Все мои чувства

Первое, что Широ чувствует, когда приходит в себя – не в палате Гарнизона, под ярким светом операционных ламп и окруженный людьми в костюмах химзащиты, а по-настоящему, в старой хижине посреди пустыни, – это запах Кита. За год в заточении на инопланетном корабле, казалось бы, такие мелочи должны были прочно выветриться из памяти; в голове и без того страшная путаница, он с трудом продирается сквозь собственные мысли, он собственное имя помнит с трудом – но этот запах почему-то узнает сразу. От Кита пахнет солнцем, раскалённым песком, переработанным воздухом из кабины симулятора и самую малость – машинным маслом, которое даже стандартный гарнизоновский гель для душа перебить не может. Кит пахнет домом, и прежде, чем открыть глаза, Широ делает глубокий вдох, стараясь как можно больше наполнить лёгкие этим запахом. Так пахнет свобода. В космосе и в Замке Львов нет места ни солнцу, ни песку, ни даже машинному маслу, к которому они привыкли на Земле – Львам, в отличие от гравициклов, оно всё равно ни к чему. Спустя несколько недель усердных тренировок, сражений и попыток привыкнуть к новому укладу жизни, когда у них наконец выдаётся свободный вечер, и они все без сил полулежат на диванах в комнате отдыха, Широ ловит себя на том, что запах Кита изменился – они сидят рядом, запрокинув головы так, что между ними всего несколько сантиметров, и он чувствует, как пахнут ещё слегка влажные после душа волосы Кита. Альтеанский шампунь у них всех одинаковый, но Широ никогда раньше не чувствовал в нём нотки чего-то, похожего на земную лаванду и вишню. Ему интересно, что ещё он почувствует, если зароется носом в волосы Кита, но для этого придётся пошевелиться, а к этому он пока не готов. На смену песку и солнцу приходит запах металла и озона, и в полудреме Широ лениво пытается представить, как они ощущались бы вместе. Шанс узнать наверняка появляется нескоро, лишь через пару лет, когда они возвращаются на Землю. Это не та Земля, какой они её помнят, и от Кита, когда они пересекаются в редкие минуты затишья, всё чаще пахнет потом, кровью и антисептиками; задумываться об этом некогда, но у Широ каждый раз неприятно тянет в груди, и кажется, что ему становится трудно дышать. Но война заканчивается, заканчивается их победой, и когда Кит бросается ему на шею, наверное, как и все они ещё не до конца веря этому счастью – всё позади, всё кончено, они победили, они живы, всё хорошо – Широ машинально прижимает его к себе и прячет улыбку у него в волосах, впервые забыв подумать о том, как это должно будет выглядеть со стороны. От Кита пахнет перегретым металлом и пластиком доспехов, но ещё от него пахнет солнцем и пылью, которую подняли в воздух приземлившиеся посреди пустыни львы, и Широ думает, что это не просто запах свободы и дома, который он привык ассоциировать с Китом. Это запах счастья, его счастья, которое он ни на что не променяет.