Кого ты ищешь среди дождя?

На аккуратном диванчике с тонкими подлокотниками и спинкой Спрингер чувствовал себя странно. Здесь тоже висели зеркала — идеально вымытые, без разводов, как то зеркало в кабинете Ранга, — и Спрингер старался незаметно туда поглядывать, чтобы контролировать выражение фейсплейта. С их прошлой встречи Риммик полностью перекрасился: из серо-белых тонов с розоватым градиентом на длинных ногах — в радикальный, без деталей другого тона, матовый голубой. Только фейсплейт трогать не стал, оставил серым. Плечи, капот и несколько вставок под ним слабо поблескивали, видимо, из-за технических особенностей обшивки. В слабом освещении Спрингеру трудно было рассмотреть. Окна в комнате, хотя и выходили не на ту сторону, где над Праксусом плыли луны, все равно были почти полностью загорожены плотными жалюзи снаружи, только на самом верху виднелось затянутое дымкой небо, — а с внутренней стороны висели длинные куски полупрозрачной ткани, в которую вплетены множество лампочек. Вся эта конструкция сияла теплым золотым. И была единственным источником света в комнате, не считая нескольких маленьких ламп, направленных на строгие, бесцветные портреты незнакомых Спрингеру мехов. Он полагал, что это дезактивные альфы самого Риммика, гранд-альфы и так далее. — …Не имеет значения, кем является Проул на самом деле, — тем временем рассуждал Риммик. — В оптиках окружающих и с точки зрения закона он является моим младшим братом, что накладывает на меня соответствующие обязательства. И вы, как мех, который очевидно Проулу дорог и который самоотверженно заботится о нем, всегда будете желанным гостем в моем доме. — А если будет доказано, что Проул — это не Проул? — Спрингер не мог не задать этот вопрос. — Это может изменить хоть что-то только в случае, если сам Проул это захочет изменить. А я что-то не заметил за ним стремления к возвращению, — Риммик соединил пальцы домиком и посмотрел на Спрингера. — Но вы здесь явно не для выяснения юридического статуса Проула. Это все можно узнать у Фортресс Максимуса. Вас волнует что-то свое. Я прав? — Да, вы правы, — Спрингер достал тубус и извлек из него оба документа. — Я ничего не понимаю. И мне крайне не хотелось бы куда-то влипнуть только потому, что я ничего не знаю. Вот, ознакомьтесь. Вы все же лучше понимаете во всем этом. Риммик взял оба документа и внимательно прочитал их. И даже, если судить по чуть изменившемуся оттенку оптики, просканировал их на подлинность. — У нас очень традиционное общество, Спрингер. Связь с никому не известным мехом — за это осуждают не только носителя, но и спарклингов, и альф. Будь ваш грандопи, Флип-Топ, сенатором на тот момент, это разрушило бы его политическую карьеру. Я не так много знаю о Флип-Топе, — добавил Риммик после недолгого молчания. — Наши спарки активировались с небольшой разницей в возрасте, какое-то время мы общались довольно близко… и довольно поверхностно. Спустя ворны я предполагаю, что у Флип-Топа было что-то вроде депрессии. Как минимум — сильные переживания по поводу первого и долгожданного спарклинга, негативные переживания, я имею в виду. Как Флип-Топ ни старался держать фейсплейт, его подавленное состояние было очевидно всем. Но он никогда не говорил о своих чувствах к спарку. О проблемах — тем более. Сам Чекпойнт был не слишком общительным спарком, и, если мне не изменяет память, уже в тридцать квартексов его перевели на домашнее обучение. Поэтому — предупреждая ваш вопрос — Даблвай вряд ли помнит Чекпойнта хоть сколько-то отчетливо. Не думаю, что проблема была в здоровье Чекпойнта или в особенностях развития. Скорее — в чрезмерно завышенных ожиданиях. — Когда мы с вами беседовали прошлый раз, — Спрингер не стал упоминать, что подслушивал, — я так и не понял, что значит для праксианцев статус наследника. Не