Кого ты ищешь среди дождя?

— Приятного дня, Дэдлок, — произнес Рейсмастер с бесящим праксианским акцентом и ничего не значащей, вежливой улыбкой. — Надеюсь, я не отвлек тебя от дел? Он серьезно? — Проходи уже давай, — Дэдлок еле сдержался, чтобы не схватить его за руку и не втянуть в кварту. А если б отвлек, то что — извинился бы и домой поехал? Юникрон побери, Дэдлок даже не сомневался, что это Джазз что-то забыл, вернулся и ленится набирать код, потому и открыл дверь со словами, что лучше бы это было что-то действительно важное! Ну, Дэдлок не совсем так выразился, но… — Ты обещал показать ваше оборудование для психокортикального соединения. Сначала Рейсмастер то ли стеснялся, то ли брезговал зацепить какую-нибудь из гор хлама, ходил зажатый и фонил беспокойно. Но как увидел фраговины Тарантуласа, сразу оживился. — Это с космической яхты. Точнее, с чего-то скоростного, способного не только на полет из точки А в точку Б, но еще и на космический бой. Детали для сопряжения пилота и машины оттуда, принцип, как я понимаю, тоже. Оригинально! А как обходили защиту Проула? Еще что-то подсоединяли? — Вроде нет, — попытался припомнить Дэдлок. — Нет, ничего такого не было. — Рисковые вы парни. Но у тебя ведь специальной прошивки в голове нет? Десептиконские тайны в твоей памяти не засекречивали? — Для таких прошивок нужно и соответствующий допуск к тайнам иметь. А наше подразделение шло и разносило все в шлак, без шпионских игр и прочей лабуды. И все равно мы уже всюду засветились после войны… не поверишь, даже изменения в законы какие-то вносили по итогам этих судебных процессов. Потому что у автоботов, которые сейчас герои, прошлое не менее бурное и веселое. Рейсмастер молчал, вертел в руках провода и металлические коробки, уже успевшие запылиться. — Так зачем ты приехал? Все-таки понял, что я прав? — Захотел посмотреть на твой лучший мир, — Рейсмастер поднял голубые линзы. — Как он выглядит в твоей голове. Ты обещал доказать мне, что ты не лжешь. Помнишь? Они все лгут, а ты нет, и я не должен. Так ты говорил? — Говорил, — кивнул Дэдлок. — И?.. Ты хочешь сделать это без подстраховки? Сейчас? Если бы ты предупредил, я попросил бы Саундвейва… — Только ты и я, — Рейсмастер улыбнулся. — Не бойся. Я сотни раз это делал, ты со мной не пропадешь и не свихнешься. Ложись на диван, подставляй разъемы. Дэдлоку было жутковато. И что, что он обещал? — Химия для расслабления не нужна? — уточнил он. — Обойдемся, — шепнул Рейсмастер. — Нет, давай по-другому ляжем. Голова к голове, — огромный угловой диван стоял у окна, но Рейсмастер устроил Дэдлока ногами к хранилищу энергона, и сам зашебуршал где-то вне зоны видимости. — Расслабься. Больно не будет. …Он солгал. Сквозь муть омывателя Дрифт — какой он к Юникрону Дрифт, Дэдлок, Дэдлок, другое имя, другой мех, другой корпус, ты слышишь, слышишь?! — видел дани, блестящего от свежей краски. И понимал, что дани совсем не похож на его Джазза. Другая поза — небрежная, развязная. Другие движения. Другие интонации, даже голос другой. — У тебя руки из бампера растут? Мне еще сохнуть, что ты возишься?! Дрифт красит его не первый раз. Руки не дрожат. Если напачкать, можно и без топлива остаться. Если все сделать хорошо, дани найдет самых лучших мехов. Щедрых и не извращенцев. Может быть, дани принесет крии, как в прошлом месяце?.. — Его в спаркариуме заправляют, — на фейсплейте дани — заискивающая усмешка, фальшиво смущенная, едва скрывающая злость — взрослый Дэдлок видит это отчетливо. — А с моего счета все спарковское пособие перевели коммунальщикам. Чтоб им заржаветь! Ну да, я написал жалобу, мне ответили, что разберутся… От одной порции сверхзарядки ничего не будет, ну чего ты? Дрифт у меня большой уже. Уже пробовал, было дело… — Подожди, заряд пусть выдохнется, — рука Лэндмайна, искалеченная, с кривыми пальцами и тусклыми