Кого ты ищешь среди дождя?

На грани между онлайном и поверхностной гибернацией к Джаззу впервые явился Дэдлок. Точнее, Дрифт, которого Джазз никогда не видел — только в воспоминаниях. Молодой, хрупко-красивый, еще не изменивший корпус и оптику, еще без клыков и когтей. Джазз не запомнил, о чем они говорили и при каких обстоятельствах встретились, но в реальность вернулся с усилившейся болью в искре — и с постыдной, неуместной обидой на несправедливость жизни. Где бы ни был сейчас этот чужой мех, он был там счастлив, или хотя бы надеялся на счастье. И он был чужим. Вел себя с Джаззом, как с хорошим знакомым, как с кем-то, к кому испытывал интерес и симпатию… и не более. — Хватит тупить, — недовольство Рейса, подошедшего слишком близко, снова будто заскребло по оголенным проводам. — Нас ждут великие дела! Рейс, как и Дэдлок, не умел злиться долго — и долго ждать тоже. — Ничего лишнего наносить не надо, мы опаздываем! Еще загоришься, и Дэдлок ко мне придет из послеискрия, спросит, почему я за тобой так плохо слежу! Что я ему скажу, ты подумал? Может, Дэдлоку было бы приятно, если бы Джазз на его похоронах привлекал все взгляды, был ярким и нарядным. Может, даже какая-нибудь полупрозрачная сетка со стразами оказалась бы к месту. Рейс ведь не стал снимать ленты, подчеркивающие неспособность трансформироваться. Но Джазз не подумал заранее. И в чем-то Рейс был прав: в парк с источниками открытого огня вещи, развевающиеся на ветру, лучше не таскать. А после церемонии сожжения, на заправке, уже и смысла нет… А есть ли в принципе смысл в этом прощании? Кроме легального избавления от мозгового модуля с компроматом, конечно? Джазз не знал. У него и времени прислушаться к собственной искре не было — Рейс не спрашивал его мнения, ни организуя церемонию, ни приглашая мехов с Кибертрона и поселяя их где-то на поверхности, и теперь не пойти прощаться Джазз не мог, соратники просто не поняли бы. — И последнее, — Рейс остановил его перед самой дверью, на мгновение сжал левую руку горячими пальцами. — Не делай глупостей, о которых пожалеешь. — Каких? — мигнул Джазз. — Ни слова, ни намека о том, кто я на самом деле. Ты знал, что я существую, и тебе было на меня лить. Как ты сам сказал на ток-шоу, Праймус не отсыпал тебе создательского инстинкта. — Иногда я очень жалею, что не добил тебя в Протихексе, — Джазз зашагал по коридору, не оглядываясь. *** Подход к фраговой яхте обледенел. Хорошо хоть, она стояла на специальной площадке около летучего дома, как на твердой поверхности планеты, и не надо было идти над хайками пустоты по трапу. Темно-коричневая обшивка должна была обледенеть тоже — но, как понял Джазз, забираясь на пассажирское сидение, Рейс включил обогрев заранее. Может, даже периодически прогревал яхту, пока та стояла. Рейс с такой счастливой и расслабленной улыбкой поглаживал штурвал и консоль, что у Джазза руки зачесались дать ему хоть подзатыльник. Всю эту авантюру, в итоге убившую Дэдлока, затеяли, чтобы один долбанутый гонщик получил дорогущую игрушку, да? У яхты было имя — «Небесная Песня». Как сказал Рейс, потому что от одного взгляда на нее искра начинает петь от восторга. Они взлетели и рухнули вниз так резко, что лично у Джазза искра чуть не вырвалась из честплейта. Она и так-то ощущалась не на месте. Джазз нервничал перед встречей — и больше его волновал не дезактивный корпус, с которым в доме не дали толком попрощаться, а живые мехи, специально прилетевшие с Кибертрона. Он даже не знал, кто конкретно! Раньше он не понимал настолько отчетливо, что все его друзья и знакомые последних ворн — на самом деле знакомые именно Дэдлока. Если бы тот умирал на Кибертроне, конечно, Джазз нашел бы с ними общие темы для разговоров, мог бы и не заметить, что что-то не так… но с Праксиса писать было некому и нечего. «Мы живы, все в порядке». «Объясни мне, как медик простому меху, насколько рискованна операция, вот файлы». С братом Дэдлок переписывался сам. А когда Джазз включил комлинк и пришел в себя достаточно, чтобы написать Хуку, что тот прибудет уже на похороны… Хук ответил: «твой спарк всех оповестил, не волнуйся, мы все понимаем, а что не понимаем, обсудим при встрече». До огненного парка, огромной территории с озерами магмы и пламенными гейзерами, яхта домчалась быстро. Рейс явно побывал здесь заранее: не искал, где приземлиться, в фейсплейт узнавал местных работников, тут же начавших фальшиво сочувственно улыбаться. Сам Рейс тоже улыбался, но как-то очень аккуратно, с идеально отмеренной дозировкой радости от знакомства. Фрагов актер. Он легко и естественно оттеснил Джазза на задний план, поздоровался с Саундвейвом и кассетами, с Хуком, с Даблтейком, всех поблагодарил, всех повел к нужной яме с огнем, где уже ждали работники парка. Хотя утром Джазз выпил успокоительное — попробовал бы не выпить, Рейс вынес бы весь проц, — мехов на Праксисе сжигали после заката, в темноте, и Джаззу очень сильно хотелось принять еще. Заглушить в искре тупую боль. Вдалеке вспыхивали и взлетали к небесам плевки раскаленной кислотно-голубой жижи, местами меняющей цвет на алый. Рамбл с Френзи громко заспорили, может ли окатить неосторожных мехов и что