Кого ты ищешь среди дождя?

Импактор продолжал задирать голову и изумленно озираться. Спрингер, когда впервые зашел в этот дом, вел себя так же. Высокий первый этаж с треугольными окнами, галереей-кладовой наверху и винтовой лестницей посередине производил бы впечатление, даже если бы не сиял десятком висячих ламп и не был собранием антикварного хлама. Малоэтажный район с мозаичными дорожками и так выглядел, как Праксус в бюджетном варианте… но внутри дома, выбранного Гиперионом, с порога появлялось ощущение, что за лестницей и дверями прячется парадный зал Сената, Храма, резиденции Прайма или чего-то в этом роде. — Наверху не так пафосно, — успокоил Импактора Спрингер. Все равно он там моделировал дронов, даже терминал не отключил — заодно и показал бы. — Чемодан свой поставь, и пойдем. — Это там, где любой пролетающий тебя видит? Нет, давай лучше здесь. Хоть окон нет. — Слушай… — Спрингер почувствовал, что фонит, и замялся. Шлак, все-таки корпус слишком хорошо помнил Импактора — и реагировал соответственно. — Тебе нехорошо? Извини, не подумал, что носительство так сильно сказывается. Надо сесть? На ступеньках у тебя корма не поместится, — Импактор потянул его от лестницы к двери, скрытой в полумраке. — Где у вас платформа? — У меня есть соузник, — Спрингер оттолкнул Импактора. — Мое излучение ничего не значит. Ты понял? — Три ворна значило, — оскалился Импактор. — Но я вообще не за этим пришел. У меня разговор серьезный. Ты как, в состоянии? Или мне с твоим соузником поговорить? Фраговы двери среагировали на эм-волны и открылись обе: комната с тонированными окнами и комната с прозрачными. Конечно, Импактор подхватил свой чемодан, и Спрингера под локоть — и направился в первую комнату, прямиком к платформе. Гиперион, как всегда, аккуратно ее застелил. Не просто ровно разложил подушки и изолетики, еще и красивые складки сделал. Юникрон побери, Спрингеру ведь в жизни не уложить все так же ровненько, когда тут даже верхнего света нет! «Для романтической атмосферы», одни боковые светильники! На платформу Импактор усаживаться не стал, укладываться тоже. Сел на пол, на приличном расстоянии — видимо, чтобы створки двери не съезжались и в комнату попадал хоть какой-то свет. — Что в этом ржавом чемодане?! Черную металлическую поверхность давно не чистили и тем более не полировали. В полосе света из холла она почти не бликовала. Что лежало внутри, Спрингер понял за считанные секунды до того, как Импактор поднял крышку. Жаль, не успел ни остановить его, ни отключить оптику. Даже в полной темноте, ничего не видя, Спрингер чувствовал слабый запах, специфически кисловатый. Так пахнет разлагающийся энергон. Спрингер не хотел смотреть на дезактив неактивированного брата. Не хотел его трогать. Не хотел находиться с ним в одной комнате. И Спрингер не знал, сохранится ли это отвращение после отделения искорки. Фрагово желание коннекта тоже никуда не делось, он все еще улавливал знакомый эм-фон Импактора… и от этого все становилось только гаже. — Ты чего? Ну не придуривайся! Носительство — это не болезнь! Так, ты мне в стазис не вздумай уходить! — Если не уберешь руки, я тебе врежу, — пообещал Спрингер, по-прежнему не активируя оптосенсоры. — Ну врежь, — судя по звуку, Импактор плюхнулся на бампер. — Только избавь меня от своего дезактивного братца. Проул, оплавок, просто решил болт забить. На Дебрис отвези, говорит. Ладно, я сам ляпнул про Дебрис, виноват. Потом только догадался узнать, что бывает за перевозку такого. Сядем все. И я, и Проул, и даже Бастер, он свидетелем был. Спрингеру в проц ничего не приходило, кроме звонка Риммику. Даже если тот не знает, как быть, то хотя бы приедет и выслушает. Смешно, но эта мысль действительно приносила облегчение. Если б Импактор знал, о чем Спрингер сейчас думает, просто обалдел бы. А то и осудил. Совсем недавно Спрингер ворчал, что Риммик ему не дани и вообще никто, лезет, куда не просят, порывается решать, как «племяннику» лечиться, оформлять связь искр и в целом жить дальше… И вот, пожалуйста, Спрингер сам отказался от независимости? — Закрой чемодан. Оттуда воняет, — наконец догадался попросить Спрингер. — И тут не проветрить даже! — Ну давай в другую комнату перейдем. Наверх, — замки звонко щелкнули. Запах уменьшился… нет, не сильно. — Оптику только включи, споткнешься еще. Серво неприятно вибрировали, но с каждым шагом, отдалявшим от чемодана с дезактивом, Спрингеру становилось лучше. А на втором этаже, где за панорамным окном светились башни Иакона и тихо гудел рабочий терминал, стало совсем легко — настолько, что собственная реакция уже казалась странной и неловкой. — А что, по-твоему, мне с ним делать? Легально похоронить его я тоже не могу, — табурет у терминала все-таки был хлипковат для Спрингера, остался от предыдущих хозяев, но вставать и пересаживаться ближе к Импактору не хотелось. — То, что Проул с Мезотуласом его сныкали Юникрон знает где, вообще-то уже преступление. — И ты не хочешь, чтобы Проулу мотали нейросеть, пусть его и сто процентов оправдают, — кивнул Импактор. — Дело твое. Я сам его пожалел, потому и забрал дезактив. Но вечно валяться в моей кварте он тоже не может, верно? А твой соузник — он же медик? Может, он шарит, что с такими корпусами делают? Ну, когда они еще мельче, бывает же, что гаснут через месяц-два? — Никогда не интересовался, — если честно, Спрингер и не хотел знать. По крайней мере, не сейчас. *** Джазз смотрел холо о том, как избирали Дефендера Главой Церкви, когда Рейс вломился в комнату и плюхнул на платформу обоих спарков. Джазз нисколько не сомневался, что Рейс тут же помчится на свиданку со своим новым другом — а может, уже и любовником, — стоит Дефендеру с Флип-Топом гарантированно отлучиться на целый день. Какие-то дебаты, связанные с падением рейтинга Церкви. Казалось бы, Церковь — не программа по холовидению, чтобы беспокоиться о рейтинге? Мехи всегда будут нуждаться в утешении и прощении, и мало кто, как Дэдлок, погрузится в дебри новых религиозных течений, чтобы выбрать для себя идеально подходящее — а Дэдлок ведь так и не нашел. Большинство мехов, даже молодых, пойдут по привычному пути, пути своих создателей, в самую популярную Церковь. Достойной альтернативы ей, кроме атеизма, попросту нет, Джазз невольно изучил почти все религии, модные и не очень, пока Дэдлок искал себя. Флэш немедленно потянулась к гитаре, дернула струны, голосом попыталась повторить прозвучавшую какофонию и тихо рассмеялась. Дрифт засмеялся следом. Музыкальные инструменты и холовизор с передачами про животных — лучшие помощники гранддани. Правда, к холовизору придется спускаться, но это тоже полезно. Бедные спарклинги, которым нельзя выбраться из дома, хотя бы по двумя этажам должны передвигаться и получать новые впечатления. В доме, в принципе, хватало разных и красивых вещей: драпировки, картины, узорное покрытие на полах первого этажа. — А ты все лежишь! — Рейс уселся на край платформы. — Я понимаю, я тоже задолбался! Но мне нужна твоя помощь срочно-срочно, мудрый совет, так сказать! — Подлизываешься, — Джазз наконец стряхнул холо со внутреннего экрана, смирившись, что этот оплавок тут надолго. Дешевле выслушать, чем разбираться с последствиями. — Тебя точно не нужно сопровождать? Пистолет ты зарядил? Рейс самодовольно улыбнулся. Маленький эгоист. И попробуй удержи его дома — вынесет проц нытьем, что Джазз не дает ему налаживать отношения с новым родственником и вращаться в высшем обществе. Ладно бы, только Джаззу слушать это нытье… но Рейс ведь достанет и Флип-Топа, а тот сам не знает, чего хочет. Ну неужели во всей их праксианской тусовке нет больше недавних создателей, которые рады будут попасть к Рейсу в гости вместе со спарками, хоть один раз, любопытство удовлетворить? Наверняка есть, да только Флип-Топ с процессора слетит, если Рейс будет рисковать не только своим свежеотполированным бампером, но еще и спарками, и безопасностью дома, и спокойствием Дефендера. — Не волнуйся, я не влезу ни в какой шлак. Даже наедине с ним оставаться не собираюсь, зачем мне лишние сплетни? Ну, кроме того, что подвезу на своей яхте. Найт тоже на Праксисе недавно, он тут почти не жил и ничего не видел. А остальные оплавки не хотят меня никуда звать, ты же заметил? — голос Рейса стал злым, и эм-излучение ненадолго напомнило ошпаривающую сенсоры ярость носителя. — Тихо, мой хороший, дани сердится не на тебя, — он потрепал по шлему занервничавшего Дрифта. — Я не думаю, что дело в тебе. У них просто не принято, чтобы мехи брали на тусовки малышей. Не к месту они там, — Джазз перехватил Флэш, которая хотела вслед за Дрифтом залезть к Рейсу на колени. Флэш заверещала и замахала руками — но это было довольное верещание. Хотя все равно слишком громкое. — Если у тебя важный разговор, давай пойдем в холл, там хоть холовизор есть. И вторая гитара. Холл здесь проектировали с расчетом на гостей или большую семью: не банкетный зал, где можно принимать и угощать мехов, но по площади не меньше, а по высоте — больше в два раза, потому что именно сюда вели лестницы со второго этажа. Окна от пола до потолка, от стены до стены; балкончик-галерея посередине, куда очень хотели забраться спарки, особенно Флэш; низкие диваны