Цугцванг

      Открыв глаза, я не сразу понимаю, где нахожусь. Беспокойно сажусь, оглядываясь вокруг. Элиз оставила окно открытым на ночь, поэтому утренняя дымка пробралась в комнату и теперь обволакивала мое вспотевшее после сна тело. Я поежилась и опустила ноги на старый ковер, силясь успокоить сбившееся дыхание. В моих снах приходил он. Смеялся над моей попыткой сбежать, резал, потешался, убивал меня медленно. Я видела тела Себастьяна и Шона. Коронет. Но через несколько мгновений все поменялось — я стояла среди тел моих друзей напротив Мортиуса. Его леденящее душу спокойствие вызывало во мне душащую панику. Отец…       — Ты уже встала? — пробормотала соседка сквозь сон. — Еще рано…       — Спи, — бросила я и направилась прочь из комнаты. Мне нужно было убраться оттуда как можно дальше. Шаг перешел в бег. Это успокаивало, дарило надежду, что так я и вправду смогу убежать. От проблем, от охоты, от самой себя. Главное — не останавливаться.       Ноги сами привели меня к дверям башни, где порой мы с Шоном и Себастьяном виделись до нашего безумного побега. На секунду я остановилась, представляя, что они сейчас сидят там, потому что также как и я не в силах спать. Не в силах выносить эти ночные ужасы.       Я робко толкнула дверь, потревожив столпы пыли, беспокойно закружившиеся в воздухе. Спертый запах старых книг и дерева тут уже окутал меня с головой. Он успокаивал, убаюкивал, словно ребенка. Тишина. В комнате было пусто. Я покачала головой. Нам так и не удалось поговорить с Себастьяном, прояснить все вопросы, что заразительной паранойей передались мне от некроманта. Я не могла перестать сомневаться. Знала, что теперь не могу доверять всем. Раньше казалось, что все просто. Есть друзья. Есть враги. Отличить их несложно. Охотники пытаются убить тебя, друзья живут с тобой бок о бок, делят пищу и невзгоды. Однако все поменялось. Для меня. Шон был прав, я просто стала видеть глубже, хотела сорвать со всех маски, пробиться к истине. Мне не хотелось играть роль второго плана в паршивой пьесе. Не хотелось следовать написанному сценарию.       Но я не могла видеть врага в каждом. Я не могла сойти с ума.       Больше я не могла доверять Мортиусу, сомневалась в Ламарке, не могла положиться на друзей — они просто не понимали. Я вернулась в место, что звала домом, но дома здесь не было. Его не было нигде: ни в с старом замке, ни в моей привычной комнате, ни в моей голове. Я везде чужая, везде неприкаянная. Хотела бы я отмотать время назад и остаться жить в своей простой до тошноты иллюзии? Нет. Это было бы слабостью. А этого позволить себе нельзя.       Особенно сейчас. Охотник оказался на нашей территории, выходить более не безопасно. Академия стала тюрьмой для всех нас, а я молилась, чтобы она не превратилась в погребальную.       Меня тяготило осознание, что даже сейчас, находясь в академии, мы не можем быть в безопасности. Мортиус установил повышенную защиту на здание, заблокировал все выходы и окна, запустил поисковые огни в лес, но я все равно чувствовала себя в ловушке. Защитный барьер, каменные стены, заклятия — все это не спасало. Не спасало от гнетущего чувства обреченности, из-за которого невозможно что-либо делать. Я все еще помнила, что кто-то в академии проводил сильные ритуалы, требующие жертв. Перед глазами возникло лицо Синтии, хватающей воздух посиневшими губами. Она первая. И не последняя. Эта череда смертей не закончится до тех пор, пока мы живы. Возможно, в чем-то охотники и правы. Мы несем смерть. Жертвуем жизни ради силы. Я сжала кулаки и мотнула головой, выбрасывая эти мысли из головы. Люди умирали всегда. Войны, эпидемии, старение… Все это естественно, не вызывает осуждения, тогда почему нас преследуют за нашу сущность? Почему нас стремятся истребить, когда мы лишь хотим жить по своим правилам, отделившись от остального мира? Я оглядела пустую комнату, будто могла найти что-то спасительное. Что-то, что вытянет меня из болота собственных мыслей.       