***
В подземелье было холодно. Не так холодно как в прошлый раз, когда я спускалась. Зуб на зуб не попадал, а руки тряслись, однако мои спутники не чувствовали этого. Неужели это дыхание смерти? — Я не буду этого делать, — спокойно произнес Себастьян, прочитав заклинание. — Я не собираюсь тебя убивать. Я молча смотрела на него, не веря, что он способен на такое предательство. Шон покачал головой, когда я бросила на него умоляющий взгляд. — Ты принимаешь решение в спешке, — поддержал друга Хайдс. — Я с ним полностью согласен. — Этот ритуал не убьет меня, — возразила я. — Он вернет мне мои силы. Хайдс молча покинул комнату и направился наверх, я лишь разочарованно вздохнула, смотря на Ламарка. — Да, вернет тебе силы, с помощью которых ты убьешь себя сама, — с горечью бросил Себастьян. Он настойчиво поднял под мой подбородок, заглядывая прямо в глаза. Я слабо улыбнулась и провела рукой по его коже, очертила скулы, нос, губы. — Я тебя люблю, — еле слышно произнес он. — И я не хочу тебя терять. Чего бы мне это ни стоило. Если ты продолжишь противиться, я похищу тебя. И мы уедем далеко. Туда, где нас никто не найдет. — Они находят, — слабо ответила я. — Всегда находят. Это мое решение. И я бы хотела, чтобы этот ритуал провел ты. Потому что я доверяю тебе. Доверяю тебе свою жизнь. Я аккуратно взяла его руку и положила на свою грудь, где отчаянно билось сердце, грозившееся вот-вот разорваться от тягучей печали. — Свое сердце я вверила тебе, — прошептала я. — И приняла решение. Я не жду, что ты будешь согласен, хочу лишь твоей помощи и поддержки. Мне нелегко. Я хочу жить. Очень хочу. Но еще больше я хочу, чтобы кончилась охота. Чтобы ведьмы не прятались, не теряли своих родных и не носили в себе скорбь. Когда на кону стоит тысяча жизней, разве имеет значение желание одного человека? — Не такой ценой… — процедил Себастьян, сжимая мою руку. — Любой ценой, — уверенно произнесла я. — Как ты и говорил… — Нет, Эстер, — запротестовал Ламарк. Я осторожно встала на носочки и прижалась к его губам. По щекам текли слезы, которые Себастьян нежно стирал пальцами. Это мгновение я тоже хотела оставить в памяти. Мгновение, когда жить хотелось отчаяннее всего. — Пойми, если мы не сделаем это, я не смогу жить нормально. Не смогу видеть чужие смерти и точно знать, что я могла это предотвратить. Я очень хотела… Счастливый конец… — я усмехнулась. — Хотела поехать с тобой в Марсель, хотела проводить еще много вечеров с Элиз и Колином, видеть улыбу Ника каждый день, слушать шутки Шона. Я хотела. Нагнать эту жизнь, что у меня отняли, но, знаешь… Я рада, что существовала так серо. Иначе мне было бы невыносимо оставить все позади. Мортиус был прав. От начала и до конца. Гораздо легче уйти так, зная, что моя смерть не опечалит никого надолго… — Что ты такое говоришь? — Себастьян отшатнулся. — Ты думаешь, я смогу забыть? Ты думаешь, я не буду видеть тебя в своих снах? Думаешь, что Шон не будет пытаться сделать хотя бы что-то, чтобы вернуть тебя? Думаешь, твои друзья смогут так просто смеяться в компании? Нет. Ничего из этого не будет. Я стиснула зубы. Его слова острыми лезвиями полоснули мой обезумевший разум. Так сложно решиться упасть в пропасть, когда тебя держат изо всех сил. — Мне вчера снился сон, — продолжил Себастьян дрожащим голосом. — Там были я и ты. Вместе. В моем родовом поместье. У нас была собака, водяной дракон… Мы были так счастливы. Хоть я и темный маг, я так надеялся, что сон этот пророческий… По щекам Себастьяна бежали слезы. И я сломалась. Рыдания разрывали горло. Лбом я прижалась к его груди, вцепилась в рубашку, пропитанную моими слезами, будто он мог спасти меня. Не дать мне утонуть в этом всепоглощающем горе. Ламарк гладил меня по волосам, прижав к себе так крепко. Мои ноги подкосились, я соскользнула на пол, но он был рядом. Сидел со мной на холодной плитке, утешал, шептал что-то. Но я не могла. Не могла это выносить. Слишком много выпало на мою долю. На его долю. — Почему они нас не оставят в покое, — по-детски вопрошала я, подняв глаза на Себастьяна. Он сжал челюсти и покачал головой. — Смерти были всегда, будут и в будущем. Но твою я допустить не смогу. Не прощу себя, — слова рывками слетали с его губ. Мы так много не успели сделать. Наши чувства прожили недолго, но они были яркой вспышкой в моей жизни. Яркими лучами они окрасили весь мир вокруг в новые краски. Я выдохнула. Если у меня хватило сил пережить заключение в Фужере, значит хватит сил на один единственный ритуал. Потом же я погружусь в сон, где больше не будет боли и слез. Я должна это сделать. Послышались шаги. Себастьян крепче прижал мою голову к своей груди. — Купола рушатся, — задыхаясь, проговорил вошедший Шон. — Мортиус мертв, — сорвалось с его губ. — Пора начинать, — на выдохе произнесла я. — Времени… больше нет. Это цугцванг.***
