Кого ты ищешь среди дождя?

Флэш сидела на краю гравиплатформы, опираясь локтями на невысокую ограду, и всматривалась в бесконечные облака. Когда Флэш обернулась, Дрифт понял, что она тестирует новую игрушку: зеркальный визор, отразивший его самого. Скорее всего, там внутри было доболта сложной электронной начинки и куча прикольных функций, но Дрифт знал, что если спросить, рассказ о впечатлениях затянется до утра. До него, если считать по появлению звезды, осталось всего-то четыре с половиной часа — а вылетать из дома надо еще раньше, Праксиум не близко. — Иди сюда, — Флэш выдернула из-за спины одну из подушек, пристроила к спинке скамьи рядом с собой. — Не волнуйся, Джазз прилетит к утру и отвезет нас на учебу. Он, может, сердится, но в больницу он точно не из-за этого полетел. — В больницу? — тупо переспросил Дрифт, втискиваясь между оградой и сиденьем скамейки. Колени уткнулись во влажную холодную плитку. — Дядя Сэй написал, что какому-то его другу, который с Кибертрона, стало плохо прямо в баре, и Джазз вызвался помочь. Флэш врала, точнее, недоговаривала. Гранддани Джазз ни с кем не дружил, ни на Кибертроне, ни тем более на Праксисе, а на друзей дяди Сэя ему точно было налить. Он вообще не любил мехов, и если и полетел в бар к дяде Сэю, то чтобы напиться и забыться с кем-нибудь, кто согласен побыть рядом за дорогой подарок. И чтобы купить кое-что запрещенное. Это дани еще давно объяснял: из-за того, что дани вырос на Мастере, Джаззу безопаснее нарушать законы в Мастер-сити, и им будет безопаснее, когда они вырастут. В других местах Праксиума тоже можно достать что угодно и познакомиться с мехами, согласными на что угодно за шаниксы, но только в Мастер-сити никто не обманет. Было ли это правдой теперь, когда дани сбежал и ни с кем не попрощался? — Любовнику, ты хотела сказать, — поправил Дрифт со злостью. — Этого дядя Сэй не писал, — терпеливо и безмятежно улыбнулась Флэш. — И фонарем им, наверное, не работал. Но даже если Джазз решил провести вечер с любовником, знаешь, после вчерашнего я ни капли не удивлена. Любовники его, наверное, ценят. Я не удивлюсь, если это единственные мехи на Праксисе, которые его ценят. — Ты же говорила, ему налить! — Я говорила не так, — Флэш отвернулась к облакам. — Нам всем было бы лучше, если бы мы могли врать про Джазза что-нибудь приличное, что не вызывает вопросов. И ему было бы лучше. Но правду знает вся сеть, и нам остается только жить с этим. То, что Джазз может с этим жить, и ему нормально, не значит, что ему хорошо, это понятно? Поэтому он выбирает мехов, которые прямо говорят, чего они хотят взамен. Для них это работа. И он может быть с ними настоящим, потому что… — Потому что они считают, что ему фантастически повезло, и завидуют! — перебил Дрифт. — Очнись, — фыркнула Флэш. — Во-первых, это говорил дани, а не Джазз. Во-вторых, дани сам так не считал. Иначе с чего бы они оба решили уйти? — Может, дани хотел больше денег? — предположил Дрифт неуверенно. — Или на мир посмотреть? Мы ведь не знаем точно, улетел он на Мастер или нет. И насчет денег опи вряд ли наврал, он не стал бы врать гранддани Флип-Топу! — Разве это сейчас важно? — Флэш посмотрела на Дрифта, но он по-прежнему не видел ее оптики: только свое отражение, искаженное в полутьме. — Я хочу, чтобы все было как раньше. Насколько это возможно. И если для этого надо извиниться и пообещать Джаззу, что мы больше так не будем, значит, мы это сделаем. И закроем линзы на всех его любовников, наркотики, ночные отлучки и так далее. И все наладится. Но для этого надо хоть что-то делать, каждый день, а не жить, как будто ничего не случилось. — А ты уверена, что мы были неправы? — Это не о правоте, а об отношениях, — сказала Флэш с уверенностью, которой Дрифт в себе не чувствовал, и сжала его ладонь. — В таком случае не грех соврать. Тебе так важен этот спектакль, что ли? Дрифт покачал головой. Конечно, семья была важнее. — Дани знал бы, как устроить, чтобы и нам не пришлось уходить, и Джазз не сердился… — Откуда? — удивилась Флэш. — Если мы сами не знали, как все затянется, и не подумали написать Джаззу, дани мы бы тоже не написали. Он разве что потом убедил бы Джазза, что мы просто маленькие и глупые. — Нет, если б дани сам был там. На нашем месте. И не знал, как долго будут решать, кому какая роль. Он бы что-нибудь придумал. — Он считал, что так правильно, — оптика Флэш пряталась за визором, но Дрифту показалось, она смотрит снисходительно. — Что это работа прислуги — ждать под дождем и выслушивать гадости. Сам бы он, может, поулыбался, или соврал, чтобы его пустили наверх, вел бы себя, словно имеет право нас забрать, когда ему надо. Но если бы Джазз ждал его, дани о нем и не подумал бы. И потом убедил бы Джазза и кого угодно другого, что был занят очень-очень важными делами и никому не хотел доставлять неудобств. Жаль, Дрифт так не умел. Флэш тоже не умела, но она пыталась научиться, и ей давалось легко — как и мастерский язык, и стрельба, и много чего еще… Шум двигателя яхты слышен издалека, за несколько хайков. — Сиди спокойно, свалишься — что я делать буду?! — зашипела Флэш, всем весом надавив на плечо. — Нельзя ходить по площадке, когда яхта садится, ты забыл? Спустя шесть мучительно долгих минут Джазз припарковал яхту, открыл дверь, но выходить не спешил. Замер на краешке сиденья, напряжение в корпусе видно было и со скамейки — и Дрифт вдруг обратил внимание, какой Джазз красиво-хрупкий. Двигался он тоже красиво, даже когда нервно вертел на пальце ключи и не смотрел под ноги. Флэш перепрыгнула скамейку, бросилась к нему: — По холовизору было, что мигранты опять бузят в Праксиуме! Опи не смог выйти из яхты у торгового центра, хорошо еще, что вовремя понял и не вышел! А ты не отвечаешь! — Они в центре города, — хмыкнул Джазз. — Меньше смотри новостей. — Там убили юнглинга, — возразила Флэш, но уже не так агрессивно. — Толпа злая, смотреть страшно! Полицейских облили энергоном и подожгли, тоже смотреть страшно… — Но интересно? — Джазз улыбался. — Ты за них? — догадался Дрифт. — За тех, кто протестует? Потому что они против капитализма и за справедливость? — Они слов таких не знают. Это вам повезло, у вас есть время и интерес разобраться. Джазз был прав — что-то было в этих беспорядках привлекательное. В том, что мехам стало лить, что их арестуют, депортируют или даже застрелят прямо на улице чужой планеты. Как с десептиконскими архивами, невозможно оторваться, пусть и жутко, и замирает искра, и мутит от подробностей, все же сильнее хочется узнать, что все кончилось хорошо. — Но если там напали на полицию… это же плохо? Для всех плохо, да? — Чтобы пришло новое, хорошее, иногда нужно разрушить старое, — Джазз повернулся к нему. — Так устроена жизнь, детка. Не бойся, я сделаю