полны долгих, захватывающих разговоров о каждой детали жизни Феликса, но их было достаточно. Их было достаточно даже для того, чтобы Феликс действительно начал доверять Хёнджину. Он попросил дополнительные конспекты занятий, чтобы наверстать упущенное, и после нескольких тонких намёков Феликс в конце концов набрался смелости и попросил Хёнджина помочь найти танцевальную студию. Разговор, который они вели по дороге, был самым долгим за всё время их знакомства. Хёнджин узнал, что Феликс был танцором-самоучкой, и хип-хоп был его любимым стилем. Он также вручную шил большую часть одежды, которую носил, и тратил немного денег, которые получал с работы на полставки, на все свои аксессуары. Пока Феликс объяснял это, Хёнджин походил на щенка — широко раскрытые глаза и милые звуки вместе с крайним уважением к тому, что Ли говорил. Феликс краснел всю оставшуюся часть пути до студии, а Хёнджин не мог отвести от него глаз. Было не так много того, что он узнал о парне, но этого было достаточно, да и разговор между ними после этого протекал намного легче. Хёнджин хотел остаться, чтобы немного посмотреть, как танцует Феликс, но ему постоянно приходилось напоминать себе, что нужно делать всё медленно. Если он будет продолжать постепенно направлять Феликса к открытости, то, возможно, однажды сможет свободно смотреть, как Феликс танцует. Нужно было просто набраться терпения. Таким образом, он продолжал медленно внедряться в школьную жизнь Феликса, иногда также стоя рядом, пока Феликс застенчиво болтал с другими друзьями Хёнджина. Прошел целый месяц, прежде чем Хёнджин устроил то, что считал подходящей встречей между ним и Феликсом. Все остальные разговоры происходили между уроками или на прогулках, и они всегда служили какой-то цели. Потом что-либо всегда заставляло поспешить или звонок прерывал их. Хёнджин и Феликс никогда не общались просто так. Обычный ленивый разговор между друзьями. Один из тех бессмысленных разговоров, которые не имеют никакой цели, но вы ежедневно ведёте их со своими друзьями, потому что это помогает вам чувствовать себя лучше. Хёнджин хотел того же с Феликсом. Он не хотел болтать только о школьной рутине, клубах и прочей светской болтовне. Он хотел знать любимый цвет Феликса, каких животных Ли видел в Австралии, и что он любил есть на завтрак. Можно было подумать, что Хёнджин сошёл с ума, желая узнать всё это о Феликсе, но он ничего не мог с собой поделать. В Феликсе было что-то особенное, что-то волнующее. Конечно, все должны были бояться Феликса. Он расхаживал везде в своих тяжёлых берцах и с каменным лицом. И всё же, казалось, все его любили. Когда он общался с людьми, он всегда был дружелюбным и застенчивым, его глаза внезапно становились детскими и невинными, а тонкие пальцы заправляли волосы за ухо. Все говорили, что он плохой парень, но он никогда не делал ничего дурного. Слухи о том, что его исключили из старой школы, быстро сменились рассказами о том, как он помогал Ченлэ с домашним заданием, как носил книги Юны и как его тёмные цвета, казалось, давали ощущение света. Хёнджин ничего не мог с собой поделать; он был очарован. И он хотел знать больше. Однажды за обедом ему представилась такая возможность. Он сидел за привычным столом, наблюдая, как Джисон и Хэчан бросают еду друг в друга через стол, в то время как Чэрён заплетает волосы Чонина, а Джемин изо всех сил пытается отвлечь Ренджуна от чтения. Никто из них не заметил приближения Феликса, они все болтали, пока звук чьего-то неуверенного кашля не отвлёк их. Все обернулись, Хёнджин практически взвизгнул, когда увидел Феликса, стоящего рядом с их столом, переминающегося с ноги на ногу и смотрящего на компанию из-под челки. Он был одет в тёмно-серую графическую футболку с логотипом, который Хёнджин не узнал. На рукавах, очевидно, были вручную вырезаны отверстия с дополнительными швами, пришитыми к воротнику, расположенному прямо под чокером, который Феликс носил на шее. Его джинсы были угольно-чёрными, множество дыр демонстрировало блестящую сетку колготок, которые он носил под ними. Далее шли его обычные берцы, но на этот раз с неоново-синими шнурками, продетыми спереди. Его волосы были растрёпаны и не уложены, ярко-красные пряди красовались на макушке над морщинками вокруг глаз и сверкающими щеками. Блеск аккуратно лежал на губах. И снова Хёнджин