***
Молчание. Его можно было черпать ложками, забить им легкие. Шон безразлично листал книгу, но его глаза были пустыми: он не читал. Себастьян смотрел на огонь, тлеющий в камине. Я рассказала им все, что случилось утром, а они не проронили ни слова. У меня не осталось ни слез, ни эмоций. — Я так и думал, — наконец проговорил Ламарк. Я испугалась его голоса и вздрогнула. — Почему? — Ты прорицательница. — Он считает это все выдумкой, — фыркнула я. — Думаешь, Мортиус совсем глуп? — усмехнулся Себастьян. — Он подавляет тебя. Не дает почувствовать собственную силу. — Его светло-голубые глаза гипнотизировали меня, не давали отвести взгляд. — С самого детства он пользовался твоим доверием, пользовался тем, что ты приходишь и рассказываешь ему о каждом видении, а он делает вид, что это твои… выдумки. Это ведь не так. Ты это понимаешь? Ты стала особенно ценна, когда твое видение сбылось. И он знает, что будут еще жертвы. Мортиус не может себе позволить потерять такое преимущество. А он рассматривает тебя именно так. — Мне показалось, что в его голосе проскользнула злость. — Ты для него — набор функций. Инструмент. Он взял мою руку, по телу будто прошел электрический импульс. Его пальцы так нежно гладили кожу, что я готова была растаять. Но отчего-то захотелось выдернуть руку. Мне стало неловко из-за очевидной интимности этого простого касания. Неловко из-за взгляда Шона. Неловко из-за странного жара кожи. — Он… Я остановилась, сжала руку Ламарка. — Что теперь делать? — Я не стала говорить о своих чувствах, это казалось слишком личным, сидело так глубоко, что я не могла достать. — Бежать, — коротко ответил Себастьян и улыбнулся так тепло, что я не могла не почувствовать себя спокойной. Защищенной. — Я зашел в библиотеку, — внезапно сказал Шон. — Себастьян рассказал, что ты вырвала страницу из книги. Сотую. Она была на месте. Зачем ты это сделала? После всего произошедшего я даже забыла о той злосчастной странице, ставшей своеобразным экспериментом. Для меня были вопросы важнее, чем эта наивная глупость. — Иногда я оставляю какой-то след в видении, — проговорила я. — Я не знаю о своем даре ничего… Разбираюсь сама. Я чувствовала себя как во сне: совсем не понимала, что делаю, не знала, что будет дальше, но и не думала об этом, принимала все происходящее как должное. — Мы убежим во Францию ради призрачной догадки? — спросила я, не отводя взгляда от рук Себастьяна. Они такие теплые в сравнении с кольцами, унизывающими пальцы. — Это лучше, чем сидеть, не делая ничего, — вздохнул Ламарк, отпуская меня. Мне безумно захотелось схватить его за руку и не отпускать, сохранить это чувство умиротворения, уверенности и спокойствия. — Лучше, чем сидеть и ждать, пока за нами придут или охотники перемрут. Шон встал и потянулся. Его лицо как всегда не выражало ничего, невозможно было угадать, о чем он думает, что он чувствует. Он сжал губы и медленно зашагал к крохотному окошку в башне. — Она не готова, — бросил он. Не презрительно или уничижительно, скорее разочарованно. — Если я останусь здесь… Я никогда ни к чему не буду готова. — Я подняла голову. Не позволю недооценивать себя. Больше нет. Себастьян улыбнулся с… теплотой? Я никогда не видела таких эмоций со стороны других мужчин. Я оторопела, по коже пробежали мурашки. — В конце концов… — Шон обернулся, осматривая меня, будто стараясь забраться в голову. — Смерть — далеко не конец. Правда, Себастьян? Улыбка вмиг спала с его лица. Ламарк сжал руки и отвернулся.***