с ними будет; сотрудник парка начал успокаивать, что все подобные источники огорожены. Камни под ногами были горячими и слабо вибрировали. Дезактив Дэдлока висел, как в гамаке, на прочной сетке, и по кивку Рейса его начали опускать вниз, к негасимому огню. Ничего красивого. Краска запузырилась, обнажая черное и грязное. Безмолвные мехи в защитных масках и накладках на обшивке синхронно затыкали Дэдлока длинными шестами, видимо, пытаясь уложить корпус поровнее. Или нет? Присмотревшись, Джазз понял, что они били в нагревшиеся сочленения. Наверное, ускоряли процесс. Это все равно было мучительно, кошмарно долго — и жарко. Джазз не знал, на каком этапе приемлемо уходить, а Рейс явно намерен был ждать до последнего. Пока от Дэдлока не останется только прах, а от праха не останется ничего. Черный дымок, разгоняемый ветром, черная окалина на прочной сетке. — Для искорок… не опасно? — пересилил себя Джазз, полтора часа назад решивший не разговаривать с Рейсом. Настолько хотелось уйти отсюда. Рейс скривил рот, выразительно, но непонятно. Потом покосился на Саундвейва, которого поддерживал под локоть Даблтейк. Чьи чувства так ранят эмпата, задавался вопросом Джазз, рассматривая вроде как давно знакомые — и такие чужие — фейсплейты. Или это собственная боль Саундвейва, потерявшего не просто боевого товарища, но и близкого друга? «Его бы увести», — написал Джазз Рамблу и Френзи. Если они прилетели с Саундвейвом и своими спарклингами, значит, все еще считали себя его семьей. Последнего любовника Саундвейва Джазз не увидел. Тот мог быть внутри деки, конечно, но… — Извини, я хочу остаться, — Рейс произнес это едва слышно, вновь уставился на долгое-долгое догорание. На сетке уже тлел голый эндоскелет с бесформенными кусками внутренних деталей: лопнувшие, раздувшиеся аккумуляторы, жесткие рамки, удерживавшие на месте баки, что-то еще, оплавившееся и почерневшее до неузнаваемости. — Еще полчаса, я думаю. Не волнуйся, я слежу за уведомлениями, искорки в норме. — У него сразу двое? — Рамбл шел спиной вперед, подпрыгивая на камнях. Дорожек здесь толком не было. — Когда успел-то, а? — Когда вы с Дэдлоком успели сныкать спарка, оплавки? — присоединился к допросу Френзи. — Ржа, не догадывался ведь никто! И вылитый Проулер! Рэведж согласно мявкнула. Саундвейв надрывно вентилировал и фонил, как будто вот-вот свалится. Хоть бы не в яму с огнем или лавой, мелькнула мысль. Даблтейк остался рядом с Дэдлоком. Впрочем, Даблтейк тоже Саундвейва бы вряд ли удержал на ногах, вздумай тот отключиться. — Саунд? Ты как? — спросил Джазз, чувствуя себя идиотом. От ямы с огнем торопился им вслед Даблтейк. На Джазза он не смотрел, только на Саундвейва. Кажется, у Даблтейка были какие-то личные претензии. Или померещилось? Почему Даблтейк вертелся вокруг Саундвейва, как большая кассета, игнорируя Джазза? Что сам Джазз мог — или должен был — сказать им всем? Хук с Рейсом медленно, ужасно медленно отходили от ямы, откуда работники парка споро вытаскивали сетку, расправляли, натягивали и встряхивали — раз, другой, третий. Последние ошметки срывались вниз. Был мех — и нет меха. — Отстаньте! — отмахнулся Джазз от надоедливых кассет, наблюдая за Рейсом. Тот вроде пошатнулся? — Все потом, на заправке, хорошо? Больше всего Джаззу хотелось сейчас напиться. А лучше — вообще не выходить из запоя, недели, месяцы. У всех был собственный транспорт, Джазз мог напроситься к кому угодно, под предлогом, что хочет поговорить по пути… и все равно тупо пошел за Рейсом к его проклятой «Небесной Песне». Тот выжидал, пока рассядутся по яхтам и шаттлам остальные. Ноги пристроил на консоль, голову запрокинул тоже совершенно не проуловским жестом: открыто, беззащитно и привлекательно. По капоту звякали тонкие цепочки, свисающие с шеи и вплетенные в черные ленты, которые прикрывали фары. Не столько украшение, сколько сигнал для любого встречного: этот мех не может трансформироваться, он носит искорку. Местная мода, на Кибертроне никому не известная. Как будто мало было агрессивно-призывного эм-излучения, ни на кого конкретно не направленного. «Я горячая гаечка, мой корпус хочет всего и сразу, поэтому я сверну тебе шею, если ты встанешь на моем пути»… примерно это транслировал Рейс в присутствии незнакомцев. Смотреть те смотрели, но приближаться не рисковали. Джазз перевел взгляд на ямы с огнем и дымом, ряды которых тянулись до горизонта. Здесь не получалось верить ни в какое послеискрие. Только пепел, прах, черная липкая окалина, сменившая черную жижу разложения. Но покоя не было и праху, он горел, горел, горел… Линзы Рейса вспыхнули белизной, и он резко сбросил ноги с консоли, заерзал, удобнее пристраивая бампер. Замерцали и фары, просвечивая сквозь черную узорную ткань. Нет, а другую музыку он найти не мог? Колыбельная была красивой, не поспоришь, но кто включает за штурвалом песню, обещающую сладкий оффлайн? И подпевает? Только когда яхта вылетела за пределы огненного парка, Джазз осознал, насколько жарко там было. Еще бы выпить сверхзаряженного, покрепче, чтобы в шлюзе щипало. В полете Джазз бездумно серфил по местной сети, пролистывая новости о незнакомых местах и мехах, так что город