Кого ты ищешь среди дождя?

Они остановились около заправки на первом этаже соседнего с судом здания. На широких окнах нарисованы были разноцветные яхты, стартующие с поверхности и берущие разгон. Символично. Стена вокруг окон, до второго этажа, была усеяна бледно-зелеными кристаллами. Не слишком ухоженными, но все же довольно симпатичными. — Я рад, что суд прошел успешно, — Фортресс Максимус словно не хотел улетать. Попрощаться они вроде как уже попрощались. Дверь за спиной Проула открылась, выпуская кого-то, и до анализаторов донесся кисло-пряный запах нагреваемых коктейлей. Готовили их, видимо, прямо в зале. — Я тоже, — кивнул Проул. — Ты сейчас домой? Или?.. — Фортресс Максимус покосился на Оптимуса Прайма, застывшего справа от Проула. — Вернусь на монорельсе. — Ясно. Если не затруднит, напиши мне, когда вернешься. Сложно перестроиться так быстро, я еще какое-то время буду беспокоиться за тебя, — он говорил с Проулом, но смотрел по-прежнему на Оптимуса, и это раздражало. — И не забывай, что ты только после операции. Снова открылась дверь — теперь оттуда прилетел запах чего-то сладкого и звук работающего миксера. Фортресс неловко развернулся, до последнего пытаясь что-то сказать взглядом, и пошел к яхте, которую оставил у законсервированного оружейного завода, на той стороне площади. Крыша здания провалилась, ее до сих пор не восстановили, как и выбитые взрывами окна. Проул долго смотрел вслед. Так внимательно, что изображение начало кривиться и распадаться на пиксели. Омыватель, что ли? Или просто неосознанный запрос на слишком быстрое получение информации с сенсоров? — У нас слишком серьезный разговор, чтобы вести его в общественном месте, — в голосе Оптимуса звучало недоуменное раздражение. — Ты помнишь мой адрес, я надеюсь? Трансформируемся и поехали. Почему-то эта прямолинейность в первые секунды показалась приятной… а позже Проул уже сменил мод, и возмущаться стало бессмысленно. Тем более что Оптимус явно старался не гнать, подстраивался под Проула, еще не слишком уверенно ощущавшего себя на оживленных улицах. Это тоже было приятно. Проул пытался отмахнуться от мысли, что обнуляет многочасовые разговоры с Рангом, свою попытку уйти в послеискрие из невыносимой ситуации, свою потерю практически всего и трудную борьбу за свободу. Может, все дело было в технических проблемах с мозговым модулем, может, без этих проблем Проул на поведение Оптимуса и внимания не обратил бы. Значило ли это, что Оптимус не вел себя по отношению к Проулу вежливо и уважительно, потому что Проул сам регулярно срывался, и хорошо, если просто ломал мебель, а не оскорблял никого? Другой важный вопрос: почему после всего Проулу казалось рядом с Оптимусом, что все наконец вернулось на круги своя — и что это и есть счастье? Еще вопрос: о чем таком серьезном хотел поговорить Оптимус — с мехом, который совсем недавно не мог сам заправиться или помыться? С мехом, который до сих пор лечится у психиатров? Даже если Оптимус хотел извиниться, он продолжал фонить раздражением, возможно, с Проулом и не связанным. Спасибо нейроконтроллеру и новым препаратам. После них Проул чувствовал чужие эмоции, как сквозь толстый слой пенопокрытия. Замечал, но не начинал реагировать. Только искра пульсировала чуть быстрее… и все. Или нет? — Почему ты так на меня смотришь? — нервно спросил он, поднимаясь перед Оптимусом по лестнице и заходя в дом. — Тебе мало того, что ты довел меня до суицида? Скажи честно, ты снова хочешь взвалить на меня судьбу Кибертрона? — Кибертрон этого не выдержит, — отозвался Оптимус; голос из-под маски звучал глухо, с эхом. — Меня больше волнует, что я этого не выдержу, — признался Проул. — Я могу заранее отказаться от твоего предложения, каким бы оно ни было? — Можешь, — Оптимус так и не предложил ему сесть, сам застыл посреди безжизненной комнаты, выкрашенной в ярко-красный цвет и почти лишенной мебели. Несгораемые шкафы-сейфы, терминал с консолью и одно кресло были того же цвета, так что визуально терялись в тусклом освещении. — Как и любой сотрудник штаба, ты можешь уйти в отставку. Помнишь, на каких условиях? У меня не было времени уточнить, насколько это для тебя безопасно, но… Проул знал, что его искалечит или убьет любое мнемохирургическое