ахнул, увидев наряд Феликса. Во что бы он ни был одет, Феликс всегда выглядел сексуально. — О, привет, Феликс, — Сынмин был первым человеком за столом, который перестал пялиться на Феликса, чтобы ответить ему, заметив, как Ли практически съёжился под всеми их взглядами. — Что привело тебя к нашему скромному обеденному столу? —Я, гм... Я не смогу попасть на наш следующий урок, — сказал он, потирая затылок, поскольку все продолжали смотреть на него. — Я подумал, что неплохо было бы одолжить у вас конспекты. — Конечно! — прощебетал Хван прежде, чем Сынмин открыл рот. — Ты можешь взять наши записи в любое время! — Ты можешь взять мои записи в любое время, — прервал Сынмин, толкнув Хёнджина локтем в рёбра и не преминув заметить, как лёгкая улыбка появилась на лице Феликса при виде этого, — Феликс, даю слово, можешь взять их. Хёнджин едва делает заметки в этом классе, а когда делает, они больше похожи на каракули его собаки, чем на что-либо еще. Феликс хихикнул, опустив голову, когда Юна и Чэрён громко заворковали при виде этого зрелища, вскочив, чтобы ущипнуть парня за щеки, когда его лицо стало ярко-красным, как помидор. — Спасибо, Сынмин, — сказал Феликс после нескольких секунд, пока девушки суетились вокруг него, застенчиво глядя вверх, когда обе обняли его за плечи. — Я действительно ценю это. — Ты также можешь посмотреть каракули моей собаки, если они тебе понравятся, — сказал Хёнджин, и тепло расцвело в его груди, когда Феликс засмеялся громче, вызвав еще больше визгов у Юны и Чэрён. — С удовольствием, Хёнджин, — сказал Феликс. — Я бы хотел посмотреть, как выглядит твоя собака. — О боже, он собачник! — закричал Джено, держа перед собой палочки в форме креста, и вскарабкался на стул. — Уберите его! — Нет, сядь! — крикнула в ответ Юна, схватив Феликса за руку и потянув его к столу, в то время как Чэрён толкнула его сзади. — Он может пообедать с нами! Хёнджин не пропустил легкую панику, промелькнувшую на лице Феликса, прежде чем он прогнал её, позволив усадить себя на место между Юной и Ренджуном. Его плечи были немного напряжены, а пальцы теребили дыры на джинсах, но Хёнджин мог сказать, что Ли действительно хотел быть здесь, что он действительно ценил быть включённым, хоть раз, в их компанию. Последовало несколько секунд неловкого молчания, прежде чем Джисон устроил довольно драматический момент, начав свою последнюю теорию заговора о высадке на Луну, и вскоре Ченлэ бросал в него карандаши, а Сынмин закатывал глаза, и Хёнджин смотрел с благоговением, когда Феликс смеялся вместе с ним. Ли так хорошо вписывался в их компанию. Конечно, он носил более тёмную одежду, чем кто-либо, и что-то всё ещё было в его глазах, но он так гармонично сливался с их группой. Хёнджин наблюдал за Ли, когда он обсуждал книги с Ренджуном, когда цитировал вайны с Джисоном, когда полностью смягчился перед Сынмином. Это сработало. А за этим последовали собственные взаимодействия Хёнджина с Феликсом. Те мимолетные встречи в коридоре внезапно показались стоящими того, поскольку теперь Хёнджин смог свободно поболтать с Феликсом за обедом. Это было так, будто они были друзьями всегда, будто они делали это всё время, Хёнджин не мог объяснить это, но что-то потеплело между ним и Феликсом, что-то совершенное. — Итак, — сказал Хёнджин, взяв палочками кусок мяса и указав им в сторону Феликса. — Любимая еда. Вперёд. — Клубника, — сказал Феликс без малейшего колебания, его рот растянулся в оскале, когда Хёнджин демонстративно перевёл взгляд на волосы Феликса, комично подняв брови. — Да, я знаю, что красные волосы делают это очевидным! Хёнджин мог только рассмеяться, чувствуя себя счастливее, когда Феликс смеялся вместе с ним. — Значит ли это, что твой любимый цвет — красный? — Не обязательно, — пожал плечами Феликс. — У меня раньше были розовые и оранжевые волосы, ни один из них не является моим любимым цветом. — Что тогда? — Сынмин наклонился, его взгляд скользнул по одежде Феликса. — Осмелюсь спросить, это чёрный? — Нет, на самом деле это не так, — улыбнулся Феликс. — Хотя, возможно, так и кажется. Весь стол начал выкрикивать цвета, большинство из них были тёмными и мрачными, на что Феликс только качал головой, улыбка постепенно становилась самодовольной, поскольку все продолжали ошибаться. Он продолжал поглаживать свою тёмно-серую футболку и пробегать