все, чтобы вас защитить. Может, увезу на Кибертрон, если понадобится. Но мне почему-то кажется, до серьезных дел не дойдет. Совет срочно соберется, снизит налоги, придумает новые льготы, пообещает бесплатно раздавать мелочевку, вроде лекарств для спарков… Вроде чепуха, но мехов успокоит. Организовать их некому, — добавил Джазз с неожиданной злостью. — Тем, кого совсем прижало, кинут подачку, а тех, кто понимает, что это ничего не изменит, никто уже не услышит. И так снова и снова, пока не прижмут так, что пружина лопнет. — Значит, им надо сделать так, чтобы прижимать стало некому? — Флэш фонила азартом. — Чтобы не осталось ни полиции, ни богатых мехов с охраной, никого такого? — И нас не осталось! — не выдержал Дрифт. — Что ты несешь, ты думаешь вообще? Кто тебя будет защищать, если все начнут поджигать полицейских, и им ничего не будет? Ты дура, что ли?! — Они ржаво работают. Им платят за то, чтобы их не поджигали, а они что делают? — Флэш не собиралась сдаваться. — Еще скажи, что они сами виноваты! — Ой, что с тобой говорить, ты вечно передергиваешь!.. Джазз, так что случилось с тем мехом, которого ты повез в больницу? Его вылечат? Он тоже из десептиконского клуба, да? — Нет, он автобот, — Джазз фыркнул. — Точнее, он почти как я: если вернется к своим, ему зададут много неудобных вопросов, и по уголовному делу, как я понимаю. То ли растрата, то ли халатность, что-то в этом роде. Пока его подержат в центре для беженцев, до конца зимы точно, ему, как выяснилось, жить негде. Он настолько тупой, что даже не догадывался, что здесь такие центры есть. Пришлось отвезти и сдать на руки священникам. — Подожди, это тот мех, который знает что-то про дани? Дрифт сначала обрадовался, но следующие слова Джазза опустили его с небес на землю: — Что еще Сейдзан тебе успел доложить?.. Рейс в любом случае ушел по своей воле. Он спланировал все сильно заранее, накопил денег, добыл фальшивый айди, — что бы Джазз ни говорил про то, как уважает выбор улететь на войну, сейчас он злился. — Знаешь, откуда берутся фальшивые айди, еще и под конкретный мод с конкретной внешностью? Кто-то отправляется в послеискрие. Кто-то очень похожий, из Мастер-сити, например. — Я понимаю, — Флэш кивнула. — В Мастер-сити тоже бывает всякое. Так что, они хотят нас обвинить? — Нас-то за что? — удивился Дрифт. — О Праймус, нет! — Джазз недовольно провентилировал. — Просто кто-то что-то слышал и решил мне рассказать. За деньги. А Гирс, ну, автобот, вообще случайно там оказался, в смысле, у Сейдзана. Может, не случайно, но с тем парнем Гирс никак не связан. И это все еще надо проверять, понимаете? Связаться с другими мехами с Кибертрона, которые могут что-то знать, встретиться с ними, расспросить… Все это надолго. А результата, может, и не будет. Дрифт тоже сомневался, что кто-то возьмет и признается в убийстве. Так не бывает. Дурацкая полиция Праксиса, которая даже защитить себя не умела, все же запросила видеозаписи с космопорта, как положено. Если бы на них заметили дани, то знали бы, под каким идентификатором он улетел… если он улетел. Ржа, а ведь до Флэш давно уже дошло. Стыдно-то как. И ведь даже не расскажешь никому — мехи в учебном центре и так проезжались по сбежавшему дани, как только могли, пока не поняли, что у Дрифта очень хороший слух и память не хуже. Кого-то даже бить не пришлось, хватило разговора. Наедине и в темноте мехи совсем не такие храбрые, какими пытаются выглядеть. Взрослым мехам в Мастер-сити тоже наверняка не было дела, тем более если из-за дани могли похитить и убить кого-то похожего. Остальные на Праксисе вообще мастерцев не любили. Ну и зачем кому-то искать, кто убил дани? Его и жалеть никто не захочет, ни его, ни его семью! — Так это и есть ваш десептиконский клуб? Где вы помогаете друг другу? — если Флэш нужно было что-то узнать, отвязаться от нее было нереально. — Нас тут всего ничего. Не по пальцам пересчитать, конечно, но очень мало. Это не диаспора, как у мастерцев, понимаешь? Нормальному десептикону тут делать нечего, денег тут не заработать, военные моды не нужны, на другую работу скорее возьмут не боевикона, а кого-то поприличнее, если мех решил лететь сюда, у него или проц на вере перемкнуло, или другие проблемы, так что… Джазз резко пожал плечами и пошел к дому. Флэш метнулась следом, фоня тревогой, и сам Джазз тоже думал о чем-то неприятном, но скорее злился. Дрифт вдруг понял — так остро, что заныла искра, — что у него нет никого, кроме них. Ну, еще был Скид и два старых гранддани, но гранддани Дефендер часто был еще дурнее Скида и мог только помереть, а никак не вырасти и поумнеть… а Флип-Топу все они не сильно были нужны. Может быть, он рассчитывал на то, что в далеком будущем их получится пристроить к делу, но пока бизнес требовал все его время, без остатка. Дрифт, конечно, любил гранддани Флип-Топа и волновался за него тоже, но поменьше, потому что они никогда не знали, где он и когда вернется… Они зашли в теплый холл. На полу оффился зареванный Скид. *** «Легких денег он хотел. Говорят, видно было, что ему если и дают что-то, то только на спарков…» Мех, решивший рассказать Джаззу, что Рейса, возможно, грохнула местная мафия, уже не мастерская, а еще Юникрон разберет какая, сам признавал, что только слышал болтовню о Рейсе. На Джазза этот Лэндмайн впечатления не произвел — как в гневе обозвал их всех Сейдзан, «тупые неудачники, привезшие на Праксис весь свой шлак», вот таким Лэндмайн и был. Гирсу хоть хватало соображения не работать на мафию, будучи мехом без гражданства! Хотя Гирс мало того, что сожрал мороженое с горой небезопасных добавок, до этого неделю не заправлявшись… он, пока Джазз вез его в центр помощи беженцам, еще и начал втирать, что пропажа Рейса — это знак, что Джазз должен измениться. Привести внутренний, значит, мир в соответствие с внешней красотой. Отсутствие внутренней красоты не мешало Гирсу тянуть грязные лапы. Спасибо, что цветных следов нигде не оставил, после мороженого-то. Юникрон с ним, с Гирсом, Джазз ему прямо сказал, что ближайшее время будет очень занят проверкой слов Лэндмайна. И, как ни странно, собирался сдержать слово. Флип-Топ спрятал тонкие длинные антенны, торчавшие над головой, едва Джазз вошел. Смотрел в сети что-то объемное, что не хотел скачивать на терминал? Линзы без оптограней уставились на Джазза, и улыбка явно была искусственной — преувеличенно добродушной. — Включи глушилку, пожалуйста, — попросил Джазз, дождался кивка и продолжил: — Нужно, чтобы ты посмотрел по банковским базам данных, что у этих мехов с движением средств и непонятными доходами. Список сейчас скину. Позавчера я виделся с мехом, который слышал сплетни, что Рейса убили мафиозные «хозяева Праксиса». И сплетни эти ходят в тех кругах, которые на этих «хозяев» работают. — Любопытный список, — Флип-Топ указал парой лопастей на диван. — Садись и расскажи подробнее. У Кэннонболла легальный бизнес по продаже и ремонту яхт, большие деньги, но я не сомневаюсь, что его дилеры мошенничают с гарантиями и страховками. Может, есть и что еще. Следующий мех — близкий друг Спайшота, много чем занимался, от холовидения до торговли гаджетами… — Я не хотел в это лезть, — медленно произнес Джазз. — Но вероятность, что Рейс купил идентификатор, а потом его грохнули, зная, что он уже оборвал все связи и попрощался, немалая. У него точно были шаниксы, миллионы, а то и десятки миллионов. И если об этом узнал я, не приложив никаких усилий, сплетни рано или поздно донесутся до спарков. В самом лучшем случае они спросят, какого Юникрона мы, лично я, ничего не сделали, и я не знаю, что им отвечать. А в худшем случае — ты сам понимаешь. Вслух это звучало намного тупее, чем в голове Джазза. Три месяца назад он почти что ушел от спарков, не оглядываясь, потому что это были чужие спарки, чужой дом и чужая жизнь, а теперь вдруг почувствовал ответственность? — Джазз, мы не всегда можем сказать спаркам, что мы все исправили. Во многих случаях мы даже сделать ничего не можем. И наша задача — объяснить именно это. Что не все в жизни подвластно нам, какие бы усилия мы ни прилагали. Или ты хочешь вырастить еще троих фанатичных революционеров? — Дэдлок вырос таким абсолютно без моего участия. И я не считаю его плохим примером. Если посмотреть на путь, который он проехал… не каждый мех такого добьется. И да, я считаю, что менять мир — это хорошо! — Джазз зажмурился под визором, пытаясь успокоиться. — Скажи мне честно, как много мехлингов, которых также использовали для убийств и других незаконных дел, к концу войны стали юристами и стали бороться за справедливость? И какие были бы шансы получить полное оправдание у другого такого мехлинга, который выбрал бы спокойную честную жизнь, без политического активизма? — Флип-Топ спрашивал серьезно. — Никто не будет спорить, Дэдлок многого добился, это достойно уважения. Но ты уверен, что Флэш, Дрифт и Скид способны проехать его путь? Ты хотел бы для них такого пути? — Я хочу проверить, сколько правды в словах того меха. Для себя. Дополнение, что Джаззу неприятно царапало искру понимание, насколько на чужой планете не уважают десептиконскую инсигнию, он решил не произносить вслух. Дэдлок бы нашел нужные слова, про верность принципам, что-нибудь такое, чтобы облечь в красивую форму простое «они вконец оквинтели», но у Джазза с красивыми речами всегда были проблемы. — И что ты будешь делать, когда проверишь? Если выяснится, что это правда, или очень близко к правде? — Всерьез задумаюсь над идеей, которую предложил тот мех, — ответил Джазз с ядовитой горечью. — Найду легальный способ прижать поналетевших «хозяев Праксиса», у половины из которых даже гражданства нет. На Кибертроне получилось же? Спустя столько квартексов воспоминания о бывших друзьях все еще причиняли боль. Юникрон побери, Джазз никогда не хотел, чтобы в нем видели представителя десептиконов, в том смысле представителя, чтобы говорить, как десептиконы смотрят на тот или иной шлак. Он доктрину заучивал, вместе с ответами на каверзные вопросы, чуть ли не под дулом бластера: потому что «война, ржа, никто не должен думать, что ты фрагов шпион, которого мне приспичило сконнектить, что с тобой будет, если я завтра не вернусь?» Мехи все равно видели в Джаззе любимую гаечку Дэдлока. Всегда. Даже Саундвейв, с его эмпатией, а ведь эмпат в таких вещах не должен ошибаться, верно? — На Кибертроне вы переписали законы, чтобы легальный способ появился. — Не совсем. То есть, в общем, да, но они все равно опирались на старые… В общем, это было сложно. Я расскажу потом, если захочешь, сейчас мне нужно уйти. Ты найдешь мне данные про мехов из списка? Флип-Топ кивнул. Джазз поднялся с дивана, размышляя, стоит ли маскироваться — и как. На Кибертроне, еще очень давно, в бытность автоботом, стало ясно, что никакой косметикой шрам не спрятать, серво, движущиеся иначе, только сильнее привлекут внимание. Обычно прокатывало снять или сменить визор, надеть защиту на нижнюю часть фейсплейта и перекраситься в любой другой цвет — но на Праксисе слишком многие знали Джазза хотя бы через инфосети, собирали и распространяли видео с его участием, постоянно обсуждали, что ему идет и не идет… Удобную маску Джазз купил еще давно, разных красок в его комнате — целый шкаф, но под зимними ливнями тестировать их не приходилось. Похоже, в самом деле проще было слетать на ту самую встречу кибертронцев, которую Сейдзан метко назвал «десептиконским клубом», и поспрашивать, кто что знает о «хозяевах Праксиса»… — А? — переспросил Джазз, возвращаясь в реальность. — Ты что-то сказал? — Будь осторожен. Стоит ли мне полететь с тобой? — Незачем, — Джазз заставил себя уверенно улыбнуться. — Мне тоже не нравятся эти сплетни, — Флип-Топ резко дернул лопастями. — И особенно не нравится, что здесь замешан Спайшот. *** — Вы вообще кто? — А вы? Мехи переглянулись. Заговорил шипастый, сильно модифицированный колесный, остальные четверо маячили за его тонким корпусом молча. — Мы консервируем плавучий дом. Буровую же закрывают. Нет, если вам еще пару ночей здесь надо провести, дом пока на месте, нас просто не предупреждали… Наверное, и не должны были. — На самой вышке еще идут работы, — вспомнил Рукшот. — А я сам не знаю, на сколько дней здесь останусь, жду, когда сообщат. Мне надо куда-то перебраться, чтобы вы могли по максимуму все запереть? — Мы не запираем, — мех мотнул головой и улыбнулся. — Осматриваем, только и всего. Проверяем, все ли цело, все ли работает. Обычное дело. Можете на часок на смотровую палубу перейти? Даже на полчаса, мы все быстренько опишем, и можете возвращаться! Рукшот закивал и поднялся с дивана: — Позовете тогда? И ведь в самом деле испугался — не подумал, что на охраняемую посерьезнее здания Совета энергоновую вышку вдалеке от берега случайные мехи не попадут, но сразу нафантазировал что-то невнятное. Слишком многое поменялось в этом квартексе, резко и непонятно. Казалось бы, что взять с сумасшедшего? У него десятки квартексов стерты из памяти, мехи могли напомнить кого угодно из того периода! Да и толпа в центре Праксиума, конечно, Рукшота напугала. Кого бы не напугала? Но он продолжал грызть себя и знал, что долго не сможет остановиться. Неужели он всегда таким был? И вот зачем он согласился сюда полететь? Соврать, что у него дела в офисе фирмы, только что сказав, что отпустил всех работать удаленно, он не догадался, хотя дела найтись могли — как минимум заархивировать документы по старым проектам и уничтожить данные на физических носителях, чтобы никто под шумок не влез, если толпа