вмешательство спустя такое короткое время после операции. — Я все еще гражданин Праксуса, — напомнил он. — Чистой породы, с минимумом примесей. — Мы один народ, — возразил Оптимус. — Пусть и говорим на разных языках. Разве ты не считал жестоким и несправедливым запрет на связи с мехами других альтмодов? То, что мехи военных альтмодов не имели права распоряжаться собственной судьбой? — Если бы Праймус хотел, чтобы у всех были равные права, он создал бы всех одинаковыми. Я знаю о теории, что Его замысел в том, чтобы мы научились жить в мире и гармонии через преодоление наших различий. Но я считаю, что такой мир недостижим. Праймус уже покарал меня за попытки защитить собственного спарка, и скоро покарает Риммика. Возможно, твоими руками. Праймус не любит тех, кто идет против его воли. От изменившегося взгляда Оптимуса Проулу захотелось исчезнуть. Стать невидимым, как часто хотелось в спаркстве. — Я не собираюсь карать тебя или твоих близких, пусть кто-то и считает меня представителем Праймуса в грешной реальности. Все, чего я хочу — мира на нашей планете. Поэтому мне нужно, чтобы ты перестал жалеть себя и помог защитить мир, давшийся всем нам огромной ценой. Тебе нужно всего лишь пообщаться с мехом, который, я уверен, отнесется к тебе и твоим просьбам с искренним вниманием. И выяснить, угрожает ли тот законной власти автоботов. — Мне нужно принять лекарство, — Проул поднял оптику и поймал взгляд Оптимуса. — Где у тебя энергон и стакан? — Пойдем, — если Оптимуса и удивило неожиданное требование, он ничем этого не показал. — Энергон из холодильника или обычный? — Со льдом, если можно. В очень похожей комнате с холодильником тоже стоял терминал — и на этот раз монитор был включен. На экране чуть подрагивало фото Элиты. При ее жизни Проул никогда не видел ее такой счастливой. — Не только ты потерял близких, Проул. Это не упрек, если что. Я скоро уйду вслед за ней, — Оптимус протянул прозрачный бокал с тонкой трубочкой. — Матрица вернула меня лишь на время, чтобы я успел завершить дела. Могло ли это быть правдой? — Дэдлок нашел убежище на Праксисе, а Саундвейв на прошлой неделе предупредил всех об отмене судебных заседаний и других мероприятий с его обязательным участием. Он улетает на Праксис по личному делу. Точные даты пока неизвестны, ни отлета, ни возвращения. Я не лезу в разборки ваших кланов и в семейные секреты, Проул, и прошу только об одном: поговори с Саундвейвом о Джаззе и о вашем спарклинге. Все знают, как много Джазз для тебя значит — и как много для праксианцев значат «породистые» спарклинги. Саундвейв умеет считать, как и я. Он не станет скрывать от тебя, есть ли у десептиконов планы, связанные с праксианцами. Искра словно покрылась льдом, и все внутри заныло. Нет, Проул всего лишь глотнул слишком много энергона, толком не размешав препарат. Да, Проул еще в больнице, от случайного соседа по палате, узнал о Рейспойнте, признанном спарком Чекпойнта. Спустя ворны у одного из старейших кланов находится наследник, когда-то сбежавший к интерботу, и его взрослый спарк с плебейским акцентом планеты Мастер — эту новость обсасывали все таблоиды, даже странно, как Проул не наткнулся на нее до приступа! Он тогда поблагодарил Праймуса, что слишком ржаво себя чувствует, чтобы хоть сколько-то эмоционально отреагировать, и решил заниматься проблемами по очереди. Суд однозначно был важнее. Кусочки льда стукались о трубочку. Привычно заверив Оптимуса, что все будет выполнено, и попрощавшись, Проул поторопился на улицу. Завтра он планировал встать пораньше и многое купить — и для кварты, и для яхты, и для себя. Ехать до жилого комплекса, где Фортресс Максимус снял для него кварту, было далеко, но Проулу сейчас жизненно нужен был свежий ветер в лобовое стекло. *** Спайшот, глава местного Сената, то есть Совета, был еще влиятельнее Дефендера. По крайней мере, на Праксисе. Здесь Спайшот, не скованный религиозными догмами, мог позволить себе выдвинуть любой бредовый закон на обсуждение и прямым текстом посылать наболт несогласных. Вроде бы все свои, одни праксианцы в Совете, да и в родном клане Рейса не стеснялись выражаться намного грубее… но не перед холовидением же! Разборки в Совете были жесткие: не только ругань, но и ломание