На краю стола лежала та самая книга. Книга, которую листал Шон вечером накануне «путешествия». Накануне начала трагедии. Он пытался найти связь моего видения с реальностью, будто я могла действительно изменить что-то в своем сне. Я с усмешкой погладила книгу, покрытую слоем пыли. Мягко взяла ее в руки, провела подушечкой пальца по сморщенному кожаному корешку. «Арий Морт. Полная биография». Морт — прекрасная фамилия, в ней заключена первобытная сила, потому что «морт» — это смерть. На французском. Я усмехнулась и пролистала старые страницы. Что-то заставило меня остановиться, вернуться назад. Я с удивлением посмотрела на номера. «99», потом «102».       Склонив голову набок, я потерла пальцами старую шершавую бумагу, чтобы убедиться, что страницы не склеились.       Подхватив книгу, я решительно направилась в знакомое крыло, где жили колдуны. Миновав несколько лестничных пролетов и коридоров, я оказалась у двери, за которой мирно спали Себастьян с Шоном. Уже было раннее утро, запирающие заклятия не действовали. На секунду я задумалась: откуда у Мортиуса столько сил? Он тратит бесчисленное количество магии на поддержание жизни в этом месте: защитный купол, множество не самых простых заклинаний внутри академии, поисковые огни, мертвые огни в коридорах… Все это ежедневно ослабляет его, но директору удается поддерживать магию. Как?       Я вздохнула и постучала в деревянную дверь. Мой стук гулким эхом прокатился по пустующему коридору. Из комнаты послышались шорохи, приглушенные голоса. Они уже не спали.       — Кто? — леденящим душу голосом спросил Себастьян.       — Это я.       Ему не потребовались уточнения — дверь распахнулась.       — Что случилось?       Лицо Себастьяна выглядело по-прежнему изможденным, волосы слегка растрепались после сна, на бледной коже виднелись розоватые полоски. Домашняя одежда чуть смялась, а взгляд казался туманным. Я молча протянула Ламарку книгу и шагнула в комнату. Шон сидел на кровати, а робкие солнечные лучи касались шрама на его обнаженной груди.       — Сотой страницы нет, — проговорила я, прекрасно понимая, что колдуны точно поймут, о чем идет речь.       Себастьян перехватил книгу у меня из рук и пролистал, чтобы убедиться самостоятельно. Он нахмурился и просмотрел еще раз. Я, не спрашивая разрешения, села на его расправленную кровать и прикрыла глаза на несколько мгновений. Хайдс поднялся и растянул затекшие после сна мышцы. На его теле было множество шрамов, отливавших серебром в полутьме.       — Вывода два, — проговорил Ламарк. — Первый: ты можешь менять события, которые видишь в видениях. Второй: твое пророчество сбылось.       — Крысиный король — это академия, — прошептала я. — Ведьмины мешочки — защитный барьер, а мы…       — Мы — крысы, что бегут к крысиному королю, — закончил за меня Шон.       — Как это возможно? Как я могу менять что-то в видении? Я никогда раньше не читала о подобном…       — Магию нельзя понять сквозь книги. Она меняется, адаптируется порой совсем непредсказуемым образом. Мортиус — темный маг, причем достаточно сильный… — размышлял Себастьян. В это время я просто легла на прохладную простынь и потерла лицо руками. Навалилась невообразимо тяжелая усталость от всего. Все, что я хотела, — уснуть. На день, неделю, месяц. Хотела, чтобы это скорее закончилось. — Если ты дочь прорицательницы и темного мага, их способности могли смешаться.       — Так не бывает, — проговорила я.       — Бывает. Ты сама видела Фидеуса.       — Но я не владею темной магией, не могу призывать сильных духов или…       — Ты можешь владеть темной магией в своих видениях, — предположил Шон. — Ты сумела изменить события там. Изменить так, как сделал бы темный маг. Ты не просто наблюдатель, а активный участник.       — И как нам это поможет? — пробормотала я.       — Надо искать способ катализировать твое видение, чтобы проверить теорию, — задумчиво произнес Себастьян. — Займемся этим завтра.       — Почему не сегодня? — я приподнялась, оглядывая колдунов.       — Сегодня у нас есть планы. Я думаю, мы все заслужили один день отдыха.       — Неподходящее время, — фыркнула я. — По лесу бродит охотник, мы все заперты тут, а Мортиус…       — Подходящего времени может и не быть никогда, — прервал меня Себастьян. — Возможно, до конца нашей жизни нам придется бороться или скрываться. Но сейчас мы почти свободны, а потому можем позволить себе один вечер посидеть, выпить вина и насладиться этой передышкой. Непонятно, что ждет нас завтра и доживем ли мы до завтра вообще. Но это неважно. Смерть всегда была нашим верным спутником, однако так отчетливо мы это ощутили лишь сейчас. Пусть даже завтра не наступит, у нас есть сегодня.       