Кого ты ищешь среди дождя?

Камеры и софиты, казалось Спрингеру, должны были скрадывать блеск и яркость обшивки. Но Джазз выглядел еще наряднее, чем в реальности: словно для участия в ток-шоу заменил все съемные детали на новые, самые дорогие и модные, и намазал на себя всю лучшую косметику сразу. На минутку Спрингер даже залип, рассматривая полупрозрачные вставки под коленным суставом и мелкие детали ступни, которой Джазз покачивал. Потом, смутившись, Спрингер перевел взгляд выше — и с облегчением уставился на несовершенство, нескрываемый шрам на фейсплейте. Может, это посасывание энергонового коктейля через трубочку и должно было выглядеть эротично. Вот только кривая ухмылка и уродливый рубец все портили. Когда все наконец расселись, ведущий перестал болтать и стал задавать вопросы. Джазз отвечал вяло и кратко. Как мех, который уже вымотался до состояния почти-дезактива и хочет только послать всех подальше. Что это, поза такая? «Я еще подумаю, согласен ли я до вас снизойти»? Сложно было представить, что этот ленивый, пресыщенный жизнью красавчик был одним из лучших десептиконских стрелков и не чурался грязной работы по вырезанию идентификаторов, плат памяти и даже искр из еще живых мехов. Если б Спрингер добрался до его досье перед тем, как пригласить к недееспособному Проулу! Хорошо, что после операции Проул, по идее, уже не должен так реагировать. А если что, все равно он в больнице сейчас, там присмотрят… Видимо, Спрингер невольно напрягся, потому что плечо раздражающе заныло. А стоило пошевелить им, чтобы найти любое более комфортное положение — закапризничал новый, еще ощущающийся не своим сустав. Двигаться он двигался, но совсем не так легко и свободно, как Спрингер привык. Спарклинг Проула — тот самый, на самом деле выживший при извлечении раньше срока и спрятанный Мезотуласом на планете Мастер, — вызывал странную жалость. Еще до того, как Спрингер вслушался в его рассказ. Рейспойнт был не к месту среди праксианцев, несмотря на типичную для них внешность и заметный акцент, и не потому, что с этим акцентом шли в комплекте просторечные выражения и пару раз проскочили нецензурные. Не все выросшие в кланах вели себя безукоризненно вежливо, тот же Пневматикс, сидящий сейчас рядом со Спрингером, мог и перебить, и наорать, и слова найти похлеще, а где и с кем рос этот новоявленный братик… Сейчас Пневматикс смотрел на экран и фонил сильнейшим любопытством, на взгляд Спрингера, выходящим за рамки обычного журналистского интереса. — Затюкают юнглинга, — печально сказал Риммик, которого громко спорящие ведущий, психологи и не пойми какой военный эксперт скорее отвращали. — В таком клане… это каждый день будет повторяться, куда бы он ни пошел. Даже когда мехам надоест обсуждать, что наследник активирован от интербота. — Не думаю, — Пневматикс качнул головой. — В нем явно больше от Джазза, чем от Чекпойнта. И, между прочим, жесты и интонации Дэдлока. Ну, юнглинг и сказал ведь, что заботился о нем в основном Дэдлок, мне в это верится с трудом, но копировать такое нарочно никому в проц не придет. Любовь моя, — он приобнял Риммика. — Твой брат жил в одном из лучших районов Протихекса. То, что показывают сейчас, куда Чекпойнт бегал на свидания… это гетто, где прямо на улицах продавали любые наркотики, запчасти с дезактивов и коннект. В том числе со спарками, Дэдлок не раз упоминал, для него это что-то личное. Мехи, вышедшие оттуда, за свое и за то, что им приспичило, перегрызут нейроствол и сделают вид, что это стайка скраплетов мимо пролетала, а они помочь хотели. — Ты же хвалил Дэдлока, — Риммик отвернулся от экрана. Там медленно проплывало видео, снятое чьей-то оптикой, может, самого Джазза: мрачная кварта, где не только не делали ремонт пару ворн, но и не убирались примерно столько же времени. Заблюренные таблетки, грязные колбы и шприцы на колченогом столе, облезающая со стен краска, плесень, выползшая из мойки в коридор. — Хвалил, — согласился Пневматикс. — Почему не похвалить за дело? Он талантливый мех, серьезно подходил к делу, не чета этим вот, — кивок на ведущего, снова начавшего рассуждать об ужасной жизни в трущобах Кибертрона. — Дэдлок после войны бескорыстно помогал многим, кому повезло меньше, их организация даже мне предлагала добиться бесплатной замены корпуса, если я разрешу снять ролик об этом. Видишь, совершенно чужого спарка вырастил, как сумел, постарался поближе к праксианцам пристроить. Но ты, только не обижайся, при рассказе о приемных семьях на Мастере представляешь кого-то вроде нас. А устроить спарка без документов Дэдлок мог только в трущобы, их на Мастере тоже хватает… — ..