кресел, и попытки мордобоя. Уважаемые мехи сцеплялись насмерть, например, по вопросам функционализма. Спайшот оказался как раз из этих, которые принципиально «за»; смешно, что сам он был архивариусом, активированным с видеокамерами и огромной долгосрочной памятью. Рейсу, ответственно просмотревшему пару десятков записей с заседаний, Спайшот не понравился совсем. Мерзкий, с круглыми, как у скраплета, глубоко сидящими алыми линзами. Типичный твердолобый праксианец, со всеми предрассудками, с пафосными рассуждениями, которые вроде как должны маскировать невежество и желание любой ценой постоять на своем. Но при этом — достаточно осторожный, чтобы сохранять реальную власть уже почти ворн. Торжественная церемония и празднование после проходили в поместье Шотов, у моря. Спайшот недурно играл на гитаре и спел несколько романсов, лично следил, чтобы Рейс и его дорогие родственники не остались без выпивки. В общем, соблюл все приличия, отдавая племянника в клан Пойнтов. Рейс, конечно, догадывался, что это все только для вида, без особой симпатии даже к собственному племяннику — любимого спарклинга, которому рано погибших создателей заменили, не выдали бы за меха, взявшегося фактически ниоткуда. Но тюрьмы и опыта насильственной мнемохирургии в памяти соузника Рейс не ожидал, вообще не ожидал! Подробности он рассмотреть не успел. Растерялся, перестал себя контролировать… и соединение оборвалось. Кажется, они оба перепугались так, что инстинктивно метнулись в разные стороны, в безопасность и покой одиночества. — Ты понял, что я делаю, — Рейс то ли обвинил, то ли констатировал факт, сам еще не разобрался. Рукшот кивнул. Голубая оптика за полупрозрачным голубым визором лихорадочно мерцала. По свежеустановленной связи искр Рейса дергало чужими яркими эмоциями: страхом, гневом, отвращением, обидой. Несомненно, Рукшот получал и обратную связь в реальном времени: раздражение и разочарование, злость на себя, одного из лучших игроков в виртуальный покер, не сумевшего скрыть самое важное! Рейса трясло от холодного бешенства, он всерьез размышлял, сумеет ли убить меха, сидящего на его платформе, и сумеет ли выкрутиться, сохранив и жизнь, и статус. Подправить логи чужой искры, будто бы Рукшот стал создателем сегодня, вроде удалось, но… Раньше Рейс предпочел бы сбежать. У него бы и сомнений не возникло, что это — самый разумный выход. Раньше Рейс не носил искорку. — Ты не дашь мне это стереть? — уточнил он для проформы. — Что ж, я могу предложить тебе два варианта нашего дальнейшего счастливого союза. Или ты начинаешь скандалить… и тогда я приложу все усилия, чтобы ты занял место главы Совета прямо сейчас и все продолбал. Хотя, может, у тебя и получится, тогда я тебя искренне зауважаю. И другой вариант: я выношу эту искорку, потом еще одну, а потом ты станешь главой Совета с моей полной поддержкой. Ты думаешь, Флип-Топ откажется от шанса помутить энергон, когда я принесу ему твои воспоминания? Соузник смотрел на Рейса холодно и с опаской. И, как подсказывала свежая, дергающая искру связь, хотел даже не в морду дать, а скорее убраться с этой платформы и из этого дома, и потом тщательно помыться. Чья, кстати, была идея — не переселять Рукшота из дома дяди, позволить жить собственной жизнью? Может, это предложил Флип-Топ, трясясь над их общей тайной, но все равно, какого Юникрона Рукшот согласился? Что ж, не впервые мехи брезговали Рейсом, но почему-то сейчас, когда Дэдлок умирал совсем рядом, когда нельзя было самому убраться из дома, нет, с фраговой планеты святош… здесь и сейчас это бесило так, что Рейс выключил комлинк. От греха подальше. — Мы договорились? — уточнил Рейс. — Давай тогда трахаться. Не бойся, без инфообмена. — Зачем? — Рукшот дернулся, не дал к себе прикоснуться, замер в напряжении. — Я буду молчать. — И всем видом показывать, как я тебя разочаровал? Нет уж. Слушай, я не хочу тебя насиловать, — Рейс улыбнулся максимально располагающе и дружелюбно. — Но я обещал моему дорогому опи, что очень постараюсь быть хорошим любовником, не то что некоторые праксианцы… У меня, как ты успел заметить, никого здесь нет, кроме опи, так что я очень не хотел бы его разочаровывать. И в целом, если наши поля будут резонировать и всем будет