Я сидела на холодном полу, наблюдая за охотником. В голове лихорадочно метались мысли о побеге. Что я могу сделать, чтобы обезвредить его сейчас? Где второй охотник? У меня был шанс помочь нам всем выбраться живыми. Я не могла его упустить.
— Даже не думай, — бросил Коронет, закончив пить. — Сбежать нельзя.
Он поднялся на ноги и приблизился ко мне, чуть щурясь.
— Оцени свои шансы здраво. Ты слаба, магия твоя бесполезная. Напасть на меня не получится. Что же ты собралась делать? — он задумчиво хмыкнул. — Освободить своих дружков, наверное. Не выйдет.
Коронет встал и вдруг с силой пнул меня ногой в живот. Ахнув, я сжалась, зажмуриваясь, считая секунды, пока боль схлынет. Но она не кончалась, как и удары. Один за одним. Во рту металлическим привкус крови, в голове шум. Сознание ходит по самой грани, то и дело норовя упасть. И я молюсь об этом. Молюсь, что я отключусь и на несколько минут или часов не буду чувствовать ничего. Лучше пустота, чем эта боль, что расцветает то в одной части тела, то в другой, отзываясь на удары тяжелых ботинок. Однако я понимаю, что бьет он не в полную силу. Играется. Хочет, чтобы я оставалась в сознании, не отключалась. Поэтому он останавливается, а я боюсь пошевелиться. Слезы затекли в рот, полный горькой слюны. Дрожащими руками я обхватываю ребра, горящие огнем.
— Уже не такая гордая, а? — произнес он и достал сигарету. Я не чувствовала запах никотина, лишь свою кровь. — Можешь еще помолчать, если тебе нравится такое.
— Что тебе от меня надо? — хрипло проговорила я. На эту фразу ушли мои последние силы, но я все равно попыталась подняться, боясь позорно упасть лицом обратно на камни, окропленные алыми каплями.
— А что ты мне можешь дать? — с усмешкой спросил он. — Веришь или нет, но я не люблю бить ведьм. Вы слишком похожи на обычных женщин, на людей.
— Потому что так и есть, — я закашлялась. — За всю свою жизнь я не сделала ничего плохого…
— О, птичка… — он покачал головой. — Ты родилась. Этого достаточно.
Я зажмурилась, пытаясь отдышаться. Воздух урывками доходил до легких. Казалось, что болят все мои органы.
— Очень жаль, что ты ведьма, — произнес он. — Лицо тебе досталось хорошенькое. Могли бы что-то с этим сделать…
Я похолодела. Испуганно отползла назад. Мне отнюдь не нравился его тон, его выражение лица и лживая улыбка. Лучше пусть продолжить бить меня, чем делает то, о чем подумал.
— Испугалась? — он встал со стула и медленно зашагал ко мне. — Я таким не занимаюсь. Другие охотники грешат…
— Я ничего не знаю… — честно ответила я, желая поскорее уйти от опасной темы.
— Тогда ты бесполезная. Тебя даже держать не надо. Если бы не реакция твоего брата, я бы тебя уже убил, — задумчиво ответил он. — А так… Ты пригодишься. Хотя бы что-то в твоей жизни полезное будет, — он покрутил нож.
Я промолчала. Если мое ложное родство с Ламарком позволяет мне прожить еще немного, я этим воспользуюсь. Теперь я понимала, почему его настоящая сестра хотела умереть. Если они были в плену больше месяца, а она каждый день переживала подобное, неудивительно, что что-то внутри сломалось. Воли к жизни больше не было. Однако во мне еще есть силы. Есть желание освободиться. Еще раз увидеть лица друзей, стены академии, мир людей. Я буду вспоминать об этом каждый раз, задыхаясь от боли и надеяться, что это поможет мне не сойти с ума.
— Зачем вы приехали в Фужер? — прямо спросил охотник.
— Прятались, — соврала я, за что тут же получила удар по ребрам.
