Кого ты ищешь среди дождя?

Ферак неплохо устроился. Рейс думал, спустя тридцать квартексов жизни на планете с настоящими морями водичка в Альтигекском разломе его не удивит и тем более не испугает… Но стоять у панорамного окна над темной водой, плещущейся об острые камни, было жутко. Немного — так, чтобы вздрогнула искра. — Не бухти. Я же вернул тебе шаниксы. Иногда Ферак слишком напоминал Рейсу дезактивного кузена Хотти. Тот тоже считал своим долгом разворчаться на полчаса, что больше никогда и ни за что не станет иметь дело с таким безответственным оплавком, как младший братик Рэсси. И все равно потом прикрывал Рейса, сбегавшего на очередную гонку, оправдывал перед создателями, помогал придумать, на какие деньги чинить и апгрейдить многострадальные яхты… В памяти всплыла полузабытая мелодия — одна из тех, под которые Рейс любил летать. «Я мчусь так быстро, попробуй быть со мной наравне!» Потом были кошмарные новости из дома, обвинение в убийстве всех, включая Хотти, психиатрические экспертизы, пять квартексов в больницах и интернатах, одинаково похожих на тюрьму… Рейс ничего не забыл и ничего не простил. — ..Где ты достал столько денег, спрашиваю? — Ферак тряхнул за плечо. — Все эти квартексы здесь копилась моя ветеранская пенсия, — Рейс отвернулся от окна и самодовольно улыбнулся. — Лучшая покупка в моей жизни. Те четыреста тысяч уже десять раз окупились. Спасибо, что уговорил меня тогда. — Наконец-то оценил, — хмыкнул Ферак. — Раньше по-другому говорил, а? — Фрагов склад довел бы кого угодно! Единственную в своей жизни серьезную и легальную работу Рейс вспоминал с ужасом. Юникрон бы побрал того добренького генерала, возмутившегося, что ветеран автоботской армии, списанный по ранению, вынужден промышлять чуть ли не интерботством, разводя мехов на выпивку и упрашивая оплатить его долги! Какого бы дурака Рейс ни валял на складе, мехи, знавшие, кто его сюда устроил, на все закрывали оптику. К концу третьего месяца Рейс уже готов был опуститься до банального воровства — но ракетные комплексы еще попробуй укради. Зачем их вообще охранять? Пришлось изображать обдолбанного перед Праймом, заехавшим с проверкой, только тогда Рейсу разрешили уволиться… — У тебя-то как дела? — Помаленьку, — Ферак шевельнул крыльями. — Видишь, дом отстроил. Наставник помог. — Шоквейв? Он все еще при Мегатроне? Ферак кивнул, линзы засветились золотым. — У них ничего не меняется. Оно и к лучшему. Потому что мне кажется, удача отвернулась от меня, — он посмотрел на Рейса, красноречивым жестом обведшего комнату, и скривил фейсплейт. — Да-да, я жив, не в тюрьме, не голодаю… Но ты же знаешь, я до самой дезактивации буду на заметке. В начале квартекса налоговая всю искру вытряхнула… Дом был новым и обставлен неплохо, но видно было — Ферак сюда только оффиться приходит. Мятые, замызганные изолетики, колбы с засохшими остатками топлива прятались по углам, под диваном и за ним, и Рейс подозревал, Ферак запихнул их туда аккурат перед его приходом. — ..Сам виноват, что уж! — завершил Ферак эмоциональную жалобу, в суть которой Рейс не особо вслушивался. — Парить будешь? Я-то буду. Ферак предпочитал не одноразовые ки-гары, а длиннющее устройство, с его предплечье, не меньше, в носик которого заливался ароматный концентрат. До вентсистем он добирался, пройдя несколько фильтров. Диван был достаточно большим, чтобы Ферак мог полулечь, не задевая Рейса согнутыми ногами. Дурманящий пар доносился и так, но Рейс все же протянул руку. Особо не втягивал пар в вентсистемы, дольше покачивал тонкую, красивую вещицу между пальцев. Химия, расслабляющая джета, для колесного слишком хороша. Рейс с нескольких глотков пара ощущал себя без обшивки — метафорически, конечно. Как будто исчез прочный металл, заменился на что-то прозрачное и невесомое, обнажив давно смытые узоры на дверцах — рисовал Ферак, вот и вспомнилось, — и почти открыв искру. Под его взглядом Рейс отдал парилку и прижал обе ладони к капоту, одну между фарами, вторую чуть выше. Интерфейс-системы Ферак уже видел, Юникрон с ними, но искра… Хорошо, что они оба на диване. Рейс отвык общаться с мехами выше его на голову. Теоретически, его спарки должны были еще расти, и Дрифт имел шансы стать таким же высоким, но тут ведь не угадаешь. Дверцы чесались от фантомных узоров, расцветающих все шире. Не выдержав, Рейс вцепился в основание левой, надавил до боли. Ферак сел, распрямив спину и крылья, поднес парилку ко рту Рейса. Даже руки незачем поднимать — достаточно наклонить голову и обхватить горячий мундштук губами. Отключив оптику, Рейс всасывал сладкий обжигающий пар. Как он скучал по Фераку. Тот, судя по эм-излучению, тоже скучал? Рейс нарочито медленно приласкал мундштук глоссой, рассчитывая, что Ферак смотрит. Рядом с ним сложно не думать о коннекте: даже если не видеть обаятельную улыбку, мощные плечи и гармонично сложенный корпус, остается эм-фон, и пусть Ферак с Рейсом едва-едва совместимы, в их первый и последний раз Ферак удовольствие получил. Их системы помнят друг друга. — Мне нужна твоя помощь. Я наконец решился вернуться домой. На войну, — Рейс невольно усмехнулся спарковской хвастливости, прозвучавшей в голосе. — Так что мне надо аккуратно стереть кое-что палевное из памяти. — Ты с проца слетел?! — И чего ты психуешь? — Рейс качнулся назад, прижался к спинке дивана. — Я тебе, выходит, зря про войну рассказывал? Что ниболта хорошего в ней нет? Ты не слушал?! От гневно-возбужденного эм-излучения Ферака, пугающе сблизившего их фейсплейты, закружилась голова. Он еще и рукой оперся на спинку совсем рядом с Рейсом, навис над ним мгновенно и резко. — Ну, и на кой шлак тебе это надо? — Пельтске, — напомнил Рейс. — У меня не будет другого шанса отомстить за семью. И они не переродятся. — Ты серьезно сейчас? Рейс уперся ладонью в кокпит, гладкий, совсем не такой на ощупь, как даже самое отполированное покрытие на металле. Где-то там быстро пульсировала искра, вибрация била по сенсорам. Ферак чуть отодвинулся, снова сунул в рот парилку, но легче от этого не стало. Его эм-излучение все еще окутывало целиком. — Так верят на моей родине. Ты думаешь, я не справлюсь? — Я не понимаю смысла, — хотя бы в наличии у Рейса стального нейроствола Ферак не сомневался. Рейс ради него фактически меха убил, так-то. Взгляд сместился от мерцающих желтых линз выше, к подновленной десептиконской инсигнии на шлеме. — Ты ведь в десептиконы пошел, потому что считал их идеи верными, разве нет? — Не до конца, — возразил Ферак, и Рейс понимающе кивнул. Он тридцать семь квартексов спорил о них, думал и снова спорил, и десептиконом себя назвать, не кривя искрой, не мог. — Но кого волнует, сомневаюсь ли я? Каждый второй сомневался. Право имеем, в доктрине же сказано: пока сквозь себя не пропустишь, ты ничего не понял, ты чужое повторяешь. Но ты вроде вырос из того возраста, когда повторяют без ума? — Я же не воевать. Я понимаю, на передовой мне делать нечего. Не волнуйся. Оплавленный фейсплейт и шлем сохранились только в воспоминаниях, отреставрировали Ферака как следует. Даже краска не облезала, на ярко-алом это сразу бы в оптику бросалось. Линзы тоже восстановили идеально. — А что тогда ты намерен там делать? — Ферак по-прежнему фонил злостью — кажется, только сильнее. От этого покалывало и тревожно щекотало под неощутимой сейчас обшивкой, Рейс чувствовал Ферака всем корпусом, но отползать не решался. — Нашу тему. В чужие головы лазать. У Ферака на крыльях с жужжанием развернулись крепления для ракет. Твоего ж дани. — Затянись еще, — посоветовал Рейс, сам изогнулся, всасывая капотными вентиляторами ароматный пар. — Я тебя боюсь, ржа! Его знобило. Мысли путались. Он помнил, что Ферак — мех безобидный, насколько безобидным может быть ветеран десептиконского спецназа, его агрессивное поведение — лишь привычка… но было как-то не по себе. — Я вообще-то соскучился, — Рейс качнул выпирающим капотом сильнее, уже демонстративно, осознанно напоминая, как он хорош. — А ты бухтишь. Сказал же — это