Imma Be Under The Mistletoe

      Ощущение дверной ручки как будто обжигает ладонь, когда Луи резко отдергивает руку, сверля взглядом матовую черную поверхность, словно это она виновата в том, что альфа сейчас не рядом с ним. Он понятия не имеет, на что рассчитывает Ханна, но Гарри… Он не выглядел безумно радостным от её визита, но он и не захлопнул перед ней дверь, что ему определенно стоило сделать после тех сообщений, и теперь он разговаривает с ней Бог знает о чём, когда она не имеет никакого права находиться рядом со Стайлсом       Луи раздраженно рычит, громко топая на кухню, чтобы чем-нибудь себя занять. Он знает, что это за чувство внутри, будто он проглотил пару горящих спичек или ножей, застрявших где-то в грудной клетке. Он ревнует, ладно, он действительно ревнует Гарри, потому что минуту назад они были в середине чего-то , а сейчас он даже не знает, что об этом думает альфа, потому что он не рядом, черт возьми.       Ждать, пока закипит чайник, займёт слишком много времени, поэтому Томлинсон останавливается на пачке сока из холодильника, потягивая его маленькими глотками со своего места на кухонной стойке. Это отвратительное чувство, словно его бросили, постоянно маячит на краю сознания, как бы Луи ни старался не поддаваться этому. Потому что не произошло ничего такого, чтобы он действительно чувствовал себя брошенным, это просто инстинкты в его голове, находящиеся в замешательстве от того, что альфа, всё внимание которого только что было сосредоточенно на Луи, сейчас не с ним.       Терпения хватает до тех пор, пока на дне стакана остаётся лишь пара капель, а Гарри не собирается возвращаться домой. Луи недовольно спрыгивает со стойки, решительно направляясь к двери, не осознавая своих намерений, пока не кладёт руку на ручку двери. Что он собирается сделать? Затащить Гарри домой против его воли?       Из-за двери практически не слышно голосов, лишь приглушённый шум, говорящий о том, что по другую сторону кто-то есть. Луи нерешительно прикладывает ухо к двери, чувствуя себя виноватым за то, что уже второй раз за день нарушает личные границы Гарри, но любопытство берёт верх. Впрочем, это не даёт почти никакого результата, он может слышать голос Ханны, но не понимает ни слова.       Он привстаёт на цыпочки, заглядывая в дверной глазок, и против воли задерживает дыхание, опасаясь, что Гарри или Ханна каким-то образом могут заметить его вторжение. Конечно, этого не происходит, когда он может полностью увидеть слегка размытую фигуру Гарри, который спиной опирается на кирпичную стену, сложив руки на груди, и Ханну, которая стоит слишком близко, объясняя ему что-то.       Сложно сказать, о чём именно идёт речь: судя по звуку через дверь, говорит в основном девушка, Стайлс даёт ей лишь короткие ответы, неловко переступая с ноги на ногу. Луи подавляет желание зарычать от того, как близко подходит к нему Ханна, практически касаясь его предплечья. Он эгоистично надеется, что проведенный вместе с Гарри день оставил на нём достаточно запаха, чтобы любая омега почувствовала это на расстоянии нескольких метров.       Гарри наклоняет голову, избегая взгляда Ханны, когда она подходит чуть ближе, практически не оставляя между ними пространства. Должно быть, её слова привлекают внимание альфы, потому что его голова резко дергается в сторону девушки. А в следующий момент она целует его.       Они целуются, пока Луи стоит прямо за дверью. Секунда. Две. Три.       Руки Гарри поднимаются, ложась на предплечья девушки, обхватывающей его шею руками, когда Томлинсон, наконец, выходит из оцепенения и отворачивается от дверного глазка. Дыхание словно перехватывает от эмоций, сковывающих каждое движение, пока он идёт до своей комнаты. Закрывает дверь. Поворачивает замок. Практически спотыкается от вида светло-розовой ткани футболки, выглядывающей из-под края подушки.       Ещё до того, как родилась Физзи, мама Луи долго упиралась, прежде чем позволить ему завести собаку. Это было буквально главной мечтой его детства с тех пор, как он познакомился с соседским мальчиком, которому подарили щенка на день рождения. В итоге Джоанна согласилась, что он вёл себя достаточно хорошо, так что заслужил свою собственную собаку, но Лотти была слишком маленькой для ещё одного нового жильца в доме, поэтому он считал дни до своего следующего дня рождения, когда они с мамой пошли бы в приют за его новым другом. Он выбирал ему кличку, придумывал места для прогулок, уговаривал маму зайти в зоомагазин по дороге домой, чтобы посмотреть на игрушки для собак.       