Я медленно закивала, обдумывая его слова. Нам необходим отдых. Мы все слишком измотаны, а проблемы продолжают наваливаться, множиться с каждым днем. Стоит нам решить одну — возникают две новые. Если мне суждено умереть в ближайшее время, я хочу, чтобы в последние мгновения жизни я могла вспомнить хотя бы какие-то приятные моменты, а не задыхаться от сожаления и упущенных возможностей. Я и без того провела годы жизни в полудреме, подчиняясь строгим правилам и ограничениям.       — Это все прекрасно, конечно, — угрюмо проговорил Шон. — Однако, я считаю, что нам стоит обсудить кое-что важное.       Я приподняла голову, вглядываясь в лицо Себастьяна. Некромант скрестил руки и сощурился.       — Почему охотник не трогал тебя? — прямо задал вопрос Хайдс.       — Вы что, считаете, что я мог добровольно привести вас к охотнику? — Ламарк покачал головой. — Я виноват, но только в том, что поверил Фидеусу. Посчитал, что меня обманывать ему нет никакого смысла. Ошибся.       — Я считаю, что ты хотел отомстить. И тебе было совершенно все равно, какую цену за это придется заплатить, — Шон сжал челюсти.       — Ты прав. Мне все равно, что мне придется для этого сделать, сколько страдать. Однако я считаю тебя другом. Единственным настоящим другом, с которым мы прошли через многое, — Себастьян открыто смотрел в глаза Хайдса. — У нас были разногласия, я знаю, что есть вещи, за которые ты меня не простишь никогда. Правда в том, что я бы ни за что не подверг тебя смертельной опасности. Мне было все равно на Эстер… сперва, — он обернулся, заглядывая в мои глаза. Я лишь молча кивнула, прекрасно осознавая этот неприятный факт с самого начала. Глупо было надеяться, что он внезапно захочет заботиться о совершенно незнакомой девушке. — Но лишь сперва. Я виню себя за то, что произошло. Потому что моя вина в этом, безусловно, есть. И я благодарен вам обоим. За все.       — Я не обижаюсь, — произнесла я после секунды раздумий. — Я понимала это… — хотелось сказать что-то еще. Хотелось сказать, что сейчас все изменилось. Сейчас я не знаю, как могу доверять кому-то, полагаться на кого-то кроме себя, поэтому я промолчала.       — И сейчас я в долгу перед тобой за все, что ты делала. Ты оказалась смелее и добрее, чем я ожидал, — глаза Себастьяна блеснули. Я перевела взгляд на Шона, который еле заметно кивнул. Тоже самое он говорил мне, когда мы шли по лесу.       Я себя смелой вовсе не считала. Может быть, это оттого, что я прекрасно знала, как я тряслась от страха каждый раз, когда надо было решиться на отчаянный поступок. Знала, как сомневалась, принимая решения. Знала, что даже думала бросить колдунов в замке и забыть обо всех кошмарах, что там происходили. Я не была доброй, самоотверженной или, тем более, отважной. Я была странной. В этом правда. Я не могла объяснить себе и половину совершенных мною поступков иначе как безумием. Я поднялась на ноги, расправила смявшееся ночной платье и взглянула в окно.       — Скоро идти на завтрак, — произнесла я.       Себастьян не отрывал от меня взгляд. Мне сложно было сказать, что он выражал, потому что в его глазах смешалась боль, отчаяние, вина и благодарность.       — Эстер… — позвал меня он.       В несколько шагов он преодолел расстояние между нами и заключил меня в крепкие объятия. На секунду я опешила, каждая мышца моего тела напряглась, но через мгновение я расслабилась, растворяясь во внезапно нахлынувшем чувстве защищенности. Робко приподняв руки, я обхватил Ламарка в ответ, прижимаясь к его плечу. Пальцы Себастьяна медленно гладили спину, очерчивая выступающий позвоночник. Рука переместилась выше, зарываясь в волосы.       — Поверь мне, — прошептал он мне на ухо. Его дыхание обожгло кожу, покрывшуюся мурашками. — Я сделаю все, чтобы отомстить Коронету. Если понадобится, сожгу весь мир, чтобы мы наконец могли жить в спокойствии.       — Я помогу тебе в этом, — прошептала я в ответ, сильнее сжимая руки.