стальными вставками на предплечье, притягивает Дрифта, неуверенно обнимает. Дрифт знает, что Лэндмайн работал шахтером и немножко — десептиконом. Когда шахту закрыли. Когда-то Дрифт очень хотел, чтобы Лэндмайн оказался его опи. Дани тогда развопился на весь дом и ругался страшными словами на опи, Дрифт так испугался, что Лэндмайн больше никогда не придет… А Лэндмайн сказал, что они с дани тогда и знакомы не были. — Как дела у тебя, малой? Дрифт знает, что правду рассказывать нельзя. И неправду тоже — он не ходил в спаркариум никогда, выдумает чего-то не то, дани рассердится. Но Лэндмайн ждет ответа, Лэндмайн приходит не трахать дани, не только трахать, а сидеть и выпивать, играть в семью, как говорит дани. И Дрифт рассказывает полуправду, которую невозможно проверить: как гонял на самой окраине, у Моря Шлака, с соседом с верхнего этажа. Тот только в прошлом квартексе впервые трансформировался, совсем плохо ездит — но зато не расспрашивает ни о чем, и создателям своим про Дрифта не говорит. Создатели, если узнают, что он уже вовсю пытается прыгать с мусорных куч в альтмоде и маневрировать между ними, точно трепку зададут! И поболту им, что Дрифт его крутым трюкам учит и следит, чтоб не убился. — А потом коробка от холовизора как поедет, и за ней все как поедет, и нам не затормозить! Так весело было! Мы потом до вечера такую же горку искали!.. Дэдлок — или Дрифт, все равно уже — вынырнул из давно сгоревшей кварты на окраине Протихекса, вспомнил про Рейсмастера, бывшего где-то здесь, где-то рядом, на этом же диване. Недалеко вынырнул. Видимо, искра, измученная постоянным сравнением двух таких похожих мехов, хотела смотреть на дани еще и еще. Сколько ворн прошло — а Дэдлок почему-то карабкался по лестнице кондоминиума, шумно вентилируя, с полным эффектом присутствия. Запахи ощущал, голоса в чьих-то квартах слышал. Коврики видел перед дверьми, каждую трещинку на них. Лучший мир, заешь его ржа. На кой болт он все это помнил? …Он смотрит на Лэндмайна снизу вверх и не сразу соображает, что сказать. Зачем-то ведь бежал сюда, на двадцать четвертый этаж без лифта. Проц перегрелся, что ли? — Там дани убивают, — вырывается из вокодера словно помимо воли. — Он там дерется. — Испугался? — спрашивает Лэндмайн, треплет плечо… но Дрифт слишком остро чувствует фальшь, наряду с искренней спарковской радостью. Так, как не чувствовал тогда. Он хватается за свою презрительную злость, как за единственное, что позволяет оставаться в здравом уме, и следует за Лэндмайном домой. Дэдлок знает, что дезактивы прятать не понадобится. Дэдлок знает, что Лэндмайн получит по фейсплейту, потом сам Дрифт увернется от летящего табурета и спрячется в комнате дани, на полу за платформой, и будет переживать, что дани сильно обидит Лэндмайна… …«Мне не больно», снова и снова звучат в памяти слова дани. «Вы отобрали моих спарклингов, мне уже ничего не может сделать больно». Я все равно тебя люблю, мысленно отвечает Дрифт, и очень-очень сильно надеется, что искра дани это почувствует. У Дрифта самый крутой паек во всем интернате — другим столько цветных брусочков не дают. Добрые фем с добрыми голосами, мехи, которые приходят сюда по разным делам — то окно починить, то, как сегодня с утра, отвезти Дрифта в госпиталь на обследование и обратно, — все они ласково улыбаются и ничем не выражают недовольства, когда Дрифт высасывает колбу энергона за три секунды и жадно вцепляется в следующую. Дрифту говорят, он не должен считать себя плохим ни из-за чего, что случалось в прошлом. Просто больше думать о своем будущем, а не о том, что было, вот и все. У Дрифта не получается, и он все сильнее ощущает себя идиотом. Почему он ночевал на улицах, притворялся не собой, напрашивался к случайным знакомым, лишь бы не возвращаться домой, если в интернате оказалось совсем не страшно? Почему он верил дани, что здесь