новые семейные тайны становятся явными на нашем шоу! — увеличил громкость ликующий ведущий. — Судя по реакции нашего уважаемого гостя, это правда! Он ушел от наследника клана Пойнтов, чтобы заключить узы искр не просто с земляком-десептиконом, а с собственным старшим спарком! Дорогой Рейспойнт, пока Джазз приходит в себя, расскажите нам, вы знали об этом? — Конечно, знал, — пробормотал Пневматикс. — Не удивлюсь, если он эту анонимку и прислал, шпарит, как по писаному. И сходство теперь легко объясняется. А вот Джазз точно был уверен, что говорить придется только по сценарию. — Ред Алерт знал, — вспомнил Спрингер. Он и тогда поверил Ред Алерту, а сейчас, глядя на фейсплейт Джазза и его дрожащие руки, убедился окончательно. — Наверное, десы знали, кто близко с ними общался. Подождите… а не мог это подстроить Дэдлок?! Может, он с самого начала думал не только «пристроить» родственничка, еще и опозорить клан Проула на всю вселенную?! Нет, не опозорить… — он замялся, подбирая слово. — Запачкать, что ли? Этого парня ведь официально признали наследником, это уже не отменить? Очень в духе Дэдлока — сунуть всем в оптику компромат и смотреть на реакцию! «Полюбуйтесь, мы все тут мрази, и ты первый!» Как будто это оправдывает!.. — Тише, — Пневматикс сжал его здоровую руку. — Слушай. — ..он стал другим мехом! — оправдывался Джазз; голос его звучал почти нормально, ничем не напоминая самые первые фразы с механическими взвизгами и треском статики. — Он сменил имя, сменил корпус, оптику, я сначала вообще его не узнал. Пятнадцать ворн прошло, Праймус, целая жизнь! Нет, конечно, когда Дэдлок… Дрифт появился в моей жизни и начал что-то такое требовать, я был в шоке, а кто бы не был? Но потом, когда Чекпойнт чуть не потерял нашего спарка, когда мы с Дэдлоком слили искры, чтобы я выжил, я понял, что его чувства ко мне — настоящие. Конечно, он злился, он ненавидел, он имел полное право… но в основе всего была любовь. Ему не хватило любви в спаркстве, потому что я был ржавым дани. И если эта любовь оказалась нужна ему спустя ворны и именно в такой форме, если я мог дать ему только ее — разве я мог ему отказать? — То есть это была инициатива вашего спарка? — спросил один из психологов. — А почему, как вы думаете, ему нужен был именно коннект? Не однократное слияние, которое уже расставило все по местам, а устойчивая пара, совместная жизнь? Забота о вашем младшем спарке? — Я же сказал: ему не хватило этого раньше. Точнее, все это как раз было в нашей жизни, но неправильно, не так. Я приводил домой мехов и до Чекпойнта. Когда мы с Чекпойнтом познакомились, Дрифта уже не было в Протихексе, но он успел увидеть много того, что спаркам видеть не следует. Он видел активацию моего второго спарка, — Джазз сгорбился. — Он заботился о спарке намного больше, чем я, меня же сразу лишили создательских прав. Я сожалею до сих пор, что все произошло именно так. Но о том, что было после, о том, как мы с Дэдлоком воспользовались нашим вторым шансом, я не сожалею, — он резко, напряженно выпрямил спину, чиркнул ступней по полу, упираясь крепче. — Мы сражались за то, чтобы ни с какими спарками и создателями на Кибертроне ничего подобного больше не происходило. И если посреди нашей борьбы, посреди войны Дэдлоку требовалась такая любовь… Честное слово, в то время это была мелочь. Для меня, я имею в виду. Для Дэдлока это правда было важно… — Я даже представить не могу, что нужно