с его полузабытым шумом возник вокруг очень резко, перегрузил сенсоры и усилил желание нажраться в шлак. Джазз понимал, что это не избавит от мучительного чувства одиночества рядом с мехами, которых он когда-то считал близкими… но что избавит? Ржа, почему Рейс разговаривал с ними так спокойно и легко? Сколько он переписывался с Саундом и Хуком? А с Даблтейком? Что Рейс им врал? Заправку охраняли серый джет и бледно-зеленая вертушка с яркими инсигниями местной полиции. Блестящие, отполированные, не похожие на настоящих бойцов — но военный альтмод есть военный. На стене слишком просторного для их маленькой компании зала мерцающие, плохо настроенные экраны показывали рекламу особенных блюд заведения: живых глитчей и дохлых скраплетов. Джаззу приходилось жрать и не такое, но и в проц бы не пришло, что для кого-то это деликатес. В целом здесь было довольно уютно. Вдоль стен вились гирлянды с тусклыми желтыми лампочками, создавали приятный полумрак. Зеленые стены с хаотично расположенными синими кляксами и темно-красными шарами утилизаторов не раздражали. Джазз не знал и знать не хотел, нужно ли кого-то звать, чтобы принесли больше выпивки на длинный стол, чтобы принесли крии, минеральные стружки или этих фраговых скраплетов. Пока все рассаживались, гремя стульями, Джазз нашел свежезаряженное топливо и присосался к нему. Периферийным зрением он замечал, как смотрят Хук и кассеты. Даблтейк все помогал Саундвейву, кажется, больше ради себя самого, потому что тот уже фонил нормально и убитым горем не выглядел. Рейс куда-то делся. Поболту на Рейса, Джазз мог обойтись без него. Даже если чувствовал окружающих мехов чужими и опасными — без причин, просто противно дергало искру в их присутствии. Хайгрейд ударил в проц, и Джазз сел, пока его не повело, широко расставил ноги, помогая гироскопам откалиброваться. Шлак, да почему же так не по себе? Почему нельзя как раньше, как на прежних поминках, которых в жизни Джазза был не один десяток: напиться и сконнектиться с кем-то, чтобы ощутить, что смерть прошла мимо? Он выпил еще — до дна, запрокинув голову и встряхнув стакан. Только сейчас заметил, что из соседнего зала доносится легкая музыка, что-то знакомое… Нет, это открылась дверь, и музыка исчезла, стоило створкам съехаться вновь. Рейс ошпарил насыщенным эм-излучением и уселся рядом с Даблтейком, как можно дальше от Саундвейва. Получилось так, словно семья Дэдлока отделилась от остальных: соузник и два брата, настоящий и самозванец, напротив соратников по десептиконскому движению. Едва Рейс сел, как в зал вбежал суетливый фиолетово-розовый мех, принес маленькие бокалы и трубочки для Рамбла с Френзи и плошку для Рэведж. Другие кассеты Саундвейва, видимо, прощаться с Дэдлоком не полетели. Джазз и этих троих не ждал. Даблтейк был единственным родственником, Хука Джазз позвал сам — но ему бы в голову не пришло приглашать эмпата. Саундвейв посещал похороны и поминки, как командир, как важный мех для движения, это было честью… и все же никто не удивлялся, когда он уходил как можно раньше. Стоило ли лететь две недели на чужую планету, чтобы почти потерять сознание при виде дезактива, ничего не выпить и через полчаса уйти? — Что ж, давайте что-нибудь скажем о Дэдлоке? — прервал Хук неловкое молчание. — Кто начнет? Джазз покосился на Даблтейка. — Дэдлок был самым лучшим братом, — произнес тот дрожащим голосом. — Он всегда был рядом со мной. Не давил, не навязывался, но всегда… Он приходил в интернат, приносил вкусное, всегда чистый, не под химией, даже если по нему видно было, как его ломает. Но чаще он был веселый и хвастался, без подробностей, знаете, как о приключениях рассказывал. И я, малой, завидовал и мечтал стать, как он, тоже в банду войти, и злился, когда Дэдлок говорил, что лучше прибьет меня, чем разрешит такое. Он меня заставил на ремонтника выучиться, денег подкидывал все время, чтоб я жил нормально! К десептиконам он тоже не сразу привел, он и признался не сразу, что теперь не просто морды бьет, а ради настоящего дела… И потом Дэдлок всегда за мной присматривал, психовал, как бы меня не подстрелили, требовал, чтоб я нашел способ дать о себе знать, могу, не могу, потом он добился, чтобы нас всегда вместе на миссии посылали… То же было и с Джаззом, и добиваться особо не приходилось — может, потому что Дэдлок успел всех достать, «присматривая» за братцем? Саундвейв то ли ощущал боль Даблтейка на расстоянии, то ли сам что-то вспомнил, сквозь визор просвечивало лихорадочное мерцание оптики. Ржа, а знал ли вообще Саундвейв, где они сейчас и как отсюда добраться до отеля? Джазз, например, не знал даже названия города, куда они прилетели, а если б знал, оно бы ничего ему не сказало. Даблтейк наконец запутался в словах, рухнул на стул, вытирая омыватель, и Рейс подсунул ему бокал искрящегося хайгрейда. Рамбл и Френзи что-то очень тихо говорили Хуку, Джазз не вслушивался. — Саундвейв: просит Джазза высказаться. Он решил не вставать — зачем, когда и так все его видят? — Я любил Дэдлока. Мне до сих пор пусто на искре без него, и будет пусто еще долго. Он был хорошим мехом, — добавил Джазз банальное, поняв, что все ждут чего-то