и столик на колесах. Сиди себе, любуйся на облака, пей хайгрейд, играй на гитаре или холо на большом экране смотри… Уборщик еще не прилетал, на столике остался высокий стеклянный кувшин с выдохшимся топливом и грязный бокал. Один. И еще темно-красный пуфик с узорами, выдвинутый из угла почти на центр холла — для меха, у которого лопасти за спиной свисают ниже колен. Местная звезда уже спускалась за горизонт, но ни Джазз, ни Рейс не стали включать свет. В холле лампы не активировались ни при резких звуках, ни при движении. — Так вот, — Рейс полулег на диване, отпустил Дрифта ползать среди подушек. — У меня есть крутая идея, я чую, все выгорит, но мне нужна твоя помощь с реализацией. Ты же собирал и распределял шаниксы на спарков-сирот после перемирия, я правильно помню? Рейс смотрел сейчас умилительно серьезно, с взволнованным мерцанием оптики — совсем как юный Проул, упрямо ждущий от Джазза свидания, коннекта, разговора об отношениях и тому подобной ржи. Все портила поза, в которой приличный мех Проул никогда не позволил бы себе разлечься. Даже наедине. Даже с намеком. А Рейсу и прямо скажешь, что не надо так раздвигать ноги — он абсолютно искренне решит, что это у Джазза недоконнект, вот и мерещится всякое. И у Флип-Топа тоже, только еще с добавлением застарелых комплексов и травматического опыта с первым спарком. Тут, Юникрон побери, начнешь хайгрейд по ночам пить в одиночестве и ки-гарой с успокоительным парить, если весь выпендреж Рейса принимать близко к искре. Это Джаззу практически поболту, он здесь мех случайный, как прилетел, так и улетит… а Флип-Топу позарез нужны новые, нормальные, идеально воспитанные спарклинги. — В основном я предупреждал мехов, что хватит трындеть и надо хоть что-нибудь сделать, чтобы сироты не сбежали к автоботам от голода и холода. — А без угроз никто ничего не делал? — Ты же сам все видел, — проворчал Джазз. Напоминание о том, сколько личного мог увидеть в памяти Дэдлока Рейс, до сих пор причиняло боль. Джазз любил Дэдлока все равно, Джазз не злился ни на него, ни на Рейса… но было больно. Было жутко, словно выпасть в открытый космос и отчаянно пытаться поймать хоть чей-то сигнал. — И с чего тебя заволновали чужие спарки? — Мне надо всем показать, какой я хороший, а Дрифту и Флэш нужна компания. Или очень скоро будет нужна. Ты ведь поможешь мне устроить и раскрутить благотворительный фонд? — Рейс сделал жалобную оптику. — Бе! — сказала Флэш, высунувшись из-за подушек. Вокруг ее корпуса обвился край пушистого, но довольно жесткого декоративного покрывала; оно заскрипело по обшивке, когда Джазз решил его снять и убрать подальше. — Бе! — Я очень смутно представляю, как просить денег у обычных мехов. Я-то ходил и пинал тех, кто мог помочь не деньгами. Мойку починить, окна застеклить, придумать, чем занять спарков, они же еще разного возраста были… Флэш, недовольная тем, что у нее отбирают покрывало, перешла на визг, через десяток секунд ударилась в плач. Дрифт расплакался следом. — Ржа, надо было сразу холо им включить! — Рейс снова зафонил злостью и дистанционно запустил холовизор. Оттуда загремела музыка. — Так, ну-ка хватит реветь! — Ты уверен, что спарков можно тыкать фейсом в подушку? — Я же аккуратно! — возразил Рейс и пощекотал мычащей и вырывающейся Флэш спину. — Шею ей точно не сломаю. — Что-то мне боязно за сироток… — С чего вдруг? Я не собираюсь быть кому-то нянькой и лишнего к ним лезть. Смотри, нам надо найти спарков, которым нужна помощь, можно и не сирот, можно инвалидов каких-нибудь. И красиво их историю подать. Типа мы уже помогаем, вникли в ситуацию, подкинули энергона, отвезли к врачам… но хорошо бы еще помочь. И вот я не знаю, нужен ли нам, например, офис? Или своя страница в сети? Или реклама на холоканале? Это все окупится, я уверен, но чтобы просить у гранддани начальный капитал, надо хоть определиться, что надо и сколько это стоит! — Каким Юникроном у тебя что-то окупится? — удивился Джазз. — Это благотворительность. Там ничего не окупается. А если ты про зарплату заикнешься, Флип-Топ вообще тебе денег не даст. На рекламу — может быть. Только сначала надо найти хотя бы штук пять подопечных. И где ты их будешь искать? — Ты зануда! — Рейс скривил рот и сам уткнулся фейсплейтом в подушку. — Я тебя и спрашиваю, где искать и с чего начинать! — С подопечных, — повторил Джазз. Упрямый, почти одержимый навязчивой идеей что-то срочно исправить и изменить в чужой жизни, Рейс напоминал сейчас самого себя в Протихексе. Полтора квартекса прошло. Праймус, и сколько же всего изменилось, Джазз тогда и представить не мог, что окажется в этом доме… Спарклинги наконец успокоились и уставились на экран, где сравнивали разные модели яхт, с ревом делающие виражи прямо перед камерой. *** Гиперион нервно провентилировал системы. Он не смог бы — не собирался и пытаться — объяснить Спрингеру, почему нельзя просто измельчить дезактив почти доношенного спарклинга и каждый день отправлять на утилизацию по маленькому кусочку. Не по сантиметру же эти кусочки делать? С такой тонкой работой даже пила не справится, не то что скальпель! Мехи в Родионе были так добры и дружелюбны. Несомненно, они слышали не одну сплетню о своих новых соседях — но улыбались Гипериону неизменно тепло, с радостью подсказывали, где что покупать в районе, где лучше гулять… Страшно было представить, как они среагируют, когда в общих мусорных контейнерах кто-то из работников коммунальной службы обнаружит маленькие пальчики, или маленькую разбитую линзу с обрезками проводов, или кусочек эндоскелета. — Нам нужно придумать что-то другое. Чего боится твой опи? Он же не сделал ничего плохого. В худшем случае, его допросят. Неприятно, но ничего смертельного. Полумрак в комнате давил, и высокие потолки делали его еще неприятнее. — В любом случае, я не могу попросить помощи дани, потому что я технически не могу ничего говорить о той твоей семье, — добавил Гиперион. — Шлак. Я уже забыл об этом, — Спрингер обернулся к кейсу, внутри которого лежал дезактивный корпус спарклинга. — О нем я тоже хотел бы забыть. — Я люблю тебя. Все будет хорошо. — Нет, — он прижал ладонь к брюшным пластинам. — Что может быть важнее этого? Если что-то пойдет не так… я сохранил бы его. В любом случае. Почему он?.. На честплейте Спрингера замерцали красные габаритные огни. — Возможно, он тоже не хотел забыть? — Гиперион не знал, что еще сказать. Спрингер вскинул голову, помотал ею, и Гиперион с изумлением понял, что Спрингер плачет. Импактора захотелось прибить. Не то чтобы Спрингер многое рассказывал, а судя по внезапным сменам темы и заиканиям в те моменты, когда он что-то рассказывал, у него стоял тот же блок, что и у Гипериона, только на рекерскую тематику… скорее из этих недосказанностей Гиперион и понял, что с законом рекеры не считались вообще. Особенно на миссиях. И способов тихонько уничтожить маленький дезактив у них в запасе было много. Особенно после разрешения от Проула. Но вот не стали же, пошли на принцип… — Я хотел рассказать Риммику. Но впутывать его еще и в это… Я не настолько ненавижу Даблвая, — пробормотал Спрингер. Гиперион подошел и взял его за руку, утешая. Ну да, если о нелегальном избавлении от дезактива станет известно клану Прогменса — неизвестно, как они отреагируют и не разорвут ли все договоренности. Он их видел, Даблвая и Прогменса, пусть и при весьма трагичных обстоятельствах, и то, как они держались вместе, говорило минимум об очень глубокой симпатии… От пришедшей в голову мысли Гиперион даже похолодел поначалу. Но кто еще мог помочь со столь щекотливым вопросом? Гиперион набрал сообщение и отправил его, решив, что хуже, чем есть, все равно уже не будет. — Так, — Гиперион решительно сорвал с платформы покрывало и повернулся к Спрингеру, — давай выйдем на улицу, тебе надо отвлечься от всего этого. Если волнуешься о том, что подумают соседи, так нечего тут думать, у многих носителей контроль за эмоциями слабеет и они то хохочут, то рыдают, зачастую как по щелчку кнопки. Посидим в саду, погрызем кристаллики. Спрингер легко позволил себя увести в сад, закутать в покрывало и усадить в кресло. Гиперион бегал еще минут пять, принося то одно, то другое, и даже успел перекинуться парой фраз с соседями, которые решили поинтересоваться, не нужна ли молодой паре помощь. Узнав, что Спрингер в одиночестве нафантазировал себе кучу страхов про спарка и теперь его надо успокоить, соседи понимающе покивали, посоветовали поменьше смотреть дурацких сериалов в сети и ушли по своим делам. — Вот видишь, я и не соврал им, — Гиперион сел рядом и стер с щек соузника салфеткой следы омывателя. — Теперь они будут осуждать тебя за то, что я целыми днями сижу один, — Спрингер закинул в рот горсть кристаллов и захрустел ими. — Да и пусть, — Гиперион совсем не удивился тому, что ему действительно все равно, что об этом подумают. Вот про их участие в избавлении от дезактива — это да, волновало, а про то, что он работает, а не бегает кругами вокруг носящего соузника, исполняя все его прихоти — уже нет. — Они не знают еще, что ты учишься. — Если б от учебы дохли, на Кибертроне все б неграмотные были и за энергон камнями воевали, — фыркнул Спрингер. — Очередная цитата имени