про веру. Это и не надо понимать. — И давно ты верующим стал? — С тех пор как протусил тридцать семь квартексов на планете святош. Те шаниксы, что я тогда взял, я потратил на левые идентификаторы и билеты на Праксис. И слушал о Праймасе милосердном каждый фрагов день. — Тебе там говорили, ты должен убиться сам и утащить своих последних родственников с собой? Серьезно? Такое милосердие? — Это наша вера! — Рейс понял, что повысил голос, и инстинктивно отшатнулся от Ферака, пока тот не разозлился совсем. — С Мастера! Ты хоть понимаешь, чего мне стоило каждый день помнить, что я не такой? Ферак со свистом попытался втянуть остатки пара — но жидкость, похоже, кончилась. — Хочешь, еще принесу? — Рейс кивнул на парилку. — Или энергон нам заряжу? — Я никогда не думал, что про Мастер ты всерьез. Про то, что не должен посрамить предков, что мог бы править планетой… Что еще ты болтал? — У тебя нет таких предков. Извини, но тебе не понять. — То-то у тебя все триггеры на семью, — Ферак положил ладонь на дверцу, прижимая к спинке дивана, и Рейса, почти пришедшего в себя, зазнобило снова. — И с ними ты собрался родственничкам в головы заглядывать? Ты там как, на Праксисе, головой не ушибался?.. Я не буду ничего делать, Рэсси, пока ты не убедишь меня, что твоя месть стоит твоей жизни. Забыл, как меня после Повы выхаживал? Стоило воевать, чтоб бешеный псих меня просто так пристрелил, в плен сдавшегося? Я не хочу тебя терять, понимаешь ты или нет? Меху не из праксианцев не понять про клан, с запозданием сообразил Рейс. Сколько ни рассказывай. Ферак мог выслушать не один раз краткую историю планеты Мастер и ворнами правившего ей клана, мог называть Рейса уменьшительным именем на его родном языке и понимать срывающиеся с его вокодера ругательства… Ферак никогда не ощущал, как синхронизируется искра с соклановцами. Как тянет оберегать и радовать мехов, которых чувствуешь своими, близкими, родными. Даже если вы при каждой встрече ругаетесь и терпеть друг друга не можете — тянет, тянет, каждая ссора выворачивает искру. *** Все с Проулом было нормально, зря Риммик переживал. Проул, как обычно, пытался испортить тихий семейный праздник ворчанием, что его любимого грандспарка воспитывают совершенно не так, как надо. На этот раз Проула не устроило, что Тенашиус записался в какой-то новомодный религиозный кружок при Храме. Брейк, младший спарк самого Пневматикса, туда, между прочим, тоже записался, а его позвали с собой друзья… и ничего плохого в этом ни Пневматикс, ни Риммик не видели. Не понравится — бросит. Какие его квартексы, в конце концов? Раз в неделю провести время с ровесниками — не такая уж большая трата времени. К тому же насчет обоих спарков Пневматикс был уверен: как только тем станет скучно, кружок окажется забыт. Спаркам и на празднике было скучно. По крайней мере, на том его этапе, когда гости перепробовали все вкусное и отправились в сад, сидеть под звездами вокруг специальной установки со слабо тлеющими и приятно пахнущими кусками руды. Крупный Тенашиус занял вместе с Брейком один из диванчиков, убрав оттуда подушки, и явно считал в уме, когда прилично будет сбежать с собственного дня активации. Бринг, Рефлекс и Блерр держались поодаль, отодвинули свои складные стулья на дальний край, куда дым почти не долетал, но Бринг следил за разговорами очень внимательно. Его среднему спарку, недавно связавшему искру с бывшим соузником старшего спарка, было не до окружающих. Казалось бы, Рефлекс и Блерр давно сожительствовали, но смотрели друг на друга, как счастливые юные влюбленные. — …по-твоему, функционализм полностью искоренен? — вполголоса говорил Проул; Спрингер вроде и слушал, но мыслями витал где-то далеко. Может, думал о прилегшем отдохнуть Гиперионе, которому пора было отделять новую искорку уже через два месяца, если не раньше. — И как Тенашиус будет себя там чувствовать? — Еще посоветуй нам перебраться на десептиконские территории, чтобы точно никого не смущать своей второсортностью, — в оптике Спрингера загорелся огонек упрямства. — Я не стану запрещать спарку куда-то ходить, потому что там кому-то может не понравиться его альтмод. — Я что-то сказал о второсортности?! — Ты имел ее в виду. Как обычно. — Вовсе нет! Я просто не вижу смысла тратить время на бесполезные и даже вредные занятия, — Проул сбавил тон. — Не могли бы вы пояснить, уважаемый Проул, что вредного вы находите в религии? — поинтересовался Бринг. — Как мне помнится, наши спарки познакомились в храме. И мы воспитывали Гипериона в соответствии с заветами предков… То-то абсолютно все семейные сборища проходят у Риммика, хотя у Бринга дом не меньше. Но к Эминентам Гиперион и Спрингер разве что на их клановые праздники заглянут на полчаса. Да, в старом Праксусе считалось бы — Гиперион ушел в чужой клан с концами. Но времена сменились. На новом Кибертроне Гиперион купил семейный дом на свое имя, данное при активации, подписывался им же — а теперь вообще решил стать дани, не скрывая, что Спрингеру по состоянию здоровья вынашивание запрещено. Определить, кто главнее в их семье, было нереально. А Риммик никак не мог повлиять ни на Спрингера, ни на Гипериона, даже если б захотел. — Вот именно! — Проул распрямился, как на выступлении перед широкой аудиторией. — И посмотрите на него! У него уже своя семья, а он до сих пор разрывается между реальной жизнью и вашими заветами! Конечно, Проул говорил о себе самом. Пневматикс от искры ему сочувствовал. — Гранддани, прекрати уже, — подал голос Тенашиус. — В Храме учат уважать старших, между прочим. И заветы тоже. Их же не с потолка взяли. — Это не значит, что к ним нельзя подойти критически, — Проул сдаваться не хотел. — И чем раньше ты начнешь обдумывать их, а не просто верить, тем лучше. Но, конечно, это всего лишь мое мнение. К нему тоже следует подходить критически. Прошу прощения, мне нужно ответить, по работе беспокоят. Да, Фортресс, я слушаю… Пневматикс проводил взглядом Проула, быстрым шагом идущего в сторону беседки. Вряд ли Фортресс, постоянно убеждавший Проула побольше отдыхать, стал бы звонить в такой час, прекрасно зная, что сегодня день активации Тенашиуса. Разве что если бы получил сообщение с просьбой… Бринг тем временем начал расспрашивать грандспарка об учебе — и казался искренне заинтересованным. Не то чтобы Пневматикс часто видел родню Гипериона, но те, в отличие от Проула, ни разу не пытались публично воспитывать ни самого Гипериона, ни Тенашиуса. Если Проул продолжит в том же духе, спарк решит, что старый Бринг, даже если в чем-то отстал от жизни, в религиозных вопросах разбирается намного лучше… и будет, между прочим, прав. — …Гипериону в спаркстве нравилось ездить в Храм, но все-таки медицина интересовала его больше. Но когда мы взяли в семью Вордоса, и тот решил стать богословом, Гиперион уже был не так загружен учебой, так что часто ездил с ним на лекции… Тенашиус слушал с любопытством, даже оптикой слабо мерцал. — Там интересные вещи обсуждают, — согласился он. *** — Ты умер, — улыбается Рейс младшему брату. — И знаешь, я рад, что ты умер. Спасибо, что напомнил мне, какими вы оба были мерзкими оплавками. Первое правило игрока в виртуальный покер — искать несоответствие в чужой фантазии. Не дать ей тебя запутать, запугать или огорчить. После можно попробовать чужой мир на прочность: силой воли заставить его рассыпаться, или уловить эхо мыслей соперника, вызывая на диалог, или достроить локации и сюжет так, чтобы соперник потерял над ними контроль… Способов много. — Сам ты мерзкий оплавок! Все так думают! С тобой дани даже говорить не хочет! — И не надо. Я уже взрослый мех. Меня любят не из-за создательского инстинкта. Как минимум один мех любил Рейса настоящего, смотрел за ним сейчас: следил за показаниями медицинского диагноста, за сюжетом игры на экране. Ворн назад Ферак бы выдернул Рейса из создательского дома сразу же. Теперь корпус Рейса, лежащий снаружи, в реальности, не перегревался, его искра пульсировала ровно, в границах нормы. Рейс