начнет громить офис племянника Главы Совета. Но зачем он рассказал Флип-Топу, как именно решил обезопасить своих программистов? Неужели сложно было ответить, что все нормально и меры приняты, не вдаваясь в подробности? Из-за своей длинной глоссы Рукшот теперь бродил вдоль панорамного окна и смотрел на море, на которое с тем же успехом мог смотреть из собственного дома в Сьоде, и не знал, как объяснить дяде свой визит на буровую, если тот узнает. Почему Флип-Топ не мог подождать? Почему не попросил Рукшота сделать письменный перевод, если некогда прочесть блог Рейспойнта через онлайн-переводчик? Неужели у Флип-Топа нет других дел, кроме как часами слушать перевод-пересказ этого дурацкого блога? Хотя Флип-Топа и правда не должны были коснуться беспорядки в Праксиуме, запоздало сообразил Рукшот. Это не монорельс дяди, по которому ежедневно ездят тысячи мехов. Все энергоновое производство хорошо охраняется, и мигранты, как бы ни злились и ни завидовали, не полезут под бластерный огонь. До топливохранилищ еще добраться надо, они не в городах, а к буровым среди моря в принципе без разрешения не подлететь… Здесь, на красивой террасе с видом на море, чрезвычайное положение в Праксиуме казалось выдумкой. Впрочем, оно и в городском доме Шотов не ощущалось — если охрану и усилили, Рукшот не вникал и этого не заметил. Видел в воздухе больше патрульных катеров над Праксиумом, и все. За окном от пола до потолка шел нескончаемый дождь, а за грязными потеками на стеклах тянулось спокойное море до горизонта. По двум этажам плавучего дома бродили мехи: стучали дверями, топали по металлическим ступеням лестниц, изредка окликали друг друга. Рукшот сам не обошел весь дом, но видел его снаружи — да, наверное, осмотреть его за полчаса было реально. Тем более впятером. Шума садящейся яхты Рукшот не слышал, находясь прямо под посадочной площадкой, значит, мехи пришли по трапу с самой буровой. «Освобожусь не скоро, займешь крайнюю правую комнату на первом этаже». «Спасибо», — ответил Рукшот после короткого раздумья. Он сел на скамейку — обычную, странно, вызывающе простую для в целом добротной обстановки плавучего дома, где останавливались, наверное, самые высокооплачиваемые специалисты на всем Праксисе. Провентилировал системы, втянув влажный воздух, снял визор и потер ладонями фейсплейт. Эти окна должны открываться, догадался Рукшот, потому и скамейка такая. Герметичные двери — за спиной, ведут в конференц-зал. Был ли здесь Рейспойнт хоть раз? Что Рукшот вообще о нем знал? Рукшот, как точно заметил Флип-Топ — вряд ли даже с целью задеть, лишь констатировал факт, — попытался быть Рейспойнту хорошим соузником только после его пропажи… Но стоп, Флип-Топ не знал, что кто-то из спарков на самом деле не от Рукшота! Нет, нет, Джазз же упоминал, что лично обсуждал это с Флип-Топом… тот в любом случае решил спустить все на тормозах. И, конечно, выставить Рукшота ревнивым придурком, выдумавшим Юникрон знает что. И Рукшот ничего, абсолютно ничего не мог сделать, не выставляя себя еще большим придурком! Он откинулся на спинку скамейки и закрыл линзы. Ярко — как вспышка светлых и блестящих деталей в неоновых лучах — вспомнился еще один идиотский поступок последних дней. После разговора с Джаззом Рукшот слетал в тот клуб, куда Рейспойнт стал регулярно наведываться после давнего скандала с несостоявшимся соузником дяди: место не для праксианской элиты, даже не для выходцев с Мастера, обычный ангар на окраине Праксиума, где вокруг двух шестов на возвышениях крутились наполированные мех и фем, а за столиками вдоль стен пили и болтали, почти не обращая на их ленивые «танцы» внимания. Рукшоту об этом месте говорил дядя — наверное, квартексов тридцать назад, когда Рейспойнт попал в новости светской хроники. Тогда он еще интересовал папарацци. А может, вскоре окончательно перенес свои загулы в Мастер-сити, куда посторонним мехам, даже говорящем на классическом праксианском, соваться не стоило. Рукшот сам там был один раз в жизни, на церемонии прощания Рейспойнта с привычной верой, и четко запомнил только интерьер: не такой богатый, как в храмах Галактической Церкви, но идеально выверенный геометрически, от резных колонн до падающего на них света. А Мастер-сити… улицы как улицы, с разбитой брусчаткой и неухоженными кустами прямо посреди проездов, разномастные мрачные дома. Визит в клуб, первый и, наверное, последний в жизни Рукшота, кончился неудачно — и ему очень повезло, что полицейские, сверив с базой данных его идентификатор и фейсплейт, обыскали сабспейсы и спокойно отпустили. Кажется, они так и не поверили, что Рукшот искал соузника, пропавшего несколько месяцев назад. А кого-то арестовали и увезли, и не просто арестовали, а с драками, воплями… Почему-то Рукшоту было противно вспоминать, хотя там он не особенно позорился: разве что слишком многословно пытался оправдаться, но его и оборвали почти сразу, не дали наговорить лишнего. Стыдно и обидно было за другое — на родной планете он почти всюду ощущал себя чужим, и на приемах у мехов своего круга, между прочим, тоже, пусть и не так остро. Неужели Джазз был прав, и Рейспойнт чувствовал то же самое? И сам Джазз? Рукшот привык думать, что именно они — особенно Джазз — не стараются соблюдать элементарные нормы приличия и не подстраиваются… и вот, спустя тридцать пять квартексов обнаружил, что сам не вписывается никуда! Сзади потянуло холодом, и Рукшот вздрогнул. Да, погода последние пару недель была отвратная, уж точно не та, в которую приятно застрять посреди моря. — Любуетесь? А мы уже закончили. Вы просили сказать, когда мы уходить соберемся. Мех убрался за дверь, не дожидаясь ответа, а Рукшот снова ощутил себя неловко. Надо было хоть датапад в руки взять, что ли… Выждав еще немного, Рукшот отправился искать крайнюю правую комнату. Коридоры здесь были узкими, комнаты — маленькими, за исключением конференц-зала с двумя рядами стульев и диванами, где он устроился сначала. Может, поэтому даже полы были выкрашены в белый, а светильники висели повсюду? Платформа в комнате тоже была покрашена и застелена белым. За окном тем временем полетел мокрый снег. Тусклый круг звезды едва угадывался в небе, но к горизонту пока не спешил. Задернув шторы, такие же белые, и устроившись на платформе, Рукшот нехотя загрузил блог своего соузника — в котором тот, конечно же, врал. А заведен блог был, между прочим, еще до активации Рейспойнта, только до самых первых записей Рукшот пока не добрался, переводил по порядку. Может, записи восьмиворновой давности, на которых он остановился, были от другого меха? Кого-то, кто однажды открыл Рейспойнту искру и навсегда забыл, что вел какой-то блог? Но зачем могло понадобиться красть блог — не шаниксы, не доступ к онлайн-покупкам и кредитам