— Не лгать, — жестко ответил Коронет. — Мы видели, как вы заходили на черный рынок. Что покупали?
Я мотнула головой. Теперь я понимала, почему меня держали в неведении. Это была моя защита. Охотник тяжело вздохнул.
— Птичка, ты еще не поняла? Лучше сотрудничать по хорошему, — последовал еще удар. Я глухо застонала, подтягивая колени к груди. — Наконец-то. Неинтересно было, когда ты молчала.
— Я ничего не знаю…
— Они сказали, что ты была в изоляции. Где?
— Где-то в Англии, — это был честный ответ. — Я не знаю географию… Не знаю, где находилось это место.
— Что за место?
Я помедлила, думая, как ответить. Нельзя говорить, что я находилась в оплоте ведьм, где колдуны надеялись переждать охоту. Нельзя говорить, что там сотня таких же, как и я. Хоть Мортиус и поставил защиту, я не имела никакого права подвергать их всех опасности.
— Это был особняк моей тети, — я подняла голову, следя за реакцией охотника. — Меня отправили туда давно, еще в самом детстве.
— Особняк тети, значит… — задумчиво сказал он. — Много там вас было?
— Я одна, еще пара слуг. Меня забрали, когда все стало очень плохо. Мы хотели бежать, — проговорила я, жалея, что мы не успели согласовать наши версии.
Охотник молча пожал плечами, достал из сумки какой-то предмет. Длинный, металлический. Мои мышцы напряглись, вызвав волну боли. Коронет взял горящую свечу, оставшуюся после нашего ужина и обдал пламенем железный предмет. Недовольно цокнув, он достал какой-то предмет, из которого неестественным столпом вырвался огонь.
— Сними кофту, — скомандовал он.
— Нет… — пролепетала я. Эта фраза пробудила во мне резерв сил, о которых я даже не подозревала. Ноги сами несли меня к двери. Медленно, словно бежала я в своих снах. Я задыхалась, но не было времени себя жалеть. Молниеносно ко мне подскочил мужчина, впечатал меня лицом в стену одним толчком. Я сморщилась. Сердце колотилось где-то в горле. Я чувствовала себя грязной и беспомощной. Слабой. Нож легко рассек ткань. На мне оставалось только человеческое белье и джинсы. Тело затряслось, отказалось слушаться и замерло. Грудь содрогалась от спазмов рыданий.
— Нет! — протестующе вскрикнула я и дернулась.
Коронет устало вздохнул и сжал мое горло, потащив меня обратно. Я брыкалась, но удушье становилось лишь сильнее. Перед глазами заплясали темные пятна. В ушах был шум, будто звук могучих деревьев на ветру перед летней грозой. Такой умиротворяющие. Глаза закрывались, меня утягивало в темноту. Последнее, что я увидела — раскаленное железо, приближающееся к моей груди. Последнее, что я услышала — мой собственный истошный крик, больше походивший на вой дикого раненого зверя.
***
Глаза открывать не хотелось. Трясущимися пальцами я ощупала холодный каменный пол. Боль пришла не сразу, несколько секунд я наслаждалась звенящей пустотой чувств и ощущений. К несчастью, это не продлилось долго.
— Птичка очнулась?
Этот голос вызывал во мне отвращение и жгучий ужас. Я не могла сдерживать слезы. Не до конца понимала, откуда у меня еще силы плакать. Грудь горела огнем, я боялась пошевелиться, потому что каждое движение отзывалось новым уколом боли. Я слышала шаги. Гулкие, тяжелые удары ботинок. Хотелось снова потерять сознание, пока это все не закончится. Теперь на моей груди была метка. Шрам. Вечное напоминание о боли и позоре. Она пульсировала, а боль лишь нарастала.
— Эту метку мы делаем не обычным железом. Ее невозможно вылечить, — довольно произнес Коронет. — У тебя две полоски. Как и у всех анимагов.
Не было сил отвечать. Не было сил ни на что.
— С тобой на сегодня закончим, — вздохнул охотник. — У меня есть дела поинтереснее.