Элиз крепко держала Колина за руку, а Ник валялся на моей кровати прямо в одежде. Мне уже было все равно: спать на ней мне оставалось недолго. — У тебя жар? — спросил Колин, выслушав мой рассказ. — Нет, — отрицательно помотала головой я. — Нет… — повторил он. — Тогда ты просто обезумела. Мне не было обидно: я понимала, что ему не все равно. Он беспокоился. — Колин! — воскликнула моя соседка, слегка ударяя его по плечу. — Я неправ? — он поднял бровь, смотря на Элиз. Та промолчала, продолжая бессмысленно перебирать волосы. — Я устала от всего, — честно сказала я. — Вы все видели, что было за стенами Академии, видели мир, людей… Я торчу тут всю жизнь, читаю книжки, гуляю по замку, но это… не то. — Ты правильно сказала: жизнь. В том мире тебя это не ждет, — сурово сказал Колин. — Разве ты сам не хотел уехать? — хмыкнула я, пряча отчаяние. — Хотел. В безопасное место к своей семье. Ты бежишь непонятно куда, непонятно от чего, а самое главное — непонятно с кем. Я не доверяю им. Они появились из ниоткуда, ведут себя ужасно, никто ничего про них не знает. — Они не… Не ведут себя ужасно, — произнесла я. — Они помогали мне. А Мортиус — нет. — Мортиус дал тебе кров, пищу и защиту, — похолодел Колин. — Он давал тебе книги, возможность развиваться. Он мог быть жесток… Порой он несправедлив к тебе, но ты не можешь говорить, что он не дал тебе ничего. — Это его долг как директора, — покачала головой я. — Эстер, ты ведь не настолько глупа… — начал было Колин, но Элиз сжала его руку, и он осекся. — Что? — непонимающе спросила я. — От меня опять что-то скрывают… — Я грустно улыбнулась и встала с постели. — Эстер… — заговорила Элиз, высвобождая ладонь. — Ты в последнее время взбалмошная. Чем больше мы отговариваем тебя, тем больше укрепляется твое желание сжечь все мосты и прыгнуть в неизвестность… Поэтому… — Она начала копаться в шкатулке и вытащила оттуда прекрасный перстень с увесистым белым камнем. — Возьми. В знак нашей дружбы. Я неуверенно поднялась и подошла к соседке, смотревшей на меня самым искренним взглядом. Ее зеленые глаза наполнились слезами, которые, я уверена, она сдерживала с большим трудом. Я приняла кольцо и внимательно рассмотрела его. Оно не было похоже на фамильное: не было ни гербов, ни инициалов. — У меня никогда не было колец… да и украшений, — прошептала я, нанизывая его на безымянный палец. — Благодарю… — Носи его и помни обо мне. — Элиз не выдержала и крепко стиснула меня в объятиях. — Если станет совсем серо — гладь его и думай о хорошем, о нас, хорошо? — Она плакала. Я чувствовала это, потому что мое плечо стало мокрым. — Обещаю. — Я закрыла глаза и теснее сжала подругу в объятиях. Это все казалось мне слишком нереальным, будто я снова была во сне. На долю мгновения мне захотелось, чтобы все это было одним ужасно долгим и утомительным кошмаром. Вот только я знала, что от реальности пробудиться нельзя. К сожалению. — Я не одобряю, но… Понимаю, — произнес Колин и тоже заключил меня в объятия. — Эй… Вы чего все разревелись? — Я почувствовала, как Ник также прильнул к нам. Я сама плакала. Не хотелось это скрывать. Я глотала слезы и пыталась запечатлеть этот момент у себя на подкорке. Вот мы стоим: дружные, любящие, поддерживающие. Я буду безумно скучать по своим друзьям, но было бы несправедливо и жестоко просить их последовать за мной. — Я люблю вас, — прошептала я еле слышно, но прекрасно понимая, что все услышали.***