будут насиловать и бить? И почему он до сих пор невыносимо скучает по дани? Когда становится совсем шлаково на искре, Дрифт едет домой. Ведь по-настоящему здесь никто не следит за большими юнглингами, а ему семьдесят три, он имеет право и погулять после учебы, если захочет! Он едет по знакомым улицам и всей искрой верит, что дани ему обрадуется — и все станет хорошо. Если очень-очень хотеть, все должно сбыться, не может не сбыться, правда? Дрифт храбро проходит в кварту и запрещает себе думать о том, как здесь стало грязно и неуютно. Он-то в интернате теперь живет, там все убираются по очереди и еще дрон есть, для коридоров… но Дрифту ведь надо выздороветь и подрасти? Дани смотрит, за визором не разглядеть оптики, но кажется, он все-все про Дрифта понимает. На столе — знакомые белые таблетки, и дани кивает на них. — Бери. Угощаю. Или ты теперь хороший юнглинг, тебе нельзя? Уже стал послушной шестеренкой в общем механизме? Дани точно выпил не одну таблетку, и Дрифт знает, что никакого разговора не выйдет, если остаться трезвым. Но энергона мало, и у дани точно нет денег на него, их не было еще до активации Даблтейка. Он, наверное, потому и получился больным. — Разбавь нормально, — дани перехватывает канистру и наливает полный бокал, таблетка шипит и пузырится, прыгая по поверхности. — Я вообще никогда с долгами не расплачусь, если еще и ты инвалидом станешь. Дрифт принимал эти таблетки, одним глотком запивая, и ничего себе не сжег. Но сейчас он не хочет спорить. Он пьет, стараясь не торопиться, и чувствует, как корпус охватывает уютное тепло… Ах да. Конечно, дани интересно о Даблтейке. Дрифт не так много знает, но что знает, то рассказывает. Его ведь даже посмотреть на братика водили. — …В общем, все хорошо. Он лежит там, к нему мониторы подключены, ничего пока не понять, будет он нормальным или нет, но не помирает. Дани ругается. Тянется к новой таблетке — и не разбавляет совсем, экономит топливо. Что-то бурчит про гребаные создательские протоколы, из-за которых не прибил Даблтейка сразу. — Может, он сам помрет, — утешает Дрифт, чувствуя, что надо что-то сказать. — Может, оно и к лучшему. И тебя никто не обвинит, и медиков тоже, все сделали, что надо. Он ничего не понимает, они мне сами сказали. И ему не больно. — А судороги, по-твоему, от избытка жизненных сил?.. Какой у него диагноз хоть? Дрифт мучительно вспоминает сложные термины, потом кое-как пытается объяснить своими словами. Дани сердится, но достает планшет, и они вместе мучают голосовой распознаватель, произнося те слова, что Дрифт запомнил, в разных вариантах. Слова находятся. Понятнее ничего не становится… …Дани заболел — Дрифт не знает чем. Дани срочно нужен энергон и нужны шаниксы на ремонт, а из-за воспитателей, которые так и не согласились разблокировать Дрифту комлинк, он все выяснил Юникрон знает когда! Только когда прошел целый день, погасили свет и все вокруг отрубились, Дрифт вытащил из дырки в платформе старый коммуникатор и зашел в сеть. Теперь вся надежда на то, что мехи, для которых наркоту заныкали, тоже были чем-то заняты и пойдут забирать свой товар ночью. Дрифт должен успеть раньше. И забрать, и продать, и принести дани топливо, и вернуться в интернат до утра. Хотя мог бы все спокойно сделать днем, все равно выходной, ни учебы, ни медосмотров. Но нет, пришлось взламывать дверь черного хода и ползти под окнами, пачкаясь и обдирая краску. А все потому, что все здесь считают Дрифта спарклингом и запрещают ему общаться с дани! На улице дождь, ехать быстро не получается, на поворотах заносит. Дрифт все равно прибавляет скорости. Ему легко и весело, как никогда не бывает в интернате — не бывало даже до того, как Дрифт выяснил, что дани не сказал ни слова неправды. И Дрифт, и его ущербный братец действительно принадлежат государству. Когда Дрифт вырастет, его мнение о том, жить