Он подхватил меня на руки. Я затаила дыхание, собираясь с силами для самого опрометчивого поступка в своей жизни. Когда Коронет свернул в комнату, где сидели Себастьян с Шоном, я с силой впилась зубами в его горло, сжимая челюсти до судороги. Он закричал и разжал руки, падая вслед за мной на пол. От глухого удара спиной о камни, я случайно отпустила охотника. Изо рта капала его кровь. Я засмеялась, а ребра трещали, будто ломались от моего хриплого смеха. Себастьян и Шон что-то кричали, но они казались так далеко, что я не могла разобрать слова.
Удар. Наотмашь по лицо, потом ногой в спину. Ударов много. Я сжималась под ними, когда внезапно все кончилось. Я почувствовала металлическое дыхание прямо над своим лицом.
— Ночью ты поплатишься за это, — шипя, произнес охотник.
Рывками он затащил мое тело обратно в круг. Я втянула в себя воздух, чувствуя, как силы вновь покинули мое тело. Теперь ничто не могло помочь ему оставаться в сознании.
***
— Эстер…
Я еле пошевелилась. Мышцы казались каменными. Поднять голову — непосильная задача.
— Эстер! — голос Себастьяна вытягивал меня из забвения. До меня донесся крик из соседней комнате. Я зажмурилась, прекрасно представляя, как пытают Шона.
— Я… — закашлялась. Во рту все еще стоял привкус крови. Открыв опухшие глаза, я оглядела тело, больше походившее на лоскутное одеяло. Синяки накладывались друг на друга, раскрывая буйство красок.
— Послушай меня, — в его голосе звенела тревога. — Больше не перечь ему. Мы все сделаем сами. Ты ему не интересна. Делай все, чтобы как можно дольше оставаться в живых, не зли его, поняла? — настойчиво говорил он.
— Не получится… — изо рта вырвались непонятные хрипящие звуки. Тело затекало от неудобного положения. Шея горела огнем, передавая импульсы боли в виски.
— У нас есть план, — произнес Ламарк. — Ты просто… Живи. Это все, что от тебя требуется.
— Слишком сложно, — дышать полной грудью не получалось.
Тишину снова разорвал сдавленный крик. Я хотела зажать уши руками, но они были связаны у меня за спиной. Ненавистные слезы капали на пол, волосы налипли на щеки, губы, лезли в глаза. Отвратительно.
***
Себастьяна не трогали. Я подозревала, что Коронет опасался вытаскивать его из круга. Время тянулось странно. Из-под занавешенных окон вырывались первые лучи сонного рассветного солнца. Мы провели уже всю ночь связанные. Я сомневалась, что охотник вообще собирался нас отпускать. Ему было все равно. Для него мы — ходячие трупы, ожидающие своего часа. Противные и мерзкие.
Дверь снова распахнулась. Я не желала смотреть на охотника, но прекрасно слышала, что он направляется именно ко мне. Себастьян возмущенно дернулся на стуле.
— Зачем тебе снова она? — рыкнул он.
— Я обещал ей кое-что. А обещания надо исполнять, да, птичка? — он насильно схватил меня за подбородок и поднял на себя. Я скривилась, проглатывая оскорбления. Ламарк попросил не злить его, терпеть, ждать.
Веревки снова спали с рук. Я не смогла сдержать вздох облегчения, когда затекшее тело могло поменять положение. Рука охотника снова в моих растрепанных волосах. Я твердо решила для себя, что как только мы выберемся отсюда, я состригу их. Может, даже побреюсь налысо. Сотру с себя все следы этих дней.
Мои ноги повиновались, а в мыслях бился отчаянный протест. Я давила себя, заглушала злость и обиду. Мы шли по ступеням. Каждый шаг словно по иголкам. Коронет открыл дверь и затолкнул меня внтурь. Я растерянно огляделась вокруг себя.
В комнате была только кровать. Пораженная я обернулась и наткнулась на хищный взгляд мужчины.