могли бы вы пояснить? — Ответственность, в первую очередь. За благополучие всех остальных в клане, за сохранение и преумножение имущества, материального и нет. Не каждый способен справиться с такой ответственностью. Мне горько говорить об этом, но в наших кругах достаточно трагических историй о юных наследниках. Суициды, замаскированные под несчастные случаи, а может быть, и не суициды… Вас тогда удивило, что Чекпойнта опознал, по сути, посторонний мех, и преступление расследовали без энтузиазма? Поверьте, в Праксусе это не удивило никого. — Но вы же справились, — возразил Спрингер. — Мне повезло, — Риммик пожал плечами. — Мои альфы скоропостижно скончались, и старших родственников, способных оспорить мои права, не нашлось. Для меня статус главы клана… Как бы вам объяснить? Представьте пожизненное представительство в Сенате, которое передавалось бы старшему спарклингу. Что-то подобное существовало в довоенные времена, если вы хорошо учили историю, то вспомните про Высший Совет. Мехи, формально не обладавшие властью, но имевшие право обсуждать решения Прайма или Сената до их принятия. Сейчас влияние старейших праксианских кланов, разумеется, меньше, а мое мнение и вовсе мало кого волнует, но я имею право его высказать и быть услышанным. Даже если мехи, помнящие еще моих гранд-альф, сочтут его опасным бредом, они хотя бы возьмут на себя труд ознакомиться с ним и выразить свое мнение. Так, например, я смог добиться увеличения налогов на обслуживание городской канализации. Временно, пока ситуация не нормализуется. — Вы работаете в канализации? То есть в коммунальной службе? — такая сфера деятельности, в представлении Спрингера, совсем не вязалась с блестящим и ухоженным Риммиком. — Что вас удивляет? — рассмеялся тот. — Кто-то должен заниматься и этим. И я не лично лазаю по трубам. Я организовываю это все, привлекаю финансирование. Вы, как командир, должны знать, что не всегда потребности вашего отряда покрываются имеющимся финансированием. так же и здесь. Вот, к примеру, Свиндл сорвал поставку уплотнителей для труб. В итоге даже в здании сената есть определенные проблемы с канализацией. И самое обидное — ничего с этим кыет губи не сделаешь, и даже шаниксы с него обратно не вытрясешь. Хотя наши юристы и пытаются. — Свиндл — тот еще мошенник, его свои не раз за всякое били, — фыркнул Спрингер. — Угораздило ж вас с ним связаться. А как вы его назвали? — Кыет губи, праксианское ругательство на старокибертронском. И нет, переводить не буду, не просите, а то потом брат обвинит в том, что я его спарка плохому учу, — улыбнулся Риммик. — Как говорит Кап, рекеры матом не ругаются, они на нем беседуют, — Спрингер махнул рукой. — Да и нет доказательств, что Чекпойнт это Проул. Джазза бы потрясти, но он окопался там у десов, и все. А Вирль еще неделю минимум в космосе будет без связи. Как это все… выматывает… Да еще и Проул… Не хочу я рисовать с ним домики! Последние слова Спрингер проговорил таким истеричным голосом, что Риммик вышел из-за своего стола, обнял растерявшегося Спрингера, прижимая его голову к своему выдающемуся капоту и начал гладить по этой голове, приговаривая какую-то ласковую белиберду, из которой Спрингер уловил только про то, чтоб все печали пичи развеивались, как туман, и больше его не беспокоили. «Кажется, Ранг все же прав, нельзя мне пока командовать на реальных операциях», — мелькнула у него мысль. — Можно энергону? — пальцы мелко дрожали, когда Спрингер доставал из субкармана колбу с успокоительным. — Так, сколько вам прописали? — Риммик отобрал колбу и уверенным движением открыл крышечку. — Два кубика? Отлично. Он отлил ровно на два деления, размешал успокоительное в энергоне и вытащил стул из-за стола, сев напротив стучащего дентами о край стакана рекера. — Простите меня, Спрингер. Я