Цугцванг

      Мыслей не было. Я вновь и вновь прокручивала в голове слова абсолютно незнакомого парня. Он ведь даже не знал моего имени, но посмел оскорбить меня, задеть за живое. Неужели мои слабости настолько очевидны?       Тошнит. Уже давно тошнит от самой себя, хочется содрать кожу, вскрыть черепную коробку и вымыться с мылом, вычистить скопившуюся внутри грязь. Но что, если я только из нее и состою?       — Прошу. — Голос Мортиуса резанул ухо, я выпрямилась, повела плечами и прошла в рабочий кабинет. Стен не было видно: казалось, что комната окружена высокими темными книжными шкафами. У витражного окна, еле пропускавшего свет, стоял длинный стол. Я без разрешения опустилась в кожаное кресло. Мортиус недовольно поджал губы, скользнув по мне обыкновенно невидящим взглядом.       — Что случилось? — Усталость отключила смущение и инстинкт самосохранения. — Зачем Вы меня позвали?       Я не эти вопросы хотела задать. Я хотела спросить, почему он не защитил собственную студентку? Почему он не прервал этого наглого парня? Почему он так жесток со мной?       — Вы заметно изменились за последнюю неделю… Эстер.       Я нахмурилась. Он нередко уклончиво отвечал на любые вопросы, но… неужели он действительно замечает меня?       — Возможно.       Мортиус молча опустился в стул напротив. Директор неотрывно смотрел на меня, будто ожидая, что я не выдержу повисшей тишины.       — Вы нарушили ряд правил. Вы покинули территорию академии в ночное время без сопровождения или разрешения. Вы посещали мужское крыло в ночное время без сопровождения или разрешения. — Он механически перечислял положения Устава, сверля меня взглядом. — Вы проникли в закрытую часть библиотеки и забрали книгу.       Я замерла, сжимая подлокотники.       — Я не…       — Не лгать, — резко оборвал меня он. Я подскочила в кресле, вновь ощущая себя нашкодившим ребенком.       — Я правда… — Паника душила. Я знала, какое наказание полагается за такое преступление.       Мортиус махнул рукой, приказывая мне замолчать.       — Послушайте! — в отчаянии крикнула я. — Вы никогда меня не слушаете! — На глаза снова навернулись слезы. — Вы никог-гда… — Горло сжималось. — Никог-гда меня-я не слуш-шаете…       Я втягивала в себя воздух, пока перед глазами не заплясали насмешливые фиолетовые пятна. Мортиус молчал. Я зажмурилась и ждала, что он меня отчитает.       — Я Вас слушаю.       Я приоткрыла глаза и постаралась успокоиться, но от слез начала икать. Мортиус просто смотрел на то, как я пытаюсь привести себя в чувства.       — Я не брала книгу из библиотеки, — четко произнесла я и выдохнула.       — Ложь. — Он открыл ящик и положил на стол дневник Антвуд. Я сжалась. — Откуда тогда у вас это?       Я стиснула челюсти и помотала головой. Сердце бешено колотилось в груди. От слез кожу на лице стянуло. Я повела губами вправо, чувствуя неприятную «маску».       — Зачем Вы скрывали от меня этот дневник? — Я подняла глаза. — У этой женщины были такие же видения… Я не ошибалась. И вообще, откуда он у Вас? Неужели Вы были в моей комнате?       — Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы. Вы нарушили ряд фундаментальных правил. — Мортиус поднялся и сделал несколько шагов к окну. Он сложил руки в замок за спиной и замолчал.       На эти правила закрывали глаза много лет: не раз Колин пробирался к нам в комнату посреди ночи, а летом мы с Ником часто выбирались в лес или к озеру.       — Вы делали это одна? — неожиданно спросил Мортиус.       — Что?       — Я не припомню в Вас склонность с такому… Деструктивному поведению. Больше похоже, что на Вас дурно повлияли.       Я раздумывала, что же сказать. Если рассказать про Себастьяна, он его точно выгонит. А сейчас жизнь вне академии равноценна смерти.       Но что, если Мортиус прав? За последние дни произошло невероятно много слишком уж ярких событий, разорвавших все привычные мне шаблоны. Я делала то, что сама от себя никак не ожидала. Может, действительно, Себастьян с Шоном губительно влияют на меня? Я ведь не могу знать, каковы их мотивы. Я не привыкла к безвозмездной помощи, прекрасно понимаю, что они ищут выгоду, но какую? Какая им выгода от дружбы со мной? Мне нечего предложить, кроме своего безумия. Его хватит на троих.       — Одна, — произнесла я.       — Вы уверены?       — Вполне.       — Себастьян Ламарк… Не тот, с кем стоит водить дружбу, — бросил Мортиус.       Я закусила губу. Он точно знает, что я вру. Непременно догадывается или испытывает меня. Может, он сам лично видел, как мы покидали академию ночью. Поздно. Поздно думать о чем-то и сожалеть. Сказанного не вернуть.       — Как сильно на него ни дави, за какие замки ни сажай, ничто в этом мире не способно сломить волю чудовища, — задумчиво произнес он, смотря куда-то вдаль.       — Что?..       — Вы наказаны, Эстер, — холодно произнес он.       — Почему Вы сказали, что…       «Чудовище». Это слово застряло в горле, я закашлялась.       — Он вовсе не тот, кем хочет казаться, — после долгой паузы все же сказал Мортиус. — Вопрос лишь в том, готовы ли мы принять монстра у себя под крылом. Я решил, что это всяко лучше, чем вечно ожидать удара.       — Зачем вы все это говорите? — насторожилась я.       — Он думает, что Вы доверяете ему.       Живот снова скрутило.       — Почему это важно?       — Ему нужно что-то от Вас.       — Как и всем, — не скрывая тягучей тоски, ответила я. — Вам ведь тоже.       — Верно.       — И что же? — горько спросила я, чувствуя, как безвольно оседает тело. Я устала быть использованной.       — Себастьян может доставить немало проблем… Было бы славно, если бы Вы проявили благодарность за все годы, что росли в академии, и помогли мне предотвратить катастрофу.       Я молчала, задумавшись над его словами. Я — простое вложение, сейчас Мортиус хочет убедиться, выгодное ли. А не быть полезной ему означает только одно…       — Я хочу Вам помочь, — медленно произнесла я.       — Надеюсь, что так. Я не прошу с Вас много: достаточно рассказывать мне то, что он говорит Вам.       — А мои видения? — бессильно спросила я, сдерживая горечь в горле. Вот так. Бесполезная, бессильная ведьма, годная лишь на то, чтобы быть доносчицей, вот какая я в его глазах.       — Пожалуй… Они ведь нечасто посещают Вас, так?       Я не удержала истерический смешок и мотнула головой.       — Да… Так.       — Чего я не знаю? — Мортиус, все время доселе выглядевший крайне равнодушно, будто бы напрягся, наклоняясь вперед в кресле.       Секундное колебание. Ощущение падения в пропасть. Почему мне было так сложно держать язык за зубами?       — Я… Видела кое-что…       Мортиус посмотрел мне прямо в глаза и впервые за долгие девятнадцать лет я уловила в его взгляде страх.