большего. — По-настоящему хорошим. С открытой искрой. С верой в то, что все, каждый мех, заслуживают счастья, что лучший мир можно и нужно построить, главное, начать. Я благодарен Дэдлоку за все ворны, что он провел со мной. И вам тоже благодарен. Без вас, может, мы с ним погибли бы давно, а так… Хоть немного мира после победы Дэдлок успел увидеть. Он был так счастлив, когда мы победили, когда авти согласились на наши условия… Он не рассчитывал, что доживет. Я не знаю, у кого и когда он переделывал корпус, вроде задолго до тебя, Хук? Но он всегда знал, что это дорога в один конец. Наверное, поэтому он так торопился успеть как можно больше. — Джазз: говорит о чем-то конкретном? Джазз мотнул головой. Рейс тихо, но отчетливо выругался по-праксиански — это выражение Джазз знал, «въедливый скраплет» или что-то подобное. — Десептиконы: хотят знать причины поступков Дэдлока. Хук сидел с таким фейсплейтом, будто очень хотел заткнуть Саундвейва или провалиться сквозь пол. Рамбл и Френзи, судя по мерцанию линз и хитрым ухмылкам, хотели посмотреть на скандал. Рэведж, за пару минут выжравшая глубокую плошку хайгрейда, свернулась на стуле, если не свалилась на пол, и Джазз сомневался, что она онлайн. Может, только Даблтейк хотел узнать что-то, но он, Юникрон побери, мог хотя бы поздороваться с Джаззом при встрече? Или написать до встречи? — Я тоже хочу, — Джазз развел руками и потянулся за свежезаряженным энергоном. — Но увы, никто из нас не экстрасенс. — Джазз: связал с Дэдлоком искру, — голос Саундвейва стал опасно мелодичным, зазвенел высокими нотами. — Джазз: завел спарклинга с праксианцем. — Джазз: чуть не сдох из-за этого спарклинга! — передразнил Джазз. — Дэдлок верил, что все заслуживают самого лучшего. В том числе этот самый спарклинг. Если б я знал, чем все обернется, я сдал бы Дэдлока за убийство рекеров, а его, — Джазз махнул в сторону Рейса, чуть не ударив Даблтейка, — за угон яхты и полеты в городе. Тогда Дэдлок был бы жив. Но я решил, что он знает, что делает. Ты тоже решил не вмешиваться, так? А ты не думал, что как раз тебя он бы послушал?! Ну и молчи теперь! Из-под стола высунула морду Рэведж, встопорщила локаторы. Саундвейв подался вперед, руки, сжатые в замок, подрагивали перед ним на столе. Хук отвернулся от Саундвейва еще сильнее, но взгляд прятал и от Джазза. Он подумал, что смущенная улыбка Хуку идет, делает его моложе и симпатичнее… Даблтейк, сидящий справа от Джазза, смотрел в стол, на свои скрещенные ладони, а может, на искры в бокале энергона. Больше не плакал, слава Праймусу, и в разговор лезть не пытался. Саундвейв вдруг снял визор, закрутил его в руках, неаккуратно сдавливая хрупкий пластик. Из-за мерцания сложно было понять, на кого конкретно он смотрит. — Я знаю, что тебе плохо, Саунд, — Джазз напомнил себе, что разговаривает с нестабильным эмпатом. — Я ценю то, что ты прилетел, и понимаю, как тебе тяжело сейчас. Но не надо сходить с ума и делать все еще хуже. Ладно? — Саундвейв: обязан принять решение о принадлежности Дэдлока к десептиконам. Джазз: имеет право объясниться. Откладывать объяснение: неприемлемо. — Полагаете, Дэдлок не имел права разочароваться в вас и вашем движении? — заговорил Рейс; эм-излучение осыпало обшивку справа тысячами фантомных уколов. — Объяснюсь я, дорогой опи, — он улыбнулся Джаззу. — Так вышло, что мы с Дэдлоком сливали сознания, через ту крутую фраговину, которую ему Мезотулас подарил. Не один раз сливали. Не потому, что я ему не поверил, когда услышал про скорую дезактивацию и про своего дани, Дэдлок бы таким шутить не стал… Нет, я как раз хотел понять, как вы сказали, «причины». В чем подвох. А подвоха не было. Понимал ли Саундвейв, что Рейс лжет — и понимал ли, в чем конкретно? «Своего дани». Дэдлок мог обсуждать с Рейсом и дезактивных альф самого Рейса, ведь тот рассказал большую часть скандальных секретов о праксианцах… Перед Джаззом Дэдлок никогда не оправдывался, тем более — открывая искру, память, разжевывая причины и подвохи. Джаззу он и про состояние корпуса ни слова не говорил, пока все не стало очевидно! — Дэдлок был очень хорошим мехом, Джазз верно сказал, — продолжал Рейс. — И еще наивным и упрямым, что и привело к трагедии. Дэдлок собрал много данных о Праксусе и о тех, кто его покинул. Были еще мехи, которые поделились с ним своими архивами. Были мехи на Мастере, которые не стали бы говорить с Дэдлоком, но согласились говорить со мной. Дэдлок искренне считал, что это должны узнать все. Это, можно сказать, было его последнее желание, поэтому я согласился. А защитить или вылечить его вы не смогли бы, уж простите, так считал сам Дэдлок, — Рейс потеребил цепочку на шее. — Вы уж простите, но на Кибертроне вся ваша власть — подачка выживших элит, подгребших под себя еще больше денег. Когда речь идет о серьезных делах, вы по-прежнему сосете и сглатываете, только теперь публично. Джазза бросило в жар. Серво напряглись. Он чувствовал, как ноет глубокий шрам, потому что слишком сильно стиснуты денты, и как гудят локаторы, пытающиеся уловить максимум сенсорных данных. Кроме бешеной пульсации искры Рейса, эм-волны от которой перегружали все датчики, Джазз пока улавливал только