как-то совсем забыл, что несмотря на ваш статус и боевой опыт, вы всего лишь юный кибертронец с весьма нелегкой судьбой сироты. — Это я дурак, что пропустил прием. Думал, от полета полегчало и ладно, — Спрингеру стало легче, дрожь постепенно проходила. — Но кажется, все это шибануло меня куда серьезнее, чем я сам думал. — Честно говоря, в Праксусе все искренне удивлены этим решением — взять Проула под опеку в домашнюю обстановку. Да еще и что опекуны — парочка столь далеких от психотерапии или психиатрии мехов, как Фортресс Максимус и вы. — Я не опекун, просто не смог быть в стороне, — Спрингер оттер невесть откуда протекший омыватель с лица. — Здесь, возле искры, так было паршиво, такое странное чувство, что страдает кто-то свой, родной… — О, значит, вы это унаследовали от Чекпойнта, — Риммик потер лоб, словно пытаясь собраться с мыслями. — Это у нас, у праксианцев, в ходе эволюции получилось. Этакая система «свой-чужой». Зачем и откуда — это уже к функционалистам надо. Предупреждая вопрос — а куда б они исчезали-то? Кого-то убили, не без этого, когда их власть свергли, но в Праксусе все кланы функционалистов, а их три, чувствуют себя отлично, без особых потерь пережив войну в теплых норках. — Значит, из клана Чекпойнта при встрече со мной все поймут? — уточнил Спрингер. — Да. Но вряд ли решатся на какие-то кардинальные меры. Наследник признал вас своим спарком, его собственные создатели уже ничего с этим фактом поделать не смогут. Не признать публично, не допустить до дел клана — это без сомнений, — Риммик сходил и принес еще стаканы с энергоном. — Но вы унаследуете все, что принадлежало Чекпойнту на праве личной собственности, если не объявятся другие наследники. В этом случае — унаследуете долю, соответствующую количеству прямых наследников. Если вас, спарков Чекпойнта, будет два, то все поделится пополам. Больше — на большее число. Тут закон различий не делает. Но наследником клана или его главой вы станете только в случае, если погибнут все, кто хоть как-то может претендовать на это место. К слову, что-то подобное было с Флип-Топом. Третий спарк, да еще и вертолетный альтмод — армия и никакого наследования. Но с внутренними интригами в сенаторском клане перестарались, и в итоге младшенького выдернули буквально с вручения диплома и приказа о месте прохождения службы, срочно заключили узы с наследником из династии священников и представили сенату, как будущего полноправного главу клана. К чести Флип-Топа, он оказался достоин всего того, что его дани ему вручил своим произволом. Спрингер залпом выпил предложенный энергон. Чекпойнта ему было жалко уже не иллюзорно. В приюте всякое было, но такого — сперва спарка выкинуть из семьи, а потом вернуть и выдать все, что предназначалось другому, да еще и бондмейта впридачу, — такого издевательства над фактическими сиротами, пусть даже их альфы были живы, никто не допустил бы. — Шлак какой-то, — пробурчал Спрингер. — Вы правы, — не стал отпираться Риммик. — Но это было реальностью и до сих пор остается реальностью для очень многих. Я сам в этом рос и не видел ничего странного в системе. Пока не оказался в эвакуации с семьей. Трудно сохранять праксианские традиции, когда кругом все иное. И нам это понравилось. Надеюсь, у меня хватит влияния, чтобы немного смягчить кое-какие традиции города. А пока предлагаю посмотреть снимки вашей и моей семьи. Они местами парадные и очень праксианские, но вам будет интересно, уверяю. — Не возражаю, — Спрингер потер нос. Мелькнула мысль — а может, этот Флип-Топ хоть немного похож на него? Риммик начал с Чекпойнта. На одиночном ростовом портрете он стоял на фоне символа Праксианской медицинской академии. — Он туда поступил и его сфотографировали, — объяснил Риммик. — Да он просто копия Проула, особенно это выражение