Цугцванг

      Звон в ушах. Он заглушает тревожное перешептывание тех немногих птиц, что не успели покинуть защищенную территорию. Я смотрю на чистое небо над головой, на верхушки зеленых сосен, царапающих облака. Ели ропщут и стремятся дорасти до свих сестер, обнимают себя пушистыми лапами.       Я дома.       Повернув голову вбок, я вижу бледное лицо Шона, покрытое гематомами. Они словно алые розы и синие фиалки расцветают то на щеке, под самым глазом, то на подбородке. Один его глаз заплыл, не открывается совсем. Я тяну ослабевшие пальцы, чтобы дотянуться до его руки. Неимоверно тяжело.       Губы не слушаются. Кажется, что мое тело мне вовсе не хочет подчиняться. Несколько мгновений я пытаюсь усмирить нарастающую панику.       — Эстер… — шепчет Хайдс. Его разбитые иссохшие губы растягивает улыбка. Вымученная, безумная, такая понятная мне.       Эта слабая, еле заметная улыбка улыбка придает мне сил. Еле как поднявшись на колени, я подползаю ближе и делаю то, что хочется сейчас больше всего — обнимаю его. Обнимаю и чувствую, как он сжимает меня изо всех сил. Мои слезы на его коже, его сбивчивое дыхание на моей мокрой щеке. Мы лежим, сплетенные в объятиях, не замечая ничего.       — Прости меня, Эстер, — произносит он, крепче прижимая меня к себе. Я знала, какую боль ему это приносит. — За все.       — Ничего… Это ничего… — прошептала я, содрогаясь от накатывающей истерики. Сейчас не время расслабляться.       Его рука гладит мои спутанные волосы, но я не дергаюсь. Мне спокойно. Впервые за долгие дни мне так спокойно и безопасно, что слезы приносят облегчение и освобождение. Мы сделали это. У нас получилось.       — Надо дойти до академии, — прошептала я. — Нас вылечат.       Силы постепенно возвращаются в мое тело. Я встаю на ватные ноги и прикрываю глаза, отмахиваюсь от головокружения. Шон пытается подняться вслед за мной. Сквозь пляшущие темные пятна я вижу, почему ему так тяжко. Сквозь разорванные в лохмотья штаны проглядывает кость. Вот что делают охотники.       — Давай… — бормочу я и протягиваю руку. Он смотрит на меня своим единственным здоровым глазом так странно, благодарно. Он будто хочет сказать что-то, но сдерживает себя. — Потом поговорим, — тут же качаю головой я.       — Где Себастьян? — спрашивает он.       Я оглядываюсь по сторонам. Его действительно нет. Я отчетливо помню его пальцы, сжимающие мое плечо. Сердце опускается. Неужели он остался там, наедине с охотником?       — Себастьян! — кричу я. Слабо, надрывно. Мой зов услышала лишь стая перепуганных птиц, беспокойным роем поднявшаяся в воздух. Хотела бы я тоже иметь крылья. Иметь возможность вот так взмыть в воздух, отделаться от всех проблем и чувствовать лишь ветер, колышущий мои волосы. Я мечтала об этом и раньше, полагала, что так смогу увидеть весь захватывающий мир, путешествовать, быть свободной. Сейчас же это был прекрасный путь, чтобы уйти от всей боли, оставить позади все проблемы и печали. Как быстро все изменилось.       — Мы разделились, — прошептал он. — Так бывает, если ему пришлось отпустить тебя в какой-то момент, — Шон закашлялся и сел, оглядывая свою сломанную ногу. — Тебе лучше идти самой.       — Нет, — я тут же мотнула головой. — Я не бросила вас тогда, не брошу и сейчас.       — Мы не заслужили, — угрюмо произнес он.       — О чем ты?       — Когда мы только познакомились… — он поджал губы, смотря куда-то в сторону. — Мы уже знали, кто ты. Себастьян знал. Фидеус рассказал ему о тебе, рассказал, как тебя можно найти. Посоветовал призвать парку, но это оказалось ловушкой.       — Из-за парки мы поехали в Фужер… — догадалась я. — Те мои слова… Они привели нас к охотникам.       — Себастьян думал, что получит ключ к спасению всех магов и ведьм, но получил только насмешку от Фидеуса… Чертов старик. Безумный.       — Ты думаешь, что он сделал это специально?       — Да. Его не трогают охотники. Это странно, потому что найти его не составляет труда. Его сестру и детей уже убили, а он жив. Никому не рассказывает, как сумел выбраться. Я думаю, он намеренно направляет ведьм к охотникам взамен на свою жалкую жизнь…       Я пошатнулась. Это означало, что мои видения действительно не давали никаких подсказок, не помогали, лишь заранее показывали, на какую страшную участь обрекла нас насмешливая судьба.       — Себастьян приехал в академию за тобой. Он сошел с ума после Мэй. Хотел только мстить…       — Я его понимаю, — тихо проговорила я, падая рядом с Шоном. — Я тоже больше не смогу просто так сидеть и ждать, пока они снова придут. Пока они будут мучить остальных так, как нас…       — Охотник не тронул Себастьяна… — прошептал Хайдс. — За все время… Ни разу, — я молча обдумывала его слова. Непрошенные выводы сами лезли в голову, а Шон все продолжал. — Он так и не рассказал, как ему удалось провести ритуал… И сейчас он отделился.       — Нет… — тут же протестующе произнесла я. — Нам надо поговорить с ним, я не… Не хочу в это верить.       Шон поднял на меня взгляд, полный боли и сожаления.       — Я должен был догадаться раньше и уберечь нас обоих… Я думал, что ты ему нравишься… Не знал, как именно. Он совершал странные поступки, рисковал тобой, я должен был понять…       — Глупость. Давай дойдем до академии…       — Мы даже не знаем, куда нам идти… — выдохнул он. — Мы даже не знаем, переместились ли мы под защитный купол.       — Неважно. Мы должны идти хотя бы куда-то. Мы не в плену, а это уже хорошо.       Хайдс закивал и поднялся, подогнув сломанную ногу. Его боль отозвалась во мне. Я сморщилась и молча закинула его руку себе на плечо. Шон благодарно кивнул. Впереди предстоял долгий путь. Я точно знала, что нужно двигаться в гору, потому что академия находилась на краю утеса, скрытого за мощными верхушками деревьев. Была бы я достаточно сильна и здорова — непременно забралась бы повыше, чтобы проверить направление, однако сейчас я лишь могла надеяться на то, что моих сил хватить пройти хотя бы половину пути, пока мы не наткнемся на родник или съедобные ягоды.

