[flashback]
— Что значит «вечеринка будет тут»? — Акайо смотрел на своего брата, даже не скрывая недовольный и немного насмешливый взляд, — если родители уехали, это не значит, что я разрешу тусоваться тут каким-то малолеткам. Тем более даже не смейте мне говорить, что не будет алкоголя. Приёмыш, тебе только шестнадцать, какая алкашка? — Такахаши-старший иногда включал режим заботливого старшего братца, хотя сам в этом возрасте выпивал похлеще Нэо. А сейчас, в свои двадцать, уже курил чуть ли не каждые пятнадцать минут, причем не всегда просто сигареты. — Ну, пожалуйста, — умоляющие глазки Нэо перестали действовать на старшего ещё три года назад, но попытка — не пытка, верно? — Тоору-чан, ты тоже в этом участвуешь? — несмотря на строгий голос, его взгляд и ухмылка стали предельно приторными, как только Акайо посмотрел на Ойкаву. — Думаю, у меня нет выбора. — Будешь главным. А я буду в своей комнате, если что, — он погладил плечо Тоору, проходя мимо. Ойкава уже наперёд знал, что, как только придёт домой, будет до красного оттенка тереть кожу на том месте, где его тронул Такахаши. Он ненавидел его. С момента поцелуя прошло достаточно времени, но Ойкава все ещё не мог его забыть. Вообще, до этого момента Тоору задумывался о том, какой поцелуй он запомнит на всю жизнь. Парень надеялся, что это будет типичный поцелуй из мелодрам, которые его мама смотрела, когда он был младше, правда, тогда он не представлял девушку, как партнершу. Уже в это время он думал о мальчиках, как о предмете романтических фантазий. Когда в 6 лет он сказал родителям о том, что ему нравится мальчик из класса подготовки к школе, Ойкавы были удивлены, но сразу сказали ему, что любят мальчика несмотря ни на что. Но на самом деле, отец Тоору был очень консервативен, поэтому принял ориентацию сына только после долгого и серьёзного разговора с супругой. А сам мальчик узнал об этом спустя много лет. Именно поэтому все детство он провёл в неведении того, что существуют люди, не считающие геев и других представителей ЛГБТ+ сообщества «нормальными». Узнал он об этом в младшей школе, когда мама одного из одноклассников Ойкавы сказала мальчику не подходить к ее сыну, ведь «он нормальный, и ему нравятся девочки». Ойкава переживал насчёт этого очень долго, пока мама не объяснила ему, что в мире существуют люди, которых почему-то волнует, кто кого любит. Также она сказала, что, скорее всего, им просто очень грустно жить, поэтому они пытаются лезть в чужие жизни, чтобы раскрасить свою. Но Тоору по сей день не понимал, почему люди судят личность человека по его сексуальной ориентации, если среди представителей любой из них есть плохие люди. — Нэо-чан, ты уверен, что стоит звать сюда половину школы? — осматривая гостиную в доме своего парня, протянул Ойкава. — Ойкава Тоору, не будь таким занудой! *** Когда стрелки часов, висевших в комнате Нэо, показали без пяти девять, парни спустились на первый этаж дома. Гостиная и кухня уже были готовы для вечеринки: красные стаканчики, наполненные желтоватой жидкостью, стояли на барной стойке, заполняя всю её поверхность; карты лежали на столе, находящемся напротив белого кожаного дивана в гостиной; кладовая под лестницей была разобрана для игры «7 минут». Громкий стук в дверь осведомил парней о прибытии первых гостей. Ойкава подошел к двери, потянув за собой Такахаши. Открыв дверь, Тоору увидел перед собой Судзуки Сатори и его девушку Мацумото Айяно. Пара внешне идеально дополняет друг друга: угольно-черные волосы парня выглядели еще темнее на фоне идеально чистого платинового блонда Мацумото. Их стили одежды так же являлись полными противоположностями: Айяно почти всегда ходила в тёмной, даже готической одежде, а Сатори, наоборот, носил очень яркую и выделяющуюся одежду в уличном стиле. А образ дополняли их характеры, как ни странно, такие же разные. Девушка была Божьим ангелом — не было ни одной ситуации, когда она отказала в помощи человеку, действительно нуждающемуся в ней. Только она могла усмирить своего агрессивного (только с незнакомыми) и местами грубого парня. Этим иногда пользовались немногочисленные друзья Судзуки, в число которых, конечно же, входил Такахаши Нэо. Но не Ойкава. Сатори посмотрел на Ойкаву своим типично надменным взглядом, но сразу же получил слабый подзатыльник