от чужого имени, просто страницу с рассказами о семье и псевдофилософскими рассуждениями? Ресурс, на котором мехи делились мыслями, был вполне живым: на главной странице появлялись свежие записи, там, где приветствовались комментарии, кто-то их оставлял… Как получилось, что автор блога не заметил, что вместо него стал рассказывать о его семье, путешествиях и просмотренных холо кто-то другой — и когда это произошло? Стиль, насколько Рукшот мог судить, все эти ворны не менялся, он был уверен, что писал один и тот же мех. Рейспойнт. Даже Флип-Топ согласился, что очень похоже. «Сегодня видел интересную вещь, не нашу, кибертронскую. Механизм, которым измеряют время на их планете, здесь бесполезный, как и там, красивая безделушка. Но она напомнила мне, как мы с (непонятное слово) застряли в сезон бурь в (непонятное слово), там были внешне похожие старые приборы для измерения давления и ветра, в пустыне их называют (непонятное слово) или (непонятное слово)…» Чем дальше Рукшот читал блог пропавшего соузника, тем сильнее ощущал, что тот сочиняет: столько разномастных городов, домов, мехов, фем мелькало в постах, что сложно было представить их в чьей-то жизни всех разом. Так разъезжать по Мастеру вряд ли мог бы даже очень обеспеченный и ничем не занятый мех, а Рейспойнт начал работать, по его словам, еще совсем юнглингом — и в это Рукшот почему-то верил. Может, потому что собственной оптикой видел, как соузник за полчаса нашел и исправил неполадку в электронике яхты, с которой не могли разобраться профессионалы в сервисном центре. Может, потому что сбился со счета, сколько раз хотелось одернуть соузника, нездорово жадного до статусных вещей и внимания окружающих. И разве мех, выросший в достатке, станет по сотне-другой шаниксов обворовывать спарков-инвалидов тридцать пять квартексов подряд? Рукшот не сомневался, что внутри Церкви шаниксы на благотворительность тоже оседают на чьих-то счетах — но сотни тысяч или миллионы за одну транзакцию, а не вот так, по чуть-чуть. «…Мой троюродный племянник поломал спину, его нельзя было перевозить, потому что в воздухе уже пели бури. Дом большой, и мы решили остаться всей семьей, включая четырех пришлых…» Рукшот попытался вспомнить, к кому относится это слово — к заискрителям? родне через узы? близким друзьям? — но не вспомнил. У мастерцев были отдельные слова для тех, кого на Праксисе и родственниками бы не считали, например, для архонтов или спарков кланов, с представителями которых кто-то из родного клана связывал искру несколько поколений назад… Если, Юникрон побери, для Рейспойнта столько значила семья, почему он бросил спарков? «…Когда с неба не льет кислота, а ветер не бьется в стены, в (повторилось непонятное слово; видимо, название местности) довольно красиво. Жарко, но в меру. Выйдешь из дома, перед тобой красно-серый туман прячет все, только небо не прячет, и оно так низко, что кажется, будто совсем недалеко лететь до облаков. А они колышутся, как волны или дюны с высоты, и между белыми и серыми вершинами краснота, будто небо тлеет. В бурю иначе. В бурю, конечно, никуда не выйти. Едва мы решили, что останемся, сразу слетали в соседний (непонятное слово), накупили всего. Я не первый раз так оставался и знал, сколько нужно запасов на пять месяцев, но в начале сезона казалось, что мы завалили ящиками весь дом. В библиотеку было не зайти. Сам я вовремя занял комнату под самой крышей, там сильнее слышна буря, но и тяжести наверх никто не потащил. Те, кто в теме, уже поняли, что я был маловорновым идиотом. А мои дорогие родственники решили не вмешиваться, слишком им не нравился мой новый соузник. Кто-то к нему и ко мне нормально относился, но большинство было против, чтобы я в принципе связывал искру снова так скоро после гибели первого соузника, а я еще и выбрал меха не нашего круга… В общем, уединение у новосвязанных нас было, но в мансарде было так жарко, что мы могли только смотреть друг на друга. Именно тогда я был ближе всего к чему-то идеальному в отношениях, к нематериальной, неозвученной связи между мехами — и если с соузником я ощущал ее почти постоянно, то с другими обитателями дома она вспыхивала и ослабевала, а потом разгоралась снова. И оставила отпечаток в наших искрах навсегда: знание, что вместе мы пережили еще один день, и еще, и дни складывались в месяцы, и мы научились понимать друг друга с одного взгляда…» Из всех историй в блоге Рейспойнта — подробных рассказов об украшении дома к празднику, выборе и покупке бытовых мелочей, лечении каких-то экзотических животных, тревогах о будущем спарков, грандспарков, еще кучи родственников — Рукшота почему-то сильнее всего задела эта, о выживании посреди пустыни, где неизвестные, наверняка выдуманные мехи были близки друг с другом так, как он едва ли мог себе представить… но в глубине искры, как оказалось, очень хотел? Рассказ о доме в пустыне отличался от других записей еще кое-чем. Глянув на уже прочитанные, Рукшот убедился, что ему не померещилось. Обычно Рейспойнт не обрывал истории вот так, многоточием, не сформулировав никакого вывода. Это наверняка было художественным приемом, манипуляцией чувствами читателя, мысленно сказал себе Рукшот, приступая к поиску незнакомых слов в сети. *** Пить Вирль начал еще на улице, приземлившись на посадочной площадке посередине развязки для колесных. В этом районе Иакона даже транспортное кольцо с туннелем и автомойкой внизу, о которой сообщала мигающая огромная надпись, оформили в ржавом праксианском стиле: кристальчики, плитки мозаичные. Из туннеля, если прислушаться, доносилась неуместно танцевальная музыка, и мехи здесь ездили в основном тяжелых модов, грузовики и строители, но настроение у Вирля уже было испорчено. Он замешал топливо с расслабляющей присадкой, втянул в шлюз всю колбу и пошел по дорожке для робомодов в сторону бара, где ждал Импактор. В баре музыка тоже бодрила. Вирль помахал Импактору, наклонился к автомату, выдающему коктейли, и выбрал самый большой из предназначенных для мехов больших мощностей. Бар тоже был оформлен с претензией на пафос, понял Вирль, осматриваясь, пока коктейль смешивался в гудящем автомате. Прожилки на столиках, имитирующие энергоновую руду, светящиеся на черном. Огромная панель на половину стены, где крутили какие-то нудные новости, без звука, конечно… — Верни-ка обратно, мой друг тоже посмотрит! — пьяно потребовал Импактор у синего минибота, ловко объезжающего зал на колесах вместо ступней и трущего тряпкой то там, то тут. — Вирль, долго ты еще? Вирль вытащил стакан с коктейлем из автомата, подошел к столику Импактора и плюхнулся на мягкий черный диван, заскрипевший покрытием. — Во, смотри! Внизу экрана появлялись и пропадали субтитры на неосайбексе, так что все было понятно. Гонщик, которого