Цугцванг

      Впервые я с самых первых секунд осознавала, что нахожусь во сне.       Я стояла перед теми же полками, покрытыми той же пылью, но… Я приблизилась, разглядывая смазанные отпечатки руки. Призрачный след моих прикосновений. Это видение не началось заново, не продолжилось, оно наложилось на мое прошлое. Я жадно разглядывала корешки книг. Сейчас мой взгляд стал будто бы ясным, чистым. На полках стояли старые рукописные тома восемнадцатого века, по крайней мере, такая дата была на одной из обложек. Я аккуратно раскрыла книгу, трепетно переворачивая страницы. С одной стороны я понимала, что нахожусь лишь в копии нашего мира, но меня с ранних лет приучили уважать книги. В голове мелькнула мысль…       Я замерла, сжимая пальцы. Еще раз посмотрев на обложку, я вырвала сотую страницу. Я осторожно поставила книгу обратно, а страницу сложила несколько раз и, встав на носочки, спрятала в щель в полке. Опустив взгляд, я с удивлением заметила, что туфель на мне не было.       Вспоминая сюжет прошлого сна, я направилась к коридору между стеллажами. Как бы я ни пыталась подавить растущий страх, ничего не получалось. Сердце бешено билось о ребра, а пульсирующая в висках кровь заглушала даже звук моих собственных шагов. Я выглянула, но не увидела ничего в кромешной тьме. Казалось, что коридор тонет в черноте, становится холоднее. Я отчетливо видела полки, уставленные книгами, бесконечно тянущиеся в пустоту.       Я выскользнула в коридор и двинулась к центру зала, прямо в темноту. Будто шаг в пропасть без страховки или парашюта.       — Это лишь сон, — пробормотала я, стараясь себя успокоить. Это не особо помогало, но хотя бы разрушало давящую, невыносимую тишину.       Я двигалась от стеллажа к стеллажу, будто шероховатая дубовая поверхность книжного шкафа меня могла спасти или успокоить. Оглянувшись назад, я с удивлением поняла, что дальний угол библиотеки освещен лучше, я же дышала прямо в лицо пустоте, темноте. В голове даже мелькнула мысль, что стоило бы развернуться и идти на свет, но любопытство победило страх.       И я шагнула в темноту.       Я не видела их, но слышала и чувствовала. От страха я зажмурилась, сжалась, будто, если я стану меньше, они меня не тронут. Сотни крыс побежали по полу. Их крепкие хвосты били по лодыжкам. Я не смогла сдержать крик, дерущий горло. Их настолько много, что не было видно пола. Они наступали друг на друга, царапали и без того нездоровую кожу. Некоторые были раненые, облезшие, больные. Другие, наоборот, выглядели чрезмерно откормленными. Их писк терзал уши, не прекращался.       Я чувствовала, как маленькие коготки царапали мою кожу. От омерзения и страха у меня сводило пальцы. Я заставила себя открыть глаза и взглянуть на то, что собрало столько грызунов.       — Сон, сон, сон, — беззвучно повторяла себе я. Это стало спасительной мантрой, раз за разом слетающей с языка, бьющейся в черепной коробке.       Десятки мертвых или полумертвых крыс, сплетенных хвостами, лежали прямо посреди ковра. Некоторые из них были обглоданы сородичами.       Тошнота подкатывала к горлу.       — Сон… Всего лишь сон…       Крысиный король был будто окружен небольшими холщовыми мешочками с кожаными шнурками. Преодолев отвращение, я потянулась к одному из них.       Резкая боль в ноге. И еще. Будто две маленькие иглы неумело загнали прямо под кожу.       Я ногой пнула наглого крысеныша и отшатнулась, подходя все ближе к слипшимся между собой тельцам крыс. Крысы, раньше бежавшие от меня как от огня, сейчас постепенно возвращались и, похоже, они были не особо рады тому, что я прервала их трапезу. Я отбросила ногой подползшего слишком близко грызуна и метнулась к мешочку. Важно было узнать как можно больше, пока мое время здесь не истекло. Хотя, признаться, я бы была вовсе не против проснуться прямо сейчас.       С диким писком на меня побежало целое полчище крыс. Дрожащими пальцами я раскрыла мешочек, высыпая на ладонь содержимое.       Несколько зубов, вероятно, кошачьих, засушенный чертополох и камень… Я перевернула его пальцем, но все выпало из рук, когда одновременно три крысы остервенело бросились на мою голень.       — Черт!       Не удержав равновесие, я упала на колени. Несколько других жирных созданий тут же начали карабкаться по моим рукам, бедрам. Я попыталась подняться, но болезненные укусы неровных зубов доставляли слишком много боли.       Она была притупленной, потому что, все же, это был сон. Я хрипло втянула в себя воздух и сжала ладони в кулаки. Ногами и локтями я отбрасывала грызунов, отползая подальше, пока рукой не наткнулась на разодранный мышиный труп. Я подавила рвотный позыв, продолжая молиться, чтобы проснуться.       — Помогите! — прокричала я, будто кто-то мог меня услышать. Я надеялась, что Себастьян вытащит меня. Надеялась, что он поможет.       Крысы настырно пытались пробиться к моему лицу, а у меня уже не получалось встать. Я спрятала мокрое от слез лицо в дрожащих руках, стараясь закрыться от всего этого ужаса. Когда я начала плакать? Укус в ухо. Мерзко. Я сжала зубы и зажмурилась, считая секунды. Крысы жадно срывали кожу с моих костяшек, воинственно пищали. Я чувствовала, как крохотные коготки царапали спину: эти твари взобрались на меня, будто на поверженную добычу.       — Помогите! — заревела я, не помня себя от отчаяния. Воздуха катастрофически не хватало.       Я отбросила локтем ближайших грызунов и попыталась встать, но ослабевшая рука не могла поднять меня и еще десяток крыс, умостившихся на моем теле. Я захныкала, изо всех сил стараясь не съезжать на пол. А что, если я так умру? Что, если меня и вправду загрызут чертовы крысы?       Как бы странно это ни было, но эти мысли дали мне силы бороться дальше. Я подняла извивающуюся крысу и бросила ее в подступающих грызунов. На ее место пришли другие, но я не опускала руки. В один момент у меня даже получилось привстать, но почти сразу я упала обратно в мышиное месиво.       Глаза щипало от слез, а кожу от укусов. Дышать становилось все сложнее, но это не было то обычное чувство перед пробуждением. Я не могла дышать, потому что меня придавливали к земле, потому что от боли выбивало весь дух. Ломало. Я истошно закричала, судорожно дергая ногами, усыпанными зловеще мерцающими ранами.       — Себастьян! — завопила я, а первая крыса, намного крупнее остальных, укусила меня прямо за губу.       Меня стошнило. Похоже, запах рвоты привлек еще больше этих мерзких падальщиков. Трясущимися руками я слабо отбивалась от все наступающих грызунов. Тщетно.       Я не чувствовала ничего, но знала, что они грызли мое лицо с особым остервенением. Я будто смотрела на это сверху, со стороны. Видела свое бледное тело, усыпанное ранами-язвами. Видела бесконечное море крыс.       Отчаяние.       Я закричала снова.       Этот крик опустошал, очищал, освобождал. Разрывал грудную клетку, горло. Этот крик был беззвучным, он был предсмертной агонией.