действительно мог смотреть в оптику прошлому и чувствовать себя нормально. Сможет и вернуться на Мастер. Если решится… Когда Рейс решится и отомстит, призраки родных упокоятся и перестанут его тревожить. А если не перестанут, он будет знать — он сделал абсолютно все. Но сейчас, в виртуальности, надо найти выход из фрагова лабиринта комнат, от вида которых до сих пор щемит искру. Вернуться на Кибертрон, ставший Рейсу настоящим домом. Рейс проходит подземные этажи: коридоры, холлы, анфилады пустых и мрачных комнат, широкие лестницы. Где-то в доме есть другие мехи, но Рейс не прислушивается к голосам — и дважды меняет маршрут, чтобы ни с кем не встретиться. Перед самым выходом к гаражу на нулевом этаже Рейса ждет дани. Носящий последнего, одиннадцатого спарка. Рейс знает, что дани ему скажет, и слушать нет никакого желания… Он раскидывает руки в стороны, представляя на себе тяжеленный противорадиационный костюм, плащ-палатку со вшитыми в плотную ткань металлическими пластинами, и театрально щелкает пальцами. Есть шанс, что мех, управляющий виртуальным образом дани, когда-то был на Мастере или играл с Рейсом раньше. Но дани пугается так, что Рейс не только сбрасывает наваждение и окончательно убеждается, что никакой это не дани. Под песню бури Рейс проламывается сквозь свою-чужую фантазию, рассыпающуюся на блики и пиксели, и все еще ощущает знакомую тяжесть защиты на плечах и дверцах. Родную, уютную, надежную. Пусть все вокруг и внутри собственного корпуса трясется так, словно в любую секунду развалится, для меха, выросшего на Мастере, это привычно. Терпимо. Неудачник, растерявшийся и переставший контролировать иллюзию, Рейса не интересует. Только его карты. Надо же. Повезло! …Ферак тряхнул за плечи, сгреб в охапку, еще до конца не закрыв медпанель под шлемом, зафонил жарким восторгом: — Ты лучший! Рэсси, я и забыл, как твоя ржавая буря действует впервые, шлак, да я сам прибалдел, когда все завыло… Как ты его сделал! Красавчик! — Без тебя ничего бы не было, — Рейс сфокусировался на яркой желтой оптике, постепенно осознавая: это был последний тур. И он победил. — Я нахожу выход, потому что ты меня ждешь. Ты же знаешь. — Рэсси, тебя еще кроет, — Ферак осторожно расцепил его руки, отстранился, по-прежнему излучая смесь похоти и восхищения. — Голова не болит? Не кружится? Мысли путаются, уже нет? Рэсси, я-то не против, но тебе потом будет неловко, когда восстановим память. — Мне? — фыркнул Рейс. — Когда это мне было неловко? Но от Ферака все же отодвинулся, чтобы не дразнить. «Не против», ага. Знает ведь, оплавок, что они едва совместимы и что Рейс поклялся в жизни с ним проводами больше не путаться. — Шаниксы пришли?.. Я хочу в Иакон. Альтигекса мне сегодня маловато будет. А ты проследишь, чтобы я не нажрался в шлак и не полез на кого попало. Сегодня только ты и я. Рейсу нужно было проветриться. Срочно. После виртуальности — особенно после триггерящих воспоминаний — психика слишком уязвима, слишком остро реагирует на все подряд. Что же такое Рейс стер, раз почти течет от эм-излучения Ферака? Неужели связал искру с каким-нибудь больным, у которого активируется только по большим праздникам? Короткая записка, оставленная самому себе, мало объясняла, но вряд ли нормальный мех согласился бы создать семью с носителем, только-только потерявшим соузника, причем явно не от несчастного случая? Что произошло между Рейсом и тем безымянным десептиконом, если Рейс решился завести спарклинга, зная, что опи осталось недолго? Его казнили, что ли? — Ну давай тогда, едь, — Ферак пихнул под нос колбу энергона, не хайгрейда, обычного. — Я пока обрабатываться все поставлю. Через час у КПП с нашей стороны, ага? С тех пор как Ферак облажался со страховкой игроков, по которой ниболта не смог предоставить, кроме взволнованного беганья вокруг полудезактива, он зарабатывал только на продаже доступа к записям игр в хорошем качестве. Конечно, он хотел выложить все уже сегодня ночью или завтра утром, чтобы опередить других игроков и агентов. Не шляйся Рейс Юникрон знает где тридцать семь квартексов — и не выиграй турнир квартекса, — Ферак бы вообще никуда не полетел. Стоил ли Ферак того, чтобы так по нему соскучиться? Рейс снова наткнулся на дыру в памяти, скривился и залпом выпил топливо. — Так что, ты решил верность дезактиву хранить? Ферак… ревновал? Что-то новенькое! — Судя по тем обрывкам, что я сохранил, — Рейс постучал пальцем по шлему, — он был просто вау! Мех мечты, короче! — Только втянул тебя в какой-то шлак. — Ну бывает, — Рейс пожал плечами. — Еще скажи, ты не пытался. Тогда просто подфартило, что война шла и всем было не до нас. — Так потом амнистия была, — возразил Ферак. — Все скопом прощали, от краж до убийств. Чтоб после войны грохнули, надо было постараться, а? — Если красть, так миллион! — Рейс прошелся по тесному гаражу, встряхнулся, осмотрел себя в тусклом зеркале. — Но я все равно не помню, можешь не допрашивать. Ладно, поеду. Постарайся сильно не тормозить! Все же с Фераком ему повезло, думал Рейс, разворачиваясь на маленькой площадке перед воротами. А ведь тот мог остаться одним из сотен случайных мехов, поведшихся на экзотическое обаяние… если бы Рейс не поверил интуиции и не начал трепаться с ним об идеальных преступлениях. Слово за слово, и Ферак уже узнал настоящую биографию Рейса, и подсказал, где быстро заработать, когда хорошо подвешена глосса, и предложил попробовать покер… Мысли снова перескочили на события стертых из памяти квартексов. Рейс четко указал себе никуда не лезть и ничего в сети не искать, но перестать искать разгадку не мог — так глосса еще долго возвращается к месту выбитой денты, а руки сами щупают сломанную ногу. Он употребил именно слово «любовь», на родном языке однозначное, и уверен был, что не влюбился бы в меха, которому врал и не показывал себя настоящего. Мех, хоть немного знавший настоящего Рейса, вряд ли согласился бы сделать ему спарка и умереть, по крайней мере, Рейс не мог припомнить никого из близких знакомых, кто доверил бы ему их общего спарка — и вообще захотел бы с ним спарков. Даже Ферак сказал, что это ржавая идея... Значит, либо мех был очень, очень странный… либо Рейс его изнасиловал. Насколько он помнил, заискрение без согласия считается изнасилованием, как и слияние, и простой коннект. То, что мехи в большинстве случаев не бегут жаловаться полиции и отказываться от создательских прав, не меняет сути… Кстати, откуда и когда Рейс это узнал? Еще одна загадка, оборванная ассоциативная связь, ведущая в никуда. Да уж, вот так любовь! Не зря Ферак бухтел и подозревал что-то нехорошее. Рейс и сам подозревал. Хотя волнение Ферака больше было связано с тем, что Рейс проболтался о планах улететь на Мастер. Рейс не взялся бы утверждать, кому из них во время того разговора по искрам сильнее сорвало проц, он тоже много лишнего наговорил и не был до конца уверен, что сдохнуть, пытаясь отомстить — самое прекрасное, что может с мехом случиться… но кто, ржа, дал Фераку право приковать лучшего друга к трубе и четыре дня не отпускать даже в санитарную комнату?! Юникрон побери, Рейс вообще никогда его таким злым не видел. Четыре фраговых дня — спасибо, не по все двадцать пять часов, Ферак все-таки не забил ни на работу, ни на оффлайн, — Рейс убеждал его, что все понял, больше не будет думать идиотских мыслей и никуда не полетит. Аж сам поверил, что Ферак знает, как лучше, знает Рейса, трезво оценивает его способности и заслуживает, чтобы Рейс с ним остался и отыгрывал идеального друга до конца их ворн. Остаться, если честно, хотелось. Вот только Рейс сомневался, что Фераку это нужно. Что им обоим нужно. Рейс, судя по записке, уже попробовал пожить семейной жизнью и даже завел троих спарков. Одного принес в новые узы, двоих, значит, выносил позже. Даже если допустить, что Рейс, потеряв возлюбленного, в спешке подцепил очень-очень странного меха номер два… Что ж там такое творилось, в этих узах, если Рейс рванул к Фераку на Кибертрон, едва накопив два