или не жить Даблтейку, как его лечить, платить ли на него алименты, никого волновать все равно не будет. И мнение дани тоже. То, что дани оказался бы преступником, если б переступил создательские протоколы и нашел большие деньги на извлечение протоформы до срока — тоже поболту всем! Мало ли, что ему опи обещал! И да, насчет того, что это все нарочно сделано, потому что кто-то должен убивать и умирать на войне, дани тоже правду говорил. Дрифт даже статистику в инфосети нашел, и старших порасспрашивал, и все подтвердили, что из интерната пойти не в армию — это надо гением быть, не меньше. Фрагов Даблтейк. Если б он просто подох сам, тихо и спокойно, или если б Дрифт тогда догадался шваркнуть его об стену, они бы так и жили вдвоем с дани! У Дрифта ведь никаких протоколов нет, и ничего бы ему не было, он юнглинг! Дани хотел как лучше, хотел, чтобы им платили второе пособие, но эти оплавки из службы опеки решили по-своему. Если б у дани было второе пособие, а Дрифт сидел бы со спарком, дани мог бы снова собрать группу и зарабатывать пением, как раньше. В темноте чужие тайники очень сложно найти. Дрифт тратит на первый не меньше получаса, находит маленький пакетик, а потом пережидает, когда перестанут ошиваться около второго тайника какие-то влюбленные придурки. Те тискаются, гогочут и никак не могут определиться, идут они коннектиться наверх или прощаются до завтра. Чтоб у них перегорело все! Здесь Дрифт находит нейроусилки и пакет покрупнее. И проблемы на бампер. Кто-то определенно едет за ним, и он понимает это уже совсем рядом с третьим тайником. Ехать-то меньше пяти минут, все близко. Бить Дрифта начинают еще до того, как он соображает, где тут что спрятано. Один из мехов, красно-серый, явно не в себе: у него бешено, ослепляюще мигают голубым линзы и элементы подсветки. И слышать он ничего не слышит. Второй — Юникрон побери, с настоящей многозарядной пушкой за правым плечом — стоит и вроде как приятеля подбадривает, но сам присоединяться не спешит. Признаться, кто его подослал, Дрифт никак не может. Честно, он не против, чтобы парни подобрали пакеты, выпавшие из саб-спейса при особенно сильном пинке, и убрались восвояси. Он даже клянется, что больше никогда так не будет, и совершенно искренне просит прощения. Лишь бы не упоминать дани. В отчаянии Дрифт изворачивается, вцепляется в пакет, прижимая его к себе, и со всей дури кусает. Что-то хрустит — то ли нейроусилки, то ли денты. Дрифт угадал — мехи не могут спокойно смотреть на такое, они уже не столько пинают его, сколько пытаются выдрать пакет из сведенных судорогой пальцев. Дрифт нашаривает второй пакет, проминающийся в ладони, и толкает его в рот тоже. Денты обжигает кислым, шлюз становится нечувствительным, а на честплейт сыпется темно-серый комковатый порошок… …Дрифт не хочет никуда ехать. Тем более — снова маячить за спиной Фоллена с бластером. Опять обыскивать каких-то стремных мехов, таскать кейсы с датападами, бегать за другими парнями, которые вдруг срочно понадобились. Опять впихивать глубоко в горловой шлюз, прямо под комлинк, острые иглы с неудобной пластиковой коробочкой для идентификатора. Ну хоть сами идентификаторы, снятые с дезактивов, не надо мусолить во рту, они маленькие и полностью убираются в пластик. Опять притворяться, что счастлив и горд оказанной честью. Дрифт за каждый такой вечер получает двойную порцию топлива. Не шаниксы. Сегодня Фоллен встречается с чужими мехами на заправке, которая совсем не похожа на те, что Дрифт видел раньше. Тут целые залы с разноцветными подстилками, лежащими на полу, и энергон разливают красивые, сияющие свежей полиролью мехи. Бокалы тоже красивые: странной формы, широкие и низкие, с выпуклыми деталями, складывающимися в светящиеся узоры. Мех, который принес нагретый энергон в большой канистре, немного похож на дани, но двигается совсем