***

      Мы пошли в общий обеденный зал вместе. Мне было все равно на перешептывания, все равно на то, что я даже не переодела ночное платье. Себастьян шел с гордо поднятой головой, Шон снова скрыл эмоции за маской безразличия. В коридоре, прямо перед поворотом, Ламарк внезапно замедлился. Я почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своей ладони.       — Если что-то пойдет не так, говори мне, — произнес он. Шон фыркнул и зашагал вперед. Себастьян проигнорировал это и крепко сжал мою руку в знак поддержки. Я кивнула и мы направились внутрь, все также не разрывая прикосновение.       Гул голосов усилился, когда мы зашли в столовую. Я оглядела переполненные столы. Смех лился отовсюду, кто-то переговаривался, кто-то лениво перебирал еду в тарелке. Жизнь у этих магов продолжалась без изменений. Это было так странно осознавать, будто я вернулась в совершенно непонятный мне мир, застывший во времени. Здесь была законсервирована имитация счастья, спокойствия и свободы. Симулякр.       — Так странно, — тихо проговорила я. Себастьян ободряюще сжал погладил большим пальцем мою ладонь.       — Идем, — он потянул меня вперед. Я послушно следовала за Ламарком, оглядываясь в поисках Элиз, Колина и Ника. Они должны были уже проснуться.       Изо всех сил я старалась игнорировать косые взгляды, перешептывания и обсуждения, которые вызвало наше появление. Я не знала, какие слухи ходили, что думали все эти колдуны, но я не привыкла к такому вниманию. Мне вполне комфортно было в моем амплуа невидимки, тихо скользящей сквозь толпу, предпочитающую игнорировать мое существование.       Себастьян сложил нашу еду на свой поднос. Шон, сраженный внезапным приступом угрюмости, шагал впереди. Сложно было сказать, что в обычное время он отличался особой жизнерадостностью, но настроение его определенно переменилось по неизвестной мне причине.       — Что это с ним? — спросила я.       — Я думаю, будет лучше, если ты спросишь его об этом сама. Но лучше сделать это не сейчас, — нехотя ответил мне Себастьян, а я лишь нахмурилась. Что так сильно его раздражало?       — Ты не знаешь или не хочешь говорить? — уточнила я.       — Считаю, что тебе стоит спросить его лично, — уклончиво ответил он.       Я тяжело вздохнула и покачала головой. Мы сели за стол, поэтому разговор продолжиться не мог. Я молча ела, наслаждаясь даже самой простой едой: рисовой кашей, вареными яйцами и водой.       Неожиданно за стол села малознакомая девушка. Я покосилась на нее, но предпочла промолчать. Свободные столы еще были, но она решила прийти именно за наш. Девушка неестественно широко улыбалась и поправляла рыжие кудри, падавшие на едва прикрытые плечи.       — Астрид! Как у тебя дела? — позвала она. Я прекрасно знала, что многие неправильно запоминают мое имя, используя именно эту форму. Раньше я бы доброжелательно откликнулась и поправила, но сейчас мне лишь хотелось поесть в тишине.       — Ты перепутала имя, — холодно заметил Себастьян. Я удивленно перевела на него взгляд.       — Да? — девушка смутилась. Я вгляделась в ее едва знакомые черты лица. Мне казалось, что я видела ее среди студентов, возможно, хранителей, но уверенности не было.       — Что тебе надо? — устало спросила я, отложив ложку. Лучше сразу перейти к делу, чем играть в социальную прелюдию, что так любили тут.       — Хотела пригласить тебя посидеть с нами сегодня, — тут же лучезарно улыбнулась она. — Можешь взять своих… Друзей, — она бросила заинтересованные взгляды на Шона и Себастьяна. Парни переглянулись, с непониманием смотря на неожиданную гостью.       — Спасибо, мы подумаем, — кивнула я и вернулась к своему завтраку.       — Эстер забыла добавить… Мы хотим сидеть втроем, — Шон скрестил руки на груди, безучастно смотря на стушевавшуюся девушку. — Попрошу тебя уйти, — добавил он и отвернулся, не видя смысла в дальнейшем диалоге.       — Как грубо, — заметила я, когда девушка молча удалилась.       — Шон когда-то был вежливым? — приподнял бровь Себастьян.       — Да, — уверенно произнесла я. Хайдс медленно поднял на меня взгляд.       Конечно, сложно было назвать его общение со мной вежливым, оно скорее стало теплым, но в привычной для него колкой манере. Я никак не могла угадать, когда он неожиданно откроется, а когда, вновь оскалится. Шон был похож на ежа. Снаружи окружил себя сплоченными колючками, кажется, что подступиться невозможно, но внутри крылась до удивления умилительная простота. Это было позволено увидеть далеко не всем. В отличие от Себастьяна, Хайдс даже не пытался делать вид увлеченности в неинтересную беседу, он был прямолинеен. Ламарк же действовал намного хитрее, он забирался под кожу, заставлял привыкнуть к себе, ждать еще порцию внимания.       — Вежливость бессмысленна, если это лишь формальность. У меня либо есть уважение к человеку, либо нет, — произнес Шон. — Эта девушка не смогла запомнить твое имя, а приглашение — лишь предлог.       — Это я и так поняла, — проворчала я, отворачиваясь.       — Она хотела выпытать у тебя подробности о заключении или заставить прийти нас с Себастьяном, потому что об этом ее попросила стая ее подружек, которая смотрела на нас с момента, как мы зашли в столовую. Я уважаю честность. И не уважаю попытки использовать близких для меня людей, — он приступил к еде, четко давая понять, что не намерен продолжать дискуссию.       В голове гулким эхом пронесся отрывок его фразы. «Близких мне людей». Я сомневалась, что Шон врал или пытался манипулировать мной. Отчего-то мое сердце грела мысль о том, что он включает меня в достаточно короткий список дорогих ему магов. В дверях показалась Элиз. Ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а вместо привычной улыбки на лице отразилась странная грусть. Колин, шедший рядом, приобнимал свою девушку и кивал в ответ на очевидно долгий и эмоциональный монолог Ника, вившегося рядом. Я помахала друзьям, те кивнули мне в ответ и направились за едой.       — Чем займемся сегодня? — спросила я.       — На вечер планы уже есть, а днем я бы все же хотел посидеть в библиотеке, — произнес Ламарк. — Поищу случаи, похожие на твои, подумаю, что мы можем с этим сделать. Завтра попробуем катализировать видение.       — Мне нужно еще зайти в лечебное крыло, — задумчиво проговорил Шон. — И придумать, что делать с охотником. Я бы не оставлял всю работу на Мортиуса. Я ему не доверяю.       — Я никому не доверяю, — проговорила я. — А ему меньше всего.       — Помню время, когда ты защищала его, — проговорил Себастьян. — Мы тогда только встретились в подземелье, пытались оживить крысу… — на его губах на мгновение показалась грустная улыбка.       Я встрепенулась, также вспомнив наше первое настоящее знакомство, а еще свое видение, с которого начался этот стремительный водоворот событий.       — Подземелье… — проговорила я. — Надо попытаться спуститься на нижние уровни, поискать что-то. У меня было видение с тремя мертвыми телами там. Синтия уже погибла. Осталось еще двое.       — Три жизни магов для ритуала — достаточно много, — проговорил Шон.       — Я сегодня думала о том, что Мортиус тратит слишком много магии. Несмотря на мое отношение к нему, он один из сильнейших магов, но даже у него есть предел.       — Он решил отделаться малой кровью, — произнес Ламарк. — Всего три жертвы ради безопасности сотни магов, — он задумчиво кивнул. — Разумно. К тому же… В таких условиях заметить исчезновение магов крайне непросто.       — Если это действительно он, то понятно, почему он не остановил Синтию во время занятия. Ее смерть была бы не на его совести… По крайней мере, формально, — произнесла я. — И та шкатулка в лесу… На ней ведь стоит мощное защитное заклятие.       — Шкатулок несколько, — сказал Себастьян. — Я нашел еще две, пока пытался дойти до академии после перемещения. Защитный купол не целостный… стоило догадаться. Каждая шкатулка должна обеспечивать защиту в определенном диаметре.       — В таком случае, что будет, если уничтожить шкатулку? — спросила я, уже понимая, каким будет ответ.       — Защита разрушится, — угрюмо сказал Шон.       — Если охотник найдет хотя бы одну шкатулку, он может догадаться, — кивнул Ламарк.       — Прекрасно, — пробормотала я.       Мы все стихли, когда к столу подошли мои друзья. Я лениво перебирала скорлупу, что осталась от очищенного яйца. В голове отчаянно бились разрозненные мысли, что никак не хотели сложиться в одну четкую картину. Я боялась признаться себе, что в действительности академия далеко не так безопасна, как я привыкла считать. В действительности, мы сами построили себе склеп.       — Мы собираемся сегодня поиграть в кости, — будничным тоном заявила Элиз, садясь рядом со мной.       — Раз уж нам запрещено теперь выходить из замка, надо как-то развлекаться, — со знающим видом произнес Ник. — А то от такой тоски и помереть можно… Никакие охотники не нужны будут.       Я вполне привыкла к необдуманным и не всегда уместным фразам Ника. Он никогда не хотел обидеть или задеть кого-то своими высказываниями, но останавливаться никогда не умел. Казалось, что у него в голове вообще отсутствует фильтр речи, а произносит он все, что придет на ум. Тем не менее, я вздрогнула, услышав его фразу. Бросив быстрый взгляд на замершего Себастьяна, я покачала головой. Не стоило сейчас разжигать бессмысленные конфликты, к тому же, Ник — один из самых добродушных магов. Я знала, какую боль увижу в его глазах, когда он поймет, что только что сказал. Мы все оберегали его, как ребенка, иногда закрывали глаза на мелкие шалости, непосредственность и излишнюю открытость. В этом был весь Ренар, а мы его любили именно за это. Тарелка анимага была полна яиц и жареной курицы, так что Ренар тут же приступил к трапезе, не обратив внимание на изменившееся настроение магов. Элиз тихо сжала мою руку под столом и бросила на меня сочувственный взгляд. Я слабо улыбнулась и кивнула.       — Я, возможно, присоединюсь к вам, но у меня есть несколько дел на сегодня, — протянула я.       — Эстер! — возмущенно воскликнула моя соседка. — Только не говори мне, что ты собираешься снова сделать что-то странное и опасное! Ты только вернулась в академию, а уже хочешь заняться чем-то странным, я же по глазам твоим вижу это…       — Это не так, — спокойно ответила я. — Мне просто нужно будет сходить проверить кое-что… Это не займет много времени.       Я лгала. Абсолютно бесчестно и без зазрения совести. Я понятия не имела, что могло меня ждать на нижних этажах подземелья, но отчего-то внутри меня крепла уверенность, что там может таиться нечто важное. В видениях было гораздо больше тайных смыслов, чем мне казалось раньше. Все детали были важны.       — Элиз права, — спокойно сказал Колин. — Довольно метаться и искать непонятно что. Тайны будут лишь множиться, ответов на все не сыскать.       — Правда? — я обернулась к друзьям. — Ты ведь знал. Мне кажется, ты прекрасно понимал, что скрывает от меня Мортиус, — я сощурилась, наблюдая за его реакцией.       Колин мотнул головой и поджал губы.       — Я догадывался, — уклончиво ответил он.       — Что мы пропустили? — спросил Ник, оглядывая то меня, то Херта.       — Я не был уверен в своей догадке. Если бы Мортиус хотел, сообщил бы тебе сам. Я не имел никакого права вмешиваться, — Колин говорил тихо, опустив взгляд куда-то в тарелку с нетронутым завтраком.       — Элиз? — молящий тон моего голоса заставил меня само поразиться.       — Я не… — девушка запнулась, — не хотела давать тебе ложную надежду.       Себастьян покачал головой, бросив на меня сочувственный взгляд. Я поднялась с места, оглядывая друзей, стеснявшихся поднять на меня взгляд.       — Спасибо, — процедила я. — Спасибо, что не вмешивались.       Злость наполняла мое тело. Раньше я и не подозревала, как много можно чувствовать в один момент. Сейчас я лишь хотела подумать, решить, как мне нужно реагировать на все происходящее, успокоить бушующие эмоции. Если бы я осталась там, за столом, непременно сказала бы что-то неуместно обидное, расстроила бы добродушную соседку. Сейчас же я направлялась прямо в свою комнату, чтобы сменить одежду и спуститься туда, откуда все началось.