миллиона, стер себе тридцать семь квартексов памяти и твердо, прям железобетонно решил — лучше убиться наболт за ненавистный клан и полузабытую родину? Рейс ведь не спонтанно бросился из новой семьи куда угодно, лишь бы подальше. Он порылся в своих аккаунтах, логины и пароли от которых сохранил, как самое дорогое, и понял, что общаться с мехами из Освобождения начал тридцать шесть квартексов назад. И крией на верхушке коктейльной пенки — он четко написал себе: за секреты, теперь разбитые на миллиарды бессмысленных обрывков кода и лежащие на харде в гараже у Ферака, могут убить их обоих, и еще спарков впридачу. То есть Рейс в самом деле вляпался. Скорее всего, вляпался он сначала, связавшись с очень-очень странным десептиконом. А очень-очень странный мех номер два уже был следствием, ведь если прятаться посреди войны на Мастере, стоит хоть спарков после себя оставить… Вот и КПП. Маленький серый домик, вмонтированный в высокий забор с колючей проволокой по верху. От резкой трансформации неприятно заныла голова. Побочный эффект избирательно стертой памяти. Ничего, Рейс согласен был потерпеть. Чувство вновь обретенной свободы того стоило. И, в конце концов, он на войну собрался. Там потребуется терпеть вещи и похуже. Границу охраняли двое явно боевых альтмодов. Шлак, такие мехи всегда придирчивы и подозрительны. Хоть Рейс и планировал морочить проц не им, а Фераку, все равно напрягся. И нарочно усилил акцент. Идентификатор, документы о гражданстве — все стандартно. — …Сколько-сколько заплатить надо? — Восемьсот шаниксов, — терпеливо повторил широкоплечий фиолетово-серый мех. — Прошу прощения, давно на Кибертроне не был, летал домой, на Мастер. Семье надо было помочь. Когда сюда въезжал, денег не требовали. Но я со стороны провала въезжал, куда шаттл из космопорта докинул, может, в этом дело? — У вас гражданство получено в Альтигексе. Въезжать бесплатно. А на автоботские территории — уже десять квартексов, как платить надо. — Ох, — Рейс шумно провентилировал. — Еще раз извините! Приятель позвал меня выпить, но что столько денег понадобится только на выезд, не предупредил. Я ему сейчас позвоню, короче. Если пришлет мне денег, то я к вам тотчас вернусь. — Никуда не денемся, — улыбнулся мех. Взгляд его красных линз остался холодным и цепким. Рейс отошел метров на сто от домика, вызвал Ферака по комлинку. — И ты еще дома? Ты почему мне не сказал, что тут платить надо? «Я сказал тебе ждать на нашей стороне». — Слушай, почему я добываю шаниксы — и я должен у тебя их выпрашивать, чтобы пройти фрагов КПП и посмотреть на Иакон? «Рэсси, я сейчас уже вылечу. Почему ты не можешь подождать десять минут?» — Потому что тут я все видел, ниболта не изменилось!.. Пожалуйста, пришли мне мои деньги. Мы договорились, я плачу за жилье и топливо, я помню, но я и не отказываюсь, хочешь, сразу возьми эту сумму, там же явно больше!.. Безымянный десептикон, мех мечты Рейса, наверняка не был таким жадиной. На что, Юникрон побери, лететь на Мастер, если нет денег даже на выезд из Альтигекса? Понастроили, ржа, заборов! — На меня тут смотрят, как на идиота, меня это бесит! По-твоему, семейный бюджет — это когда ты забрал все деньги? «Ты еще громче поори о семейном бюджете, чтоб точно всем интересно стало». На внутренний экран вылетело мерцающее сообщение: зачислено восемьсот шаниксов. «Получил? Доволен? Иди смотри на КПП с другой стороны, раз неймется. Я вылетаю», — Ферак оборвал соединение. О Праймас. Когда Рейс семь ворн назад сорвался, снова начал употреблять и где-то сломал обе ноги, точнее, ему сломали, но он не запомнил, кто и где… Ладно, тогда Ферак заправлял и лечил его три месяца, и Рейс не возражал, когда тот дважды забрал призовые деньги. Сейчас-то какого болта? Сначала Рейс хотел просто улететь, не прощаясь, может, написать уже с Мастера — но теперь пожелал инсценировать свою дезактивацию. Чтобы Фераку стало стыдно! Рейс ведь предлагал ему открыть сознание. Чтобы объяснить то, для чего не мог найти слов. «Посиди подумай, найди аргументы», ответил Ферак — и улетел в большую мастерскую, где арендовал уголок и принимал поломанные гаджеты на ремонт. Рейс тогда так злился, что всерьез думал, не вызвать ли кого-нибудь типа службы спасения. Остановило только то, что он, еще не стерший память, точно знал: светить настоящее имя и фейсплейт в новостях смертельно опасно. Представляя, как все-все выскажет Фераку, Рейс вернулся в серый домик, отправил шаниксы по указанным реквизитам, повторно показал документы и наконец вышел в Иакон. Иакон впечатлял. Альтигекс вроде как тоже отстроили, еще когда Рейс на Кибертроне жил… но не так, не так. Столько сверкающих разноцветными окнами высоток в Альтигексе не было, и зеркально-черными их не делали. Пожалуй, Рейс хотел бы здесь жить. В одной из кварт этих небоскребов, в шуме огромного города, рядом с монорельсом, чтобы не мучиться с парковкой яхты… Иакон напоминал город, где Рейс вырос, город, сменивший столько имен благодаря его предкам, что новое, самое последнее имя так и не прижилось. Как и в спаркстве Рейса, мехи называли город Доминика. Столица Империи Мастеров и Империи Сейберов, старейший и крупнейший город планеты. И в самом деле, Сейберстар — ну как-то слишком! Пару минут Рейс позволил себе помечтать. В другой жизни — не разрушенной Сейберами — он мог бы найти работу по искре, где были бы новые интересные задачи каждый день, и купить кварту. И пропагандой Освобождения тоже мог бы продолжить заниматься — для себя, потому что это круто. Потому что мехи читали и спорили, потому что для участия в этих спорах Рейс явно читал доболта об истории родной планеты и десептиконского движения на Кибертроне, и это, слава Праймасу, не стерлось — другие нейронные связи, едва ли пересекающиеся со знанием о членах новой семьи. С кем бы Рейс ни жил, историческими изысканиями он с ними не делился. В сверкающем Иаконе не было места ничему из того, о чем Рейс спорил в сети. Словно не существовало мехов, бросивших все ради мечты о чужом праве на счастье. Словно не воевали, заваливая планету дезактивами, чтобы хоть кто-то, хоть чьи-нибудь спарки, активированные под открытым небом и росшие в постоянном страхе бури, по локаторы в радиоактивном песке, получили шанс жить лучше. Словно сам вызов корпорациям и их правилам был опасной блажью, грозящей подорвать основы общества и погрузить все в хаос. Десептиконы в хаосе точно не жили. Давно уже нет. …Ферак вышел из здания КПП, посасывая парительную трубочку и улыбаясь во все денты. Красивый, сильный и ощутимо опасный. Детали крыльев топорщились за спиной и на предплечьях. Если Рейс ниболта не мог сделать даже Фераку, точно не хотевшему причинять ему вреда, как он планировал спасать родину и дело Освобождения? Он мог делать только максимум того, на что был способен, заранее зная — это до смешного мало. И поболту. Как когда-то давно говорили о маленьком Рэсси — он же такой старательный спарклинг, просто слишком рассеянный и шебутной… — Ну, рассказывай, какого Юникрона надо платить кучу денег, чтобы покинуть Альтигекс? Кто до этого додумался вообще? — А, это автоботских дружков так затормозили, — оскалился Ферак. — Чтоб не сбежали от правосудия. Теперь-то они кто сдох, кто покаялся и строит нам новый мир, а границы так и не отменили. Автоботы тоже платят, кстати. Хоть какая-то от них польза. — И что, много автоботов едет в Альтигекс? — за пятнадцать минут, что Рейс топтался вокруг КПП, никто не пытался пересечь границу, но пятнадцать минут — не показатель. — Боятся, — Ферак поймал за руку и потянул за собой, по тротуару широкого проспекта. — Недавно, в прошлом месяце, скандал был: какие-то автоботские оплавки тайком дали денег, чтобы в холо о войне все переврали. Хорошо, наша разведка не зря топливо получает, раскрыли их. Все равно шлак сняли и в сеть выложить успели — но хоть извинились. — Что там было, в холо? — Обычные их бредни. Пинками всех подыхать гнали, армия уголовников и наркоманов, разборки между Мегатроном, Саундвейвом