не так. Не вызывает желания смотреть, не отводя линз. Просто симпатичный мех. Дани наболтал Фоллену, или кому-то из приближенных к Фоллену, что у Дрифта есть особый талант. Будто бы Дрифт чует эм-излучения точнее и полнее, чем большинство. Значит, может быстро и точно распознать ложь или угрозу. Ничего такого Дрифт за собой не замечал, никогда, но от него и не требовали каждый раз работать детектором лжи. Просто сказать или иным способом дать понять, если что-то почувствует. Если честно, не нужно обладать каким-то талантом, чтобы понимать, как сильно эти мехи Фоллена боятся. Как сильно они нервничают. Фоллен и сам это видит, и ему лить… А Дрифт непроизвольно стискивает рукоять бластера сильнее. Хочется сбежать. Дрифт не понимает, в чем причина. Он вслушивается в разговор, суть которого давно перестал понимать, и по-прежнему чувствует себя бедным родственником, пристроенным в банду из жалости. Еще и тупым, к тому же. Не только Фоллен и его сегодняшние собеседники — нет, абсолютно все мехи, с которыми Дрифт в его банде имел дело, все говорят иносказаниями, на своем языке, и обычные слова значат что-то совсем другое. Когда Дрифт чуть не сдох, огреб от дани, решил не возвращаться в интернат и отыскал пацанов, помогших ему выжить на улице в первый раз, он тоже не сразу начал врубаться, о чем они говорят. Но пацаны жили в заброшенном медцентре, нарушая закон уже этим, и постоянно воровали все подряд, чтобы прикупить усилков или таблеток, конечно, им надо было придумать свои слова, для понимающих, и менять их регулярно. Как только Дрифт стал жить с ними, ему все объяснили по-простому. А с Фолленом он уже три месяца ошивался! В интернат вернуться успел, чтобы документ о среднем образовании получить! Пока не получил, но честно старался учиться, хотя Фоллен и сказал, что достаточно просто приходить на занятия. «Убей их», — пишет Фоллен, и Дрифт вспоминает: он должен делать то, что Фоллен потребует. Дрифт не знает, что страшнее — пристрелить этих двоих или отказаться. Мехи не умирают от выстрела в голову сразу. Они еще долго дергаются; оплавленные дыры продолжают искрить. И когда в зал входит тот мех, что приносил энергон, Дрифту почему-то легко и просто поверить, что его точно нужно убить. Даже без приказа. И почему-то смотреть в чужую оптику перед тем, как нажать на кнопку, безумно приятно… …Если выслушать дани сейчас, меньше шансов, что тот пойдет морочить проц кому-то еще. Например, выпрашивать деньги у Фоллена. Поэтому Дрифт слушает. Он делает суровый фейсплейт и представляет, что на магнитном захвате на бедре висит бластер. Дело Дрифта — просто присутствовать. Этим он и занимается, пока дани жалуется на жизнь. Жаловаться — позорно и гадко, и Дрифт ощущает почти физически, как нытье пачкает его обшивку. Дрифт ненавидит дани. Дани солгал ему тогда, когда умолял пойти работать на Фоллена, дани вовсе не задолжал столько — а деньги потом брал, конечно, чего б не взять? Дани всегда использовал Дрифта. И сейчас, когда дани ласково касается руки, будто невзначай стирает одному ему заметную грязь с обшивки и вкрадчиво шепчет, каким Дрифт вырос красивым, по нейростволу проходит непрошеная дрожь. Как будто Дрифт снова совсем мелкий, и дани будет вертеть его, как манекен, пытаясь с помощью косметики подчеркнуть плавные линии корпуса, сделать фейсплейт выразительней, а оптику — переливающейся бледно-голубой дымкой. Дрифту надоело слушать, он резко отворачивает голову, не позволяя дани потрепать по щеке… и видит на другой стороне сквера мехов из интерната. Те смотрят с нескрываемым любопытством, и Дрифт понимает, что в интернат лучше не возвращаться. Серьезно. Он просто не выдержит, если эти наивные юнглинги, робко кокетничающие с теми, кто им нравится, и верящие в «настоящую любовь», начнут его расспрашивать. Что он им скажет? Почему он вообще должен что-то им