ясно, что у нас все зашибись, сплетничать будут меньше. Видишь, я с тобой абсолютно честен. Ты ведь не ожидал, что мы полюбим друг друга с первого взгляда, я надеюсь? Что не так? — Все! — Рукшот завозился, одновременно пытаясь слезть с платформы, жестикулировать обеими руками и не отводить взгляда от Рейса. — Все не так, Юникрон тебя побери! Как у тебя глосса поворачивается говорить про честность?! — Ладно, я сказал не всю правду, — Рейс спрыгнул на пол легко, встал между соузником и дверью. — Главная причина — я не хочу сегодня быть один. И как ты думаешь, если я тебя немножечко, не насмерть, подстрелю, что мне лучше рассказать моему дорогому гранддани? — ствол, отобранный у Джазза после двойной дозы успокоительного, был настроен на самый минимум, легкие ожоги, ничего страшнее. Но Рукшот то ли перепугался так, что этого не заметил, то ли в принципе ничего не понимал в оружии. — Что ты был груб и принуждал меня к разным извращениям? Или что ты оскорбил меня и моих создателей? — Ты больной на всю голову! — теперь соузник отползал в другой угол платформы, куда и следовало. Оставляя под бампером блестящий след. И, конечно, продолжал фонить, как и положено меху, которого оттолкнули за считанные минуты, если не секунды до перезагрузки, уже раскрыв искру и хорошо оттрахав. — Я просто хочу выполнить свой долг, как полагается, — возразил Рейс и оперся коленом на мягкое пенопокрытие. Рука дрогнула, когда возбужденный коннектор мазнул по жесткой обшивке бедра, но через пару секунд Рейс снова навел дуло на Рукшота. Вот доставать из сабспейса наручники и расщелкивать их одной рукой было уже не так удобно. — Я не виноват, что тебя плохо воспитали твои создатели. Давай, подними руки к изголовью, там перекладина удобная. — Какой долг? — Носителя, — терпеливо объяснил Рейс. Рукшот все еще излучал искреннее недоумение, оказавшееся даже сильнее страха и возбуждения, и Рейс впервые задумался, что на Праксисе отношения между соузниками могут несколько отличаться от принятых на Мастере. — Что говорил твой дядя во время церемонии и после? Ты забыл? Он передал мне твою искру и корпус, как передал бы твой дани, если был бы жив. Да убоится соузника своего и все такое. Как минимум, пока я ношу искорку, я буду заботиться о ней, о тебе и о твоем удовольствии во время коннекта. Как хороший носитель. — Подожди! — Рукшот почти взвизгнул. — Нас венчали не по этому обряду! — Какая разница? — теперь удивился Рейс; ему надоело нависать над Рукшотом, и он забрался на платформу с ногами, интимно прижал дуло к искре, пульсирующие эм-волны которой приятно защекотали сенсоры даже сквозь обшивку. — Я помню, что здесь верят чуть иначе, но суть ведь та же? У вас же верят, что надо почитать носителей, поклоняться им, благоговеть? Даже если ваша ветвь религии выкинула все идеи о полной власти носителей и якобы бесправии остальных, мех на Праксисе не становится менее носителем, правда? И где твое благоговение? — Я надеюсь, ты не ждешь, что я буду благоговеть перед мехом, который использует меня, чтобы легализовать спарка от родного брата, и тычет в меня пистолетом? У Рейса кончилось терпение. Он уронил наручники, сунул пальцы в круглые вентиляционные отверстия на правом боку Рукшота, активируя фальшивые иглы, и рванул заглушку на себя. Выломать ее так сложно, но от резкой боли от царапин и нагрузки на крепления Рукшот вскрикнул, а Рейсу того и было надо, чтобы впихнуть дуло в рот. — Еще раз заговоришь об этом — и я выжгу тебе динамик. Очень медленно. Вот так вот, — он покачал пистолетом из стороны в сторону. Трансфлюид изо рта обильно пачкался, и Рейс при всем желании не смог бы рассмотреть, где там что, но знал самое главное: пока он верит, что за любое насилие над соузником, вплоть до убийства, ему ничего не будет, в это поверит и Рукшот. Хорошо быть наследником крутого клана! — Я не хотел доводить до такого, — это Рейс сказал тоже абсолютно искренне. — Поверь, если меня не злить, я могу быть замечательным соузником. Меня интересуют только связи твоего клана и спарки, которых ты можешь заискрить, в остальном мне поболту, как ты будешь жить. Но на платформе и на обязательных церемониях ты будешь делать то, что я скажу. По-хорошему или по-плохому. А теперь подними руки