Меньше всего я ожидала увидеть слезы на щеках Шона. Точнее, одну единственную слезу, одиноко скатывающуюся по его бледной коже. Себастьян понуро просматривал пергамент с записанным заклятием, а я расположилась в самом центре мраморного помоста. Осознание того, что, возможно, это последние минуты моей нормальной жизни, так и не пришло. — Готова? — боль в голосе Себастьяна резануло сердце, однако я кивнула, прикрыв глаза. Он согласился провести ритуал лишь тогда, когда я решительно направилась искать другого темного мага. Я распахнула глаза и взглянула на лица магов. Я хотела запомнить каждую маленькую деталь, надежно запечатлеть их в своей памяти. Шон помотал головой, резко запрыгнул на помост и порывисто обнял меня, крепко, отчаянно. — Прости меня, — прошептала я в его плечо. — Я не хотела причинять тебе боль… Никогда не хотела. — Ты меня прости… Я не сдержал свою клятву, — ответил Шон. — Опять. Он отстранился и покачал головой, гладя мое лицо. Я смотрела в его покрасневшие глаза, отражавшие всполохи пламени. Хайдс прикрыл глаза и коснулся губами моего лба. Я чувствовала его слезы на своей коже, чувствовала дрожь его рук. — За это тоже прости, — тихо произнес он и отошел. На коже я чувствовала цепкие взгляды, которые я была не в силах вынести. Моя собственная боль захлестывала с головой, во мне более не было места для чужий переживаний. Себастьян читал заклятие. Он очень старался четко выговаривать каждое слово, но длинные паузы, тяжелое дыхание выдавали его злость, перешедшую в отчаяние. Я подняла с пола чашу, наполненную теплой водой с травами, и до дна выпила горький отвар. Тело наполнялось странной энергией, вытеснившей всю боль, что плескалась внутри. Вмиг я ощутила небывалую легкость, будто могла совершить что угодно, будто весь мир оказался в моих руках. Глаза неистово жгло. С криком я упала на колени и схватилась за лицо. Казалось, что меня пытаются сжечь заживо. Я тяжело дышала, голова шла кругом. Слова Себастьяна доносились будто из-под воды. Я осталась наедине с этой всепоглощающей болью. Перед глазами все расплывалось. Я больше не могла различить камни, черты лиц друзей. Вжалась щекой в холодный камень, будто это могло помочь, как-то унять эту бескрайнюю агонию. Но ничего не помогало. Я зажмурилась, считая секунды, отвлекая безумные мысли на простые цифры. Раз, два, три… Мышцы сводит. Восемь, девять, десять… Энергии в моем теле становится так много, что кажется, я не смогу вместить ее полностью. Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Ногтями я скребла камни. Сорок три, сорок четыре, сорок пять… Неистовый, животный крик разрывал горло. Шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три… Себастьян смолк, мир погрузился в молчание. Сто шесть, сто семь, сто восемь… Боль начала отступать. Двести тринадцать, двести четырнадцать, двести шестнадцать… Я лежала на холодном полу без чувств, ощущая лишь пульсацию магии в венах. Аккуратно, будто боясь спугнуть внезапно накатившее облегчение, я поднялась на руках, открыла глаза. Пустота. Моргнула. Ничего. Я потерянно отползла назад, проводя руками в воздухе где-то перед лицом. Темнота. Абсолютная темнота заволокла все вокруг, клубилась в моем разуме. — Я ничего не вижу, — силясь скрыть панику в голосе, произнесла я. — Как и говорил Мортиус, — раздался голос Себастьяна совсем рядом. Он звучал так опустошенно, так странно, будто все чувства из него вынули. Крепкие руки Ламарка подхватили меня, помогая подняться на ноги. Я испуганно схватилась за его шею. — Ничего не вижу… — повторила я. — Тише, — прошептал он. — Не пугайся, я подниму тебя на руки и отнесу наверх, хорошо? — ласково спросил он. Я закивала. Животный страх. Я приоткрыла рот, глотая спертый воздух. Холод лизал кожу, покрытую слоем пота. Я уже сделала шаг в пропасть, назад дороги нет. Дальше лишь стремительное падение и конец. — Ничего страшного, — произнесла я, успокаивая себя. — Все будет нормально… Себастьян подхватил меня на руки, а я лишь испуганно вцепилась в хлопковую ткань его рубашки. — Что происходит снаружи? — спросила я. Вопросы помогают отвлечься, помогают не думать о том, что мне предстоит сделать. — Это неважно, — горько проговорил он. — Я уложу тебя в кровать, чтобы было удобнее… засыпать. Я наощупь нашла его лицо. — Твои щеки мокрые, — произнесла я. — Не плачь по мне, пожалуйста. — Я не даю клятвы, которые не могу сдержать, — лишь ответил он.