от своей девушки. Хихикнув, она прошла в дом, потянув за собой парня. Через пятнадцать минут все гости — а это около пятидесяти человек — были на вечеринке. От какого-то незнакомого Ойкаве парня поступило предложение поиграть в «Я никогда не». Суть игры заключалась в том, что компания садилась в круг, и каждый по очереди говорил, что он никогда не делал, а люди, делавшие это, должны были выпить шот. Все согласились и, отодвинув столик около дивана, сели на пол, а те, кому больше повезло, сидели на этом самом диване. — Я никогда не была задержана полицией, — начала Мацумото. Судзуки ухмыльнулся и, потрепав рядом сидящую девушку по голове, выпил содержимое одного из стаканов. За ним повторили несколько человек, в число которых входил Нэо, уже почувствующий озабоченный взгляд Ойкавы на себе. — Я никогда не занимался сексом, — сказал один из друзей Сатори. Большинство из компании выпили положенные им напитки, но косо посмотрели только на Нэо и Тоору. Спустя полчаса скучных вопросов по типу «Я никогда не играл в PS», ребята решили, что Сатори будет задавать последний вопрос. Ойкаве почему-то показалось, что сейчас все пойдёт не по плану… — Меня н.никогда не трахали в зад, — заикаясь, крикнул парень. Все неиграющие обратили внимание на ребят. В это время у Тоору перехватило дыхание, он прекрасно знал, что компания Нэо его, мягко говоря, недолюбливает, но не настолько же… Волейболист оглянулся на Такахаши, который в этот момент смотрел в сторону, явно не желая ни с кем встречаться взглядами. Небольшое количество алкоголя ударило в голову Ойкавы, и он потянулся за стаканом. Все, кроме Судзуки, Такахаши и Мацумото посмотрели на него. Некоторые удивлённо, другие осуждающе, но сразу после того, как Ойкава выпил содержимое последнего стакана, Сатори хлопнул в ладоши и, пошатываясь, встал, чтобы предложить новую игру. — У нас есть десять минут на небольшой перерыв, и начнём играть в «Семь минут». Правила чуть позже объяснит моя драгоценная Айяно-чан. Ойкава только что заметил, насколько много человек играли с ними, ведь сейчас минимум двадцать подростков встали и пошли по своим делам. Он обернулся на место Нэо, которое уже пустовало. Сначала парень хотел подняться к нему в комнату, но осознав, что на втором этаже находится и комната Акайо, Тоору решил подождать младшего из братьев на своём месте. Но в одиночестве он пребывал недолго, ведь через несколько минут к нему подошла Мацумото. — Хэй, привет, — она сделала недолгую паузу, чтобы чуть захмелевший разум Ойкавы понял, с кем имеет дело, — прости его, пожалуйста. Он не всегда такой, не думаю, что он хотел тебя обидеть. — Все в порядке, тебе не нужно извиняться, — грустно ухмыльнувшись, почти прошептал он. Айяно приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но ее прервал громкий голос Судзуки. Он был явно пьянее, чем ранее. Сообщив о том, что они начинают играть, парень поплёлся к своему месту. — Полное название этой игры «Семь минут в Раю», — когда все уселись на свои места и замолчали — не без помощи Сатори — Мацумото начала объяснять правила компании, в которой на данной момент насчитывалось около двадцати пяти человек. — Ее суть заключается в том, что с помощью бутылки выбирается два человека, которые на семь минут запираются в тёмной комнате — в нашем случае, кладовая под лестницей — вдвоём. Вы можете делать там что-угодно, начиная разговорами и заканчивая различными ласками, но у вас лишь семь минут. Все понятно? — девушка оглянула компанию, и, получив согласие, она достала бутылку из-за спины и положила ее в середину образовавшегося круга, а после раскрутила. Первой выпавшей парой стали девочки из класса Ойкавы. Ходили слухи, что одна из них была влюблена в подругу, но это просто слухи, поэтому Тоору не был уверен в их достоверности. Они ушли, и ребята стали ждать их возвращения. Из кладовой не доносилось ни звука, вследствие этого некоторые из парней хотели пойти подслушать, но неожиданно строгий голос Мацумото заставил их передумать. И, когда наконец девушки вышли, Ойкава заметил стертую помаду на лице одной из них, чему незаметно для остальных ухмыльнулся. Настало время крутить бутылку второй раз, и опять же это сделала Мацумото. Ойкаве же было довольно скучно, поэтому он рассматривал уже такой родной интерьер, но