хрипы и треск со стороны Рамбла, поперхнувшегося топливом. Френзи просто раскрыл рот — и так и сидел с идиотским выражением фейсплейта. Нет чтоб помочь Рамблу вытереть обшивку. — То, что законный наследник клана Пойнтов воспитывался на Мастере, — акцент Рейса стал настолько отчетливым, что Джазз заподозрил — это нарочно, — среди мехов, которых старые кланы презирают и считают разбогатевшими выскочками, Дэдлоку тоже было по искре. Шутка была бы неполной, если бы я не прилетел сюда, согласитесь? Дэдлок знал, что вы не оцените, что даже Джазз не оценит. Так что Дэдлок разрешил мне посмотреть и записать кое-что о вашем обществе «Истина». Про подделку документов, например, про вашего погибшего любовника-сенатора, про неудачные реабилитации и проданные запчасти… «Что ты несешь?! Зачем ты угрожаешь Саунду?!» — не выдержал Джазз. — Я не угрожаю. Я выполняю то, что обещал Дэдлоку: защищаю меха, которого он любил. Мне нет дела до десептиконов. Можете торжественно исключить Дэдлока из ваших рядов, только без лишнего шума, ладно? Так, чтобы не трепать ни мое имя, ни имя моего дорогого опи, и не обесценить все, что Дэдлок для вас сделал. Стул под Саундвейвом скрипнул. Кажется, он хотел вскочить, но Хук проворно вцепился в его плечо и заставил остаться на месте. — Не уподобляйся! Шарк, если б я знал, что ты начнешь доводить носителя и сам доведешь себя до не знаю чего, я бы сам не дал тебе лететь! Все, Саунд, все, — Хук навалился на угол стола, дотянулся до Саундвейва второй рукой. — Успокаивайся. Не срывай мехам прощание. Они Дэдлоку родня, в конце концов. До холла дойдешь? Помочь тебе? Рейс в самом деле фонил как-то… не очень нормально. Это даже Даблтейк заметил: неуверенно, почти шепотом спросил Рейса, как тот себя чувствует. Юникрон разберет, искренне или не слишком — может, просто не хотел влипать в проблемы. Любой вред неактивированной искорке приравнивается на Кибертроне к убийству заведомо беспомощного спарклинга, так было всегда. На Праксисе, скорее всего, тоже. Вряд ли сложно доказать, что гости с Кибертрона начали скандал? Рамбл и Френзи вышли с Саундвейвом, Хук подсел к Рейсу, окинул профессиональным взглядом. — Я бы советовал тебе вызвать шаттл и отправиться в тихое спокойное место, парень. Понимаю, ты хотел достойные поминки для Дэдлока, но… Так уж вышло, — улыбнулся Хук криво. — Не держи зла на Саунда. — Саунд сильно расстроился. Он же почти ничего не знал, Дэдлок ему не доверял, выходит, — Даблтейк налил себе хайгрейда, отпил чуть-чуть. — И ты еще… Лучше тебе больше не пересекаться с Саундом, честно. Но у нас к тебе претензий нет. Ни к тебе, ни к Джаззу. Дай Праймус тебе успешно выносить искорки, пусть они утешат тебя и смягчат боль потери. Ты, Джазз, тоже держись. И пиши, если что, понял? Саунд может тебя исключать сколько угодно, но ты мне не чужой и никогда чужим не будешь. Джазз кивнул. Он никогда не отличался особой эмпатией — но сейчас искра чуяла: это ложь. Не ради выгоды, не ради того, чтобы Рейс молчал. Просто Хук и Даблтейк считали правильным и приличным сказать слова поддержки. — Спасибо, что прилетели проводить его, — ответил Джазз так же неискренне. — Вы были ему дороги. Рэведж продолжала смотреть на них индифферентно, будто записывала видео. — Все нормально, — Рейс гладил себя под капотом, кажется, неосознанно. — Я тоже был не совсем прав. Мне жаль. Дэдлок очень хорошо относился к Саундвейву, и поэтому… Мне стало обидно. Джазз знал бы, как помириться с Дэдлоком, если бы они поцапались из-за идеологии десептиконов или чего-то подобного. Дэдлок бы не ушел успокаиваться никуда, это во-первых, он орал бы и спорил, пока ему бы не надоело… А во-вторых, никакие гадости о десептиконах не убедили бы Дэдлока, что Джазз ему не нужен. Раньше Джазз и не задумывался, насколько он привык к чужой безусловной любви. И к честности он привык — а Рейс сейчас, внимательно слушая советы Хука, выглядел заискрившим юнглингом, невинным и взволнованным. Может, он таким и был, как раз это — не маска? *** Блерр заглянул в комнату, в которую поселили Гипериона. Тот вернулся примерно час назад, посидел с ними в гостиной, практически не участвуя в разговорах, потом сослался на усталость и ушел. — Не помешал? — Блерр постучал по косяку, привлекая внимание смотрящего в окно Гипериона. — А, проходи, — Гиперион улыбнулся и махнул рукой. — Здесь красиво… — Я гонщик, мне нужна трасса, — Блерр встал рядом и посмотрел на видный в паре кварталов от дома каньон. — Каньоны нужны вам, летучкам. Я слышал, там собираются делать такие специальные трамплины, типа прыгаешь с него, в свободном полете трансформируешься и летишь дальше уже в альтформе. Но это не здесь, тут все-таки жилые дома, а у некоторых летучек очень уж громкие двигатели. Где-то там, за границей населенного района. — Я видел такое, — Гиперион кивнул.  