Проула? — Гиперион улыбнулся. — Она самая, — Спрингер все еще был взвинчен и чувствовал себя в чем-то виноватым, судя по энергополю, но хоть стал шутить. — Что ты отказывался учить? — Гипериону было действительно интересно. Классическое праксианское образование у, казалось бы, самого далекого от Праксуса меха, да еще в весьма экзотическом понимании этого самого образования у Проула — это иногда ставило в тупик. — Протоколы разборок внутри первого Галактического совета безопасности. Гиперион аж мигнул оптикой. Действительно, про ГСБ в учебниках истории пусть и был отдельный параграф, но там приводились самые общие сведения: когда, кто, какие функции выполнял, кого назначали представителями Кибертрона при них, какие конфликты были у органиков с кибертронцами. Протоколы заседаний читали разве что совсем увлеченные историей, да и то ближе к окончанию обучающего центра. — Хм, — только и смог выдавить Гиперион. — Во, а я их читал и писал конспекты. — А второй и последующие тоже конспектировал? — Нет, тут мне уже было сказано, что они цикличны, и велено было ознакомиться с перечнем протоколов. Я оптике своей не поверил поначалу, но там только названия рас и мест действий менялись, а конфликты реально были одни и те же. Порой даже аргументы совпадали до мелочей у всех сторон, — Спрингер махнул рукой. — А расскажи о каком-нибудь, — попросил Гиперион, надеясь, что это отвлечет соузника от грустных мыслей. — О, есть один, скоро явно будет очередной раунд, ибо очередные претенденты добрались до предмета спора, а там — сюрприз! — на самом краю мы сидим, злобные и жадные, — Спрингер скорчил зверскую рожу. — Есть две системы рядышком, и циклы там идут примерно параллельно. Плюс-минус ворн-два. А между ними есть третья система, своей жизни в ней от сотворения Вселенной не было, а вот всяких полезностей для органиков просто целые планеты. Система большая, и поэтому две цивилизации не сразу понимают, что они там не одни хозяйничают. Ну а когда понимают, то все идет по известному сценарию: стычки, побоища, война и кристалликом на стилусе — разбирательства в ГСБ. А на краю системы есть камень, как две наши луны. Просто камень, он даже не вращается вокруг центральной звезды, так, небольшие флуктуации туда-сюда. И нам он очень удобен в качестве станции космических мостов на тот же Праксис. Но предпоследний ГСБ смотреть на него запретил, типа, спорная собственность. В итоге наши построили там недалеко станцию, которая в последнюю войну была сперва заброшена, а потом ее и вовсе уничтожили. Поэтому сейчас Прайм и распорядился завозить оборудование на тот камень и не выдумывать ничего, строить на поверхности. Ну и построили, на Праксис уже рейсы есть, хоть и не очень регулярные, все же специфическая планета… — А цивилизации уже систему потрошат, — хмыкнул Гиперион. — Ага, а мы воевать не даем, ибо нам это нафиг не нужно. Вирль недавно в чат писал, что пришлось парочку крейсеров органиков повредить, чтоб и не совсем сломать, но и не совсем уж безобидно. Уверен, скоро начнут жалобы потоком строчить… Взвинченность уходила, Спрингер становился спокойнее. Он рассказывал об учебе, жизни в интернате. Но вот чувство вины никуда не уходило, беспокоя и его, и Гипериона. — Ты не виноват в ситуации со своим старшим братом, — после очередной паузы в разговоре не выдержал Гиперион. — Это был несчастный случай. Там был сильнейший удар поперек корпуса, камера искры треснула, и она мгновенно потухла. Проула словно швырнуло на что-то твердое с углом в девяносто или немного меньше градусов. — Да, массированный обстрел Иакона, Проула сшибло взрывной волной, и он еле дополз до тайного логовища Мезотуласа. На Арке много сплетен по этому поводу ходило, эту версию мне Фёрст рассказал, и ему я верю больше, чем в то, что он отдал спарка Джаззу, когда летал с ним поговорить у десов, — Спрингер поболтал остатки масляного коктейля в бокале и покачал головой. — Меня не это беспокоит. Мы беседовали в спальне. И я захотел Импактора. Настолько сильно, что даже не смог контролировать это. Ничего не было, но я же не должен так реагировать, у меня есть ты!.. — Шшшш, — Гиперион дотронулся до щеки Спрингера, поглаживая ее легкими касаниями. — Я знаю. Это бывает у носителей. — Но тебе все равно больно это слышать. Я тоже знаю, — Спрингер поцеловал его пальцы. — У нас были сложные отношения, хотя и по-своему счастливые. Но он почему-то решил, что между мной и Проулом что-то есть. И это всегда стояло между нами. Шлак, если бы у нас вдруг случайно активировался спарк, похожий на него… Арк бы этого не пережил. Мы расстались задолго до встречи с тобой, хотя и коннектились иногда после. По-дружески. — Это так странно слышать, — признался Гиперион, пытаясь не сорваться на крик и не потребовать, чтоб Импактор больше никогда-никогда не появлялся в жизни Спрингера. Даже в виде сообщений под постами в блоге. Но это нереально. А значит, тратить так неконструктивно силы и нервы не стоит. Остается только верить соузнику. — Если бы мы встретились в приюте или училище, Импактора в моей жизни бы не было, — вырвалось у Спрингера с какой-то болью. Он притянул Гипериона поближе, уткнувшись носом в сплетение шейных кабелей. Гиперион запрокинул голову как можно дальше, чтобы Спрингеру было удобнее. Говорить не хотелось. Все и так уже передалось без слов по связи искр. Импульс от спарка почувствовал даже Гиперион. Малыш нервно пульсировал энергополем, явно реагируя на расстроенные чувства дани. Следующий час Спрингер и Гиперион успокаивали кроху. — Интересно, чего это к нам Сайди заявился? — спросил вдруг Спрингер, всматриваясь в сторону дома. — Кто? — не понял Гиперион. У него отметка чужого эм-излучения тоже замерцала на внутреннем экране, но безымянная. — Сайдсвайп, сейчас он с братом в охране Прайма работает, — объяснил Спрингер. — И судя по трепу в чате Арка, у него сегодня смена. — Ой! — сообразив, что может означать появление здесь охраны Прайма, Гиперион вскочил, задел столик и снес с него все бокалы. Праксианские бокалы из тонкого стекла столкновения с каменным мощением зоны отдыха не выдержали, брызнув во все стороны осколками и энергоном. Одновременно с этим из-за угла дома появился Сайдсвайп. — Привет самой известной парочке Кибертрона! — радостно воскликнул он. — Мы вам там подарки приготовили. И от парней из охраны, и от нас с братом. Биг Босс любезно согласился в полуприцепе своем захватить. — Гиперион, ты что, Прайму написал? — удивился Спрингер. — Да кого еще на всем Кибертроне послушается Проул? — в полном отчаянии глядя на стаканы, воскликнул Гиперион, искренне жалея о том, что вообще решил впутать в это странное дело самого Оптимуса Прайма. — Шлак, у нас же больше нет стаканов! В чем я предложу такому гостю энергон?! *** Стаканы пришлось занимать у соседей. Они даже не стали спрашивать, когда их вернут и почему нельзя заказать доставкой, стоило им услышать о визите Оптимуса Прайма, который уже на финишной кривой. Гиперион только охнул, рассмотрев, что они были со всякими фривольными надписями, типа «Дорогому коллеге с пожеланием: чтоб хотелось и моглось, чтобы всяко и везде было с кем и было где». Но метаться по улице было поздно, и, выбрав стакан с наиболее приличной надписью, Гиперион налил туда смешанный Спрингером коктейль из энергона и присадок. Прайм тем временем раскланивался с соседями, которые нагло воспользовались случаем и теперь уговаривали правителя сфотографироваться с их спарками. Мехлинги пищали от восторга, и никого не смущало, что фотосессия проходит на пороге чужого дома. Что ж, за все надо платить, за аренду стаканов у соседей тоже. Когда Оптимус вошел в дом, то первое, о чем он спросил — где тут санитарная комната. И бросился туда чуть ли не со всех ног. Выйдя минут через десять, он устало рухнул на диван и убрал маску, жестом попросив выпить. Почти залпом залил в себя первые три порции, к четвертой расслабился и стал пить уже медленнее. Рассмотрел надпись, призывающую пить из этой емкости исключительно на праздниках и только высокозаряженное в компании единомышленников. И только тогда поздоровался с хозяевами. — И что это было? — поинтересовался Спрингер из своего кресла, которое Сайдсвайп принес сверху. — Это называется «возрождатели комитета по делам Прайма», которые стратегически верно сели в засаду возле единственной во всех Высоких палатах подходящей мне санитарной комнаты! — устало пробормотал Прайм. — И выставить их невозможно, ибо ведут себя вежливо, но и общаться с ними нет никакого желания. — Что это еще за комитет? — Спрингер глянул на Гипериона, но тот пожал плечами, мол, не слышал. — Это ужас, — махнул рукой Оптимус. — Основная функция — мешать жить Прайму в свое удовольствие. У меня и так этих удовольствий немного, я устал до квинтов в оптике, а тут еще радетели о моей нравственности выползли. Свяжу искру с Ультра Магнусом всем назло. Хотя нет… лучше с Гримлоком, от него им больше рожи перекосит… Гиперион ничего не смог с собой поделать. Фантазия заработала, и он шустренько набросал на планшете листов пять вариантов того, как могли бы выглядеть спарки столь экзотической пары. Варианты были на любой вкус, от миленьких до жутеньких. Из фантазий его вырвало сообщение от Спрингера: «Оптимус спрашивает, зачем ты его позвал». И Гиперион, пробормотав, что он сейчас вернется, метнулся в спальню и принес кейс с маленьким дезактивом. Уже вдвоем они рассказали Оптимусу Прайму все, что знали. — Проул… — только и смог простонать Оптимус, — ну почему от тебя столько проблем на пустом месте! Рэтчет, ты не в курсе, где Проул? У тебя? Бери его и едьте к Спрингеру в Родион. Нет, не своим ходом, попросите Скайфаера, он все равно в эту сторону летит. Док, я не верю, что вас двоих куда-то не пустят! Нет, у Спрингера все в порядке. И у Гипериона тоже. Слово Прайма. Скажу, когда приедете. Рэтчет и Проул приехали со стробоскопами и сиренами примерно через двадцать минут. Вошедший Проул шарахнулся назад, едва увидел кейс, но Рэтчет перехватил его и заставил сесть на диван рядом с Праймом. А сам распахнул кейс и внимательно стал рассматривать спарка. — Я сожалею, Проул. У него не было шансов, камера искры треснула, и все… Оптимус, все травмы спарка, видимые мне на сканировании, полностью соответствуют тем, что были у Проула, когда он вернулся. — Я не помню, чтобы меня осматривали, — вскинулся Проул. — Ты потерял сознание в своей кварте. Мы вскрыли ее, вытащили тебя, откачали, подержали в отключке в ремблоке, а потом вернули на место. Сутки все это заняло. Этот Мезотулас, может, и хороший ученый, но никудышный медик. А то, что он спрятал Тенашиуса… Да, мы помним, как ты хотел назвать своего спарка, — Оптимус сжал ладонь Проула. — Ты молчал, и мы не знали, как поступить. У твоего спарка есть свидетельство о дезактивации. — Ты же наблюдался, — вклинился Рэтчет. — Мне надо было чем-то завершить твой случай носительства. Спарки не дематериализуются, как привидения утром. Так что малыша можно смело сдавать в больничный морг, а потом хоронить. Любым способом. — Я не смогу… — Проул дернулся назад, словно пытаясь уползти куда-то в диван. — Сможешь, — Оптимус положил ему руку на плечо и тряхнул. — Перелистни эту страницу своей жизни. Отпусти это прошлое. Призраки вытягивают из нас жизнь, ничего хорошего в их соседстве нет, уж я-то знаю. И не заставляй Спрингера решать твои проблемы. Ему сейчас не до этого. — Это ж надо додуматься — носителю принести дезактив спарка! — фыркнул Рэтчет. — Гиперион, кинь-ка мне контакт главврача вашей клиники. И уложи Спрингера, вид у него очень не очень. *** Проул смотрел интервью со звероформером. На плечах у Рэйзорбиста были шипы, за спиной шевелились колючие отростки, покрытые жутковатыми острыми дентами, а на честплейте ровно мерцали линзы альтмода, под которыми угадывались нос и рот. Может, за спиной тогда сверкали не денты? Рэйзорбист был родом с Эукариса, он же Аниматрон, и пилотом атмосферных скоростных яхт, семнадцать раз становился чемпионом галактических гонок. Проул что-то слышал о гонках, проходивших на нейтральных территориях и во время войны, но про Рэйзорбиста никогда не узнал бы — если бы не фальшивый спарклинг, снова со скандалом засветившийся в межпланетных новостях. Проул видел воспоминания Спрингера, которыми тот любезно поделился еще давно, месяц назад, вскоре после отлета церковной делегации. Увлечение Рейспойнта атмосферными гонками вполне вязалось с работой механиком-ремонтником. — …а вы знаете, на сколько секунд быстрее моя красотка стала входить в поворот восемь ворн назад? Вы даже не скажете, в каком квартексе и на какой планете тогда была главная гонка ворна! А он знал! Ну и чего бы мне с ним не выпить? С моими корешами из команды, особенно с Физзлом, электронщиком, он вообще час мог проболтать. О фичах, которые я сам о яхтах не знаю. И пил он в меру всегда, бокал, два, не больше. Носитель же… Итак, Рейспойнт с Джаззом регулярно посещали довольно дорогой стрип-клуб, куда пускали далеко не всех. Сам клуб находился в бункере, перестроенном бомбоубежище, и состоял из множества залов — часто постоянные клиенты наведывались посидеть, выпить и поболтать, на танцующих профессионалов не смотрели. Например, ежемесячно в оранжерее клуба собирались любители местной органической флоры, обменивались саженцами и удобрениями… вряд ли их волновали неприличные танцы в других помещениях. Интервью брали в этой самой оранжерее, среди темно-зеленых растений с тонкими, фигурно вырезанными отростками. — …Конечно, я замечал, что у него акцент, но такой, как у праксианцев, — Рэйзорбист и сам на общем говорил плохо — искажал гласные, согласные произносил невнятно. — Не знал, что у них меж собой терки! У нас, наоборот, разнообразие — это хорошо! На планете звероформеров, конечно, ни о каком функционализме и речи быть не могло. Мехи там сознательно копировали лучшие из десятков тысяч приспособлений, естественным образом выработанных местными белковыми животными. Скандал на Праксисе тоже никакого отношения к функционализму не имел. Просто мехи с Мастера говорили по-праксиански немного иначе: удивительно быстро, неразборчиво, почти не делая пауз, глотая звуки, иначе строя предложения и используя специфические для Мастера слова. Просто будущий родственник Рейспойнта со стороны соузника, как раз самый правильный праксианец, активированный богатыми и родовитыми беженцами из кибертронского Праксуса на спокойном Праксисе, облизывал стриптизера в этом самом клубе и попался на оптику невесть откуда взявшемуся журналисту светской хроники — а дани правильного праксианца в расстроенных чувствах обозвал всех выходцев с Мастера интерботами, авантюристами и мошенниками. В прямом эфире самого популярного холоканала. Налить, что Мастер, одна из старейших колоний, когда-то и в самом деле была планетой преступников и авантюристов. Потомки этих преступников в десятых поколениях глубоко оскорбились. Улыбка журналиста стала шире, когда он назвал самые свежие данные по оттоку клиентов из банка Скримов, полностью вывезших все активы на Праксис. Снижение капитала на девятнадцать процентов — это не шутки. И не менее тринадцати процентов от этих денег уже переведены в банк Пойнтов, пару месяцев назад запустивший очень щедрые предложения для новых клиентов. А еще профсоюз работников транспорта, среди которых оказалось немало мехов с Мастера, бастовал вторую неделю, требуя лучшей медстраховки и повышения зарплат. А еще профессиональные сплетники Праксиса, развлекавшие народ скандалами в высшем обществе, так ославили незадачливого любителя полизать чужую обшивку, такие подробности его прошлого отыскали, что союз клана Шотов и клана Скримов мог и не состояться… Мог ли этот болтливый юнглинг с акцентом Мастера все рассчитать заранее? Нанося на обшивку откровенно вызывающие для Праксуса блестки и сверкающие в полумраке полосы, бросая выпившего Найтскрима одного в зале с танцовщиками? Записи с камер наблюдения, запись с оптики журналиста, многочисленные свидетели — все подтверждало, что и Рейспойнт, и не менее ярко накрашенный и наполированный Джазз не проявляли никакого интереса к знакомствам с новыми мехами. Рейспойнт пил и болтал либо с Рэйзорбистом и его командой, либо с сотрудниками клуба, там работали двое барменов и стриптизер с Мастера. Джазз вообще ни с кем не общался, сидел и пил слабозаряженное, наблюдая за окружающими. Жалуясь Спрингеру на свое фиаско в роли личного ассистента главы церкви, Рейспойнт прибеднялся, и сильно. Проул навел справки — грандспарк почти постоянно находился рядом с Дефендером или выполнял его поручения, был вежлив, терпелив и предупредителен. Странно было бы ожидать от меха, к церкви отношения никогда не имевшего, участия в торжественных церемониях и тем более внутрихрамовых дискуссиях. А с ролью «подай-принеси-передай-напомни» Рейспойнт справлялся приемлемо, не хуже мехов, ворнами трудившихся помощниками епископов. Если Мезотулас хранил маленький корпус неактивированного спарка все эти ворны и экспериментировал на собственном спарке… мог Мезотулас клонировать или как-то иначе создать точную копию или того спарка, или самого Проула? Что вообще Проул знал о возможностях и намерениях Мезотуласа? Что Проул знал о Джаззе и тем более о Дэдлоке? Пожалуй, Проул лучше знал своего дани, чем этих троих. Потому что мог представить, что поступит так же. И представлял — но так ни на что и не решился, не осмелился, считал, что нужнее на Кибертроне… Ради родного спарклинга Проул рискнул бы воскреснуть и отобрать у дани власть. Подбирать и воспитывать ради этого сиротку… для самого Проула в такой многоходовке смысла было мало. Для Флип-Топа, похоже, очень долго надеявшегося, что Блюстрик погибнет на войне, смысл был, и не один. И даже растить сиротку с раннего спаркства не было нужды — если мех, называвшийся сейчас Рейспойнтом, был сироткой, а не матерым авантюристом, оставившим в прошлой жизни не только создателей, но еще и парочку соузников с выросшими спарками. Кто выгоднее Флип-Топу в роли наследника? Тот, кто идеально изобразит недалекого механика с планеты отбросов, тихой сапой раздувая огонь конфликта между коренными жителями Праксиса и диаспорами «налетевших», разрушая чужие политические союзы, а еще выносит пусть не идеальных, но все же праксианских по всем характеристикам спарклингов. И это прекрасно объясняло, почему один лишь Рейспойнт и вышел с Проулом на связь, причем, скорее всего, без одобрения Флип-Топа. Создатели