***

      Я рассказала все, но не стала упоминать, как вышло так, что у меня было два видения сразу. С каждым словом лицо директора становилось все мрачнее. Он поднялся и принялся ходить по комнате, погруженный в свои мысли. Когда я закончила, он еще несколько минут стоял у окна, созерцая тухнущую зелень простирающихся в ущелье холмов.       — Все… — выдохнула я, стараясь привлечь его внимание.       — Какие у Вас мысли? — От его дыхания запотевало стекло. Он не спешил поворачиваться ко мне.       — Не знаю…       — Как бы Вы расшифровали Ваши видения?       — Крысы… Похожи на предателей. Будто среди нас есть лазутчик… Но это невозможно, так? Ни один человек или охотник не смог бы преодолеть барьер.       — Крысы в Вашем сне ели себе подобных, — напомнил Мортиус, разворачиваясь ко мне лицом. Он облокотился о подоконник и скрестил руки на груди. Я невольно засмотрелась на слабые отблески лениво просыпающегося солнца у него в волосах.       — Вы думаете, что… — Я осеклась, не веря в то, что слышу. — Разве…       — Ведьмины мешочки были наполнены чертополохом. Вы знаете, зачем применяют эту траву?       — Нет…       — Вам стоило бы посещать больше уроков с Хранителями. Чертополох — оберег от нечисти. Ими набивали мешочки охотники, чтобы их не трогали духи. Кошачьи зубы… Это уже интереснее. Знаете, что означают выпадающие зубы?       — Смерть, — моментально ответила я.       — Верно. А что был за камень? Вы сумели разглядеть?       — Нет… — Я сжала губы. — Мне было… Не до этого.       Несмотря на все, я чувствовала, как приятное тепло расползается по телу. Я расслабилась, ощущая приятное покалывание в висках. Невероятно приятно ощущать собственную важность. Мортиус признал, что у меня есть дар, признал, что я чего-то стою. Я не могла согнать с губ непрошенную улыбку.       — Понимаю… — отвлеченно произнес он.       — А что… Что конкретно мне нужно делать? — уточнила я.       — Рассказал ли Вам Себастьян что-нибудь странное?       Я помедлила, прокручивая у себя в голове события последних дней. Странного было предостаточно: отдельная гостиная, вызов парки, форсированные видения, шкатулка на берегу… Шкатулка!       Себастьян говорил, что Мортиус подозревает его в измене. А сам Ламарк считает, что это дело рук директора. Странная ситуация вышла. Вот только Мортиус, несмотря на свою просьбу, вовсе не спешил посвящать меня в какие-либо детали.       Пока сама не разберусь, на чьей я стороне, никому ничего говорить не буду.       — Пока нет, — качнула головой я.       — Надеюсь, что так. В ваших же интересах помочь мне, если Вы не хотите, чтобы третье видение сбылось, — железным голосом проговорил Мортиус.       Он точно понял, что я что-то скрываю.       — Вы думаете, это не метафора?       — Вы считаете эту… метафору — предвестником чего-то хорошего? — поднял брови он. Я мотнула головой, сжимая подлокотник. — Вот и мне так не кажется. Тогда постарайтесь найти подход к Себастьяну и Шону… С последним, полагаю, это будет трудней, а большим запасом времени мы не располагаем. Можете быть свободной.       — До свидания. — Я слегка склонила голову и поспешила на выход.       В коридоре я остановилась, переводя дух. Я облокотилась о мраморную холодную стену и зажмурилась, пытаясь осознать все произошедшее.       Моя прежде простая жизнь превратилась в сущий хаос, я запуталась и понятия не имела, можно ли доверять даже самой себе. Отвратительно. Тошнит.