***

      Привал. Я жадно черпала воду из родника, умывала ледяной водой лицо, продрогшее тело. После произошедшего я переместилась в одном только белье, что обнажало новообретенные шрамы. Я не замечала холод из-за выброса адреналина, но постепенно он исчезал, а я понимала, что у нас осталось не так много времени. Слишком обидно было бы сбежать от охотника и замерзнуть насмерть в лесу. Шон припал губами к тонкому ручью, что весело прыгал по гладким камням. Я села на землю и задумчиво смотрела на него. Наше первое знакомство сложно назвать дружелюбным или располагающим к началу общения. По правде говоря, даже после того, как мы с Себастьяном начали проводить достаточно времени, он держался отстраненно. Возможно, это было именно потому, что он знал, что мне суждено. Знал, что так или иначе все это — фарс. Была ли я зла? Не знаю. По больше части мне все равно. Моей вины в произошедшем было всяко больше. Я не думала, лишь своевольно принимала опрометчивые решения, ослепленная собственными мечтами и иллюзиями.       Пока Хайдс отдыхал, я успела связаться с Элиз и предупредить ее, что мы переместились в лес, стараемся идти к академии. Она что-то недоговаривала, но пообещала вместе с Колином и Ником пойти на поиски.       — Готов? — спросила я, когда блеклый солнечный диск лениво закатился за верхушки деревьев. Ждать больше было нельзя.       — Сейчас…       Шон со стоном стянул с себя рубашку и протянул мне. Я тут же мотнула головой.       — Надевай, — строго сказал он. — Ты совсем голая по лесу ходишь.       Я искренне сомневалась, что тонкая ткань рубашки, пропитанной его кровью, меня как-то спасет от мороза, приходящего с сумерками, но отказывать более не стала. Мы еле поднялись и медленно направились в гору.       Я мысленно считала шаги. Приятно было думать, что каждое движение хоть как-то приближало нас к теплу, еду и лечению. Старалась отгонять от себя мысли, что мы вообще оказались не в лесу академии и, возможно, даже не в Англии. Сейчас эти мысли будут только мешать. Надежда придает сил, а значит, пока есть возможность, я буду питаться ей, пока не поглощу без остатка.

***

      В синей полутьме мы не видели, куда ступать. Шли вслепую, хватаясь за шершавые стволы деревьев. Вес Шона давил, каждый новый шаг давался все труднее. Я закрыла глаза и стиснула челюсти, заставляя себя продолжать.       Внезапно нога Хайдса соскользнула. Я вскрикнула и попыталась ухватиться за ветку, но та предательски хрустнула. Мы покатились вниз, камни царапали кожу, ветки ломались под нашими телами.       Я лежала на земле, сдерживая отчаяние. Шон тяжело дышал.       — Иди без меня, — произнес он. — Я тяну назад.       — Нет, — отрезала я. Мне самой было не особо понятно, откуда во мне такое отречение и альтруизм. Однако это также давало сил, заставляло притворяться сильной. Я надеялась, что эта маска в какой-то момент срастется со мной и станет легче.       Мы поднялись, как уже поднимались раз за разом. Я подняла голову, встречая холодную безразличную россыпь звезд, затянутую дымкой облаков.       Каждый шаг — маленькая победа. Мы поднялись на пригорок, и я наконец увидела ее. Академия стояла неприступной крепостью. Из окон струился холодный свет мертвых огней. Я рассмеялась. Заливисто, до удушья. Шон улыбался и качал головой. Он не верил, что нам удалось сделать это. Не верила и я. Оплот надежды и безопасности был прямо перед нами. Я сжала кольцо.       — Элиз? Мы видим ее… Мы с восточной стороны, где заброшенная башня… — произнесла я, не сумев согнать с губ глупую улыбку.       Потом я увидела и их. Втроем они мчались к нам, бежали. С такой легкостью и свободой. Колени подкосились. Я стирала слезы с щек грязными ладонями, а Хайдс обнимал меня, успокаивал. Я не слышала его слов, видела лишь своих друзей. Видела наяву, а не как раньше, в смутных снах, похожих на сеть сухожилий.       Элиз. Маленькой светлой птицей она летела на крыльях дружбы прямо ко мне. Ее объятия, тонкий запах дикой розы и зелени. Светлые рассыпчатые волосы, поражавшие своей мягкостью. Я вцепилась в ее содрогающееся от рыданий тело и зажмурилась. Ее светлые руки с нежной кожей будто светились на фоне моих, грязных и израненных.       — Эстер, солнышко, — прошептала она. — Ты дома…