рассчитывали, что Проула никогда не признают дееспособным. Он раздраженно ткнул в кнопку выключения монитора, убирая с оптики долой фирменную заставку холоканала — проносящийся далеко внизу Праксис, частично прикрытый облаками, и радуга над ним. Таким дани видел новый дом, пролетая над ним в альтмоде на большой высоте? Нравились ли ему ветра с дождями и снежной крупой, невозможные на Кибертроне? Проулу очень хотелось напиться… и, собственно, кто мог или имел право ему запретить? Рэтчет? Это из-за Рэтчета и его операции у Проула не получалось теперь пошвырять мебель в стены и отвести искру, и пробовать не тянуло, он чувствовал, что привычного облегчения не наступит! Впрочем, бестолково рисковать здоровьем и жизнью Проул тоже не собирался. Не зря же его предупреждали, что его препараты с топливом высокой зарядки не сочетаются. «Могу я попросить тебя об одолжении? Если завтра в семь часов я не отвечу на твой вызов, загляни в мою кварту, пожалуйста». …Фортресс Максимус заглянул в кварту еще до того как хайгрейд успел зарядиться, и сразу стало неприятно тесно. — Тебе же вроде нельзя пока пить? — уточнил Проул. — Или рискнешь? — Если я выпью столько, сколько ты, я вряд ли это замечу. Так что составить компанию могу. Все равно я скучал дома, — Фортресс уже сел на пол около дивана и почесывал Плюшку, тарахтящую громче его сервомоторов. Плюшка вскидывала голову и терлась о пальцы Фортресса мордой. — Ты не обязан мне ничего рассказывать, если не хочешь. Я просто побуду рядом и прослежу, чтобы тебе не стало плохо. Проул все равно занервничал. Наверное, он мог нажраться в шлак при Фортрессе, и ничего страшного не произошло бы. Фортресс вряд ли стал бы думать о нем хуже… Проулу хотелось выговориться. Проул не представлял, как это сделать. Фортресс отвлекся от Плюшки и ободряюще ему улыбнулся. С чего начать, понятнее не стало. Кажется, Проул был слишком взвинчен, чтобы внятно формулировать. — Уже зарядилось? — Фортресс потянулся за бокалами, в его ладонях выглядевших крохотными. — Наливаю? — Можешь сразу две. Мне, — пояснил Проул. Он всегда пил хайгрейд, как обычное топливо, большими глотками. Смысл растягивать, если электричество неприятно щипет горловой шлюз? — И не смотри на меня так. Да, я не умею пить и не хочу учиться. И я очень редко делал что-то необратимое. Если что, ты не Джазз, ты отобьешься, — первый бокал закончился, и Проул схватился за второй. — Ржа, это звучит, как будто я через раз лез бить ему фейсплейт или насиловал, и он ничего не мог сделать! Все было не так. Ему просто было поболту. Я ему говорил, что он может оставлять меня одного! Мне легче было бы одному, чем с ним! Он сидел, оптику прятал за визором своим дурацким. Может, вообще холо смотрел или чатился с кем-то. Максимум, чего я добивался: «Да, детка, я знаю, ты устал, давай обниму»! — Обнимать не надо? — уточнил Фортресс. Проул посмотрел на него оценивающе. Нет, все-таки Фортресс был слишком крупным, чтобы Проул совсем не опасался внезапного физического контакта с его стороны. — Может, я захочу тебя обнять. Тебя это… Ты не будешь против? — Проул еще не успел договорить, а ему уже стало стыдно и не по себе. И особенно неловко от того, что это наверняка прочитывалось в эм-излучении. — Я не буду против. Не бойся. — Мне обычно и не нужно. Обычно я швырялся разной мелочью, которую не жалко. Но сейчас, с нейроконтроллером, я не знаю, что со мной будет. Потому и позвал тебя. Спасибо, что пришел. Наверное, Фортресс был единственным мехом, которого Проул мог так запросто попросить проследить за собой — без объяснений, что случилось. Повезло, что Фортресс до сих пор на больничном… Повезло?! Проул вспомнил, почему Фортресс оказался на этом больничном, и мысленно выругался. — Мне не сложно, — Фортресс налил выпить себе и Проулу. Как и броситься под выстрел психа — конечно, ничего сложного. И Фортресс ведь так и будет терпеливо ждать, даже не ждать, Проул понимал, что Фортресс ни на что не рассчитывает и не надеется. И никаких планов затащить Проула на платформу не строит. Планы — это вообще не про Фортресса. Он умел жить одним днем и пытался научить этому Проула… Никуда не спешить, не нервничать по пустякам. Плюшка прыгнула на столик, чуть не сбив на пол пустую миску из-под крий. Усатая морда тут же начала изучать зарядное устройство на подносе. — Боюсь, она не согласится тихо-спокойно лежать на платформе, — Фортресс пересадил Плюшку на тумбочку, где валялся рабочий планшет, которым Проул вчера пользовался перед оффлайном. Плюшка, взбудораженная приходом гостя, и правда не хотела сидеть спокойно. — Просто не будем выпускать бокалы из рук, — предложил Проул. — Зарядку она вряд ли перевернет. Он почти допил вторую порцию — и чувствовал, что с каждым глотком ему все больше поболту и на планшет, и на зарядку с топливом. Хорошо. Легко. — Как ты собираешься праздновать новый ворн? — Фортресс решил, что просто сидеть и молча пить ему не по искре, и разбил хрупкое ощущение комфорта. Вряд ли нарочно. — Никак, — настроения праздновать у Проула не было давным-давно. Джазз еще вытаскивал его на общебазовые вечеринки, потому что сам не представлял праздника без большой компании, выпивки, дурацких конкурсов и шуточек… после ухода Джазза Проул сидел на вечеринках так же молчаливо и уныло, как и с ним, но звать одного Проула в какой-то момент прекратили. Даже раз в ворн. — Спрингер может обидеться. Для него это первый большой праздник с семьей. Риммик и Пневматикс тебя поймут, Спрингер, наверное, тоже поймет, что дело не в нем. Но запомнит точно. — С чего ты взял, что Риммик вообще будет отмечать новый ворн? И кого-то приглашать? — Странно организовывать украшение всего Праксуса и мероприятия для спарков, и при этом не устроить праздник для своей семьи, — пожал плечами Фортресс. — Я не знаю, насколько Риммик на самом деле будет рад тебя видеть, но пригласит точно. Еще и спросит, в котором часу ты прилетишь. И почему не хочешь прилетать, тоже спросит. Проул со стуком поставил бокал и потянулся к заряжающемуся хайгрейду. — Детка, ты уверен, что они погибли? Что ты пробовал все варианты их найти? — эм-излучение Джазза дразнило, мешало думать. Проул подхватил бокал и отошел на несколько шагов, прижался шлемом к ледяному окну. — В списках выживших их нет. Дядя Лонгрэк до сих пор в клинике, хотя в нашем районе не было ни одного попадания. По косвенным признакам я предполагаю, что дядя лежит в психиатрическом стационаре, который у Эминентов есть, — логические рассуждения и сухие факты успокаивали, как обычно. — Я хочу напиться и коннектить тебя всю ночь. Ты ведь не уйдешь? Тогда Проул так боялся, что удержать Джазза больше нечем — о каком наказании за похищение полуворновой давности могла идти речь, когда взрослых и дееспособных Пойнтов не осталось? — что даже не задумался уточнить, как сам Джазз относился к его создателям. Проул полагал, Джазз их ненавидел, Проул хорошо помнил, как боялся и стыдился признаться, что ему больно, страшно, что он искру отдал бы, лишь бы увидеть в новостях, что создатели живы… Что вообще он знал о Джаззе? — Прямо сейчас — нет, — Джазз улыбнулся, потом резко вздрогнул — видимо, заметил, как Проул на него смотрит. — Я ведь обещал, что не брошу тебя, пока не буду уверен, что ты справишься, — усталый и серьезный тон. Никакого интереса к коннекту в эм-излучении. — Но утром мне надо будет уехать. Довольно рано. — Нет! Нет, — повторил Проул спокойнее. — Мои родственники, — он ткнул пальцем в горло, туда, где прятался чужой идентификатор, — пропали без вести. Ты, как соузник, имеешь право на трехдневный отпуск, чтобы меня поддержать. Я оформлю запрос, а потом мы поговорим, хорошо? — Проул снова уселся на стул, сосредоточился на внутреннем экране. Джазз, судя по звукам, налил себе выпить еще. Смотреть на него Проулу не хотелось… точнее, как раз хотелось настолько, что страшно было сорваться. Наброситься, вжать в пенопокрытие, рыдать и умолять никогда-никогда не уходить. — Как ты смотришь на то, чтобы через шесть квартексов я объявил себя главой клана? Ты против, да? Я хочу, чтобы мы были вместе. — Ты выберешь меня вместо клана? — искренне удивился Джазз. — И не пожалеешь об этом, когда я уйду? Я ценю это, детка. Но ты же понимаешь, что мы не пара? То, что ты за меня отзываешь прошения о переводе, не может длиться вечно. Давай ты вернешься в Праксус, объявишь себя Проулом первым и единственным, разберешься с домом и прочим… — Не Проулом. Чекпойнтом, — он же не зря упомянул про шесть квартексов, чем Джазз его слушал? — У моих создателей хотя бы шаниксы есть. И, конечно, политический капитал клана, который намного дороже шаниксов. — Еще лучше! Какой из меня соузник главы клана? Такого клана! Детка, ты вырастешь и скажешь мне спасибо, что я вовремя ушел!.. Детка, в прошлый раз и недели не хватило, чтобы мне починили броню, — голос Джазза изменился, поза тоже, теперь он готов был вскочить в любой момент. Проул чувствовал, что Джазз никуда не уйдет. И в коннекте не откажет. Не потому, что на самом деле Проулу еще нет ворна. Просто некоторые способны приказывать, а некоторые — только подчиняться, и Джазз — из последних. А еще изолетиками, тонкими, но прочными, очень удобно спутывать чужие руки и не давать оттолкнуть… — Что насчет твоего кузена? — Джазз упрямо гнул свою линию, отворачивался, не позволял запустить глоссу себе в рот. — Он ведь тоже совсем еще спарк? Может, ему нужно помочь? — Как Вирлю? Или как мне? Джазз застыл. — Прости, — прошептал он едва слышно. — Я верно понимаю, что за эти шесть квартексов ты сделаешь все, чтобы дядя не вышел из психушки? И чтобы Блюстрик заехал туда же? — Проул, ты пугаешь Плюшку, — ворвался в воспоминание голос Фортресса. Понадобилось пять долгих секунд, чтобы понять, в чем дело: пальцы правой руки скрючились вокруг угла столика, видимо, со звуком скребли металл. Но ничего не промяли и не оцарапали. Джазз ерзал в изолетиках, отползал от Проула, рискуя грохнуться на пол. Локаторы почти прижались к шлему. «Я не слушаю тебя», вот что это значило. С откидного столика слетели пустые бокалы и колба с топливом на подзарядке, все зазвенело, все разбилось и разлилось. Сам столик столкновение с ногой Проула пережил, но покосился. Дернувшись в другую сторону, Джазз перекатился к стене, отвернулся к ней и накинул изолетик на голову. Напряженные дверцы выступали под ним, шуршали, подрагивая. — Прости, детка, я дурак. Вроде тебя знаю — и все равно повелся, поверил, что ты переживаешь… — Я запрещаю тебе приближаться к Блюстрику, — повторил Проул.  