было устроить в протихекском гетто, чтобы лишиться прав на обоих спарклингов, — Пневматикс пожал плечами. — А Протихекс, значит, уничтожили, чтобы «ничего подобного не происходило»? Вот они, десептиконы, во всей красе. Триста тысяч погибших, включая твоего брата, Риммик, отравленные территории, которые еще не один ворн будут вредить и Праксусу, и столице. Все ради того, чтобы избавиться от пары тысяч наркоманов. Между прочим, бесплатную перепрошивку для таких, как Джазз, в те ворны рекламировали на каждом углу, и при серьезных побочках реабилитировали тоже бесплатно. Это уже потом мнемохирургов стали преследовать и прятать. — Ты передергиваешь, — сказал Риммик с извиняющейся улыбкой. — Конечно, я рад, что не мой спарк искал любви и понимания в таком месте… но мы тоже частично ответственны. Жутко думать, что все это происходило в каких-то семидесяти хайках от нас. И мы верили, что государство делает все, что может. А кто-то и вовсе не знал, что там за гетто. — Допустим, ты знал, — хмыкнул Пневматикс. — И вот ты, допустим, поехал бы туда… и что ты мог там сделать? На экране страсти уже утихли. Ведущий и психологи вполне доброжелательно слушали Рейспойнта, рассказывавшего по второму кругу о замечательном Дэдлоке, который, к несчастью, умирает. Родному дани Дэдлок и взрослого — старше Спрингера — спарклинга доверять не собирался: как только понял, что медицина помочь не в силах, записал ролики с компроматом и отвез свое маленькое семейство на Праксис. Может, и Мезотуласа потому привел к Проулу в гости, знал, что сами, без посредничества, они Спрингеру ничего не расскажут? — Вывезти их оттуда и всех по разным местам отправить. Кого в армию, кому работу найти, — влез Спрингер. — Взял бы в рекеры Джазза? — Пневматикс усмехнулся. — Или Дэдлока? Спрингер задумался всерьез, постарался оценить объективно: — Дэдлока я бы рискнул взять. Но точно не Джазза. Джаззу он бы лучше сломал шею, медленно и с чувством. *** Камеры по всему дому отключены. Джазз должен уже отрубиться: Рейс пригрозил, что вызовет психиатров, и проследил, чтобы тот выпил положенное успокоительное. Исключительно ради блага Джазза, конечно. Разве Флип-Топ был не прав, когда позавчера такими же угрозами заставил Джазза отключить комлинк, чтобы связь искр не сводила с ума, начать пить лекарства для крепкой гибернации и переехать в соседнюю комнату, чтобы спокойно выучить сценарий ток-шоу и отдохнуть? Разве сам Рейс был не прав, когда сегодня уверял Джазза, что информация про инцест все равно выплыла бы рано или поздно, а теперь и бояться нечего? Когда вернется Флип-Топ, наверное, это объяснение не прокатит, но к тому моменту Рейс свяжет искру с выбранным соузником и будет носить новую жизнь, будущего идеального наследника, с которым Флип-Топ уже не облажается… Сейчас Рейс бесшумно шел по темным коридорам почти пустого дома, шел срывать свой главный приз — один из главных, — и дверцы вибрировали от смеси тревоги и предвкушения. В оперативной памяти прокручивались варианты аккуратного, не оставляющего следов взлома системы медицинского наблюдения, к которой Дэдлок был теперь подключен постоянно. Система последнего поколения, якобы надежная, как космический мост, может, сломать ее с концами было бы проще, но Рейсу казалось слишком важным сделать все идеально. В роли, идеально подошедшей Рейсу, было комфортно, как в по-настоящему дорогой и классной гоночной яхте, но ему нужно было оставить себе что-то свое. Что-то из его прежнего мира, что-то, что имело отношение только к Рейсмастеру, последнему из клана. Поймет ли его Дэдлок? Или сочтет маловорновым придурком, не ценящим все, что для него сделали? Джазз бы счел, но Рейсу было поболту на Джазза. Рейсу хватило собственных создателей, таких же занудных и замороченных на себе. Знали бы они, что Рейс сейчас сделает — точно так же бы разистерились, думая о своих смешных чувствах и со всех сторон истрепанной репутации. Интересно, а Флип-Топ бы понял? Рейсу хотелось думать, что да, что хотя бы глава его нового клана сделан