на морде, — пробормотал Спрингер. — Поэтому и возникают сомнения, — Риммик кивнул. — А вот мой брат. Это он поступил в Финансовую академию. Проул был сфотографирован примерно в такой же позе, что и Чекпойнт, но на фоне другого логотипа. — Да как вы сами себя различаете-то? — присвистнул Спрингер. Изображенные на снимках мехлинги были копией один другого. — По аурам, — хмыкнул Риммик. — И по идентификационным чипам. Скрывать некоторую личную часть спектра считается недопустимым в хорошем обществе. Но на вас это не распространяется. Вы военный, и весьма примечательный сам по себе. Ко всему прочему, вы трехрежимник. Этот факт уже отличает вас от массы других, и вам простят некоторую невежливость. — Ммм, а выражение «фаза ты расстроённая» — это же не очень вежливое высказывание? — Спрингер вспомнил эпизод, приключившийся с ним при посадке на площадку для трансформаций. Довольно пожилой праксианец видел весь цикл его трансформаций и на вежливый вопрос-уточнение про дом Риммика выдал такое вот в ответ. — Увы. Некоторые жители города весьма болезненно относятся к отличиям кибертронцев из других городов от них самих, — Риммик чуть скривил губы. — Праксус — город бизнеса, науки и религии, и каждое из трех занятий требует сосредоточенности и полного погружения. А в старые времена иметь выбор могли только меха нейтральных альтмодов, все, кто не колесные модели, распределялись в другие места, и вернуться потом к семейному занятию было очень сложно, а в некоторых случаях и невозможно. Активируйтесь вы в мирное время, вас бы ждал спецкорпус по охране правительства. Трехрежимников туда забирали просто по факту их активации трехрежимниками. И их всесторонним развитием там точно не занимались. — А, Випер, мой наставник по полетам и трансформации, был оттуда. Ветеран, ушел в их воспитательный центр еще до войны из-за травмы, — кивнул Спрингер. — И он очень удивлялся наличию у меня в выпускном классе спецкурсов по истории искусств, риторике, логике и этикету. Фраг, да у меня даже основы религии были, чему даже Родимус с Арси изумлялись. Я только позже узнал, что это была спецпрограмма Прайма для офицеров и солдат автоботской армии. Чтоб они были некоторое время наставниками для сирот. — Чекпойнт позаботился о вашем образовании, — кивнул Риммик. — Не уверен, что все, что вы изучали, было на должном уровне, но основа-то есть. И при желании вы сможете получить более полное образование по этим предметам. Спрингер пожал плечами. Честно говоря, глобально его занимал сейчас один вопрос — как выпереть из отряда трех кандидатов, которые вроде бы по всем параметрам подходили и показывали отличные результаты, возглавляя список, но вот чуяла его чуйка, что это не то, что надо. Проул бы без звука утвердил его решение, но Ультра Магнус был глух к таким высоким материям, как «искрой чую!» И на этом фоне думать о каком-то образовании ему совсем не хотелось. — Старых кадров Флип-Топа я, пожалуй, уже не отыщу, — признал Риммик, продолжая рыться в датападе. — И официальных фотосессий с ним тоже давно не было, у него уже много ворн то одна, то другая никому не интересная должность в разных отделах церковного аппарата… Дефендер, ваш гранд-опи, стал главой церкви при минимальном перевесе голосов, и ничего удивительного, что Флип-Топ полностью отказался от любой политической карьеры, став его оптикой и аудиосенсорами внутри этой сложной системы. И, надо сказать, не зря… Вот, смотрите. Дефендер и Флип-Топ на одной из последних аудиенций, куда среди прочих просителей затесался журналист со скрытой камерой, поскольку ожидался визит главы Круга Света. Видео было нечетким, левый нижний угол кадра загораживало чье-то темное плечо. Но понять, кто здесь глава Галактической церкви, было просто: он весь был голубым, включая мощные колеса и