и Старскримом, среди мехов попроще вообще беспредел… Еще одна оборванная ассоциация подсказала Рейсу — не так уж холоделы ошибались. Да и не стертая память подбросила с десяток случаев, когда его хотели прибить на месте или тащили в комендатуру, едва услышав акцент, спутав с местными хозяевами жизни из Праксуса. — Не лень им. Холо — это же куча денег, и даже если денег дали, все равно: актеры нужны, натурные съемки нужны, или художников надо посадить, чтобы полгода рисовали… И чтобы никто в итоге не посмотрел, потому что кто-то за пять минут пересказал суть и все облил отработкой! — Лохи, — согласился Ферак. — Мехи смотрят, когда настоящее. Как Дэдлок в прямом эфире на правду автоботов разводил, все смотрели. Теперь таких нет. Устают за правду бороться, понять можно. Наставник вот тоже… накропал чего-то заумное. «Почему автоботское государство хуже нашего и должно развалиться». Только, смотри, не разваливается. А ведь сенатором был, неужели разучился говорить так, чтобы каждого до искры пробирало? Или не умел? — Знаешь, на первый взгляд они живут хорошо, — Рейс жадно рассматривал яркие вывески, счастливых, ухоженных и улыбающихся мехов. — Точно лучше, чем во время войны, даже когда затишье было. А ведь до центра нам еще топать и топать. Если начать им рассказывать, как они живут плохо, они обозлятся, и все. — Может, не все живут плохо, но кто-то да живет. И их надо переманивать к нам. Но это, как оказалось, уметь надо. Наши же только позорятся. Автоботы не забыли войну: маленький мемориал, напоминающий о прямом попадании в дом и гибели мехов, сверкал свежевымытыми синими кристаллами. Какая-то дата, что ли? Вроде бы нет… — А чего Мегатрон не напишет новое? «К миру» хорошая же вещь. Наверное, и сейчас не устарела. — Может, и устарела. Я же говорю: все твердили, что квинтец неизбежен, а его все нет и нет. И автоботы теперь говорят, квинтец случился из-за нас, не было бы нас, он бы и не случился, понимаешь? С таким подходом вся десептиконская идея превращается в шлак, потому что они рассуждают — если идея была так хороша, почему было столько дезактивов? И еще — вот автоботы повернулись к народу, перетряхнули правительство, стали, фраг, «социально ориентированы», и живут лучше нас, так? Олигархи все остались при шаниксах, но кого это волнует, когда им кинули подачку? — Это правда квинтец, — признал Рейс, удивившись собственной искренней печали. — Не то чтоб я хотел, чтобы все тут страшно хотели переехать в Альтигекс и осаждали КПП, но… Но все должно было закончиться не так. Не знаю, как, но не так. Ферак сжал его ладонь. Снова обрыв, обрыв, обрыв мысли, толком не успевшей сложиться в слова. Рейс, конечно, мог проникнуться десептиконскими идеями, живя в городе, в итоге ставшим десептиконским… Но провалы в памяти подсказывали, что по-настоящему понял и оценил их Рейс, только влюбившись в некоего десептикона. Видимо, истинного сторонника, а не как Ферак. — Так, а куда мы вообще идем? — Ты чаще бывал в Иаконе, чем я. Куда ты обычно водил мехов? Рейс переключился на внутренний экран, торопливо уточняя, работает ли его любимый бар. Тот лишился двух филиалов — но, к счастью, открытых на исходе войны, близко к центру. Здесь, на окраине, но и не в самой прифронтовой зоне, вести дела было проще. — Надеюсь, тебе понравится, — он отправил Фераку ссылку. — Сорок квартексов назад там было очень уютно. …Если на улице мехи и пялились на Ферака, то Рейс внимания не обратил. А сейчас, когда все обернулись, едва они зашли в бар, Рейсу ужасно захотелось наспамить всем присутствующим чем-нибудь погаже. Вроде кадров разбомбленного интерната для осиротевших летучек. Не то чтобы десептиконы были святыми… но как же хотелось напомнить, что все были хороши! Не стоило, конечно, не стоило. Слава Праймасу, война закончилась, автоботы даже пенсии ветеранам платить перестали, совсем прекрасно все зажили, значит… Рейс им написал, в пенсионный фонд и еще куда-то повыше, что они оплавки и должны вернуть ему хотя бы ту часть, которую начислили и потом отобрали; у него ведь были серьезные причины не получать пенсию! Упс. Он же их стер, эти причины. И до стирания памяти, видимо, официальными записями о жизни на другой планете подтвердить побоялся. От фраговых обрывов мыслей заболела голова, и Рейс переключился на Ферака, очаровательно улыбнулся: — Скучал по тебе. Кажется, будто ворн вот так не сидели. И по городу не гуляли просто так. — Трепло! — вроде Ферак улыбнулся в ответ, но Рейс чувствовал его обиду — резкий скачок заряда ненадолго оповестил обо всех эмоциях Ферака половину зала. — Хоть раз написал бы, а? И опять скажешь сейчас, что нельзя тебя винить, потому что ты все позабыл? — Прости, — Рейс по привычке сунул иглу-отвертку в миску с криями, стоящую перед Фераком, хотя у самого была точно такая же. — Мне жаль, что ты переживал. Я как раз не хотел, чтобы ты волновался. Смешно — Рейсу становилось противно при мысли о том, чтобы очаровывать Ферака осознанно, как очередного лоха, который удачно подвернулся, но почему быть искренним здесь и сейчас не получалось? Может, потому что главные вещи, волнующие Рейса, запросто вызвали бы очередной виток ссоры? — Как-то чересчур дало в проц, — Рейс прижал ладонь к шеврону. — Может быть такая побочка от стирания? Квинтец, с одного бокала! — качнувшись назад, он пьяно фыркнул.  Ферак поставил локти на стол, уперся подбородком в сцепленные ладони. Желтая оптика внимательно изучала Рейса — не как друга… как объект эксперимента? — Что, не нравлюсь? Он любил Ферака, дружески, очень любил, но почему-то сейчас мысли постоянно возвращались к мехам, знакомым только по сети. К Виндсейлу, убийце семьи — и удивительно приятному, в меру льстивому, начитанному и интересному собеседнику. К Апаксу, названому брату Виндсейла, эмоциональному, яростно спорящему о том, как обустроить Мастер и никого не ущемить. К Виндблейд, непонятно каким ветром занесенной на Мастер и порой выдававшей очень умные рассуждения о межпланетной политике и не только. — Ты толком не заправлялся последние дни. Игра все системы перегружает, не только проц. Почти любого колесного повело бы от стакана хайгрейда залпом. Но, может, раньше ты всегда на измене был, держал себя в руках. А сейчас расслабился. Город правда совсем мирным выглядит. — Ага, не то что Альтигекс, — поддакнул Рейс. — Что в Альтигексе, кстати? Я же так и не расспросил тебя про старых знакомых!.. Слушать, не особо вникая в суть, Рейс умел почти профессионально. — Стоп, — минут через пять он постучал иглами по столу, вокруг пустых мисок и бокалов. — Схожу возьму еще выпить. И уже спешить не буду. Рейс понимал, что на самом-то деле окажется чужим и на Мастере. Почти наверняка. Но что плохого в том, что ему хотелось посмотреть на родину — хотя бы недолго? Посмотреть на мехов, похоже, спасавших его психику последние квартексы? Что Рейсу нравилось в этом баре — так это удобные аппараты самообслуживания. Выбираешь коктейли, пересылаешь шаниксы, и навстречу пафосно выезжает поднос с бокалами. Из своего Рейс начал пить сразу, чувствуя, что нужно еще взбодриться. — Крутые фраговины, правда? — неоново-фиолетовый низенький мех тоже хотел заказать что-то, а Рейс только сейчас сообразил, что загораживает аппарат. — Ты извини, что я на тебя так пялюсь, но ты настолько похож… — Это хорошо или плохо? — мех подзавис, и Рейс уточнил: — На кого похож-то? — На премьер-министра же. Ты чего, правда не в курсе?! Я понимаю, мы другое государство, я сам с десептиконской стороны приехал! Но неужели тебе не говорили ни разу? — Я был на другой планете. Тут война кончилась, а там в самом разгаре. Нет, я правда сильно похож? Мой друг, наверное, сказал бы… Я все-таки уже почти две недели тут! — Ой, ну наверное, вам и без того было чем заняться? — мех набирал коктейлей от искры, явно не на себя одного. А Рейсу кинул ссылку на официальную сетевую страницу автоботского правительства. — Ты же, получается, квартексов сорок на Кибертроне не был? Рейс кивнул и покосился на