из правильного металла. Как он сам. Как Дэдлок. Флип-Топ вроде нормально рулил кланом и не позволял никому собой командовать, но выбрал быть в тени более успешного соузника, так что Рейс еще не до конца был уверен… Дверь тихо съехалась за спиной Рейса, закрываясь. Он покосился на Дэдлока, фонящего жаром и болью, слава Праймусу, сейчас бывшего в гибернации, и опустился на колени, чтобы подсоединиться к служебным разъемам медицинского терминала. Пациент еще жив. С пациентом все в порядке, ничего не меняется, ничего не происходит и не произойдет ближайшие три часа… Еще для одной вещи Рейсу нужен был доступ к медпрограммам, контролирующим системы Дэдлока: распахнуть и заблокировать детали, скрывающие искру. Оптикой смотреть не хотелось бы, но Рейс знал, что не удержится и посмотрит, и знал, что не увидит ничего хорошего. Некроз подошел почти к самой искре. Рейс достал из саб-спейса одноразовое впитывающее покрывало, осторожно набросил на ноги и живот Дэдлока, расправил. Мысленно пожелал себе удачи — и взобрался на платформу, стараясь не шуметь. Хорошо, что Дэдлок довольно компактный и ноги не раздвинуты, Рейсу уже неудобно было стоять на четвереньках, фрагово пенопокрытие проминалось и поскрипывало… Только с третьего раза он смог пристроиться искрой к искре, точно зная, что не потеряет равновесие и не проделает в истончившейся, проржавевшей обшивке лишнюю дыру собственным весом. Дальше была боль. Он ждал ее, он заранее отключил вокодер, и все равно оказался не готов. Дэдлок тоже был не готов к слиянию — еще бы! Его недоумение металось по их соединенным сознаниям, не находя ответов, а Рейс мог думать только о том, как бы сильнее задрать бампер, чтобы не расцепиться и не переживать этот кошмар заново. Он-то не под обезболом, а принимать его не рискнул, это опасно для искорки… Искорка. Вот оно. Рейс вспомнил, зачем полез на умирающего принимать неприличные позы, и полностью открыл разум вместе с искрой, позволяя чужой энергии слиться со своей и создать новую жизнь. Он очень надеялся, что все получится с первого раза, конечно, он сильно любил Дэдлока и считал правильным сдержать данное слово, но… Как хорошо, что Дэдлок все понимал. Даже то, как круто завести наследника от самого ненавистного праксианцам десептикона, маленькая чудесная тайна, приносящая радость и веселье сама по себе, без учета личных чувств и обещаний. Завтра у Рейса консумация уз. Сразу после церемонии новосвязанные общаются с сотнями мехов, и в конце этого долгого дня никто не коннектится и спарков не заводит — те, кто не используют медицинские терминалы и не взламывают чужую защиту искры, сначала физическую, потом программную, вообще-то должны постараться, чтобы достаточно возбудить едва знакомого меха. Не говоря уж о том, что здоровье спарклингов зависит от физического и искрового состояния обоих создателей в момент заискрения. Вместе с энергией свободно перетекали боль, отчаянная, безнадежная любовь, воспоминания о сегодняшнем скандале в прямом эфире, о Джаззе-номер-один, который никогда, никогда не сказал бы такого, тем более — рискуя собственным благополучием, точно соврал бы что-нибудь… Рейсу было смешно и неловко за собственную ревность, за глупую спарковскую выходку с анонимкой, но вместе с тем радостно, что удалось рассказать о Дэдлоке всем-всем-всем, не только глупым звездам глупых холопрограмм местного значения, но и тем, для кого Дэдлок мог быть символом, соратником… Дэдлоку было приятно все сразу: и уменьшение боли, и шанс оставить маленькую искорку, напоследок выразив аристократичным оплавкам последнее фи, и любовь Рейса, и любовь Джазза-номер-два… Все будет нормально, обещал Рейс. Флип-Топ ему доверяет, доверяет настолько, что оставил в доме одного минимум на неделю, не смотрел ток-шоу и не полезет контролировать консумацию. А после публичного признания, что они с Дэдлоком родные братья, спарклинга вполне можно назвать Дрифт, да, Дэдлок звучит лучше, но все-таки слишком вызывающе, правда? Рейс давным-давно не сливал ни с кем искру — а