крепления от демонтированной пушки. На креплениях, чтобы точно не было сомнений в траурном значении цвета, поблескивали маленькие искусственные цветы. Такие же, какие должны расти на полях Некробота, если верить легендам. — А вот и Флип-Топ, — Риммик коснулся края датапада. Хрупкий темно-синий меха был ниже ростом многих присутствующих колесных, но в альтмоде сомнений не было — за спиной Флип-Топа торчали во все стороны лопасти вертолетного винта. Красные ромбовидные линзы словно сканировали всех подряд, снимавший меха заметно вздрогнул, когда взгляд Флип-Топа остановился на нем. Точнее, это Спрингер додумал, потому что ровное покрытие надежно скрывало оптограни, не позволяя вычислить направление фокусировки. Больше всего Спрингера поразило, что Флип-Топ даже не подтягивал лопасти ближе к корпусу, не говоря уже о смещении их в подпространство, как делал для удобства сам Спрингер. Флип-Топ шел сквозь заполненное мехами помещение, ни на секунду не сомневаясь, что все должны убраться с его пути. Хоть простой паломник, подавший заявку на аудиенцию за пару квартексов до прилета на Праксис, хоть глава Круга Света. — Чтоб меня!.. Я ж его знаю! Это Малыш Флиппи! — Спрингер стукнул кулаком по подлокотнику диванчика и виновато посмотрел на Риммика, когда этот самый подлокотник просто-напросто развалился от удара. — Знаете? — удивлению Риммика не было предела. Сломанный диван он предпочел проигнорировать. — Ну, не лично, естественно. Я про него много слышал от Випера, своего наставника в приюте. Он любил поболтать о давно прошедших ворнах и меха, с которыми служил. Малыша Флиппи прочили в его отряд в качестве воздушной поддержки. Но в итоге он даже не выпустился из Академии… Теперь я хоть знаю, почему. О, шлак… У Випера был младший брат, тоже вертолет… Спрингер с самым несчастным видом смотрел на закольцованное видео и молчал. Риммик не торопил его и не пытался узнать, о чем тот думает и при чем тут младший брат неизвестного ему Випера. — Знаете, Риммик, а создатели Чекпойнта — идеальные напарники. Не пара, а именно напарники. В военном смысле… Простите, я пойду. Мне надо все обдумать, — Спрингер резко встал и несчастный диван с жалобным треском рухнул на пол. — Простите, я нечаянно. — Моя вина — зная габариты гостя, не позаботился о достойном месте для сидения, — махнул рукой на мебель Риммик, тоже вставая. — Ну и праксианская эгоцентричность тоже сказывается. Погуляйте пока по городу, обдумайте все. По моему опыту, лучше всего думается в храме и в Садах Хеликс. Забронирую для вас там столик. Работа главным коммунальщиком имеет свои преимущества в виде быстрого допуска в самые пафосные заведения города. — Спасибо. Кем бы ни был Проул — он тут жил, и мне будет интересно на это все посмотреть, — Спрингер кивнул и пожал Риммику руку. Поездка в храм была задумана еще до предложения Риммика — все же, именно в храме можно найти литературу о вероучении. Спрингеру хотелось кое в чем разобраться для себя. — Удачи, — пожелал Риммик, выпуская гостя на улицу. И подумал о том, что хорошо, что Пневматикса не было дома. А то, пожалуй, полез бы еще выяснять, что там за история с неким братом и Флип-Топом произошла… Нет уж, меньше знает — целее все будут. ** Теперь Дэдлока преследовали воспоминания давно прошедшего спаркства. Он гонял по незнакомым дорогам — не хотелось возвращаться домой после чтения чужих историй, запылившихся и забывшихся, хотелось уложить все данные в голове и увязать в одну систему. В Праксусе не просто активировались проблемные спарки — Дэдлок не собирал и не искал статистику по другим городам и ничего с уверенностью утверждать не мог. Сегодня, например, Дэдлок наткнулся уже на пятый случай суицида молодого носителя. На двести двадцать восемь спарков — пятеро осиротели, потому что их дани не захотели жить