***

      Крик. Почувствовав легкое прикосновение чего-то к коже, я тут же начала пинаться. Душащая истерика, темнота. Я опять ничего не видела. Дрожащими руками я ощупывала свое тело, липкое, холодное.       Липкое?       Обжигающие слезы струились по щекам, я задыхалась, отползая дальше. Куда? Неважно. Мыслей не было. Только безумное желание убежать. Меня будто лихорадило: кожа горела, а кости казались такими ледяными, тяжелыми, но в то же время невероятно хрупкими.       До меня доносились голоса, я помотала головой и обняла себя за трясущиеся плечи. Пальцы судорожно сжимали кожу. Поджав колени к груди, я словно закрылась в импровизированном коконе, закрыла себя от враждебного мира. Дыхание постепенно выравнивалось, но слезы все еще лились. Они медленно, словно бы нехотя, катились по щекам, затекая в ноздри и рот.       Чья-то рука еле ощутимо коснулась моего плеча. Я замерла. Меня обняли, крепко прижали к груди. Чужие пальцы перебирали мои волосы, гладили по голове. Я пыталась понять, кто это может быть.       — Тише… — донесся до меня будто бы даже ласковый голос. Давно я не слышала подобный тон от кого-то помимо Элизабет.       Я расслабилась. Это казалось таким странным и естественным одновременно. Я уткнулась лицом в плечо и вдыхала запах собственных слез. Ничего больше я чувствовать не могла. Слова застревали в горле, сжимающемся от рыданий.       — Эстер, — ласково произнес мужской голос. Я уверена, если бы у меня был отец, он разговаривал бы со мной именно так.       — Я… — выговорить ничего так и не смогла. Тело снова дрожало.       — Все хорошо, ты не спишь, — произнес он. — Я с тобой.       — Себастьян, я…       — Это не Себастьян. — Голос стал жестким. Я почувствовала, как похолодела кровь в жилах. Она будто застыла, парализуя все тело.       — Ш-Шон?       — Открывай глаза, спящая красавица.       Я в ужасе отодвинулась, распахивая глаза. Передо мной был темноволосый мужчина, весь в крови. Лицо его было изуродовано шрамом, чудом не задевшим суровые карие глаза. На нем была кожаная куртка, покрытая чем-то липким. Я сползла на пол и завертела головой. Вокруг меня было пепелище, казалось, что уцелела лишь кровать с балдахином. Белоснежные простыни были будто бы насмешкой, плевком в лицо.       — Нравится? — издевательски произнес мужчина, спускаясь на землю.       — Убей меня! — закричала я, глотая слезы. — Сейчас!       Мужчина молча встал, обошел кровать и осмотрел меня недовольно, но снисходительно, будто нашкодившего ребенка.       — Обязательно, но пока рано, красавица. — Он улыбнулся.       Он потянул меня за волосы и направился к уцелевшему остатку стены. От дикой боли разрывалась голова. Я попыталась встать на ноги, но ничего не получалось. Пальцами хваталась за его руку, пыталась разжать мертвую хватку. В ответ на это мужчина лишь сильнее тряхнул меня, а потом пнул ботинком прямо в бок. Я охнула, пытаясь вдохнуть. В глазах темнело.       — Смотреть! — грубо приказал он, бросая меня на пол. Я закашлялась, когда поднявшийся пепел поднялся, забивая горло. — Я что тебе сказал? — Он схватил меня за волосы и поднял голову.       Передо мной была тлеющая гора тел, иронично так похожая на того самого крысиного короля: сплетение тел, ставших практически единым целым. У меня не осталось сил кричать. Не осталось сил плакать, смотреть или думать. Кашель разрывал легкие.       Я отключилась.