***

      Стены лазарета холодные и неприступные. Я открываю глаза и оглядываюсь. Первые несколько секунд мне кажется, что я вновь сижу в комнате, привязанная к стулу. Успокаиваюсь я лишь тогда, кода нащупываю пальцами накрахмаленные простыни. Рядом со мной в кресел дремлет Элиз. Ее лицо спокойно, невозмутимо. Мягкость сна. На небольшом диване свернулся Ник. Его острые черты лица разгладились, из приоткрытого рта слышалось тихое сопение. Я улыбнулась, несколько секунд не в силах отвести взгляд от открывшейся картины, согревающей сердце.       Я медленно поднимаюсь с постели и оглядываю тело. Им удалось заживить все, кроме клейма, как и говорил охотник. Этот шрам навечно со мной. Бессмертное напоминание о днях пыток, что не отпустит меня даже после моей кончины. Оно останется на бездыханном теле последней насмешкой.       Тихо выскальзываю из комнаты. Коридор залит холодным светом, босыми ногами аккуратно ступаю по влажному полу, ищу открытые двери, за одной из которых должен быть Шон. Я проверяла дверь за дверью, пока не нашла нужную.       В полутьме, рядом с единственной горящей свечой, лежал Шон. В его комнате никого не было. От этого сердце защемило. Он, в отличие от меня, не возвращался домой. Он бежал в никуда.       Опустившись на матрас, я откинула одеяло, оглядывая Хайдса. Его нога выглядела лучше, но на теле оставалось достаточно много ран и синяков. Маг сонно открыл глаза и тут же дернулся, отползая назад. Он нахмурился, вглядываясь в мое лицо.       — Эстер?       — Хотела проверить, в порядке ли ты, — прошептала я.       — Я не могу понять, ты правда такая добрая или это сон, — пробурчал он, оглядывая себя. — Сейчас все явно лучше.       — Про Себастьяна не слышал ничего?       — Я отключился почти сразу после тебя, но хотя бы дошел до ворот, — произнес он. — Тебя нес твой друг. У тебя как?       — Только клеймо осталось, — я оттянула ворот новой ночной рубашки, показывая розовую стянутую кожу.       Шон хмыкнул и оттянул ворот своей рубашки, показывая жуткий шрам, отдаленно напоминавший крест.       — Они убили Аквиллу, — произнес он.       — Нас бы тоже убили, — покачала головой я. В мыслях снова вспышками возникали тошнотворные образы.       — Я сказал им про академию, — тихо произнес Хайдс, смотря куда-то в сторону. — Сказал, что она находится в Англии.       — Они все равно не смогут пробиться через защитный купол, — я сжала его руку, стараясь успокоить. Я не могла его винить. Шона пытали больше всех. Ему пришлось взять удар на себя за всех нас.       — А как мы… Как мы вообще выбрались? — внезапно спросил он.       Я тяжело вздохнула и пересказала ему все произошедшие события, стараясь не особо вдаваться в детали по поводу моей маленькой уловки, но, судя по взгляду Шона, он все понял. Он сжал мою руку в ответ. Лицо исказила злость.       — Отродье, — выплюнул он, когда я говорила про Коронета.       Закивав, я продолжила рассказ.       — Подожди… Ты хочешь сказать, что в момент перемещения он был рядом? — переспросил Хайдс, вглядываясь в мое лицо.       — Он ранил меня, — я повела плечом, где еще недавно была тонкая царапина. — Но не помню, чтобы он касался меня…       — Коронет мог схватить Себастьяна… — Шон резко сел и сморщился, видимо, от внезапного головокружения. — Тогда он либо остался там, либо перенесся вместе с нами. Это единственные возможные объяснения.       Я замерла, неотрывно смотря на Хайдса. Его глаза отражали мое волнение и укол страха. Два исхода: охотник проник на территорию академии или истощенный и обессиленный Себастьян остался с ним наедине. Ни один из этих вариантов мне не нравился. И я даже не знала, что из этого хуже.