говорить, ложь или правду?! Раньше он пытался объяснять, что любовь — это сказочка для идиотов. Что есть сказочки, а есть настоящая жизнь, в которой таких наивных дурачков на джампере вертели. Но после каждого такого разговора становилось слишком шлаково на искре, и Дрифт забил болт на тех, с кем его свела судьба в одной комнате или в соседних. У него, Юникрон побери, других проблем хватало. Выпускная работа, например. И чем Дрифт думал, когда выбрал учиться на юриста? Кто его на работу возьмет, когда и помощниками к состоявшимся спецам, и на госслужбу — целая очередь воспитанных и назубок все знающих юнглингов из приличных семей? На весь Протихекс нет ни одного колледжа, где учат юриспруденцию, а в Иакон Дрифта отпускать не захотели, раз в Праксусе такое заведение есть! Дрифт же не умственно тормознутый, как Даблтейк, чтобы ему место в иаконском интернате выделяли, а ездить — слишком далеко. А в Праксусе выяснилось, что все места юристов, даже самые завалящие, расписаны между спарками бесконечных праксианских кланов, каждый из аристократиков точно знает, куда пойдет работать и к кому конкретно из родни! Ну и кому там Дрифт нужен, если его уже на учебе обходят стороной, брезгливо поджимая дверцы?! Ладно, сокурсники, он и не напрашивался им в друзья, они все его младше в два раза… но преподаватели ведь тоже смотрят на него, как на пустое место, вечно придираются по мелочам, и как от них отзывы-рецензии получать? Так может, наболт эту выпускную работу? Дрифт повертел эту мысль в голове, чувствуя, как легко становится на искре. — Я уезжаю, — обрывает он дани на полуслове. — В Иакон. Даблтейк там соскучился. — Ты… ты нормальный вообще?! — дани срывается на визг, и Дрифт очень старается не коситься на другую сторону сквера. — После всего, что я для тебя сделал, неблагодарный оплавок!.. — Рот закрой, — Дрифт больно стискивает его плечо. Так хочется сломать. Ударить. Поднять оставленный у Фоллена бластер, поднести к фейсплейту и нажать на кнопку, глядя… поболту, не будет Дрифт возиться с визором, так пристрелит! Как жаль, что нечем! — Главное, что ты сделал — я теперь не боюсь никаких извращенцев. И на энергон всегда заработаю. Честно, пусть лучше в порт коннектят, чем в проц. С Фолленом Дрифт договорится. Он знает, что уже наскучил; что уже почти исчерпал свой ресурс, удачно убив нескольких мехов и оставшись в материалах следствия не пойми кем — то ли воскресшим дезактивом, то ли давно пропавшим уголовником-рецидивистом, который вполне мог залечь на дно. Никто не связал меха с идентификатором дезактива и юнглинга из интерната на другом краю Протихекса. Но Дрифту через пять квартексов будет ворн, а Фоллен уже отмыл достаточно шаниксов, чтобы уйти на покой, и разговоры об этом идут не квартекс и не два… …Иакон похож и не похож на Протихекс. Дрифт живет здесь уже столько времени — и до сих пор поражается тому, какой же Иакон обычный. Обычные здания, обычные мехи. Ну, здания порой попадаются очень старые, по ним видно даже, и еще таблички вешают, сколько ворн здание простояло и что в нем важного происходило. А так — улицы как улицы. И торговые центры, и заправки — такие же, как в Протихексе. Дрифт-то думал, в столице все дорого и богато, еще понтовей, чем в Праксусе. В Иаконе, наверное, безопаснее — но это только кажется. Хотя в Протихексе сложно представить торговый центр почти без охраны, с открытыми прилавками и дегустацией сладостей на площадке между этажами, с холовизорами в каждом закутке и вибрирующими массажными креслами, на которых можно посидеть просто так. Программа полчаса занимает, за какие-то смешные деньги, и никто не присматривается, запустил ты ее или нет. Кресла, на самом деле, не сильно удобные, мехи, которые за покупками сюда пришли, скорее в заправочную заглянут. Тут на каждом этаже можно купить коктейль и посидеть, но Дрифт сегодня уже