и постарайся их расслабить. Ты ведь у меня гордый и не попросишь снять браслеты, если через пару часов станет неудобно? Голубой визор был совсем не как у Джазза — Рейс видел оптику Рукшота, даже когда хотел бы не видеть. Рейс вообще не хотел этого меха. Ни видеть, ни трогать, ни коннектить. Можно, конечно, зажмуриться и представить алые линзы, другой корпус, другое эм-излучение… Нет, Дэдлок бы не оценил. Ради Дэдлока и его искорки Рейсу следовало смотреть на мир открытой оптикой, а не сбегать в иллюзии. Только сейчас Рейс начал понимать, о чем говорил Дэдлок в Протихексе, фрагову вечность назад: когда начинаешь мстить, уже не остановиться. Уже самому от себя противно, уже хочется мира, покоя, уюта, тепла… И первый же оплавок на твоем пути разжигает в искре пожар. *** Саундвейв ответил на видеовызов с одного из средних этажей Дарк Маунт, с застекленного балкона с панорамным видом на остальные «горы» Полигекса. Десептиконы застраивали оставленные им после перемирия территории расчетливо: практично и вместе с тем эффектно и броско. Так напротив бывших автоботских баз в Иаконе выросли огромные бизнес-центры, повторяющие дизайн знаменитой крепости Мегатрона. — Предложение: слетать на Праксис и задать эти вопросы самому спарклингу. Нет желания тратить недели на полет: дождаться открытия космического моста. В ваших обычаях: безоговорочное уважение дани. Спарклинг: воспитан в праксианской культуре. — В культуре безоговорочного подчинения главе клана, а не изгнанному дани! — возмутился Проул. — Еще скажи, что ты это поддерживаешь и одобряешь! Ты знал, что Мезотулас забрал моего спарка и лгал мне, вы все знали… — под столом он сжал кулаки до боли. Даже с нейроконтроллером, притуплявшим силу эмоций, предательство оставалось предательством, а злость — злостью. — Проул: не понимает причин? — Чего ты хочешь? Мне нужна правда об этом спарклинге. Саундвейв, мы ведь можем договориться? — Саундвейв: не знает правды. В обычаях десептиконов: не вмешиваться в семейную жизнь друзей. Культура десептиконов: культура равных. Он явно издевался. — Но ты можешь узнать эту правду, — настаивал Проул. — Ты эмпат. Ты полетишь на Праксис, я знаю. Пожалуйста, Саундвейв, — вдруг Проул вспомнил наставления Ранга, точнее, выводы, к которым Ранг так старался его привести: — Ладно, ответь мне только на один вопрос! — Саундвейв: слушает. — Меня очень беспокоит тот факт, что я помню затухание искорки, — Проул почти ненавидел Саундвейва за проклятую необходимость говорить с ним прямо и честно. — И тот факт, что никто из вас даже не вспомнил об этом спарке во время психокортикального соединения. Скажи мне, ты знал тогда, что спарк выжил? Саундвейв замялся, и до ответа прошло восемь невыносимо долгих секунд: — Саундвейв: не знал. Саундвейв: понимает мотивы Дэдлока. Назойливость Проула: была слишком заметна. — Почему ты думаешь, что Дэдлок знал? — Саундвейв: смотрел интервью с Рейспойнтом и Джаззом. Знания Рейспойнта о Дэдлоке: знания близкого меха. Слова Рейспойнта о частых визитах Дэдлока на Мастер: похожи на правду. Проул думал, что перестал ненавидеть Дэдлока. Как он ошибался! Все старые чувства всколыхнулись, разрывая искру. Проул ненавидел Дэдлока. Ненавидел Джазза — и все еще нестерпимо нуждался в нем. Не в коннекте, не в прикосновениях… но хотя бы в честности, хотя бы в капельке взаимности! Но стоп… Дэдлок ведь обманывал и Джазза?! Скрыл от него информацию о выжившем спарке, зная, что Джазз не сможет защититься от любого, даже самого поверхностного чтения мыслей? — Ты считаешь, мне стоит полететь на Праксис? С тобой? — Саундвейв: не желает участвовать в преследованиях Джазза и его спарка. Связь оборвалась прежде, чем Проул успел возразить. Впрочем, положа руку на искру, возразить ему было нечего. Его полет на Праксис и был бы преследованием. Он представил, как на него посмотрит дани, если явиться в создательский дом спустя тридцать с лишним ворн, потребовать вернуть Джазза и их общего спарклинга, и злость сама собой утихла от абсурдности этой картины. Опустив голову на стол, чудом переживший припадок перед госпитализацией, Проул запросил в инфосети расписание межпланетных рейсов и данные о состоянии космического моста на орбите Кибертрона. На всякий случай.