Всё это радостное ожидание длилось до тех пор, пока маленькая Лотти не начала чихать и кашлять рядом с соседским щенком, что, как уже после подтвердил врач, было аллергией на собак. С тех пор их мама могла позволить ему разве что золотую рыбку.       И сейчас то чувство разочарования, которое он испытал в семь лет, было настолько знакомо, что он невольно сравнивает Гарри с тем щенком, который уже практически был у него на руках, и в последний момент его забирают, а все ожидания лопаются, словно воздушный шарик.       Не то чтобы Гарри и домашний питомец — сопоставимые вещи, но если с собакой виноваты были лишь обстоятельства, то сейчас Луи может винить лишь себя. Он вел себя по-идиотски наивно всю неделю, полагая, что Стайлс так уверенно говорил о разрыве, что это должно было быть правдой. Очевидно, альфа обманул их обоих.       Луи нараспашку открывает балкон, позволяя холодному уличному воздуху вытеснить нагретый и пропахший Гарри из спальни. Он точно не собирается выходить в ближайшее время отсюда, предпочитая пережить это с достоинством. Формально, Стайлс не должен ему никаких объяснений, это даже не его дело, поэтому он постарается забыть сегодняшний вечер, чтобы утром это стало далёким и неловким воспоминанием.       Впрочем, Гарри не ждёт утра, как он этого ожидал. Луи только запрыгивает на кровать, чувствуя лёгкий сквозняк по полу, когда слышит голос чуть дальше по коридору.       — Луи? — зовёт Гарри, судя по звуку, только зайдя обратно в квартиру. За голосом следуют мягкие шаги, когда он не находит его в гостиной и на кухне, прежде чем Томлинсон слышит его немного громче. — Луи, — говорит он уже менее уверенно, стоя по другую сторону спальни. По позвоночнику проходит мелкая дрожь — от холода, точно не от тона Гарри. — Ты в порядке там?       — Мхм, — утвердительно мычит Луи, хотя альфу это, кажется, не убеждает.       — Ты уверен? — переспрашивает он, хотя такой ответ его в любом случае не устроит. — Ты не мог бы выйти?       — Пора спать, Гарри, — нейтрально говорит Луи, осознавая, как странно это звучит со стороны. Они не расходятся каждый вечер, пока один из них еле может открыть глаза от сонливости.       — Но мы же не закончили, — говорит альфа с явным вопросом в голосе. Луи не хочет понимать, что именно имеет ввиду. — С подарками. Я хотел сказать, мы ведь ещё не завернули подарки.       Томлинсон откидывается на подушку, уставившись в потолок, и оставляет Гарри без ответа. Все оправдания звучат слишком фальшиво даже в его голове, так что может быть тот просто поймёт намёк и оставит его в покое.       — Лу-у-и, — тянет Стайлс, когда не получает от него никакой реакции. Он похож на кота, скребущегося в дверь до тех пор, пока кто-нибудь не пустит его внутрь. — Я знаю, что что-то не так. Мы можем поговорить?       — Я устал, — он даже не врёт, потому что, как оказалось, испытывать столько эмоций за раз может быть довольно утомляюще. — Где Ханна? — Луи задерживает дыхание, вкладывая в вопрос намного больше, чем может показаться.       — Ушла только что, — говорит Гарри, звуча ещё ближе. Ещё чуть-чуть, и он смог бы услышать шумный выдох Луи после его слов.       — Хах, странно, — бормочет Томлинсон. Он был уверен, что им потребуется намного больше, чем несколько минут.       — Лу, пожалуйста, — не отступает Стайлс. К этому моменту Луи действительно удивлён его настойчивости. Он ожидал, что Гарри сдастся уже после первого отказа. — Я просто- я чувствую, что ты расстроен, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо, и это должно быть из-за меня, поэтому если я сделал что-то не так, просто скажи мне и этого больше никогда не повторится. Я обещаю, — Гарри начинает звучать почти отчаянно, словно молчание причиняет ему физическую боль, и каким-то образом это заставляет Луи чувствовать себя только хуже.       Его слова похожи на те, что он говорил ему на парковке на прошлых выходных, только в этот раз он даже не может попросить Гарри пометить его своим запахом, чтобы помочь, потому что всё началось именно из-за таких вещей.       — Это не совсем то, с чем ты можешь помочь, — усмехается Луи, чувствуя как волоски по телу встают дыбом от заботы альфы. Ей так сложно сопротивляться.       — Я попытаюсь, если ты расскажешь мне, в чем дело, — мягко уговаривает Гарри, пытаясь найти компромисс. — Я могу хотя бы увидеть тебя? Мы можем поваляться на диване, посмотрим «Друзей», да? И если тебе не понравится, ты сразу сможешь уйти.       — Я не могу, — вздыхает Луи. Жжение в груди не пропадает, как бы заманчиво ни звучало предложение альфы.       — Почему?       — От тебя… пахнет, — морщась, говорит он.       Гарри, кажется, думает, что ему послышалось, между дверью на несколько секунд повисает тишина.       — Эм, что? Ты имеешь ввиду-       — Мне не нравятся чужие запахи дома, — Луи пытается звучать спокойно, словно у него действительно есть причины, помимо ревности. — Я не обвиняю тебя или что-то ещё, но после того, что сегодня произошло, я лучше останусь здесь.       — Хорошо, а что именно сегодня произошло? — Гарри определённо знает, что делает. Он пытается заставить Луи сказать это первым, хотя это не Томлинсон целовался со своей вроде-как-бывшей девушкой прямо у него под носом.       — Уходи, Гарри, — Луи раздражённо рычит, чувствуя, как печаль постепенно сменяется яростью, потому что чего этот парень вообще добивается?       — Ты ревнуешь?       — Нет.       — Тогда что именно за сегодняшний день расстроило тебя?       — Почему тебе это так важно?       — Луи, — Гарри словно тычет веткой в пчелиный улей, — я правда хочу знать, почему пятнадцать минут назад всё было хорошо, а теперь ты даже не можешь смотреть на меня.       — Как насчёт того, что ты собирался поцеловать меня за пять минут до того, как пришла твоя бывшая девушка, — он подскакивает на кровати, не в силах держать это в себе, когда Гарри не перестаёт тыкать в него палкой, — а после я наблюдаю, как ты делаешь это с ней? А потом снова приходишь ко мне, и я что, должен притвориться, что ничего не было?       Луи тяжело дышит под конец речи, взглядом сверля дверь. Он ожидает, что Гарри начнёт отрицать то, что почти поцеловал его, может быть, скажет, что они оба всё не так поняли или обвинит его в том, что Луи, очевидно, подглядывал за ним с Ханной.       — Если вам надо было поговорить, ты просто должен был сказать мне, — добавляет он, когда Гарри медлит с ответом. — Не нужно было тратить весь день на меня и заставлять её ехать в чужую квартиру, — не то чтобы он испытывает к Ханне большую симпатию, абсолютно нет, но Гарри не стоило приглашать её в квартиру Луи, ставя всех в неловкое положение. И под всеми он подразумевает себя.       Он уже начинает думать, что Стайлс давно ушёл от его двери, потому что не может расслышать никаких признаков жизни по другую сторону. Луи недовольно встаёт с кровати, подходя ближе и делая как можно больше шума, когда Гарри подаёт голос.       — Луи, — низко говорит он, когда Томлинсон в шаге от дверной ручки, заставляя его против воли задержать дыхание. — Детка, ты всё не так понимаешь. Я бы потратил на тебя свой день, даже если бы он был последним в моей жизни, — мозг Луи перестаёт функционировать ещё после слова «детка».       Гарри звучит слишком нежно для того, чтобы он мог хоть что-нибудь ему возразить, поэтому альфа продолжает:        — Мне нужно, чтобы ты оставался у себя, пока я не вернусь, — он почти отдаёт приказ, пусть и ненамеренно, слабый протест умирает у Томлинсона в горле. — Дай мне десять минут, и я объясню тебе всё, — на фоне Луи может слышать шуршание одежды, но в основном все звуки в голове, кроме голоса альфы, похожи на белый шум. — Всё, от начала и до конца, просто дождись меня в своей комнате. Сможешь сделать это для меня, Омега?       Луи даже не замечает, что неосознанно кивает в ответ, завороженно смотря на дверь. С таким же успехом Гарри мог бы попросить его засунуть руку в кипяток.       — Луи, мне нужно слышать, что ты никуда не уйдёшь, пока я не вернусь, — отчаянно просит Стайлс, звуча так, будто торопится куда-то. Луи слегка хмурит брови, только сейчас осознавая, что Гарри хочет уйти, когда он может объяснить ему всё прямо сейчас.       — Да, — каким-то образом Луи соглашается с ним, вместо того чтобы спросить, почему, ради Бога, он должен ждать, когда они живут в одной квартире.       — Десять минут.       За словами следуют торопливые шаги по коридору и звук закрывающейся двери. Луи прислушивается к звукам снаружи спальни до тех пор, пока не слышит знакомое гудение труб и шум воды. Значит, Гарри не ушёл, а решил принять душ. Знание того, что альфа хотя бы находится в квартире успокаивает, хотя в голове после голоса Гарри словно стоит туман, из-за которого он не может нормально думать.       Стоять босиком на полу становится некомфортно, поэтому он закрывает балкон, взглядом скользя по комнате, пока разрозненные кусочки мыслей, в основном состоящие из вопроса «какого чёрта?», неповоротливо складываются в предложения. Враждебность внутри сменяется нервозностью, пока он стоит посреди комнаты, не зная, куда себя деть.       Довольно жестоко со стороны Гарри оставлять его вот так, с беспорядком в голове и сердце, словно в ожидании приговора. Он прокручивает эти слова, которые сказал альфа своим как никогда низким голосом, снова и снова, каждый раз придавая им разное значение. Луи убеждает себя, что ждёт Гарри только ради объяснений. Не потому, что то, как тот называет его Омегой делает что-то странное с его сознанием.       