не удалось опознать, потому что меху с таким типичным альтмодом проще простого перекраситься, ночью пробрался в иаконский музей политической истории и долго бил статую Проула. От искры бил, явно наболело! — Так его, оплавка! — Импактор уже успел хорошо набраться. — Чего он, опять что-то ляпнул? Или просто народная любовь хлынула через край? — Юникрон его знает! Делать мне больше нечего, как за ним следить? — И то верно, — кивнул Вирль и наконец сунул в стакан трубочку. — Наболт его, давай за рекеров! Клешня и кулак со звоном стукнулись, Вирль втянул в себя треть стакана, Импактор отпил из своего. За спиной зашуршала дверь, какая-то компания зашла в бар, замешкалась у входа. — С собой возьмем, — донеслось оттуда. Импактор заржал. — Квинтец, слушай, пока я один сидел, мехи спокойно заходили, дальше шли, тут же еще зал есть! Теперь понятнее, чего ты улететь решил! Слышьте, функционалистские оплавки, вам западло выпить с рекерами, да?! — Если угостите… — неуверенно отозвался кто-то. — Вот еще! Мы их защищаем, а они, ржа, угостить нас не хотят! Вирль, ну это наглость, согласись?.. Ну что такое, — продолжил Импактор уже другим тоном, — даже не пообщаться с простым народом! Сбежали! — Может, за коктейлем вернутся, — пробурчал минибот, тоже где-то за спиной. — А то куда мне его девать? Ладно, припрячу пока… Музыка из динамиков где-то над головой начала раздражать, и Вирль всосал еще хайгрейда. «Что насчет дела?» «Проул, оплавок, теперь слушает ФортМакса и ни на что разрешения не дал. А маловорновые террористы повторяют, что у них блоки, если что попробуют рассказать, сдохнут. Бомбочки — единственная наша зацепка». «Не передумал?» «Пока он тянет время и набивает цену автоботской помощи, следующие террористы, или те, кто их готовят, окажутся поумнее! Он не врубается, что нас сметут наболт, если кто-то раззадорит толпу всерьез!» «Он всегда был не от мира сего. Праксианцы часто такие, а у него еще и с процессором беда», — Вирль отправил сообщение раньше, чем задал себе вопрос, какого Юникрона он жалеет и оправдывает Проула. «Сейчас он уже не признает, что у него беда с башкой. Увидишь, все свалит на нас, на безопасников, но только не на десов. Мир он хранит, ржа заешь. С опи решил пример брать, что ли? Так у нас тут не церковь и не богадельня, чтобы и десептиконам все отстраивать, и беженцев отовсюду принимать». Вирль даже допускал, что Проул верит в то, что делает, и от искры помочь хочет — не за свой счет, в конце концов, и у государства деньги точно есть, будь эта помощь совсем в ущерб автоботам, Проула бы живо притормозили. Да только что Проул, что его создатели все, за что ни брались, превращали в шлак. По крайней мере, то, что касалось трансформерских отношений. Ладно, Вирль послезавтра улетал с Кибертрона в новую жизнь — надеялся, что насовсем, — а перед этим планировал напоследок подсобить Импактору и напакостить десам в меру своих сил. На Мастер добровольцы отправлялись нелегально, так что связать с Вирлем нападение на десовский склад непросто: как тридцать с лишним квартексов назад он ушел из рекеров, так нигде толком и не работал, и кварту, от государства полученную, давно уже сдавал, чтобы хоть на топливо хватало. Может, стоило тогда, после эмпураты и ухода от Пойнтов, метнуться к десептиконам, но как-то не сложилось… а теперь уже поздно. Да и у них не всем бывшим воякам нашлось место на гражданке, Вирль после перемирия много с кем пообщаться успел и много чего услышать… — Хей! — Импактор хлопнул по клешне, и Вирль понял, что слишком глубоко задумался. Прочел наконец сообщение: «Сам-то не передумал улетать?» «Если не рискну, то пожалею. Там, понимаешь, мехам правда помочь надо. Это не наши зажравшиеся десы, которых будто бы обманули и поработили. Там правда квинтец». «Все равно жаль, что к нам ты не вернешься. На новичков надежды нет. Только нейросеть мотают». — Давай за старые времена, — продолжил Импактор вслух. Они выпили — не до конца, никому из них не нужно было, чтоб шибануло в проц. Даже если десы не соврали, во что ни Вирль, ни Импактор не верили, после скандала с найденными у террористов бомбами, пропавшими с каонского склада, точно надавали по шлемам всем, кто за охрану отвечает. Просто так, наобум, лететь нет смысла, нужно все продумать: как сигналки отключить, откуда лезть, как сваливать. «Если меня поймают, попрошу у них политического убежища», — вроде Вирль пошутил, но вариант такой держал в уме. *** От выстрела — далеко, не над головой, в другом конце зала, но все равно оглушающе громко, — Рейс вздрогнул и выругался. Мехи рядом покосились на него. Сами-то, Юникрон побери, говорили на общем, но Рейс едва понимал, о чем, так много сленга и недомолвок было в их трепе. У десептиконов тоже были свои словечки, у любого подпольного движа они появляются… Шлаково, что Рейс не лез ни в десептиконские дела, ни в местные. Ему реально было не по себе рядом с этими пьяными парнями — еще с того момента, когда они не были пьяными и абсолютно трезво докопались на общем собрании, требуя объяснить, как десептиконы решали вопрос с праксианцами. На том конце зала кого-то били, вняв приказу не палить куда попало. Кажется, первым делом врезали по вокодеру, чтобы вопли звучали потише. Кажется, тот желтый колесный уже и кричать не мог. Дезактивы не кричат. Рейсу квинтец хотелось принять из того пакетика, что он ворнами таскал с собой. Хотя бы в руке подержать. Ржавый признак. Но ладонь уже сама потянулась к сабспейсу, и шероховатый пакетик плюхнулся на нее. Доза, гарантированно отправляющая в послеискрие без боли и страха, без шансов на реанимацию… Как так вышло, что на родине Рейс постоянно напоминал себе, уговаривал себя потерпеть, принять, что вокруг мехи другой культуры? Постоянно молчал и делал вид, что все нормально? Может… Праймас, да нет, и его родня в Великой пустыне была такой же кочующе-бездомной, легко перемещающейся туда, где есть шанс застолбить месторождение и выкачать, и праксианцы из кланов пожиже Мастеров и Сейберов тоже ни за что особо не цеплялись, ни за места, ни за семьи. Что-то было не так лично с ним, раз он цеплялся за дурацкие, не стыкующиеся с реальностью представления о своем народе. Раз поставил жизнь на то, чтобы отомстить за семью, которой никогда не был нужен. Рейс снова заглянул в свою искру — и понял, что все еще ощущает свой выбор важным и ценным. Это было правильно для всех собравшихся в этом зале; для не приглашенных, но воюющих за Освобождение; для не умеющих воевать, но помогающих деньгами или хотя бы верящих, что мир станет лучше. И для самого Рейса, который ни во что особо не верил, тоже было важно — да, по личным причинам, не до конца ясным даже ему, но какая разница? Виндсейл уже ушел в штаб, как и большинство его личных офицеров. Очень