Ферака, разрываясь между любопытством и пониманием, что у них тут почти свидание — если можно назвать свиданием вылазку в бар двоих мехов, живущих вместе и вроде как планирующих семью. Ферак ведь и про спарков заикался, хоть и очень робко. Слава Праймасу, Рейс ему про своих спарков до этого не ляпнул. Полюбил десептикона, заботился о нем, помогал прятаться и ремонтировать старые раны — и все, сказочке конец, и так для прежнего Рейса самоотверженность, только с заботой о самом Фераке и сравнимая. — Так вот, премьер все эти квартексы правит, пока Праймы меняются. Конечно, не главный мех у автоботов, не каждый день по холовизору крутят, но мех известный! — Обалдеть-обалдеть… А я думал, на моего друга все смотрят. — Нет, сейчас уже спокойно смотрят на такие пары, — возразил мех. — С разными альтмодами и узы заключают, и новые искорки зажигают. Я тоже с джетом встречаюсь, вон он сидит! Рейс не понял, куда конкретно указала рука, в баре было довольно темно, как и положено. Но на всякий случай улыбнулся. — Тоже бывший дес? Надо же, может, они с моим Фераком знакомы? Мех пожал плечами: — Эйс не сильно любил сослуживцев и никуда не лез. Воевал, потому что призвали. Им обоим — Рейсу точно — не слишком хотелось возвращаться к своим столикам и партнерам. Рейс притворился, что читает состав коктейлей, раздумывая, какой еще попробовать. — А ты не против, если мы с тобой пару кадров сделаем? Похвастаюсь, как с самим премьером Проулом в баре зажигал! — С чего мне быть против? — рассмеялся Рейс. — Эйса тоже позови, если хочешь. Только не знаю, выйдут ли нормальные кадры. Но давай попробуем! Купи нам с Фераком выпить, и на пятнадцать минут я весь твой… — Эйс, иди сюда! — завопил мех на весь бар. — Ну иди! Для джета Эйс оказался очень изящным, почти хрупким. Он подхватил поднос с выпивкой и шустро оттащил на стол, за которым скучал Ферак. Нет, похоже, они не были знакомы. — За что выпьем? За небо? — не теряя времени, Эйс цапнул свободный стул у другого стола, уселся рядом с Фераком и вручил ему искрящийся коктейль. Ну, вроде у них все шло нормально. — Я тоже стул возьму, — Рейс прикидывал, как усесться, чтобы хоть кому-то из джетов удобно было записывать видеопоток. — И свечек еще. Он уловил: Эйс и его партнер — оба из Каона. — Не-не, давай хоть обнимемся, — фиолетовый мех облапал капот, прижался, пьяно фоня. — Эйс, снимаешь? Мелькнула странная ассоциация: такие же щекотные ленточки, елозящие по фарам. Рейс снова выщелкнул иглы, ловко стащил желейную звездочку с края чужого бокала. Капли брызнули во все стороны, но немного жидкости осталось — обожгло рот. Улыбаясь и переводя взгляд от Ферака к Эйсу и обратно, Рейс лизал звездочку на кончике иглы вытянутой глоссой. — Не стать вам звездами Квадрограмма, не старайтесь! — Эйс захихикал, вслед за ним засмеялся и Ферак, судя по мерцанию линз, тоже смотревший фото. — Темно, как у Юникрона в порте. Романтическая атмосфера, ржа! — Это ты слишком много выпил, вот и не можешь снять нормально, — пробурчал мех, крепче обняв Рейса. — Вы оба в шлак! И бар этот — отстой, вот в Каоне… — Надо нам с Фераком как-нибудь сгонять в Каон, — согласился Рейс. Чужое тепло под боком приятно будоражило. Огоньки свечек подрагивали на столе, уютно разгоняли темноту, впрочем, все равно искажавшую бокалы и мехов. Или так подрагивал нагретый воздух? — Думаю, там круто. Дверцы заныли от неудобной позы — мех, имени которого Рейс так и не узнал, прижимал левую к жёсткой спинке дивана всем весом. — Есть идея. Конечно, я не могу обещать, что в тот дом с видом до сих пор легко зайти, но он тут в двух шагах, а я не прочь проветриться. Будут тебе кадры! Даже если там закрыто, на улице и то лучше снимать, чем здесь. Ферак, ты как? Ты не против, если мы отойдем на полчаса, или тоже хочешь посмотреть на Иакон с высоты? — Стакан мой поставь на место, — Ферак поймал запястье. А коктейль, между прочим, был вкусный. — Иди, иди. Ты же потом неделю ныть будешь, если я не пущу. Но только полчаса, ладно?.. По сравнению с Альтигексом в Иаконе было пыльно и сухо. Рейс всегда ощущал слабое потрескивание в вентсистемах. Если за ворны на Кибертроне он привык к ровному, не теплому и не холодному климату, и уже придирался ко влажности… Не сошел ли он с ума, собираясь вернуться на Мастер? — Чистый город какой, — рассуждали новые знакомые. — В Каоне дома так не моют. И блестящего такого не строят. А в Альтигексе? — Вроде моют, — задумался Рейс. — Окна большие бывают тоже, но не везде. У нас вразнобой все, кто как захочет, так и строит. Город разрушили почти весь. Ферак себе одноэтажный домик выстроил, потому что кварту ещё ждать и ждать надо было. — Тесно? — Вдвоем нормально. Убирать меньше, — улыбнулся Рейс. — Вот мы и пришли! Одна из довольно однотипных, хотя и блестяще-нарядных высоток совмещала жилые кварты и бизнес-центр. Не притормаживая, Рейс пробежался взглядом по табличкам с названиями фирм, арендующих здесь офисы, и выбрал нечто претенциозное на предпоследнем этаже. Мех, скучающий на ресепшене, посмотрел на Рейса с любопытством — теперь вполне объяснимым. Премьер-министр, судя по короткому холо, на публике был довольно унылым. Точно не улыбался с искренней радостью первому встречному охраннику, и парочку пьяных десептиконов, громким шепотом обсуждающих, как доболта богато живут в Иаконе, тоже за собой не таскал. — Мы в «Гарантированный результат». — К юристам? Девятнадцатый этаж, правый лифт… Рейс уверенно пошел к лифтам. Нужный как раз ожидал на нижнем этаже — и ждать не пришлось. — Так, девятнадцатый же этаж! — громко сказал фиолетовый мех. — А ты куда нажал? — Промахнулся. Нажми на девятнадцатый, по пути остановится. «На самом деле нам и надо на двадцать первый, там парковка для яхт. Только пройти там надо очень быстро и очень тихо», — написал Рейс обоим. Зашумел соседний лифт. Но в целом бизнес-центр вечером буднего дня казался довольно тихим, наверное, большинство мехов уже ушли. К тому моменту, как на экране появился глиф «десять», всего-то один раз где-то хлопнула дверь. Рейс рассматривал исцарапанные голые стенки, едва отражающие джета и двух колесных. Периферийным зрением изучал своих спутников. Не сказать, что парочка из Каона выглядела дорого — но приукраситься для визита в столицу они постарались, один неоново-броский тон чего стоил! Эйс тоже сверкал новеньким покрытием, только скромного темно-зеленого цвета, потому на фоне партнера терялся. Двери разъехались на девятнадцатом этаже, принеся отдаленный гул города и свежий воздух с отчетливым запахом моющего средства. Потом разъехались снова — на крытой парковке, техническом этаже. «А теперь ведем себя тихо и идем за мной след в след. Если наступим на движущиеся платформы для яхт, заорет сигналка». На парковке бизнес-центра явно кто-то дежурил, но Рейсу крупно повезло: он чуял запах выдохшегося энергона, присев на корточки, увидел под днищем ряда яхт место, где сидел охранник, но никаких ног, никаких эм-сигнатур. Не потребуется упрашивать, чтобы выпустили на крышу. Рейс повел спутников по дорожкам из блестящей белой плитки — к широким воротам, которые должны были впускать и выпускать яхты. «Когда сюда залетает яхта, сенсоры считывают вес, и платформа отъезжает вместе с яхтой. Чтобы все удобно было чинить, на таких парковках есть люки. Так мы попадем в реально крутое место», — пояснил он. Конечно, Рейс знал, где эти люки, и знал, что открываются они легко, даже иголками подцеплять не понадобится. Специально расположены в таких углах, куда случайный мех не приблизится. Три секции поднялись, образуя угол, и показалась узенькая лестница, уходящая в темноту. «Эйс пойдет первым, я последним, чтобы закрыть. Осторожно там». — …И с высоты вам шлём привет! — довольно музыкально напел Эйс, открыв дверцу наружу. Он-то наверняка понял уже давно, куда ведет лесенка, а вот его партнер явно не ожидал увидеть под ногами двадцатиэтажную бездну. Вцепился в свои колени, выпятив бампер, и загородил Рейсу дорогу. — За руки возьмитесь. Идти совсем