так, чтобы полностью доверять, добровольно, не проигрывая и не падая в собственные шлаковые воспоминания, наверное, никогда. Он не знал, что это так хорошо. Больно — и все равно хорошо, не хочется расцепляться. Не хочется оставлять Дэдлока одного. Искорка… Да, искорке вряд ли это полезно, Дэдлок прав. Теперь Рейс должен думать не только о себе. Ноги подкашивались, приходилось упираться бедрами в край платформы, вытирая одноразовой тканью черную жирную пленку с белой обшивки. Проще было бы уйти к себе и как следует вымыться, но Рейс не мог отвести взгляд от улыбки Дэдлока. Такой светлой. Такой счастливой. Это ведь может быть самый последний раз, когда они смотрят друг на друга, да? В коридоре раздался шум — в коридоре, не в комнате Джазза! — и Рейс засуетился, торопливо впихивая скомканное покрывало в сабспейс. Только сейчас он заметил, что линзы все в омывателе, и вспомнил, что надо включить вокодер. Может, Джазз и не возражал бы, если бы спарк Дэдлока стал наследником трех кланов. Никаких причин возражать у Джазза, в общем-то, не было — сейчас, когда Дэдлок уже точно не умер раньше времени от слияния. Хотел бы сам заискрить, давно бы выносил спарков, сколько угодно! Но почему-то Рейсу казалось, что Джаззу лучше ничего не знать и даже не догадываться, а своей интуиции Рейс привык доверять. Как минимум, Джазз слил топливо сразу после его ухода, потому что доза там была двойная, отруб с гарантией. И сейчас сюда примчался. Хотя Рейс имел полное право навещать Дэдлока, разве нет? — У тебя же завтра заключение связи? И чего ты тут рыдаешь? Джазз ревновал. Тоже. И, как с горечью осознал Рейс, имел на это больше прав. Если у Джазза была какая-то своя жизнь, вне круга интересов Дэдлока, вне десептиконского движения и музыки, то о ней ничего не знал даже Дэдлок. Джаззу другая жизнь и не была нужна… но Рейс хорошо помнил, как это, потерять константу, на которую опиралось все. А ведь у Рейса полно было родни, приятелей и знакомых, и были навыки, легко превращаемые в деньги! Дэдлок, может, не зря волновался за Джазза сильнее, чем Рейс волновался в жизни за кого бы то ни было. На Мастере, планете колонистов, умение выживать и лезть наверх по дезактивам ценилось гораздо больше, чем в кибертронском Протихексе, кланы сами отсеивали и отторгали тех, кто не выдерживал конкуренции… Но Рейс был очень далеко от Мастера, совсем один, если не считать слабенькой искорки рядом с его ноющей и истерзанной, и не мог посидеть рядом с единственным мехом, имеющим значение, и так задолбался постоянно носить разные маски под вездесущими камерами… — Тебе успокоительное дать? — недовольно предложил Джазз. — Не надо, — Рейс заставил себя улыбнуться. — Для искрения вредно. Для взлома чужой искры, для победы в очередной виртуальной схватке — не просто вредно, противопоказано. А сливаться, безоглядно доверяя, Рейс больше не собирался. Слишком больно. Слишком хорошо. Будь он моложе и без новой искорки, непременно попробовал бы сделать это прекрасное растворение в другом мехе боевым приемом. Так же, как превратил в ловушку свои воспоминания о психбольницах и центрах для наркоманов. Рейс пока не видел безопасных для себя и для искорки вариантов вернуться в покер — но мог разобрать на кадры и ощущения свои воспоминания, разобрать и собрать сотни раз, столько, сколько нужно. — С Дэдлоком все нормально, в смысле, как было, — пояснил Рейс для Джазза, еще стоявшего у двери, данные с экрана терминала. — Я его немного подвинул, он даже не заметил. Он уже слишком далеко от нас. Жаль, что я не успел толком попрощаться. — Не испорти ничего хотя бы завтра, — огрызнулся Джазз. Он подошел к платформе, вцепился в безвольную руку Дэдлока, но тот уже отключился и вряд ли что-то чувствовал. — Хотя бы с соузником, одну ночь, веди себя прилично! — Можешь прийти и проконтролировать, — Рейс рассмеялся. — Я не против. Но только, дорогой опи, если вести себя прилично, спарки могут не получиться… — Ты меня понял, — Джазз не хотел на него смотреть. — А теперь уйди. И не приходи больше.