Спрингер пустил его на этот тренажер. Прыгать не заставлял, даже не предлагал, они просто покачались на такой тоненькой с виду балке, рассматривая полигон сверху. Потом Спрингер шагнул с балки вниз, трансформировавшись в перевороте, а он спустился по лестнице. И очень удивился, когда Спрингер показал ему подборку видео. С балки прыгали не только мехи летающих альтмодов. «Если я скажу танку прыгать, он должен прыгнуть, ведь посадка не всегда возможна, да даже зависание на небольшой высоте для десантирования не всякий раз возможно. И на кой болт мне нужен рекер, который побоится прыгать?» — объяснил он. Танки там были. И они очень боялись ступить на эту тоненькую металлическую балку, хотя внизу был бассейн, а не скалы. А он, Гиперион, шел по ней, как по коридору родного дома. «Это особенность трансформеров с летающим альтмодом — отсутствие боязни высоты», — Спрингер стер запись с ним. Это была их договоренность — никаких следов на сервере полигона рекеров. «Но я боюсь летать», — возразил тогда Гиперион. «Так летать боишься, а не высоты», — рассмеялся Спрингер, обнимая его. — И он прав, я не боюсь высоты, я полеты не люблю… — Так ты все-таки встречаешься с тем рекером? — полюбопытствовал Блерр. — О, не переживай, ничего никому не расскажу, зачем бы мне это сдалось? Я достаточно хлебнул этой отработки, чтоб желать ее и тебе. Гиперион кивнул. Как ни странно, но именно Блерр прикрывал все его отлучки. Пару часов в день они откатывали обязательную программу, как называл это сам Блерр, а потом разбегались в разные стороны. — Тебе это пошло на пользу, — кивнул каким-то своим мыслям гонщик. — Перестал шататься от малейшего дуновения ветра, падать в отключках, и ходить ровнее стал. У тебя даже фон стал гораздо спокойнее. По нему, кстати, тоже заметно, что у него в жизни все отлично. — Он сам меня попросил! Сказал, что никогда не понимал зацикленности праксианцев на всех этих покрасках-полировках, мол, базового ухода в большинстве случаев хватает более чем. Вот я ему наглядно и показал… — Ага, теперь он звезда парочки весьма неприличных для праксианцев рейтингов. Уступает разве что Проулу, — Блерр спроецировал над ладонью парочку скриншотов, один с тем самым рейтингом, а второй — с обсуждением. На нем какой-то кибертронец с цифровым никнеймом особенно усердствовал с доказательствами того, что все это — суть таинственный план Проула по доведению граждан Кибертрона до тотальной импотенции. Некоторые с ним даже соглашались, особенно отвернутые Спрингером поклонники. — Ох, я ж его знатно подставил, ему теперь еще и от этих озабоченных отбиваться надо, — погрустнел Гиперион, вспомнив, как Спрингер бодро отгавкивался на заправке от какого-то журналиста, настойчиво пытавшегося развести командира рекеров на признание в массовых убийствах мирных десептиконов. Спрингер ни в чем не признавался, по личному каналу запретил Гипериону даже близко подходить к ним, довел журналиста до того, что тот треснул его по плечу... и Спрингер устроил спектакль «Держите подлого гада, который напал на меня и чуть руку не выдернул!» Что характерно, журналиста таки посадили в тюрьму на полворна, а Спрингер ходил мрачный три дня и только потом признался, что боль от удара была настоящая. И это беспокоило его куда больше, чем обиды «независимого» журналиста и всей их редакции. — Думаю, он справится, — Блерр неуверенно повел плечом, отключая голограммы. — Я видел тот репортаж, когда на него напал писака. Это ж каким надо быть кретином, чтоб лезть с кулаками на рекера. Красиво он его в стенку впечатал… — Полиция журналиста оттуда час выковыривала. Выскребли бы быстрее, да сам пострадавший мешал себя спасать, — Гиперион отвернулся от окна. — А Спрингеру тогда было очень больно. Старые боевые раны. Блерр внезапно обнял его и погладил по спине. — Плюнь на все, что тебе создатели втирают. Уходи к Спрингеру. Ты с ним будешь куда счастливее, чем с любым из этих клановых идиотиков, которые будут тебе ставить в вину твой альтмод и класс. Я тебя поддержу. — Блерр… — Я всю жизнь Блерр. И всю жизнь слушаюсь создателей, ведь так правильно. И что? Наш с Виркеном союз еще держится только потому, что он мне не изменил физически. Я ему давно пригрозил разводом, если он спутается с кем-нибудь проводами. Чего, ты думаешь, он разорился на установку для вирт-коннекта? Шаниксы терять не хочет. А мне уже и шаниксы эти проклятые не нужны, лишь бы поскорее от этого блокиратора на колесах избавиться! Шаниксы я заработаю… Гиперион обнял Блерра в ответ, утешающе поглаживая по плечу. Нет, он догадывался, что в семье старшего брата не все ладно, но что все настолько плохо — этого он не подозревал. Интересно, а Рефлекс знает? — Эй, Блерр, ты мне тут что, с родным младшим братом изменяешь? — стоило подумать о Виркене, как тот появился с этой своей двусмысленной улыбочкой на губах. — Как твои успехи, Гиперион? Долго мне еще тут торчать? Блерр отпустил Гипериона и подошел к Виркену, позволяя обнять себя за плечи. — Я не встретил еще достойный вариант среди своих новых знакомств, — Гиперион махнул рукой. — Все остальные не интересны уже клану. Виркен смерил его подозрительным взглядом, пробурчал что-то неразборчивое, но очень неодобрительное, и ушел, уведя Блерра. Гиперион отправился в душ. Ему хотелось отдохнуть. *** Флип-Топ знал, что так и будет. С того самого момента, как увидел взгляд Рейса на новую яхту. Если дать гонщику яхту, способную поворачивать в атмосфере под любым углом за считанные секунды, тот и будет поворачивать под