два раза заправлялся, вечером он идет на дело с местными парнями, а ехать на окраину, где он снимает угол, ему лень. Вот что бесит здесь, так это расстояния! Дрифт не сразу понимает, что Протихекс лезет в его мысли не потому, что проц гудит из-за слишком короткого оффлайна. — …Десептиконы выполнили свое обещание, атаковав Протихекс. Они заявляют, что предупреждали трижды, но ни капли не удивлены, так как знали, что правительство не пойдет на уступки. Цитирую обращение Мегатрона… Диктор продолжает бубнить — что-то до боли знакомое и приевшееся, о том, как правительству лить на жизни простых мехов. Потом диктора сменяет очередная говорящая голова, сенатор, представляющий жителей Протихекса. Дрифт бы такому красавчику с гнусным праксианским акцентом башку отстрелил, а не представлять себя отправил, — и уверен, что все его знакомые поступили бы так же. Шлак, они же наверняка погибли, все, и дани, и Фоллен, давший Дрифту денег на жизнь в Иаконе и контакты хороших мехов, и Лэндмайн, и воспитатели из интерната, и юнглинги со спарклингами, и медики из госпиталя… Дрифт хочет увидеть, что конкретно разбомбили, что сохранилось, что там скажут про выживших. Но на экране продолжает бубнить сенатор. Уступать террористам — это же вопрос принципа, достойные мехи никогда на такое не пойдут, что бы ни стояло на кону! Пусть горит и рушится Протихекс, зато эти оплавки гордо будут рассказывать, как они руки десептиконам не подадут. Ни квот, ни амнистий, ни, упаси Праймус, изменений в законах, в Сенате некоторые еще подумывали об этом, но теперь уж точно не уступят ни в чем! Перед оптикой все плывет, большой экран на стене светится и мерцает неприятно ярко, и Дрифт понимает, что вот-вот позорно разревется, как маленький спарклинг. Не только потому, что ему до спазмов в искре жалко всех погибших — нет, на тот момент, да и много квартексов после Дрифт толком не осознавал ужаса свершившегося, масштаб трагедии превратил катастрофу в непредставимо большие глифы статистики, в бегущую строку под идеальными, ненавистными фейсплейтами автоботских мразей. Сейчас Дэдлок понимает свои тогдашние чувства отчетливо: он был буквально раздавлен осознанием, что можно уничтожить целый город, чтобы тебя услышали — и все равно не докричаться ни до кого… Туман в голове мешал соображать, но корпус среагировал быстрее разума. Дэдлок выкрутил чужую руку, надавил, угрожая сломать локоть в обратную сторону. — Все хорошо, — голос был с праксианским акцентом, и Дэдлок наконец начал вспоминать, где он и с кем. — Извини. Я должен был увидеть сам, прежде чем принять решение. Ты не похож на меха, которого волнует судьба спарклингов, поэтому я должен был посмотреть. Может, ты отпустишь меня? Дэдлок неохотно выпустил Рейсмастера из захвата, попутно обнаружив, что провода уже отсоединены от них обоих. — Я убью тебя, если кто-то узнает. — Я все стер, — Рейсмастер уселся на полу рядом с диваном, подтянул к себе фраговины для проклятого коннекта в проц. — Сразу же запустил обнуление всех четырех каналов, а также логов вашего соединения с Чекпойнтом. И при тебе физически уничтожаю платы памяти, видишь?.. Дэдлок, — заговорил Рейсмастер мягко, похоже, расшифровав всплески эм-излучения. — Вывести на передний план наиболее дезориентирующие воспоминания — это стандартная практика. Я увидел гораздо больше. Четыре провода — четыре канала. Я не собираюсь вмешиваться в жизнь Чекпойнта, у меня все равно нет доказательств, кроме записи слов твоего соузника. Мне это не нужно. Обнародовать твое прошлое мне тоже незачем. Я оставлю данные, о которых ты просил, в нижнем ящике того шкафа, смешаю для тебя релаксант, накрою тебя изолетиком и уйду. Мы больше никогда не увидимся. Мне нужно хорошо спрятаться до того, как ты выпустишь свое расследование. Я надеюсь, ты позаботишься о надежных путях отступления для себя и для Джазза?