Джазз то ли хмыкнул, то ли фыркнул, ткань искажала звук. Проул улегся сверху, прижался так тесно, как только мог. Часть топлива выплеснулась на платформу, в ногах изолетик был мокрым, и там, где Проул через него касался Джазза, сладко щекоталось эм-излучение, передавались колючие разряды. Проулу было стыдно. Проул мог бы сказать, что он ревнует к Блю совсем не в том смысле, если это вообще ревность, ведь самому Проулу сейчас помощь стократ нужнее; что переживает за создателей, но не за дядю и кузена; что жутко боится потерять и шаниксы, и политический капитал, и Джазза, и место в автоботском штабе… — Если я соберусь сходить налево, я точно не выберу меха, настолько похожего на тебя, — Джазз говорил спокойно, но Проул чувствовал и обшивкой, и по связи — Джазз разочарован. Джаззу противно. Какое право он имел осуждать?! — Надеюсь, кто-нибудь позаботится о Блюстрике, у него ведь есть еще родня… — продолжал Джазз. — Есть же? — как будто его действительно волновала судьба почти взрослого незнакомца. — Никто не мешает ему найти достойного соузника, который позаботится об активах клана. Искру дернуло недавно закрепленной связью. Да, мысленно откликнулся Проул, достойнее тебя. Цени, что я выбираю тебя! И Джазз перестал сопротивляться — искрой тоже. — Тебе лучше знать, детка. Иди ко мне. У нас всего пара часов, если мой отпуск не одобрят, я все-таки съезжу в часть… Блюстрик при их последнем разговоре сказал, что связь искр — это навсегда. Он выбрал войну. Выбрал службу. В том числе из-за Проула. Такого похожего и смутно притягательного, без колебаний бросившего семью и гражданскую жизнь ради борьбы с десептиконами, ставшего для юнглинга примером вполне достижимого идеала: даже простой бухгалтер мог стать героем войны, работая процессором! Он бросил две семьи, мысленно хмыкнул Проул. А если считать семьей Мезотуласа со Спрингером… — Ты думаешь о Джаззе? Проул посмотрел на Фортресса. Поговорить или послать к Юникрону? — После моих бесед с Рангом я скорее ждал бы, что Джазз отправится на групповую терапию для жертв домашнего насилия… но никак не того, что он поселится в доме моих создателей. — Ты считаешь, Дэдлок тоже… совершал насилие? Если в новых отношениях все было спокойно, возможно, Джазз давно уже все переработал и без помощи психологов. — Он пошел с этим на ток-шоу! — Проул пьяно качнулся вперед, схватился за столик. — Спустя пятнадцать ворн, — напомнил возмутительно трезвый Фортресс. — Так почему именно сейчас?! Дэдлок снимал свои фраговы холо еще до перемирия! Что мешало рассказать тогда, как ужасно жить с праксианцем? — Может, это тоже вариант терапии. Или сделка. Представь, что спустя ворны перед ними появляется тот, кто может рассказать о судьбе их спарка. Даже если они признали тебя погибшим, их все равно могло волновать, почему так случилось… — А им рассказали, что безыскровый калькулятор Проул — и есть их спарк. А еще, что он насильник, абьюзер и убийца спарка… — Проул заглотил энергон и оттер внезапно набежавший омыватель. — И никого почему-то не взволновал тот факт, что взрослым и ответственным в нашей паре был именно Джазз! Что он в любой момент мог все это прекратить, просто сказав правду о моем возрасте проверяющим! Что мог просто со штабного терминала написать моим создателям, и меня бы забрали! А он просто сидел, и называл меня деткой, и ничего не мог! Праймас, да он даже удовлетворить меня не мог! Проул уткнулся в грудную броню Фортресса и затрясся. Он не рыдал, просто его колотила нервная дрожь. Фортресс осторожно обнял его и начал успокаивать, поглаживая по спине. — Вы не подходили друг другу, Проул, вот и все. Думаю, вы оба старались, как могли… ведь ему никто не мешал перейти к десептиконам еще тогда, верно? Между вами огромная социальная пропасть, и ты вряд ли смог бы ее преодолеть. Тем более в том возрасте. Это не значит, что с тобой что-то не так, слышишь, Проул? Не твоя вина, что твой соузник не мог оценить твою гениальность, понять, что ты делал для автоботов… Некоторые мехи не понимают и не поймут, сколько им ни объясняй. Среди наших полно таких нашлось, когда ты заболел, а у них, на минутку, и высшее образование, и опыт работы в штабе. Джазз хотя бы пытался понять? Проул мотнул головой, вцепился в Фортресса сильнее. Так, уткнувшись в его броню, рассказывать было проще. — Он считал, что достаточно выслушать и похвалить. Как спарка. Как вы со Спрингером что-то обсуждали, и я радовался, что у него все хорошо, меня не интересовали подробности. Для Джазза наши отношения всегда были… словно понарошку, — признался Проул, умирая от стыда. — И коннект, и узы… Он постоянно говорил, что я вырасту, и он уйдет, и что трахается со мной, только чтобы я потом не выглядел нулевкой! Это для меня все было по-настоящему. А он не понимал! — Но вы долго были вместе. И после того, как ты вырос. Фортресс убрал руку с талии Проула, и тот опомнился. Занервничал, попытался отстраниться. — Плюшка переживает за тебя. Погладь ее, — предложил Фортресс. Сам он уже вовсю чесал Плюшке, залезшей на столик, волосатую шею. — Даже тебе больше нравится Плюшка! Уходите! Иди чеши ее в свою кварту! Плюшка и Фортресс уставились на Проула с одинаковым недоумением. Кошка потянулась к нему, взволнованно завертелась — и он впервые захотел ее оттолкнуть. — Проул, я не могу оставить тебя в таком состоянии. Извини, если я чем-то обидел тебя. — Ты меня пугаешь, — честно признался Проул. — Я не стою ни заботы, ни внимания… уж точно не в таком количестве. И дать взамен мне тоже нечего. Я совершенно не уверен, что буду готов вести дела с моей настоящей семьей в ближайшие квартексы. Ты понимаешь? Фортресс смотрел терпеливо, с непроницаемым фейсплейтом. В такие моменты Проулу регулярно приходила в голову мысль, что это не он здесь сумасшедший. Ярость обжигала изнутри — пульсацией искры, едва сдерживаемой нервной дрожью, гудящими от напряжения серво. Как бластер, спрятанный под столом. Но Фортресс, с его проклятой невозмутимостью, не давал повода сорваться… и слава Праймасу. А может, дело было в том, что Проул вряд ли смог бы причинить Фортрессу вред и даже напугать? Проул и не хотел. — Я не хочу тебя обижать. Ты замечательный мех, у тебя куча достоинств… — Проул был слишком пьян, чтобы назвать хоть одно, поэтому просто улыбнулся и перевел тему: — Ты, в общем, прав насчет Джазза. Он всегда настолько отличался от окружающих, от всех, кого я знал до него, и после тоже… Это меня и привлекало. То, каким его показывают в холовизоре, на самом деле далеко от реальности, но стремление к нездоровому эпатажу у него и раньше было. И категоричность. Я сейчас думаю, Фортресс, что ему просто было поболту. Ему многое было поболту. Что пить, и не только пить, с кем коннектиться, где жить… А то, что ему было не поболту, я никогда не понимал, больше того, считал глупостью. Я даже не могу объяснить, что именно для него было важно, — из динамика вырвался невеселый смешок. — Он редко говорил, что у него на искре. — Ты заставил его бросить наркотики? — Он сам, — Проул мотнул головой. — Наверное, он сильно испугался. Отвечать за меня перед моими создателями он точно не хотел. И я не могу утверждать, что он в принципе бросил… он старался, чтобы меня это не затрагивало. По крайней мере, пока я был юнглингом. Потом… — от воспоминаний корпус снова начал раздражающе вибрировать, хотя Проул не ощущал особой злости. — Он был единственным зависимым, с которым ты близко общался, да?.. Я их много повидал в свое время. И на искре у них только одно. Я не осуждаю, Проул. Он красивый мех, обаятельный… Если он решил тебя очаровать, у тебя не было шансов заподозрить неладное. И, что в плюс ему, он тебя не бросил. Тогда не бросил, — уточнил Фортресс. — Может, рассчитывал на какие-то выгоды. Может, решил, что проще остаться с тобой, чем искать клиентов в Иаконе. Большинство интеров, чтоб ты знал, на полном серьезе мечтают найти богатого меха, который