руками по джинсам, как будто давал понять, что предпочитает тёмные цвета, но Хёнджин не позволил себя обмануть. Феликс был загадочным человеком, он был из тех, кто прячет несколько козырей в рукавах. И если бы Хёнджин смог разгадать это, он был бы на шаг ближе к разгадке тайны, которой является Ли Феликс. Итак, Хёнджин позволил своему взгляду блуждать, его глаза ползали по каждому цвету на столе и подгоняли его к Феликсу, чтобы увидеть, подходит ли. Сначала ничего не подходило. Ничего, пока взгляд Хёнджина не опустился на его собственную светло-голубую толстовку, свободно сидящую на плечах, цвет которой был таким же красивым, как небо. Хёнджин носил худи столько, сколько мог физически, оно было большим, удобным и красивым, и хорошо подходило его блестящим глазам. Хёнджин задавался вопросом, не поэтому ли Феликс доверял ему, прежде чем довериться кому-либо ещё в этой школе, если это было то, что привлекло их обоих в первую очередь, несмотря на явный страх Феликса перед обязательствами. — Небесно-голубой, не так ли? — сказал Хёнджин, и внезапного высказывания было достаточно, чтобы заставить замолчать весь стол. Когда Феликс встретился с ним взглядом, на его лице блестело удивление. Феликсу потребовалась пара секунд, чтобы кивнуть, резкий вздох покинул горло, когда его губы потянулись вверх в, вероятно, самой искренней улыбке, которую Хёнджин видел раньше на его лице. — Да, — сказал Феликс тихим, полным трепета голосом. — Никто никогда не догадывался об этом раньше. Хёнджин мог себе представить, почему. Феликс, вероятно, получил много осуждений, будучи тем, кто носит очень бурные наряды, но его личность сияла так же ярко, как небо, и Хёнджин был благодарен, что Ли был достаточно открыт, чтобы Хван мог видеть это. — Значит, никто никогда не смотрел на тебя должным образом, — сказал Хёнджин, прежде чем смог остановить себя, наблюдая ещё раз, как эта разрушительная вспышка чего-то дрогнула на лице Феликса. Комментарий Хёнджина был забыт так же быстро, как и был сказан; все остальные вскочили, чтобы закричать, что небесно-голубой определённо подходит Феликсу. Но Феликс не обращал на них никакого внимания, слишком занятый тем, что смотрел в глаза Хвана. Это выражение на его лице, почти удивленное, с чувством замешательства и проблеском эмоции, которую Хёнджин не мог определить. Феликс всегда выглядел так, будто что-то знал, будто в нём было что-то такое, о чём, как он думал, никто другой не догадывался. Это было самое близкое место, к которому смог подойти Хёнджин, и самое дальнее, куда Феликс его впустил. Хёнджин прошел мимо всех темных цветов, пропустил красный и теперь танцевал в небесно-голубом. Это ощущалось так, будто все исчезли, как будто весь мир пропал вокруг них. Кому нужна Вселенная, когда Хёнджин мог видеть, как вся она вращается в глазах Феликса? Кому нужно небо, когда оно смотрит на Ли прямо сейчас? Но всё же Феликс оставался загадкой. Даже когда он был открыт перед Хёнджином. Даже когда в тот момент для них больше никого не существовало. Даже когда Хёнджин смотрел прямо в его душу. Этого было недостаточно. У Феликса всё ещё были секреты, скрывающиеся за его веками, всё ещё был образ плохого мальчика, за который он цеплялся всем, чем мог, и всё ещё были стены, построенные вокруг каждой эмоции, которую он имел. Хёнджин медленно совершал путешествие, но ещё не достиг своей цели. Место назначения — сердце Феликса. С мощным звоном школьный звонок внезапно прорезал свой путь в воздухе, вытряхнув и Хёнджина, и Феликса из оцепенения, в то время как столовая мгновенно ожила учениками, собирающими свои вещи. Феликс подпрыгнул, как ошпаренный, секунда неоспоримой паники охватила его вены, прежде чем Хёнджин увидел, как он схватил свои вещи и убежал. Он вскочил со стула и покинул помещение прежде, чем Хван успел даже подумать о том, чтобы произнести «подожди!». Вопросы затопили мозг Хёнджина, инстинкты кричали ему, чтобы он последовал за парнем, спросил, что, черт возьми, это было и что, черт возьми, скрывал Феликс. Но Хёнджин должен был идти в класс. Он должен был идти в класс, в котором не было бы Феликса, и каким-то образом это заставляло Хёнджина чувствовать себя опустошённым. Опустошённым, но полным вопросов. Феликс всё ещё оставался загадкой, и почему-то Хёнджин чувствовал, что разгадать её становится всё труднее.