вероятно, что там они обсуждали чисто военные планы. Но если Рейса туда не позвали, значит, ему и догадываться ни о чем не стоило, чтобы лишняя информация не проскочила ни в агитки, ни в чужую память во время мнемохирургии. Эти мехи знали, что делают. Рейс мог только восхищаться ими. Наивно, но он ощущал их старыми друзьями, как будто в стертом периоде жизни общался с ними непрерывно. Коротко пискнул хронометр. В обычный день в это время Рейс бы вскочил с платформы или с подстилки на полу. — …Ну да, рисково, — продолжали спорить сбоку; скорее даже ворчать, чем что-то друг другу доказывать. — Но вариантов все равно нет, не сдаваться же? — темно-красный мех гоночного альтмода фонил азартом. — Когда все понимали, что ничего личного, все за деньги, как было в Олдривер, и то пленных не брали, а сейчас… Двое шестиколесных бронированных мехов, похожих как близнецы, приволокли новую бочку необработанного энергона, полного органических примесей. Рейсу тоже налили, как и всем остальным. Точнее, долили, он и предыдущую порцию не рискнул допивать. — Ты продолжай, продолжай, — импланты Кроубара ощутимо надавили на дверцу. — Ты сказал, проблемы у тебя все-таки были, из-за акцента, не из-за чего-то другого. А официально чего говорили об этом? Нельзя же было говорить, что тебя арестовали за морду и акцент? Это же были не отдельные бойцы, кто чего-то недопонял, это случалось чаще и чаще? — За жизнь без документов. Коммунами жили. Наркоманы, игроки, бродяги. На Мастере такие тоже есть. — Фу, ржа, торчки?! Но ты же из такого клана! Слышь, и не противно было?! — Здесь, на Мастере, они такие же, — терпеливо повторил Рейс. — Когда мехи под кайфом, им поболту на клан и на акцент. Кого-то Праймас посещал, им уже лить было на все. Но мехи, которым охота забыться, везде одинаковые. И у них есть шаниксы, потому что все это стоит доболта дорого. Из кланов там тоже были, не волнуйся, и еще больше было тех, кто мечтал примазаться… так что я всегда находил лохов, которые не стали бы никуда жаловаться, даже если б их к стенке приперли. Я жил в городе на самой линии фронта, так что и при десептиконах еще долго к нам приезжали отрываться. Границу закрыли и все притоны вычистили квартексов тридцать назад, не больше. — Да наболт они нужны, твои притоны? Ненавижу торчков! — Кроубар пил неочищенное топливо, не отрываясь от бокала, подливал себе от искры, так что прямо сейчас не сильно от них отличался. — Когда победим, никого их не будет. Всех в расход. А тех, кто торгует, надо казнить с вывертом, чтобы другим даже думать страшно было! Во, прикинь, на главной площади Доминики, там, откуда новости всегда показывают, поставить фраговину, которая камень обтесывает, видал такие? И всех оплавков туда! И праксианцев, и подсосов их, и всех, кто не с нами! И чтобы брызгало, понимаешь?! Чтобы топливо и обшивка во все стороны! А чтобы никто не сбежал, как у вас на Кибертроне вышло, я знаешь что придумал? Рейс помотал головой, навалился локтем на стол и изобразил на фейсплейте готовность слушать. Вроде бы никто не заметил, как пакетик упал обратно в сабспейс. — Камеры. Их если нарочно не портить, они покроют и Доминику, и пригороды, и все трассы. Скраплет не проскочит. Есть у копов базы, ржа, не может не быть, мы их ломанем, в программу загрузим, как кто мелькнет на камерах — сразу приказ на блокпост. Автоматически. А там уж могут и на месте грохнуть, не возить же каждого обратно? — Идея супер. Я использую где-нибудь в агитках, — стоило задуматься о конкретных формулировках, стало легче. Зал будто стал просторней; но это Рейс больше не воспринимал Кроубара как угрозу, и оперативная память начала обрабатывать голоса и движения других мехов. Их все еще было очень много. — А тебе-то что? Тебе ж только Сейберы нужны? — Не только. Вся корпоративная ржа должна отправиться в послеискрие с ними. Иначе придут другие, а я не хочу, чтобы они приходили. Мой клан был не лучше Сейберов, но это был мой клан! Моя семья! — Рейс резко распрямился. — Любой клан точно так же уничтожил бы чужой! Я не хочу, чтобы все, что мои предки строили ворнами, досталось оплавкам, которые ударили со спины и обвинили во всем спарка, которого чудом не было дома в тот день, или другим таким же! Или Империей будет править народ, или вообще, ржа, никто!.. Если народ, явное большинство, считает, что нужно убить всех наркоманов, или всех чиновников, или даже всех праксианцев… это и есть власть народа, — добавил Рейс уже спокойнее, понизив громкость. — Но, может, при последнем варианте попробую вернуться на Кибертрон. Жить все-таки хочется. Кажется, никто не вслушивался, кроме Кроубара, вот и хорошо. За последний час особо не слушали мехов, нарочно привлекавших внимание, стучавших по столам и встававших, чтобы толкнуть речь. Ничего такого Рейс вроде не сказал, но… — Ну ты смотри, чтоб не слишком поздно, — Кроубар подвинулся ближе, приобнял имплантами. — Ты хороший парень, Рэсси, ты мне нравишься. Но на тебя смотрят все, и все видят, что это не твое. Я хоть узнал тебя поближе, и все равно порой так и хочется врезать по твоей красивой мордашке. Просто посмотреть, как ты себя поведешь. — Да как все, — Рейс пожал плечами, нарочно напрягая и расслабляя серво. — Мало видел, как мехов бьют, что ли? Кроубар пошевелил имплантами. — Не о том речь. Забей. Пойдешь со мной стирать оплавка, которого сегодня грохнули? Кивнув, Рейс начал подниматься — и понял, почему Кроубар позвал его. Если меху сложно стоять и не шататься, сумеет ли он нормально подчистить все лишние данные в мозговом модуле? В бывшем храме очередного города, захваченного Освобождением, были и специальные помещения для дезактивов. Если б захотелось, можно было бы отпеть бедолагу в предназначенном для того месте, но Рейс подозревал, что знать наизусть заупокойные молитвы — что-то слишком праксианское и для Кроубара, и для всех на сотни хайков вокруг. Кроме Виркена, который мог бы сказать, что это и для праксианцев дикость… — Чего никто не отрубил этот шлак? Сколько энергии уходит! В молитвенном зале столб света, символизирующий присутствие Праймаса, отключили, но здесь, в нише позади стола с дезактивом, оставили. И остальные лампы, шары на высоких треногах, тоже сияли вовсю. — Еще, ржа, занавесок навешали! — пробурчал Кроубар, перелезший через ноги дезактива и зарывшийся в черную драпировку. Рейс вот не был уверен, что символ Праймаса можно обесточить, нажав на кнопку или обрезав провода. — Я все думаю, как убеждать мехов, которые еще не с нами. Те, кого убедить было просто, уже кончились, похоже. Нужны аргументы, чтобы убедить тех, кто нас ненавидит. Я уже задолбался об этом думать, и все, что я сегодня слышал, тоже никаких новых мыслей мне не дало. Хоть к Праймасу обращайся. — Ты еще вспомни, что твой