полюбит их всей искрой. — Он не был интерботом! — возмутился Проул. — Я же говорю, на ток-шоу все переврали! — Не был — в том смысле, как в моем борделе? Конечно, нет. Мехи оттуда хотя бы знали, как доставить удовольствие, — вот теперь Фортресс злился. — Завидно даже: пока кто-то влезал в долги, чтобы стать красивее, и учил техники коннекта, твой Джазз давал всем подряд за дозу, гордо называл это свободной любовью и строил из себя непонятого гения! И ведь работало. Если бы ты оказался устойчивее, нашлись бы другие романтичные идиоты. Проул решил не спорить. Зачем-то ведь Джазз изложил именно такую версию биографии? Все сроки давности вышли, он мог спокойно признаться в похищении. Почему Проул должен опровергать, защищать, вообще думать о нем? — А есть техники коннекта? — вместо этого спросил Проул, отхлебывая уже выдохшееся топливо. — Этому только в борделях учат? Я не для того, чтобы вернуть Джазза, — пояснил он в ответ на гневное колебание чужого эм-поля. — Мне для себя надо. У меня даже с вибратором не получается. Я себе еще несколько купил, разных, и ничего не выходит. — Странно. Можно мне посмотреть, что ты купил? — На стеллаже, в полотенце завернуты. Еще два в тумбочке, в верхнем ящике. Фортресс в самом деле подполз к стеллажу, улегся на платформу полубоком и нашарил три интерфейс-игрушки в полотенце. — Тебе, может, просто характеристики прислать? Или ты все и так понимаешь, с одного взгляда? — Что тут не понять? По беспроводной связи все по запросу выдается, — хмыкнул Фортресс. — Налей мне еще хайгрейда, пожалуйста. Сам Проул чувствовал, что ему уже хватит. Если он хотел обсуждать что-то с Фортрессом — точно хватит. — А ведь хорошие же штуки. И болты, и порт, и рогатка эта… И ничего не подошло? — У меня и с живыми мехами не очень получалось, — Проул устало провентилировал и раскинул дверцы по спинке дивана, расслабляя серво. — Такой вот шлак. — Но иногда ведь получалось? Как-то появились два спарка? Проул скривил фейсплейт. Тонны возбудителя, идиотские «пояса верности», в любой модификации натиравшие чувствительные места. — Ты не поверишь, сколько раз я пытался. Я уже сам не верю. Джазз все твердил, что раз ничего не активируется и не открывается, значит, я и не хочу… Но я-то знаю, что хочу! У меня гудит все под кодписом, если я стараюсь отвлечься от мыслей об этом, то потом вылетаю из оффлайна… Не хочу, да, конечно! — Если честно, я считал, что у тебя проблемы из-за препаратов, а раньше все было нормально, — Фортресс смотрел с сочувствием, но в его эм-поле, распространявшемся почти на всю тесную кварту, Проул четко отличал оттенки вожделения. — С Рангом или Рэтчетом ты никогда не пытался это обсуждать? — Рэтчет предложил мне сменить успокоительное, или нормотимик, или оба препарата. Это, если не повезет, еще недели непредсказуемых побочных эффектов. Он сам сказал, что если я хоть как-то справляюсь, то лучше препараты не менять. По его мнению, хотеть коннекта нормально, как раз знак, что я выздоравливаю. Я не спорю, но я не могу сам с собой, и не могу с другими мехами… Мне же нужен только коннект, у меня нет потребности заводить отношения. Я не хочу ходить на свидания, обсуждать какую-то чушь, строить планы на будущее. Ты сам видишь, мне даже с тобой тяжело нормально общаться. Повисло неловкое молчание. Проул чувствовал, что запросто может отключиться прямо на диване, с запрокинутой головой и поджатыми под себя ногами. И предполагал с почти стопроцентной вероятностью, что Фортресс, как много раз прежде, перенесет на платформу — или хотя бы уложит на диване удобнее. — Проул, а если дело в энергоемкости? Смотри, у тебя почти вся родня, о которой я знаю, боевиконы. Может, тебе от колесных не хватало отдачи, поэтому искра не открывалась? Эти игрушки — они только для колесных. — Ты знаешь, сколько игрушки для боевиконов стоят? Я не готов платить такие деньги за шестой вибратор, который не подойдет. А он ведь и сжечь меня может. Нет уж, если и пробовать, то с живым мехом, вот хоть с тобой. Ты хоть отсоединишься вовремя, — Проул улыбнулся. Фортресс вдруг навис над ним, навалился руками на спинку дивана. Краем оптики Проул убедился, что столик не перевернут и провода к зарядному устройству не оборваны, и сфокусировался на фейсплейте Фортресса. — Это предложение? Или ты теоретически рассуждаешь? — Первое. Если ты не против, — от давления чужого эм-поля захотелось пьяно рассмеяться и завалиться на диван, но Проул еще себя контролировал. — Только, пожалуйста, возьми сначала игрушку. Те, что были в тумбочке, чистые. — Понял. Почему-то Фортресс не потянулся к игрушкам — вряд ли он убирал их в сабспейс, наверное, оставил на краю платформы. Нет, он сполз ниже, все-таки с шумом сдвинув столик. Проул приглашающе развел ноги, левую распрямил полностью, правую просто вытащил из-под бампера. Сдвинул кодпис, открывая сразу все, от ложемента коннектора до топливных выходов по бокам. Столик загремел опять. Куда он отлетел, Проул разглядеть не смог: его рука, только коснувшаяся сухих интерфейс-деталей, наткнулась на глоссу Фортресса. — Извини, — пробормотал Проул. — Можно трогать локаторы? Фортресс промычал утвердительно. Его глосса ввинтилась в порт Проула — и запульсировала, как вибратор. Болезненно, остро и сладко. От вожделения в эм-излучении Фортресса по внутреннему экрану шли помехи, кружилась голова. Длинные локаторы шевелились под пальцами, гладкие, горячие. Чуть раскосые красные линзы ярко светились. Проул понял, что ему надо себя потрогать, точнее, зажать основание коннектора. Защемить шланги, по которым поступает проводящая смазка. Слишком давно никого не было — тем более такого… процессоросносящего. Фортресс фонил так, что технические жидкости, до того наэлектризованные хайгрейдом, могли уже набрать суммарный заряд, достаточный для перезагрузки. — Пойдем на платформу. Пожалуйста. Проул успел только кивнуть — Фортресс подхватил его на руки и поднял с дивана так быстро, что стало немного не по себе. Кажется, даже платформа была слишком короткой для Фортресса. Но на полу было бы неудобно, к тому же Фортресс не жаловался. Он вдавливал Проула в мягкую подушку и целовал… и это было приятно. Более чем приятно. Теперь Проул не мог дотянуться до локаторов и в целом плохо понимал, что делать, кроме как хвататься за плечи Фортресса, но это не имело значения. Хотелось новых прикосновений глоссы гораздо ниже — и не хотелось командовать. Проул чувствовал собственный вкус на губах Фортресса, а может, это только казалось. Шлак, Проул уже завелся, уже хотел стыковки и перезагрузки, но его коннектор Фортресс просто не заметит, а порт порвет! Пусть там уже все мокро, разницу в размерах никто не отменял. И, как назло, Проул не мог даже увидеть, где остались фраговы игрушки, как ни старался сдвинуться и вытянуть шею. — Расслабься, — шепнул Фортресс. — Если ты перезагрузишься без меня, я не обижусь. Не думай. Получай удовольствие. Его огромная ладонь гладила левый бок и бампер Проула, массировала стыки обшивки, то приближаясь к открытым интерфейс-системам, то отдаляясь. И смотрел Фортресс так, что у Проула замирала искра. — Трогай меня нормально! — возмутился Проул. — Толку от этих поглаживаний? Фортресс и так был слишком не похож на Джазза. Проул понимал это, Проул хотел попробовать что-то новое… Но стоило приступить к делу, как стало очевидно: он хотел перезагрузиться, и все. Кивнув, Фортресс сунул пальцы в чувствительное место между краем порта и коннектором. Стало поприятнее. Проулу нравилось, как огромный корпус Фортресса нависает над ним, фонящий, горячий даже на расстоянии; нравилось прижиматься капотом к твердому металлу, выгибая спину и опираясь на пружинящие дверцы. А еще сильнее нравилось — пусть и слегка пугало, — то, как Фортресс смотрел, следил за реакцией, тер и теребил интерфейс-детали так, чтобы Проул вздрагивал и ахал снова и снова. Подсветка на плечах и честплейте Фортресса мерцала приглушенным алым. Оптика светилась намного ярче. Легко было вообразить какую-нибудь глупость по мотивам холо и комиксов, ставших необычайно популярными после перемирия: брутальный десептикон военного альтмода похитил красавчика-автобота, или красавчика-нейтрала, или красавчика-шпиона, который сам подстроил встречу, и не одну, осознанно сводя десептикона с ума… Раскинув ноги шире — точнее, попытавшись, с одной стороны была стена, а с другой Фортресс, — Проул сердито треснул его по плечу: — Внутрь! Хоть пальцем! — Вот так? Фортресс лукаво улыбался — а Проул в первые секунды не сумел ответить, потом уже и не захотел. — Хочешь, добавим игрушку? — от шепота Фортресса по нейростволу пробежала дрожь. — Или чуть позже? Проул ничего не понимал в техниках коннекта, но сомневался, что опыт жизни в борделе или даже специальные курсы могли дать Фортрессу особое, уникальное умение трахать меха пальцем. Как ни прискорбно, проблема была не в вибраторах, а в голове. Проул догадывался. Только не думал, что ему хватит всего лишь присутствия неравнодушного меха на платформе. Ну, и пальца, конечно же. Палец в порту был меньше любой из игрушек Проула — может, кроме рогатки, которая толком все равно никуда не запихивалась, сгибалась обратно и выскальзывала. Зато шевелился без его активного