дальше, выносив спарка, технически не соответствовавшего праксианским стандартам. Заискрители не упоминались вовсе; соклановцы дружно отказывались от малышей — и вдобавок прилагали одинаковое, как откопированное, требование не беспокоить их ни при каких обстоятельствах и не сообщать спарклингу их данных. Незаконное, кстати, требование. Вот только, если верить Слэмдэнсу, беспокоившие пропадали без вести. Многие маленькие праксианцы потерялись из интерната еще в Праксусе, в Тайгер Пакс их перевели формально. Дэдлок тоже не один квартекс числился таким «призраком», дело обычное. Но он в государственный спаркариум попал в семьдесят три квартекса, уже успев пожить на улице самостоятельно. Некоторые — как тот же Чекпойнт-Проул — под чужим именем в этом возрасте служили в автоботском штабе и были счастливо связаны искрами не первый квартекс. Праксианцы не колесных альтмодов обычно терялись квартексов в пятнадцать-двадцать. В таком возрасте спарки не всегда имя свое помнят и создателей опознают. Шестьдесят четыре спарклинга были прооперированы до попадания в спаркариум. Согласно медицинским заключениям, побочные эффекты операций на таких малышах аукались еще долго. Не говоря уже об основной цели — варварском удалении всех деталей, необходимых для делания новых спарков. Кроме искры, конечно. Некоторым, честно говоря, и правда стоило бы удалить все как можно раньше. Например, спаркам бродячих артистов, а может, и самим бродячим артистам. Или тем, у кого нет и никогда не будет шаниксов на приемлемую жизнь. Сейчас-то десептиконы добились хоть каких-то улучшений, сейчас и мехов на Кибертроне стало меньше… но раньше… Когда Дэдлок вывалил несвязные, полные эмоций идеи об этом на Джазза, тот перепугался и стал утешать. Утешать, Юникрон побери! В итоге они сильно поругались. Теперь Дэдлок не хотел ехать домой. Совсем не хотел. Фраг, что Джазз мог понимать? Дэдлок сам себя не понимал! Он осознавал, что переживает слишком сильно, что слишком часто вспоминает дезактивного дани, что слишком часто смотрит на Джазза и пытается отыскать в нем черты другого меха — не внешность, а интонации, громкий смех, жесты… Дэдлоку нужно было дочитать все остальные дела в архиве Тайгер Пакса, а потом, если спарк Тарантуласа не найдется, дочитать все дела о сиротах на Кибертроне в те квартексы. Да и с информацией о бедных неудавшихся праксианцах тоже стоило что-то сделать в ближайшие дни — мало ли, прибьют, как того журналиста, так пусть хоть будет за что! Дэдлоку было абсолютно некогда жалеть себя. К тому же Джазз был последним мехом, с которым Дэдлок мог бы обсудить воспоминания спаркства. Юникрон бы побрал их пугающее сходство с дани. Обличать нравы зажравшихся аристократов, конечно, дело благородное. А то ведь снова ко власти лезут, нейтралы! Слава Дэдлоку уж точно обеспечена, даже если анонимная. Только бы не тронули Джазза и Даблтейка. Они сражались вместе с Дэдлоком против того же шлака, но все равно он хотел надеяться, что они не пострадают из-за его тяги к честности. Из-за его вечного желания тыкать сытых и благополучных — улыбающимися мордами в реальность. Дома Джазз играл на синтезаторе — что-то романтичное, звенящее. Искру дернуло мгновенно нахлынувшей — и так же быстро отступившей — яростью. Дэдлок ведь сам, сам ворнами уговаривал Саксо последовать своей официальной биографии и стать музыкантом, по примеру настоящего Джазза. Пусть у Саксо не было такого красивого голоса, а аудиосенсоры долго пришлось калибровать, Дэдлоку казалось, это не худшее занятие для меха, которого никуда сильно не тянет. Дэдлок подошел к нему сзади, заставил отклониться назад, поцеловал, щупая капот и гладкую обшивку ниже. Идеально гладкую, пахнущую терпко и сладко. Интересно, дани тоже так постанывал и ерзал на табурете, рискуя грохнуться на пол?