крутыми углами на максимальной скорости, когда надо и не надо. Спасибо, что не над крышей, в стороне виражи закладывает. Хотя слышно не хуже. Джазз выбрался из яхты первым — с привычно кислым фейсплейтом, чуть сгорбленный, погруженный в какие-то явно безрадостные мысли. На Флип-Топа даже не посмотрел. — Все прошло хорошо, гранддани, но очень грустно! — выпалил Рейс, еще не успев спуститься с трапа. — Но в плане организации все идеально, спасибо большое! И ничего не стоило Флип-Топу. В плане денег. Стоило долгих ворн мелькания по всем каналам холовидения этой планетки и влезания в каждую дыру в законах и бюджетах, можно сказать. Хорошенькая голубая оптика возбужденно мерцала. Когда Чеки так смотрел, это всегда предвещало… — Ты с ума сошел? Ты знаешь, как перегрузки влияют на неактивированную искорку? — Это же перегрузкой назвать нельзя! — гневно дернувшиеся дверцы напомнили Чеки. Снова. — Я буду осторожнее. Очень постараюсь, честное слово. Лишь бы ты не переживал, — а вот такой обаятельной улыбки у Чеки не было никогда. Даже фальшивой, как у Рейса. — До активации ты не будешь садиться за штурвал. — Как скажешь, гранддани. Прости, что заставил нервничать. Праймусе, идеальный спарклинг. Чеки после такого категорического запрета с ревом умчался бы в дом и там портил мебель не меньше получаса. А вот гадкая ухмылка Джазза Флип-Топу совсем не понравилась. Ему вообще не нравился Джазз. Джазз, в отличие от Рейса, абсолютно не осознавал, как высоко вознесся по социальной лестнице. А если и осознавал, то не ценил и ценить не собирался. У Флип-Топа эта пассивная агрессия уже в самых роторах сидела. — У нас был тяжелый день, гранддани. Мы оба, я и Джазз, очень любили Дэдлока. Ты не рассердишься, если мы пойдем отдыхать? И после тяжелого дня Рейс еще старался Джазза защитить. Прекрасно понимая, что тот его терпеть не может. — Мне нужно поговорить с вами, Джазз. Тот заторможенно кивнул. Флип-Топ мог ошибаться, но, кажется, успокоительное не должно было давать таких эффектов? — Я пойду, грандани, — Рейс идеально чувствовал момент, когда лучше скрыться с оптики. Это не говорило ничего хорошего о его родной семье и прошлом, и наводило на столь же неприятные мысли о самом Флип-Топе… но додумать их до конца вечно не хватало времени. — Увидимся утром. Проул, как выяснил Флип-Топ, забронировал место на лайнере до Праксиса — и передумал в последний момент, потеряв полную стоимость билета. Больше узнать о Проуле ничего пока не удалось. Даже дорогой племянничек, присылавший поздравления по поводу назначения наследника и заключения им уз, на прямой вопрос, знает ли он что-то о судьбе Чекпойнта, уверял, что ни о чем не догадывался. Флип-Топ не верил, конечно. Он никому не верил, а Блюстрику — особенно. Увы, повлиять на Блюстрика или на самого Проула Флип-Топ не мог. Он не строил иллюзий об истинном отношении к нему тех родственников, которым повезло соответствовать праксианским стандартам: дани Блюстрика воротил нос от вертолета с самого его спаркства, как и все остальные. Флип-Топ должен был строить карьеру подальше от клана и благодарить Праймуса, что меха с заметными техническими недостатками не дезактивировали, побоявшись автоботского правительства. Был бы он колесным или гусеничным, его альфы рискнули бы… но мехов летучих боевых альтмодов слишком мало, чтобы никто не заинтересовался внезапной гибелью спарклинга. Джазз шел впереди — высокий, изящный, с поблескивающей в свете ламп обшивкой: он явно не обновлял покрытие в последние недели, но полировка и свежие краски с церемонии заключения уз еще держались, хотя белые детали посерели. Узор на шинах был чуждым, кибертронским, нормального сцепления с зимними трассами Праксиса не выйдет. Если не смотреть на фейсплейт, Джазз был красив даже сейчас. Едва зайдя в кабинет, он замешкался, начал поправлять визор, на диван уселся не глядя, едва не сшиб подушку на пол. Длинные гибкие пальцы, наверняка апгрейженные для игры на гитаре, тоже привлекали внимание. Наконец Джазз скрестил ноги, сцепил ладони на левом колене и повернулся к Флип-Топу. Хотя, может, незаметно смотрел на темные силуэты облаков, проплывающие в окне за его спиной. — Что вы планируете делать теперь? — Улечу отсюда. — Куда конкретно? — Это важно? Я пока не решил, — Джазз криво улыбнулся. — Вы не собираетесь возвращаться на Кибертрон? Из-за Чекпойнта? Почему Джазз решил обратиться за помощью именно к родственникам меха, о котором не хотел вспоминать? Неужели Джаззу действительно больше некого было попросить? — Можно сказать и так. Как верно заметил Рейс, Чекпойнт захочет задать мне вопросы, на которые я не слишком хочу отвечать, — равнодушный голос, спокойный фейсплейт, ровное эм-поле. — Вы никогда не думали о том, каким мог бы получиться спарк Чекпойнта от вас? Флип-Топ думал. Чаще, чем считал правильным; и тем неприятнее было видеть первую реакцию Джазза: удивление и злость. Так ухмылялся Дэдлок, показывая имплантированные клыки. Если бы Флип-Топ не наблюдал часами за Джаззом и его спарком, ища сходство, то сейчас мог бы принять эту усмешку за искреннюю. — Нет. Не все хотят спарков. Я не хотел. Какая же, прости Праймус, дрянь. По его же