участия. Потом Фортресс приподнялся и наконец достал вибратор из ящика тумбочки. Проул так и знал, что Фортресс выберет чистый. Хотя, возможно, дело было в том, что остальные, грязные игрушки свалились на пол. Рядом с Фортрессом Проул чувствовал себя таким хрупким… может, поэтому сложно было расслабиться? Он поерзал бампером, притираясь к кончику вибратора. Фортресс включил его на малой мощности и водил около входа в порт, но проталкивать внутрь не спешил. Проул попытался перехватить игрушку — только облапал ладонь Фортресса, запачкавшись в собственной смазке, и стиснул собственное бедро, не зная, куда девать руку. Прикрываться и вообще как-то мешать Проул не хотел, но вибрации определенно было мало… Он подключился к игрушке дистанционно и перевел ее на максимально интенсивный режим, с пиками вибрации раз в несколько секунд и плавным затуханием. Стало лучше. Если бы не жужжание, Проул бы точно услышал хлюпание — смазку разметало брызгами по ногам и по чувствительному сейчас коннектору. А потом вибратор наконец проскользнул вглубь, и Проула буквально подбросило от остроты ощущений. Он понял, что вот-вот перезагрузится, и не стал сдерживаться. …Порт все еще распирала игрушка, уже, к счастью, выключенная. Первым желанием Проула было выдернуть ее… но он вспомнил, что на платформе не один и планировал совсем другое. Двигать игрушкой внутри было не очень комфортно. Сначала. Там все еще было полно смазки, и Проул понимал, что попробовать с Фортрессом лучше сейчас, пока интерфейс-системы не остыли. Если сделать перерыв, передохнуть, выпить хайгрейда, поболтать — вряд ли получится завестись снова. Уж точно не сегодня. Проблемы начались сразу же. Игрушка, как ни странно, шевелиться и менять положение особо не мешала, скорее добавляла остроты, порой вынуждая шипеть от пробивающих до нейроствола вспышек болезненного удовольствия, а вскоре и вовсе выпала. Дело было в другом. Фортресса неудобно оказалось даже целовать — лежа на платформе, приходилось сильно запрокидывать голову, а когда тот поднялся на колени… Проул, с энтузиазмом забравшийся на его огромный, пышущий жаром корпус, неожиданно для себя самого затрясся от неконтролируемого страха упасть. Он не мог заглянуть Фортрессу в фейсплейт, судорожно цепляясь за плечи, которые не мог обхватить. Не мог нормально обнять ногами, в принципе не мог их пристроить так, чтобы состыковаться с коннектором. Из-за капота Проул не мог этот самый коннектор увидеть! Фортресс что-то там делал рукой внизу — с собой, не с Проулом. Другой рукой наконец поддержал под бампер, мазнул мокрым и твердым по входу в порт, мазнул еще раз… — Пока у нас так не получится, Проул, — с сожалением прогудел Фортресс, мотнул головой, задев локатором шлем, и влажно поцеловал. Чувствовать Фортресса так близко Проулу нравилось. Смотреть на счастливый фейсплейт, яркую красную оптику и напряженные, вибрирующие локаторы — тоже. — Давай меня на край платформы, — предложил Проул, сообразив, что лечь и тем более двигаться при этом Фортресс технически не сумеет — просто не уместится, либо стеллаж запинает, либо Проула втрахает головой в стену. — Низковата. Неудобно будет. — И что, нам к тебе идти? — эта идея совсем не возбуждала. — Разве мы куда-то торопимся? — Я хочу тебя, — Проул позволил себе сползти чуть ниже, попытался притереться интерфейс-деталями к коннектору Фортресса. — Сейчас. Потом Проул просто не сможет решиться и предложить снова. А Фортресс снова будет ждать неизвестно чего! Слава Праймасу, с пространственным воображением у Проула все было в порядке. Когда он мог хоть на что-то опираться ногами, задача становилась чисто технической… физической. Сохранять равновесие и пристраиваться под правильным углом оказалось с непривычки сложно. Серво гудели от напряжения. Но странное дело — корпус словно сам чувствовал, как лучше выгнуться и как потереться. На входе в порт было обжигающе горячо, но не больно, смазка защищала от трения, когда кончик коннектора раз за разом давил на слишком маленькое для него отверстие. — Проул, я не хочу сделать тебе неприятно. Давай не будем торопиться? Проул так и знал, что Фортресс сдаст назад. — К тому же я забыл предупредить, — добавил Фортресс, — что синхронизация эм-полей будет намного заметнее, чем с мехами твоего альтмода. Даже если твоим системам не хватит мощности, они попробуют подстроиться. — И ты не готов объявлять всему Кибертрону, что мы пара? — Я не уверен, что ты готов… — Тебе очень повезло, что у меня не хватит сил свернуть тебе шею, — перебил Проул. — Перестань мотать мне нейросеть и помоги состыковаться. Я хочу хотя бы проверить, совместимы ли мы. От неудобной позы у Проула уже ноги дрожали. Но Фортресс по-прежнему ему нравился — и сейчас, когда смутился и отвел взгляд, нравился еще сильнее. С помощью Фортресса провода скользнули внутрь легко, сами притянулись и примагнитились к разъемам. Первый разряд был нормальным, даже слабым. Второй — тоже. Третий оказался именно таким, как Проул хотел. Он сполз вниз, широко разведя согнутые в коленях ноги. Кончик коннектора вроде бы выскользнул, но Проул все еще ощущал его внешним кольцом порта и собственным коннектором. Да, точно, Фортресс, придерживая под бампер, затолкнул палец в порт, рядом с проводами. От четвертого разряда Проул выгнулся. Чувствительность повысилась скачком: теперь провода щекотно касались мокрых интерфейс-деталей и бампера. Обеими руками Проул схватился за коннектор Фортресса, направляя в себя. Вот только у Фортресса были другие планы. Он поймал руки Проула и завел их ему за спину, стиснул запястья огромной ладонью. Проул сбился со счета и выругался, ему нужны были прикосновения к порту — хотя бы рукой, которую Фортресс отодвинул. Разъемы тянуло и жгло, не разобрать, сладко или все же болезненно. Проул мог только тереться о чужой коннектор, мокрый и очень горячий. В общем-то, дело действительно было не в коннекторе и не в самом проникновении — замкнуть нейросети друг на друга было достаточно. Проул терял контроль уже от этого. Добавлять запредельные тактильные ощущения было незачем. Разряды были сильными, на грани кратковременного, на миллисекунды, выпадения из реальности. Свободной рукой Фортресс то ли дрочил себе, то ли что-то регулировал: может, готовился отключить часть соединений, как только заметит, что для Проула это слишком. Уже было слишком, но… Но Проулу нравилось. Он разводил ноги еще шире, до предела, чтобы соприкасаться с сенсорными кольцами и петлями проводов Фортресса как можно полнее и глубже. Откаты с самого начала шли автоматом, без осознанных команд, и жутковато было полностью расслабиться и не делать ничего. Непривычно будоражило. Еще сильнее будоражило то, что Фортресс его хотел. Даже отключив оптику, Проул знал, что Фортресс улыбается. По-настоящему кайфует от возможности трогать Проула, смотреть на него, делать ему хорошо. Именно так, через коннект — хотя Проул только сейчас понял, что все то же самое Фортресс испытывал к нему, и когда возился с его безучастным корпусом. Интерфейс-удовольствие стало лишь дополнением. — Это максимум? — уточнил Проул прерывистым голосом. — Нет, — слово сопровождалось разрядом, и Проулу почудилось, что он сейчас одновременно сольет отработку, упадет на бок и загорится. Ничего из этого не произошло. Только в аудиосенсорах зазвенело от вопля. Надо будет завести кляп, подумал Проул, прикусывая губу. Или заранее отключать вокодер. Теперь Фортресс сжал бампер крепче, с двух сторон. Бешено пульсировала искра — а может, обе искры. До перезагрузки оставалось совсем чуть-чуть, и Проул тщетно пытался собраться с мыслями и хоть про себя сформулировать, что конкретно нужно. Сильнее разряды? Больше прикосновений? Оказалось, что ничего делать не нужно. Перезагрузка пришла сама, долгая, мощная, запредельно яркая. Проула не вырубило — больше того, он ощущал себя взбудораженно-пьяным, как после нескольких бокалов свежезаряженного залпом. Едва активировав оптику, он начал глупо хихикать. От восторга, от облегчения… от всего сразу. — Прости, — он встряхнулся, пошевелил затекшими плечами и дверцами, приподнялся на колени и с чувством потянулся, опираясь на честплейт Фортресса. Провода выскользнули наружу, чуть царапая безумно нежные сейчас стенки порта. — Прости. Это от счастья. Что-то завыло сиреной совсем близко, в считанных метрах, и Проул обернулся. В балконное окно бился неуклюжий дрон, стеклопласт позвякивал, но пока держался. Плюшка взволнованно вертела головой, наблюдая за дроном с пола. — Сейчас выключится, — проворчал Фортресс недовольно. — Я уже написал, чтобы его отозвали. Даже конец вселенной может подождать пять минут, а его вроде не наблюдается. Проул, пересаженный с колен Фортресса на платформу, ближе к стене, недоуменно помигал. Фортресс тем временем вытирал потеки на обшивке грязным полотенцем. Проулу захотелось разрыдаться. Он только что пережил лучший коннект за все тридцать ворн жизни… и Фортресс просто уйдет? — Я прошу тебя пока не выходить из дома и не отключать сигнализацию, — очень серьезно заявил Фортресс. — Корабль с Виркеном из Эминентов, который покушался на тебя, пропал с радаров, едва отлетев от Кибертрона. Я напишу тебе сразу, как только разберусь в ситуации, хорошо?