чуть-чуть. — Вид офигенно крутой, я не спорю! Но вы воевали, а я кабинетный работник, я бы и со страховкой боялся! Ой, даничка! Праймус! Тут еще и ветер!.. — Тебе хоть капот и дверцы не мешают, — откликнулся Рейс, ступая следом на маленький технический балкон, опоясывающий здание. — Мне, например, не развернуться. Хорошо, решетка низкая. Такая же дверца в бледно-коричневой стене должна была открыться за углом — с такой же узкой, слегка закрученной лестницей, ведущей на вторую половину парковки. Туда, где оставляют яхты живущие в небоскребе мехи. «Здесь тоже тихо и быстро действуем. Нам желательно не попасть под камеры». «На платформы наступать нельзя, так?» — уточнил Эйс. Вот шлак, кто-то навалил ящиков у стены. «Сдаваться поздно! Хотя мы можем вернуться и посниматься на балконе, я предлагаю идти дальше. Видите скобы на стене?» «Я представлял это как-то не так», — написал фиолетовый мех, но Рейс уже примерялся к скобам. Иногда нужно залезть на яхту сверху или подобраться к труднодоступной детали очень далеко от шасси… В любом месте, где хоть иногда красят и ремонтируют летающую технику, есть скобы или ступеньки на стенах. «Делай как я», — он уперся ногой в угол, ухватился за ближайшую скобу, подтянулся, второй рукой поймал следующую. Можно было подняться на уровень выше и нормально опираться на скобы ногами, но от получаса осталось всего ничего. Поэтому Рейс раскачивался на руках, повисая на новых и новых скобах. Тридцать пять метров в яхте, совсем малышка, плюс по три метра припуска с каждой стороны. Даже для кабинетного работника ничего сложного. Все равно же ногами можно касаться стены. «Имел я твою полосу препятствий», — спамил кабинетный работник, надрывно вентилируя и шумно пиная стену. «Я слишком пьян для такого, только что чуть не упал!» «Кажется, я оцарапал руку, и не посмотреть». Сзади взревел самолетный движок. Спрыгивая с последних скоб, Рейс почти оступился и чуть не испортил все, но успел увидеть, как Эйс трансформируется в воздухе и легко приземляется на дорожку. Здесь плитка была серой, с приятными абстрактными узорами. «Вот поэтому я и люблю джетов. Красота неописуемая!» — написал Рейс обоим. — Только нас поймают и оштрафуют! — сердито прошептал фиолетовый мех, неуклюже слезая на пол. — Значит, пора ускориться, — Рейс пошел к лифту, ничем не отличающемуся от лифта в другом крыле здания. Хотя сама парковка выглядела уютнее: большие кадки с кристаллическими растениями, защитные пленки на окнах, слабо мерцающие голубым. Пока ехал лифт, Рейс отыскал в памяти эм-сигнатуру парня с ресепшена. «Хочешь легко заработать? Минут через десять приходи на террасу двадцатого этажа и угрожай вызвать полицию. Я подыграю, мы типа договоримся решить вопрос деньгами, деньги пополам». Мех тупил минуту, не меньше. «А какой штраф, если полицию вызвать?» «Никакого. Сам дом — городская собственность, а порядок мы не нарушаем. Но мехи со мной этого не знают». «Это пранк?» «Нет. Просто меня в край задолбало, что я похож на премьер-министра. Иду выпить с друзьями, хорошая компания, три ворна уз у старого приятеля… и тут же находятся мехи, которым неймется потыкать в меня пальцем и сделать кадры, как я с ними пью и обнимаюсь! Фраговы сорок квартексов, в любой большой компании — одно и то же! А иногда прямо на улице подходят!» «А послать никак?» «Не могу же я обижать счастливых соузников и их шлакоюродную родню? Они как заныли, приятель тоже — „ну разве тебе жалко?” Меня там мех ждет, который мне нравится, а я здесь! Один чуть ли не на болт мне лезет, его дружок, джет, снимает, но фонит, будто вот-вот нас обоих пришибет, и оба пьяные, вообще меня не слышат! Будь хорошим мехом, выручи, а?» «Не думал, что у двойников такие проблемы. Ладно, жди!» Фиолетовый мех тем временем не столько лапал Рейса, сколько восхищался видом. И обстановкой на самой террасе, конечно же. С последнего визита Рейса кристаллические кусты разрослись, превратившись в деревья до потолка. Мебель заменили на изящные прозрачные кресла с высокими спинками, внутри которых мерцали и переливались нежно-голубые кляксы. Город с высоты нравился Рейсу меньше: бесформенная угловатая масса темных домов, усыпанных одинаково яркими пятнышками окон. Ниже, этажа до четвертого, дома смотрелись интереснее, но с двадцатого этажа вывески и украшения сливались в многоцветное сияющее марево. Мех с ресепшена не слишком спешил — зато приволок большую серую пушку, впрочем, направлял ее строго вверх. Хотя он и так смотрелся впечатляюще: на голову выше Рейса и раза в два шире в плечах. — Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали вообще?! *** Внизу снова что-то загрохотало. Дрифт посмотрел на Джазза, сидящего на пуфике, потом на Флэш и Скида, обнимавшихся на платформе. Скид старался держаться молодцом, но Дрифту даже не нужно было сосредотачиваться на эм-излучении и тихих звуках работы внутренних систем: он видел, как нервно подергиваются заплечные колеса. Флэш всегда успокаивала возможность о ком-то позаботиться, ей было легче. — Так и к чему ты рассказал про Чекпойнта? Я не понимаю! — Дрифт не мог ни усидеть на месте, ни устоять, расхаживал по комнате. — К тому, что он не сам придумал, что к нему опасно приближаться, когда он психует и швыряется мебелью. Он видел, как ведет себя его дани, может, ему говорили — подходить к дани опасно. Я просто предположил, такое отношение в семье друг к другу… ну, не на ровном месте возникло. — Но к Чекпойнту ты подходил, ты сам сказал! — возмутился Дрифт. Джазз недовольно, шумно провентилировал: — Во-первых, он был юнглингом. Я за него вроде как отвечал, хотя бы перед самим собой. Во-вторых, он был колесным. Он мог бы мне навредить, если бы захотел, но в те времена он психовал не из-за меня, из-за других проблем. Случайно отмахнуться лопастью и отрезать мне голову он точно не мог. Теперь понятнее? — А разве это не функционализм? — вдруг спросил Скид. — Я в спаркариуме рассказывал всем, что ты воевал против функционализма! — Против, — кивнул Джазз — и дернул локаторами, когда внизу опять раздался шум. — Функционализм — это когда гранддани нельзя было жить в своем доме и растить спарков, а можно было только служить государству, потому что он активировался вертолетом. Помнить, что вы оба можете нечаянно сломать меня пополам — это не функционализм. Это здравый смысл. Поэтому Дрифта выгнали из секции фехтования. Поэтому мехи и фем, которые искали кого-то, с кем можно держаться за руки, шушукаться и задирать нос, потому что они пара, всегда выбирали не Дрифта. — Мне гранддани ничего не отрежет, — наконец додумался он. Не всегда плохо быть вертолетом, пусть и больным. Дрифт уже был выше гранддани Флип-Топа на полторы головы и знал, что вырастет еще. — Я пойду первым, а вы за мной. И скажете что-нибудь утешительное. И так раздраженный Джазз недоверчиво хмыкнул. Для Дрифта это стало последней каплей. Самой последней! Он один не справится, что ли? Конечно, справится. Но на всякий случай он, спускаясь по лестнице, попросил Праймаса вразумить гранддани, всех троих. Дрифт мало что понял, но вроде как гранддани Дефендер уступил часть власти над Церковью. Потому что у него не осталось сил лично проводить долгие церемонии, даже очень важные. Это же правда тяжело. Когда Дрифт был младше, то скучал и уставал на службах, хотя ничего делать не должен был. Если б он и забыл поклониться или прижать руку к искре в нужный момент, никто бы не ругался. А вот если б гранддани, произнося ритуальные слова, что-нибудь забыл… И вообще, что твердить все время про единство, если старого гранддани и заменить некому? Есть одна секта, где верят, что Праймас и остальные боги однажды активируются простыми мехами, и все святые тоже, они же изначально простыми были. Ищут таких перерожденных по всему миру. Но главная Церковь над ними смеется, и гранддани искать точно не станет. У Церкви без того полно проблем: опять протестуют мигранты. Вроде Церковь их не нанимала и ничего им не должна… но когда Совет бездействует, все смотрят