словам, Чеки ворны упрашивал его завести спарклинга — не вынашивать, не увольняться из армии, просто какое-то время почаще быть рядом и помогать! — Он вряд ли бы получился похожим на Рейса, — вдруг добавил Джазз. — Чекпойнт наверняка пихнул бы его в армию, как Спрингера. Рейс о своем боевом прошлом врет, если что. Не знаю, где он служил, но ни драться, ни выживать он не умеет. Хорошо, что ему теперь и не надо. Флип-Топ напрягся. Слишком долго он моделировал и анализировал тысячи вещей, которым мог бы вовремя научить Чеки, чтобы тот остался жив, чтобы сумел себя защитить, убежать, вырваться… Это ведь сам Флип-Топ не понимал в те времена, что у него лично полно врагов, а у Дефендера — еще больше. Сам не догадался ни послушать Вирля и позволить тому отвозить спарка на занятия, ни вмонтировать во внутренние системы маячок, который так просто не найти и не выдрать. Положим, Рейс может развлекать себя симулятором гонок, нетрудно купить установку помощнее и хороший имитатор консоли со штурвалом. Пока не активировались искорки, Рейс посидит дома. А потом? — Так значит, вы намерены полететь на любую планету, на билет до которой вам хватит денег? И что вы будете делать там? Допустим, вы не сумеете найти работу или долго на ней не продержитесь. Будете «вспоминать молодость»? — Я умею не только это, — Джазз тоже вспомнил свой разговор с Дэдлоком в то утро, когда они столкнулись с необходимостью здесь остаться. Не мог не вспомнить. Но по-настоящему задеть Джазза пока не удалось, голос все еще был ровным. — Я почти тридцать ворн воевал. — Наемничество. Уголовное преступление на всех цивилизованных планетах. Вы полагаете, я могу позволить вам торговать корпусом или умением убивать? Я тронут, что вы догадались не заниматься этим на Праксисе. Но вы только недавно исчезли из топов новостей о знаменитостях. Не знали об этом? Вот теперь Джазза проняло. Он в самом деле не понимал, каким известным его сделает желтая пресса? — Я могу сменить имя, — возразил он, но уже не так уверенно. — Ну подумайте, что я буду делать здесь? Вот с этим! — он постучал пальцем по десептиконской инсигнии на капоте. — Они и так собрались со скандалом исключать Дэдлока из наших рядов, я не уверен, что… И мне это просто не по искре. Я не могу заправляться вашим энергоном на халяву. Это дело принципа. — Так вам и на Кибертроне будут не рады? — уловил главное Флип-Топ. — Что конкретно собираются делать ваши, хм, коллеги? — Не знаю, — Джазз скрипнул пальцами. — Мне следовало отречься от Дэдлока и уйти с ними, так было бы правильно. Но Рейс закатил истерику, нашего эмпата накрыло… В общем, вышел какой-то шлак вместо нормального разговора. — А вы отреклись бы от Дэдлока? Если бы Рейс не вмешался? Было ли Джаззу так же больно, когда он отказывался от заискрившего Чекпойнта? Флип-Топ понимал, что Джазз сейчас ощущает и расшифровывает его эм-излучение, не может не ощущать — и с каждой секундой молчания поддавался злорадству все сильнее. — Мне кажется, дело не столько в Дэдлоке, сколько в том, что без него десептиконам незачем вас защищать. А у автоботов к вам много вопросов и без спарка, официально погибшего ворны назад, так? Джазз медленно кивнул. Судя по колебаниям эм-поля, он все-таки задумался о том, чтобы остаться. Флип-Топу очень хотелось не говорить пока ничего конкретного — ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Помотать Джаззу нейросеть неопределенностью. Но Флип-Топ не знал почти ничего о прилетевших десептиконах и их отношениях с Джаззом. То, что они на похоронах потребовали отречься от дезактивного Дэдлока, на первый взгляд казалось отвратительным. Но что, если радикальная политическая партия, прославившаяся убийством сотен тысяч мирных кибертронцев, как раз старается привязывать мехов так, что тем некуда деваться? Что, если Флип-Топ слишком зациклился на интерботском прошлом Джазза и его противоестественной связи искр, задвинув на задний план тот факт, что мех, успешно воевавший в отрядах спецназа тридцать ворн, может быть для радикальных террористов намного полезнее темпераментного и своевольного Дэдлока? — Вы остаетесь. Пока я не решу ситуацию с Чекпойнтом и не приду к выводу, что отпускать вас безопасно. Что касается ваших принципов… будете охранять Рейса и его искорок. Я не терплю чужих мехов в доме, так что вы избавите меня от процессорной боли и не будете ощущать себя иждивенцем. — Я никогда не работал телохранителем, — Джазз все еще не понимал, что отказ Флип-Топ не примет. Всю родню Флип-Топа охраняли огромные брутальные мехи. Рядом с ними он вечно чувствовал себя никчемным калекой. Даже набрасывался на некоторых, особо раздражающих, пользуясь тем, что хозяйскому спарклингу в полную силу отвечать не посмеют… — Справитесь! — отрезал Флип-Топ и указал лопастью на дверь. — Ладно, теперь я смогу все запрещать Рейсу, а потом не подпускать его к спаркам. Не так уж плохо, — Джазз широко улыбнулся. Флип-Топ проводил его удивленным взглядом, но возражений по существу не придумал и после закрытия двери. Устало провентилировав, Флип-Топ вывел из гибернации терминал и вернулся к поискам проблемы, из-за которой отключилась вся система видеонаблюдения.