С тех пор, как ему нельзя не нужно выходить из своей комнаты, Луи занимает себя тем, что распихивает вещи по местам, пытаясь создать видимость порядка. Когда остаётся лишь поправить постель, звук воды прекращается и доносится шум замка на двери ванной, и он едва успевает убрать футболку Гарри из-под подушки в шкаф, когда слышит приближающиеся шаги.       — Луи, я могу войти? — Стайлс нетерпеливо стучит в дверь, пока он в панике пытается непринуждённо сесть на кровать. Ладони без причины начинают потеть, Луи приходится одернуть себя, напоминая, что это всего лишь Гарри.       Он утвердительно мычит, хватая одну из подушек и прижимая к животу, чтобы занять руки. Как оказалось, не зря, когда его руки вцепляются в ткань при виде Гарри, заходящего в комнату.       Взгляд сразу же притягивают темные пятна от воды на выцветшей футболке, с кончиков волос капли падают на плечи, а ткань прилипает к торсу. На левой руке бинт слегка намок по краям, и Луи просто надеется, что он не перестанет стягивать руку правильно от воды. Никаких посторонних запахов — лишь гель для душа и Гарри, который чаще всего напоминает ему о запахе хвои. Он делает несколько неловких шагов в комнату, глаза прикованы к Луи с момента, как открылась дверь, от пристального внимания кожу начинает покалывать.       — Всё в порядке? — Томлинсон прочищает горло, первым нарушая тишину.       — Да, я просто-, — Гарри кивает головой, прочищая горло. — Ты не против, что я здесь?       — Ты вроде как сам себя пригласил, — закатывает глаза Луи, двигаясь на кровати, пока спина не упирается в изголовье, и хлопает по матрасу рядом с собой. — И нет, у меня было время, чтобы остыть, так что я не против, пока ты не задаёшь глупые вопросы.       Плечи альфы заметно расслабляются, пока он присаживается на край кровати. Томлинсон делает глубокий вдох, опираясь на деревянную спинку, чувствуя умиротворение в окружении собственной комнаты и Гарри.       — Ты собирался объяснить мне, почему я не могу закрыться в своей комнате и ждать, пока квартира проветрится, — напоминает ему Луи, неловко заламывая руки.       — Эм, да, — Гарри переводит взгляд с его рук на лицо, поудобнее устраиваясь на кровати. — Я хотел извиниться за это всё, — он неопределённо машет в сторону коридора. — Я не думал, что она дойдёт до того, чтобы узнать мой адрес на работе и заявиться сюда.       — То есть ты не приглашал её?       — Нет, конечно нет, — фыркает Стайлс, прежде чем взглянуть на Луи с серьёзным выражением лица. — И мне жаль, что она доставила тебе неудобства, но я правда имел это ввиду, когда сказал, что с теми отношениями покончено, было покончено задолго до того, как я съехал оттуда. И то, что ты увидел в коридоре-       — Всё нормально, — перебивает его Томлинсон, желая просто быстрее пропустить эту часть. — Ты не должен оправдываться передо мной или что-то ещё.       — Нет, послушай, — Гарри подвигается чуть ближе и глубоко выдыхает, на секунду прикрывая глаза. — Последние пару дней Ханна иногда писала мне по самым разным причинам. Ничего серьёзного, большинство сообщений мне просто удавалось игнорировать. А сегодня её подруга рассказала ей, что видела нас в том ресторане, и она, — он морщится, подбирая слово, — не очень хорошо это восприняла.       Луи стискивает зубы при воспоминании о сообщениях на телефоне Гарри. В этот раз Ханна застала его врасплох, но сейчас он даже жалеет, что не смог пообщаться с ней. У Луи точно нашлось бы, что ей сказать.       — Я думаю, это просто задевает её эго, то что я смог двигаться дальше так скоро. Но за эту неделю я понял, что чувствовал себя лучше, чем за последние полгода с ней, и я просто- Я пытался сказать ей, что уж точно не хочу возвращаться, но я, эм. Возникло небольшое… недопонимание, — Гарри отводит взгляд, знакомым жестом смущенно поправляя волосы.       — Хм? — Луи приподнимает бровь, вынуждая альфу посмотреть на него.       — Ну, как ты заметил, она пришла совсем не вовремя, и я полагаю, что она почувствовала моё возбуждение и приняла это на свой счёт, — неловко объясняет он. — Она ушла после того, как я оттолкнул её.       — Ох, эм, — Луи не знает что сказать, — это многое объясняет.       Гарри был возбуждён из-за него, из-за их недопоцелуя, настолько, что это можно было почувствовать по запаху. Луи думал, что это был трюк его сознания, для которого альфа всегда пахнет хорошо. И он отказал Ханне. Томлинсон не может решить, какой из двух фактов радует его больше.       — И ты что, пошёл в душ, просто чтобы сказать мне об этом?       — Вообще-то, мне нужно было сказать тебе кое-что ещё, — Гарри поднимает на него взгляд, кусая нижнюю губу. — У тебя тоже красивые глаза.       Луи внезапно становится трудно глотать. У Стайлса снова это странное выражение лица, словно он сосредоточен на чем-то так сильно, что забывает дышать, и что ж, Томлинсон может это понять.       Луи моргает, прежде чем кинуть в него подушкой, подавляя нервный смех в груди.       — Воруешь мои фразы, Стайлс, — фыркает он, в притворном возмущении складывая руки на груди.       — Ну, раз уж мои собственные не дают мне шанс поцеловать тебя, — Гарри пожимает плечами, позволяя словам раствориться в тишине спальни. Луи невольно подаётся вперёд, думая, что ему послышалось. — На самом деле, Ханна ушла не потому, что я оттолкнул её. Я сказал ей, что хочу ухаживать за кое-кем другим, если он позволит мне.       Гарри продолжает смотреть на него, и Луи может только задаваться вопросом, когда он оказался так близко, что может видеть тонкий зеленый ободок вокруг расширенных зрачков.       — Поздравляю, — севшим голосом говорит Луи, сдерживаясь, чтобы не дергаться от мурашек, пробегающих по телу, — наверное?       Гарри, кажется, тяжело вздыхает. Луи не совсем в состоянии думать чётко, обдумывая последние пять минут.       — Ты позволишь мне, Луи?       Ох, вау. Частично он хочет ударить себя за мысль о том, что Гарри имел ввиду кого-то ещё. Но в момент, когда альфа одновременно с ним подаётся навстречу, это больше не имеет значения.       Это похоже на шаг с бортика бассейна в жаркий день, когда ты весь сжимаешься в ожидании холода, прежде чем заставить себя не думать об этом на секунду и упасть в воду, и на секунду тело будто горит, вплоть до первого глотка воздуха, после чего в голову ударяет кислород, превращая озноб в эйфорию.       Луи заставляет себя не думать, прикасаясь губами к Гарри, налегая на него всем телом, и альфа ни на секунду не отклоняется под его напором, позволяя опираться на свои плечи, пока Луи практически не нависает над ним. Это лучше, чем холодная вода на разгорячённой коже, потому что его лёгкие не горят, а будто наполняются гелием, словно ещё немного, и Луи мог бы взлететь к потолку, как воздушный шарик.       Стайлс аккуратно придерживает его за талию, удерживая их обоих от падения, губы мягко проводят по губам Луи, поочередно захватывая верхнюю и нижнюю. Они несколько раз сталкиваются носами, что заставляет Томлинсона прикусить уголок губ и наклонять голову до тех пор, пока всё не встаёт на свои места, словно подходящие друг к другу детали.       Луи удовлетворённо вздыхает, не отрываясь от альфы, что даёт тому возможность проскользнуть языком между губ, превращая поцелуй в потенциальную причину смерти. Обычно он не поддаётся так просто, заставляет партнёра бороться за то, чтобы вести в поцелуе. Но что-то в Гарри заставляет его хотеть всего и сразу. И если всё и сразу подразумевает уступить, он с радостью это сделает.       Правая рука Стайлса ощутимо сжимает его талию, левая осторожно ложится на бедро, заставляя Луи спуститься вниз, меняя угол между их губами. Рот Гарри ощущается, словно горячий чай, мягкий и приятный на вкус, заставляющий Томлинсона плавиться от каждого прикосновения языка. Несколько прядей волос Гарри падают на его лицо, щекоча нос, и до того, как Стайлс успевает поднять руку, Луи сам убирает их от лица, пальцами прочесывая влажные концы кудряшек, как привык делать последние дни после работы.       Он скорее чувствует, чем слышит стоны Гарри каждый раз, когда слегка дергает волосы, запутываясь в самых кончиках. Это лучше, чем любая фантазия, любой мокрый сон в его голове перед пробуждением. Слишком скоро он сам не может сдерживать отчаянные вздохи, пытаясь не ерзать на коленях альфы слишком сильно.       — Гарри, — вырывается у Луи, когда тот переходит с его челюсти на шею, громко вдыхая рядом с его ухом, что заставляет волоски на теле встать дыбом. — Гарри, Боже-       — М-м-м, продолжай, — зубы альфы проходятся по коже над ключицей. — Продолжай говорить, Луи. Скажи мне, чего ты хочешь.       — Что угодно, — шепчет Луи. Голос Гарри, глубокий и лишь слегка похожий на привычный, заставляет его сильнее вцепиться в волосы.       Он так просто забирает весь контроль, даже не прикладывает усилий, чтобы превратить Луи в скулящий беспорядок, и впервые в жизни это не заставляет его запаниковать, почувствовать, что он уходит слишком глубоко в природный инстинкт подчиняться. Может быть, потому что он уверен, что Гарри не сделал бы ничего против его воли, и Луи не может перестать думать, как это чертовски горячо.       — Конкретнее, Омега, — он притягивает его ближе к себе, утыкаясь в шею лицом, пока руки медленно спускаются ниже. — Мне нужно знать, когда остановиться.       — Не хочу останавливаться, — хнычет Луи, только сейчас понимая, насколько он мокрый от одного тона голоса Гарри, и его руки, играющие с резинкой штанов, не делают ситуацию лучше.       — Я знаю, — успокаивающе мурлычет альфа. — Господи, Луи, ты хоть представляешь, каково держать себя в руках каждый день рядом с тобой? Ты так прекрасно пахнешь и выглядишь, даже когда дразнишь меня.       — И кто теперь дразнится? — он сводит брови, наматывая волосы Гарри на кулак, чтобы посмотреть ему в глаза. Стайлс довольно ухмыляется, снова затягивая его в поцелуй.       — Хочу сделать всё правильно, — бормочет альфа между поцелуями. — Ну же, детка, я думал, ты будешь лучше меня во всех этих разговорах.       — Почему? — смазано спрашивает Томлинсон, в момент, когда его нижняя губа застревает между зубов Гарри, прежде чем тот отпускает её с влажным звуком.       Альфа отвечает не сразу, снова проходясь губами по его шее, и теперь Луи практически утопает в его запахе. Должно быть, его это заводит настолько же сильно, если можно судить по контуру члена в штанах, который Луи может почувствовать под бёдрами.       — Ты такой открытый, — говорит Гарри в его кожу. — Я не знаю ни одного омегу, который был бы таким уверенным в себе.       — Рядом с тобой, — выдыхает Луи. — Ты всегда такой заботливый, самый милый альфа, которого я встречал.       Гарри с тихим рычанием толкает его назад, нависая над Луи, распластавшимся на простынях. С этого ракурса Стайлс выглядит ещё лучше, полностью занимая пространство перед ним. Он засыпал с мыслью о Гарри рядом с ним в кровати чуть ли не с первого дня, когда тот появился на его пороге. Довольно сложно поверить, что сейчас это по-настоящему, особенно когда Луи закрывает глаза, чувствуя, как альфа сползает вниз по его телу.       Он проводит руками по груди Томлинсона, прежде чем зацепить кромку футболки снизу.       — Могу я?       Луи разбито стонет, вместо ответа накрывая руки Гарри и поднимая ткань вверх по телу. Стайлс не пытается снять её до конца, оставляя футболку смятой под мышками, и Луи слишком нетерпелив, чтобы пожаловаться. Альфа в любом случае не отводит от него глаз, откидываясь назад и устраиваясь у него между ног.       — Ты использовал их вчера, хм? — задумчиво говорит он, взгляд направлен на грудь Луи, вводя его в замешательство. Он хочет спросить, о чём речь, когда альфа проводит большим пальцем по одному из сосков, заставляя его сделать резкий вдох. О чёрт. Луи почти забыл о неловкой ситуации с зажимами. Конечно же, Гарри всё прекрасно помнит. — Всё ещё чувствительные, — говорит он с восторгом в глазах, переходя к другому соску.       Луи сжимает губы, намеренно пытаясь заглушить всхлипы от каждого прикосновения. Чувствительность не такая, как вчера вечером, но от давления на самый центр его словно прошивает слабым разрядом тока. Гарри начинает с мягких прикосновений, быстро входя во вкус, правой рукой по очереди сжимая соски, заставляя Луи сомневаться, смог бы он пережить Гарри с двумя здоровыми руками. Впрочем, он скоро компенсирует, наклоняясь вниз, чтобы обвести ареолу кончиком языка.       — Расскажи мне, — он дует на влажную кожу, и Луи рефлекторно втягивает живот, — каково это было.       — М-м-м, сначала острая боль, — он резко вскрикивает, когда альфа зажимает сосок зубами, повторяя за описанием Луи. — А потом становится горячо, и всё покалывает. Гарри зализывает укус, зажимая другой сосок между пальцев.       — Я бы хотел видеть это вживую, — низко говорит он где-то на уровне рёбер. — Мог бы весь день играть с бантиками на твоих сосках, пока ты не начнёшь просить больше.       — Гарри, — всхлипывает Луи, вцепляясь пальцами в его футболку. Этого слишком много, слишком хорошо, настолько, что кровь словно почти не поступает в мозг, уходя вниз и делая его болезненно твёрдым и мокрым, смазка уже впитывается в ткань белья, и он такой чертовски пустой. — Альфа, — Гарри тяжело дышит рядом с ним, за зрачками почти не видно радужки.       — Да, Омега?       — Хочу твой узел, — он понимает это настолько просто сейчас, что даже не сомневается в словах. — Пожалуйста, нужен твой узел, прямо сейчас, — лихорадочно бормочет он, чтобы до Гарри дошло, как сильно он этого хочет.       — Блять, — тихо ругается альфа, чего Луи практически не слышит от него в повседневной жизни. С остервенением он облизывает и кусает кожу под челюстью, заключая Томлинсона в капкан из собственного тела, когда тот начинает извиваться ещё сильнее. — Ты уверен, Луи? Мы можем остановиться прямо сейчас, детка, мне нужно знать, что ты знаешь, о чём просишь.       — Господи, Эйч, я уверен, что знаю, как принимать узел, — нетерпеливо отвечает он. — Давай же, я жду уже целую вечность, — Луи царапает его плечи сквозь ткань футболки, прежде чем Гарри быстро стягивает её, пока он расправляется со своей.       — Должен подготовить тебя сначала, — альфа цепляет правой рукой резинку его штанов, Луи приходится помочь ему с другой тороны, чтобы стянуть их вместе с трусами. — Тебе нужно больше смазки?       Первым порывом Томлинсон хочет замотать головой, чтобы быстрее перейти к части, где Гарри не нужно задавать вопросы. Но потом он быстро кидает взгляд на внушительную выпуклость в штанах альфы, и, что ж, смазки никогда не бывает слишком много.       Он указывает на нижний ящик, и Стайлс едва не падает с кровати, пытаясь дотянуться до него. Луи посмеивается, расслабленно потягиваясь на простынях. Атмосфера в комнате словно меняется, когда в голову ударяет осознание того, что он доверяет Гарри почти так же, как себе самому. Это не имеет никакого смысла, но это так. Что-то в его голове успокаивающе говорит о том, что несмотря на властный голос и просьбы, больше похожие на приказы, из них двоих именно Луи задаёт темп. И осознание этого заставляет его хотеть Гарри ещё больше.       Стайлс пожирает его глазами, нанося смазку на пальцы и откидывая тюбик и пачку с презервативом в сторону. Луи привык к камере, привык видеть себя со стороны на фотографиях или видео, но быть той версией себя перед кем-то, кто может видеть каждую деталь, касаться его, слышать звуки, ощущается по-другому. Более волнительно, даже если Луи уверен, что выглядит горячо, видя живое доказательство, он чувствует себя более уверенным.       — Ты невыносимо хорошо пахнешь вот так, — восхищенно говорит Гарри, хлопая Луи по бедру, и тот сразу же разводит ноги, позволяя ему спуститься ниже. — Я слышал, что альфы могут быть настроены на любое изменение в запахе омеги, но никогда не думал, что это может быть так… захватывающе.       Луи издаёт слишком высокий на фоне голоса Гарри писк, когда тот медленно входит в него одним пальцем. Смазки — искусственной и его собственной — так много, что он почти не чувствует трения, лишь приятное растяжение и длину пальцев, намного длиннее его собственных.       — Я — м-м-м — это не контролирую, — выдавливает он, когда костяшки пальцев альфы упираются в колечко мышц. Довольно тяжело поддерживать беседу с чужими пальцами в заднице, но Луи старается.       — Я бы этого не хотел. Мне нравится всегда знать, что ты чувствуешь, — Томлинсон спускает самодовольный тон ему с рук, только на этот раз, потому что движения его руки не прекращаются, пока он говорит. — Даже когда ты расстроен или злишься, и не хочешь говорить со мной. Сейчас ты пахнешь как удовольствие и мой собственный запах.       — Я пахну так, будто хочу второй палец? — Луи нетерпеливо крутит бёдрами.       Ухмыльнувшись, Стайлс всё же выполняет его просьбу, медленно растягивая его до трех пальцев. Он не перестаёт бормотать отдельные слова, наклоняясь так низко, что Луи чётко слышит только половину из них. Он уверен, что альфа смотрит, как мышцы омеги растягиваются вокруг его пальцев, пока шепчет «идеальный» в его кожу.       Ему всё же приходится вытащить пальцы, потому что Томлинсон начинает ерзать и стонать всё выше, на лбу уже выступают капельки пота, а Гарри ещё до сих пор в штанах. Луи тянется к нему, неуклюже опираясь на колени, разъезжающиеся на простынях. Резинка на поясе цепляется за член, когда он пытается стянуть их вместе с Гарри, заставляя альфу зашипеть. Луи слишком занят разглядыванием его члена, почти прижимающегося к животу, чтобы заметить.       Проведя пару лет в специфических блогах на Тамблере, он привык к обнаженным телам, жидкостям, странным позам и игрушкам. Даже имея сравнительно небольшой опыт с альфами, Луи может сказать, как выглядит хороший член, и это определенно один из них. Гарри громко выдыхает, когда Томлинсон оборачивает вокруг него руку, с усилием смыкая большой и средний палец. Головка еще более красного оттенка, чем его собственный член, и он обжигающе горячий в его руке. Луи может представить, как прекрасно должен чувствоваться его узел.       Альфа позволяет изучать его, разбираясь с презервативом с помощью одной правой руки. Луи слишком отвлечен, чтобы предложить сделать это самому, и Гарри удаётся порвать упаковку зубами.       — Позволь мне, — Томлинсон протягивает ему руку, зная, что у него с двумя руками это займёт меньше времени. — Хочу объездить тебя, — глаза Гарри темнеют, когда он в момент толкает Луи обратно на кровать. — Пожалуйста, Альфа? — стонет он, не получая ответа от Стайлса, оставляющего синяк за синяком на его шее. По ощущениям Луи, к утру на ней не останется живого места.       — Да, да, хорошо, — тяжело дышит тот, на секунду прижимаясь лбом к его груди, будто пытаясь взять себя в руки. — Иди сюда, — он обхватывает его поперёк спины, поднимая их так, что Луи практически сидит у него на коленях.       Он шлепает Гарри по предплечью, когда тот пытается взять подушки левой рукой, говоря, чтобы тот не думал шевелить ею. Самостоятельно устроив обе подушки позади Стайлса, Луи говорит ему расслабиться, и альфа неохотно подчиняется. Он знает, что Гарри бы с радостью повязал бы его, накрыв со своим телом со спины, но это может слишком нагрузить запястье. В любом случае, покорность альфы заставляет жар волнами расходиться по телу, его лицо горит, когда он смотрит ему в глаза, сжимаясь вокруг головки члена, прежде чем одним движением опуститься вниз.       Они оба протяжно стонут — Луи от растяжения, к которому не могли подготовить пальцы, а Гарри от ощущения узкой дырочки, бесконтрольно сжимающейся вокруг основания члена. Пальцами правой руки Стайлс до синяков сжимает его бедро, прежде чем слегка подвинуть их в сторону, туда, где Луи мокрый и растянут до предела.       —  ГарриГарриГарри, — он всхлипывает, чувствуя подушечки пальцев между ягодиц, и альфа отвечает низким рычанием, которое без слов побуждает его двигаться.       Боль и удовольствие не сравнимы ни с одной игрушкой, когда он насаживается максимально глубоко, шлепаясь о бедра Гарри с громким звуком. Игрушки не источают собственное тепло, не подстраиваются под его движения и не увеличиваются с каждым толчком. Луи торопится опуститься каждый раз, когда приподнимает бёдра, преследуя потрясающее чувство наполненности и утробные звуки, которые издаёт альфа под ним.       Он точно знает, что долго не продержится, не в таком сумасшедшем ритме, поэтому игнорирует собственный член, обеими руками опираясь о плечи Гарри. Большая ладонь теперь сжимает его ягодицу с каждым толчком, направляя его. Головка ритмично проходится по простате, из-за чего он налегает на Гарри почти всем телом, стараясь не терять угол, практически используя тело Стайлса ради собственного удовольствия.       Альфа протискивает руку между их телами, обхватывая его член лишь двумя пальцами. Его зубы смыкаются под челюстью, когда Луи выбивается из ритма, падая на Гарри, член беспрерывно давит на простату — альфа не отпускает его, пока он с громким вскриком кончает между ними, вибрации от стонов Стайлса проносятся по его горлу.       — Боже, — голос Гарри звучит откуда-то издалека, — идеальный, лучший омега. Луи чувствует, как мир резко переворачивается, теперь под ним прохладные простыни, пока горячее тело накрывает его со спины. — Собираюсь повязать тебя сейчас, детка, покажи мне, как ты хочешь этого, — он буквально рычит это ему на ухо, голос как никогда низкий, сюрреалистичный в блаженстве после оргазма.       — Альфа, — хнычет Луи с закрытыми глазами, подтягивая одну ногу к груди, чтобы показать себя Гарри, смазка к этому моменту практически стекает по его заднице. Он всё ещё неудовлетворен, несмотря на оргазм, до тех пор, пока не получит узел, и он уже на той стадии отчаяния, где готов умолять.       Стайлс одобрительно хмыкает, снова входя в него до самого конца, и Луи сразу же расслабляется, чувствуя формирующийся узел, который растягивает его ещё сильнее с каждым толчком. Гарри переворачивает их набок, опираясь на правую руку, толчки становятся все глубже, прежде чем он кусает его за загривок, а бедра остаются на месте, прижимая Луи к кровати.       Томлинсон на секунду дергается, пытаясь избежать ощущения узла, растягивающего его отверстие, но тело Гарри не даёт ему пошевелиться. Он беспомощно стонет, нижнюю часть тела жжёт от боли и жара, пока боль не достигает пика, превращаясь в приятное тепло, лижущее мышцы. Гарри влажно дышит ему на ухо, кончая, по ощущениям, целую вечность.       — Вот так, мхм, — он даже не осознавал, что альфа пытался успокоить его всё это время, вылизывая шею и шепча бессмыслицу на ухо. — Всё хорошо, Омега, я здесь.       Луи тихо всхлипывает, наконец поддаваясь теплу и голосу рядом с ним.       — Как я пахну сейчас? — спрашивает он, от усталости едва ворочая языком. Узел Гарри глубоко в нём на ближайшие двадцать минут, и он точно не сможет оставаться в сознании так долго.       Гарри отвечает не сразу, удобнее устраивая его своей руке вместо подушки, прежде чем прижаться носом к затылку.       — Ты пахнешь так, будто я никогда не смогу выпустить тебя из рук, — услышав ответ, Луи проваливается в сон, довольно улыбаясь.