на Церковь. Гранддани, конечно, давно уже услышал и почувствовал, что Дрифт приближается. — Ты в порядке? — спросил Дрифт сквозь дверь. — Да, — рык движков говорил обратное. — Уходи. Иди! — Давай поговорим. — Все в порядке, — снова соврал гранддани. — Не волнуйся. — Ты серьезно?! — Это всего лишь форма выражения эмоций, — дверь наконец разъехалась в стороны. Гранддани криво улыбнулся. В комнате нетронутыми остались только стены. И то, за монитором, сейчас расколотым на куски, что-то глубоко процарапало краску. — Не волнуйся, — повторил гранддани. — Я говорю с ИИ-терапевтом и успокаиваюсь. До следующего раза, когда меня что-нибудь выбесит. — Мы испугались, — это прозвучало жалко. — Я понимаю, — он шевельнул губами, словно хотел добавить что-то еще, но передумал. Только помотал головой и пошел к выходу из дома. В коридоре гранддани обернулся — на секунду, не дольше. Дрифт так и стоял у открытой двери, как дурак. *** Если бы не фрагов подписанный документ об ответственности за троих спарков, Джазз бы никуда не пошел. Может, из-за этого документа Флип-Топ и распсиховался. Рычал на Дефендера он совсем о другом, конечно… Но в возрасте Дефендера отказаться от регулярного ведения служб вполне естественно, разве нет? Кому нужно, чтобы Глава Церкви ушел в послеискрие прямо в Храме? Еще, упаси Праймас, святым объявят. А это епископам, мечтающим занять место, что вот-вот освободится, наболт не сдалось. Сбросивший с плеч неподъемную ношу Дефендер сладко оффился под мощным обезболивающим, а Джаззу надо было что-то делать с нервничающими спарками. И с чужим разнесенным в шлак кабинетом. Зачем Джазз вообще на все это подписался? Среди обломков рабочего терминала, изогнутых кусков диванного каркаса и сплющенного стула он чувствовал себя совершенно не к месту. — Детка, если ты любишь меха и хочешь ему помочь, это не значит, что ему это надо, — попытался объяснить он Дрифту. — И это нормально. Сам подумай: если ты готов любить меха, только когда тот поступает, как тебе хочется, как быстро вы не совпадете и обидитесь друг на друга? — Дани поэтому ушел? — очень спокойно спросила Флэш, стоявшая в дверях. — Потому что мы все время не совпадали, и ему надоело? — Когда мехи с самого начала решают, что им важнее шаниксы и прочная связь между кланами, варианта «поступать как хочется» у них в принципе нет. Так что вы здесь не виноваты. Никто, в общем-то, не виноват. Джазз подошел ближе к разбитому терминалу. Что-то коротнуло и гадко пахло; восстановить его до функционального состояния уже точно было нельзя, но то, что осталось от плат памяти, следовало извлечь и утилизировать отдельно. Спарки тоже осмелились зайти вглубь кабинета. Конечно, кто-то немедленно наступил на мятый пластик, и тот громко захрустел. Джазз вздрогнул, рука автоматически дернулась к сабспейсу. Если б Джазз ходил по дому со стволом, сейчас пришлось бы объяснять, какого Юникрона он хватается за него, будучи самым опасным мехом в доме. — Ты в порядке? — спросила Флэш. Джазз промычал что-то неопределенное, не в силах подобрать слова, чтобы оправдать собственную нервозность. Скид и Дрифт молчали, и в случае Дрифта это тревожило больше. — Пока не трогайте ничего. Вытащив из сабспейса чистую тряпку, Джазз наклонился и аккуратно подобрал ей осколки микросхем, на которых теоретически могли сохраниться данные. — Что ты делаешь? — удивился Дрифт. — Если из этих кусочков удастся восстановить какую-то секретную информацию, у нас у всех будут неприятности. — Еще больше неприятностей? — Дрифт передернул плечами, похоже, пытаясь сдержать рвущиеся наружу лопасти. Он фонил гневом и непониманием, и вряд ли ему нужен был ответ. — Хорошо, что ты подумал вовремя! — Флэш деланно засмеялась. — Неприятностей у нас уже достаточно! — Спасибо, детка. Искорки, вы поможете мне все убрать? Флэш радостно закивала. Она, в отличие от Дрифта и самого Джазза, была чистюлей и любила раскладывать все по местам, включая чужие вещи. — Угу, — проворчал Дрифт. Он все еще боролся с непослушным корпусом, и его эм-излучение сменилось — теперь ему было неловко. Скид тем временем присел на корточки и молча начал собирать пластиковые и металлические обломки в кучу. — Я рад, — улыбнулся Джазз. — Только давайте возьмем швабры, хорошо? — Я принесу! — Дрифт сбежал из кабинета, фоня облегчением. Джазз прикинул фронт работ и взялся за кресло с отлетевшей ножкой, понес его в коридор. Скид продолжал методично сгребать ладошками мелкие кусочки. — Не надо, это лучше шваброй, — пристала к нему Флэш. — Мы же не торопимся. — А если гранддани вернется? — шепотом спросил Скид. Он пробормотал что-то еще, что Джазз не расслышал. Эм-поле Флэш на пару секунд обожгло сенсоры злостью, но ответила она тоже шепотом: — Будем надеяться, что не вернется. Но если и вернется, ничего страшного не случится. Тебя он ругать не будет. Ты пойдешь к себе в комнату, и все будет хорошо. Джазз, — она повернула к нему голову, когда он подошел к отлетевшей спинке дивана, и отправила сообщение. «А можно посмотреть, что на этих микросхемах записано?» Фейсплейт Флэш был очень серьезным. «И что ты хочешь сделать с тем, что там найдешь?» «Что-нибудь. Зависит от того, что там будет», — она улыбнулась, но Джазз видел, что она нервничает. Дрифт заколотил в дверь снаружи, избавив Джазза от необходимости отвечать. — Откройте уже! Перешагнув через разломанный пополам диван, Джазз пошел к двери. За эти секунды Дрифт, кажется, решил, что створки можно попинать, для большей громкости. Те поехали в стороны, среагировав на эм-излучение меха, собравшегося выйти, и Джазз шагнул влево, давая дорогу Дрифту. Тот захватил, наверное, весь инвентарь для уборки, который нашел, и вдобавок тащил полное ведро очистителя. Взять по швабре на каждого было логично, но… Ладно, много — не мало. Джазз вернулся к дивану, ненадолго подвис, соображая, как удобнее поднять крупный кусок, наконец обхватил его обеими руками и потащил в коридор. Было не столько тяжело, сколько неудобно. Даже под ноги не посмотреть. — Гранддани, не бери больше тяжелое, ты надорвешься. Ты забыл, что у тебя есть я? — Ты забыл, что у тебя проблемы с координацией? — огрызнулся Джазз, пытаясь пристроить обломок не посреди прохода и одновременно не дать створкам закрыться. — Хочешь внести свой вклад в разгром и раздолбать дверь? Выбесить еще одного неуравновешенного вертолета — это, конечно, была «лучшая» идея Джазза за сегодняшний день. Вот только отменить слова, вылетевшие из вокодера, он уже не мог. — Джазз не хотел тебя обидеть, так ведь? — вмешалась Флэш. — И ему вовсе не тяжело, да? Мы все расстроены, пожалуйста, не будем обижать друг друга… Джазз шумно провентилировал и кивнул, решив, что на сегодня сказал достаточно. Флэш смотрела на них обоих с бесконечным терпением, от которого ныла искра: — Гранддани, просто скажи, если тебе понадобится помощь, хорошо? Вчетвером уборка потребовала совсем немного времени, и вскоре Дрифт остался в кабинете протирать пол, а Джазз и Флэш принялись таскать крупные куски мусора в гараж. Потом их должен был погрузить в шаттл и увезти вниз уборщик из фирмы — он прилетал через день. Скида Джазз отправил отдыхать. Вряд ли Скиду было полезно путаться под ногами, когда ему давно пора было в офф. Бросить Дрифта и Флэш вдвоем, чтобы пойти укладывать малыша, Джазз опасался. За пределами дома с гравиплатформы открывался процессоросносящий вид. Флэш замерла, разглядывая бесконечные темные облака до самого горизонта. Джазз тоже остановился полюбоваться, поставив неудобный кусок дивана на плитку под ногами, и как следует продул вентсистемы свежим холодным воздухом. Потом Джазз вспомнил записку Рейса. Тот писал, что давно пора спуститься с небес на землю и перестать считать себя кем-то значимым в чужом доме, что хватит тратить лучшие ворны жизни на чужих спарков, которые вырастут и забудут, а если и не забудут, то будут стыдиться, брезговать и презирать. Рейс был прав. Джазз чувствовал себя посреди инопланетного облачного неба совершенно чужим.