шлаков клан благословлен Праймасом! — Кроубар зафонил злостью. — Ты же умный парень, как ты можешь такой бред нести? — Не мой. Сейберы. Мой клан Праймасом не прикрывался. Мне надо как-то связать Праймаса, все эти типа вечные ценности, и то, что мы делаем, понимаешь? Объяснить тем, кто сомневается, что Освобождение несет добро, что в конечном итоге всем станет лучше! — снова сбившись с мысли, Рейс беспомощно махнул рукой и прислонился к высокому столу с дезактивом. — Да ты достал уже! Что ты, что Виркен, что агитки ваши ржавые — все о добре и вечных ценностях! Одна абстрактная фигня! Вот этот, — Кроубар хлопнул дезактив по ноге, — за что сдох? За вечное и доброе?! Один треп, ржа, ниболта конкретного! Обратно Кроубар решил перескочить рывком, опираясь на грязные брюшные пластины дезактива, и едва устоял на ногах. Видимо, энергон от ран до конца не засох. Ближайшая тренога сперва пошатнулась, когда Кроубар задел ее рукой, потом полетела в сторону Рейса. Как хорошо, что он был трезв и без проблем просчитал траекторию полета лампы в долю секунды, сообразив, что достаточно отвернуться от возможных осколков пластика. Лампа оказалась прочной — так, слегка хрустнула и свалилась в нишу, в символический свет. Рейс обернулся к нему, попытался пустить свет в искру. Стало чуть спокойнее. Увы, даже Праймас не помог бы убедить таких же мехов, как Кроубар, только с другой стороны линии фронта. Они были абсолютно такими же упертыми и злыми, уж кто-кто, а Рейс должен был это понимать с самого начала. И то, что их города начали бомбить, а их самих грабить налогами и заманивать в армию всеми способами, любви к Освобождению не добавляло. Без притока свежих бойцов и шаниксов Освобождение было обречено. Раньше Рейс еще мог заработать на лохах с Праксиса, но теперь этот вариант… Тут Рейса наконец осенило. Шипя от острой вспышки головной боли, он поблагодарил Праймаса и зарылся в архивные файлы. Опи кузена Хотти любил похвастаться удачными узами и замечательными спарками, да и вообще потрындеть о себе, умном и красивом. Пока не передознулся успокоительными. Тогда Хотти и получил доступ к блогу, который опи вел, и привязался к Рейсу с вопросом, надо ли объяснять читателям, что автор три месяца назад помер, и что соврать, чтобы проблем не было и никто не подумал про суицид? Блог-то был, ясное дело, анонимный, без подлинных кадров и узнаваемых подробностей, тетя прибила бы соузника наболт, если б узнала. Вот только опи Хотти был известным актером до уз, за два ворна никто его не забыл. Тут любой дурак догадался бы сопоставить даты и факты, если б Хотти написал про передоз. Так блог достался им двоим, и они придумали шифр, чтобы переписываться тайком. А совсем скоро, когда погиб и Хотти, и все остальные, Рейса этот блог в прямом смысле слова спас: только там он мог общаться с мехами на родном языке, там он мог продолжать историю дяди Тандервинга и всего клана Мастеров, там нашли свое выдуманное счастье даже те, кто в жизни наверняка бы не сумели ни помириться с семьей, ни выбрать хорошего соузника, ни вырастить счастливых спарков. Ничего себе, Рейс что-то писал за последние тридцать семь квартексов, и даже много! Он сразу обратил внимание на корявые, многословные формулировки, но расшифровывать послания пока не стал — слишком тянуло полистать свежие записи в популярных блогах и понять, чем живут праксианцы на Мастере сейчас. Лохов, готовых жертвовать на лечение больных спарков, на Мастере Рейс точно не нашел бы, взрослым тоже вряд ли многие захотели бы помогать… Но он смутно припоминал, что ненужные вещи и даже дома кланы безвозмездно передавали церковным интернатам, наверняка и шаниксы перечисляли. Когда все узнали о грязных делишках Церкви, сироты и бездомные ведь никуда не делись? Мехи обсуждали кибертронские холо, выходки незнакомых Рейсу праксианцев из малоизвестных кланов, красивые кадры рассветов и закатов над горами — там, вспомнил он, как раз в это время квартекса лучше всего отдыхать, прохладно, безветренно. А до Освобождения, разрушенных городов и бедных сироток им, значит, и дела не было? Рейс стал прицельно искать блоги, где писали о политике, и переходить на страницы комментаторов. Те забавно ругались на последние высказывания кибертронского премьер-министра, отказавшего Сейберам в военной помощи. Деньги, конечно, тоже собирали, но без большого шума, и все на непонятный шлак. Запчасти для систем ПВО и генераторов силового купола — это кто разрешил такую инфу выкладывать в открытый доступ? Рейс сохранил ссылки, чтобы позже проверить, о каком городе речь, и решил перепостить объявление о сборе денег на какие-то курсы для военных, там хоть подозрительных подробностей не было. От себя добавил, что у него много новостей, о которых скоро напишет… а пока его убедили, что помочь в обучении молоденьких солдат — дело нужное и важное. Как следует вчитаться, что там за помощь, времени не было, не мог же Рейс сидеть тут с дезактивом целый день? Полчаса подождал Кроубара, и ладно! Мехи в молитвенном зале продолжали пить. В основном колесные, боевых альтмодов Рейс не замечал. Зато всей обшивкой чувствовал, как на него пялятся. Возвращаться к Виркену не хотелось совершенно. Рейс, между прочим, спас этого неблагодарного оплавка, с Гарруса вытащил, пристроил к делу! Убирал медблок, следил, чтобы топлива и расходников всегда хватало, оперировать помогал! И вместо простого трансформерского «спасибо» Рейс получил по шее, когда вежливо и дружелюбно предложил Виркену забить болт на пациентов, которые никак не кончались, взять катер и на пару дней сгонять в тыл, чтобы там набрать новых инструментов и оборудования. Как будто все эти фраговины нужны были лично Рейсу! К сожалению, идти было некуда. Рейс даже не знал, как называется этот ржавый город. Все вокруг было в песке, тот лежал, летел, царапал покрытие во всему корпусу. Рейс уже перестал запоминать эти одинаковые городки, одинаковые точки на карте Империи. Смещающиеся все ближе к родной Доминике. По ссылке в блоге за час так никто и не перешел. В комментариях возмущались, что Сейберы должны учить своих наемников бесплатно. Рейс не мог не согласиться. Но он прекрасно понимал, что сердитые комментаторы или уже помогают Освобождению — как минимум двое безграмотных, явно писавших с помощью автоматического переводчика, — или заблокируют аккаунт, если попросить денег на уничтожение Империи Сейберов. Рейс добрался до края городка, повернул в сторону от блокпоста на выезде, побрел по улице, которую можно было бы назвать набережной, если бы канава слева была поглубже и почище. — Да, я давно свалил, — ответил он по комлинку, не дожидаясь слов Кроубара. — Ты же знаешь, без подстраховки я не работаю, а ты еще и не сказал, что конкретно стирать. Возись теперь сам.