Эта ночь была самой темной на моей памяти: не было видно ни звезд, ни луны. Холод пронизывал до костей. Я крепко сжимала сумку, подаренную мне Элиз, куда поместились все мои вещи, нажитые за девятнадцать лет жизни. Я нервно поглаживала кольцо на пальце, ожидая Себастьяна с Шоном. Они скользили словно тени, бесшумные, неуловимые, ускользающие. Я смогла разглядеть их лишь когда они подошли почти вплотную. — Эстер, — поздоровался Себастьян. — Она дрожит от страха, — вместо приветствия бросил Шон. — И тебе привет, — пробормотала я, пряча руки за спиной. — Куда мы? — Помнишь, как я показывал тебе шкатулку? — спросил Ламарк. Конечно, я помнила. Помнила, как он надел на меня пальто, как внимательно смотрел, провожал до комнаты, будто Себастьян прекрасно знал, о чем я думала. — Зачем нам туда? — Чтобы вырваться, придется разрушить защиту, — пояснил Ламарк.***
Пока мы шли к озеру, я усердно пыталась отгонять мысли о друзьях и месте, что я привыкла называть домом. Я оставляла все позади, не попрощавшись. Чувствовала себя предателем. Я споткнулась о корень старого голого дерева и не успела даже вздохнуть, как меня поймали в объятия. Я замерла, слушая пульсацию своего бешеного сердца. — Аккуратнее, — еле слышно сказал Себастьян, крепче прижимая к себе. Я прерывисто дышала, забивая легкие его запахом. Положила руку на его грудь и чуть оттолкнулась, чтобы подняться, но Ламарк остановил меня. — Возьми меня за руку, — проговорил он в мою макушку. — Хорошо. — Я согласилась и встала, подбирая упавшую сумку. — Давай мне, — вздохнул Себастьян и, не дожидаясь ответа, забрал мои вещи. — У тебя же самого… — Я же сказал отдать, значит, все нормально, — прервал меня он, крепче сжимая мою ладонь. Я не стала отвечать, услышав, как вздохнул Шон, шедший позади. — У нас не так много времени, — сдержанно сказал он. — Почему? — нахмурилась я, чувствуя, как Ламарк ускоряет темп ходьбы. — Нам нужно много сил, чтобы выбраться, — уклончиво ответил Себастьян. — Вы принесли жертву? — Я остановилась. Я знала, что темные маги нередко прибегают к кровавым ритуалам, когда им предстоит мощное заклинание. Иначе магия может их убить, уничтожить тело или разум. Во многих книгах описывалось, как в поместьях колдунов в клетках содержались разные звери, обреченные на смерть. Для разных ритуалов нужны были разные жертвы: от крыс до людей. — Да, — коротко ответил Себастьян, утягивая за собой. Я нервно сглотнула, пытаясь унять беспокойство. — Иначе втроем мы не сможем пройти через защиту и переместиться, — все же пояснил Ламарк. — Кого вы принесли в жертву? — Я старалась говорить спокойно, но кровь пульсировала в венах, обостряя все чувства. Это первобытный инстинкт, интуиция, подсказывающая, что что-то не так. Чувство опасности. Я все не могла отделаться от слов Колина. Я бегу непонятно куда и непонятно с кем. Я совершенно не знала этих людей, не знала, что у них на уме, не знала, на что они способны. Они проявили ко мне крупицу доброты, за которую я отдала всю себя. — Сюда, — вместо ответа сказал Себастьян. Черное бескрайнее озеро, сливающееся с небом. Светлячков не было, кожу лизнул холодный ветер. Я остановилась на небольшой опушке, подавляя желание сбежать назад, в теплую комнату. Мне внезапно захотелось лечь под одеяло, зажечь свечу и разговаривать с Элиз, пока веки не станут слишком тяжелыми, а слова слишком вязкими. Захотелось посидеть вчетвером с Колином, Ником и моей подругой. Захотелось задыхаться от смеха, сидя за партой. Но я помнила, почему сделала этот выбор. Помнила, как сидела во всеми забытых библиотеках, просыпалась в поту от кошмаров, слышала презрение в каждом слове Мортиуса. Помнила, как мечтала о том, как увижу людей, поезда, города. Помнила, как думала о свободе, слушая рассказы Колина. И я сделала шаг вперед.