ему пришлось вернуться обратно в игру, когда он услышал громкие возгласы подростков. Он посмотрел на бутылку, горлышко которой показывало на него, а обратная часть на Судзуки. Глаза Тоору мгновенно округлились, а руки затряслись. Сейчас он не был уверен ни в чём, кроме того, что не хочет оставаться с ним наедине, особенно сейчас, когда Сатори едва держался на ногах, но зато его язык был ещё острее, чем обычно. — Ну, идём, — Судзуки направлялся в сторону лестницы. Выдохнув, Ойкава пошёл вслед за ним, пока Мацумото провожала парней обеспокоенным взглядом. В кладовой были две табуретки для людей, решивших, что разговоры лучше романтики и интима. Сатори рухнул на одну из них и скрестил руки на своём животе, при этом откинув голову назад. Тоору сел напротив и стал пялиться в стену. Парни молчали некоторое время, хотя обоим было, что сказать. И первым, исполнившим своё желание, конечно же, стал Судзуки. — Ты не чувствуешь себя жалким? — неожиданно четко произнёс черноволосый. — А почему должен? — Ойкава не хотел ощущать себя морально слабее, поэтому посмотрел на собеседника своим самым скептическим взглядом. — Блять, ты реально не въезжаешь? — получив в ответ мотания головой, он вздохнул и продолжил, — тебе очень повезло, что это рассказываю тебе я. Спросишь зачем? Мне тебя искренне жаль, серьезно, — его речь прервала икота из-за количества выпитого. — Около года назад мы с Нэо поспорили, что он начнёт с тобой встречаться, а ты, как нельзя кстати, был в него влюблён. Мы договорились, что если вы провстречаетесь год, он получит мою машину. — Но у него же есть автомобиль. Его родители… — Подарили? Ты серьезно в это поверил? — Ладно. Но откуда у тебя вообще машина? — Ойкава пытался как-то вникнуть в происходящее. — Тебя это сейчас волнует? Господи, мои родители долбанные олигархи. — Почему он не бросил меня после того, как прошёл год? — надежда умирает последней, да? — Я че, ебу? Может, ему тебя жалко. Стук в дверь осведомил парней о том, что их семь минут истекли. Как только она открылась обеспокоенный взгляд Айяно столкнулся с опустошенным взглядом Ойкавы. Парень резко встал, отчего у него на несколько секунд потемнело в глазах. Он направлялся на кухню, где должен был остаться алкоголь. Ему нужно было забыться, но по иронии судьбы он столкнулся с Такахаши. — Что-то случилось? — Нэо потянулся к плечу волейболиста, но тот одернул руку. — Пошёл ты нахуй, Такахаши, — Ойкава продолжил идти к кухне, пока Нэо провожал его немного понимающим взглядом. Когда парень зашёл в кухню, он достал телефон и зашёл в чат с Иваизуми. Написав о том, что сейчас он нуждается в лучшем друге как никогда раньше, Тоору убрал телефон и потянулся за стаканом с пивом.Пустота.
*** Темная комната. Слабый свет где-то справа — единственное светлое пятно. Руки на бёдрах Ойкавы и слабые мокрые прикосновения на его шее. Болезненный стон. Парень не понимает из-за чего. Дело в резкой головной боли или же резко содранной коже на боках. Кто-то снял с него джинсы? — Я же говорил, что выебываться бесполезно, — хриплый и мерзкий голос. Очень знакомый. Тоору почувствовал, что резинка боксеров медленно спускается по его бёдрам. Только сейчас он услышал приглушенную музыку где-то снизу, и ему понадобилось всего мгновение, чтобы примерно понять, что происходит. Он в комнате Акайо, и тот голос принадлежит именно ему. Эти мокрые прикосновения — поцелуи. Наверное, нужно что-то сделать, позвать на помощь. Но у Ойкавы действительно нет сил сопротивляться. Да и зачем? Он в любом случае обычная забытая где-то на улице игрушка — никому нет до него дела. Кроме одного человека. Поток его мыслей прерывается, когда, судя по звукам, дверь с грохотом раскрылась, и после Ойкава услышал рёв, тяжёлый удар и сразу же перестал ощущать вес на себе. Его кто-то поднял. Очень знакомый запах, но Тоору не может вспомнить, откуда он его знает. Несколько секунд спустя парень начал слышать голоса, музыки почему-то не было слышно, хотя может дело в том, что он не слышал почти ничего. Почти. — Такахаши, ты и твой братец ебаные ублюдки, — зарычал первый голос. — Что произошло? — обеспокоенность второго рассмешила Ойкаву, и он действительно рассмеялся, если бы не неспособность двигаться. — Я ненавижу тебя и всю твою жалкую семейку. Увидимся в суде. «Ива-чан…»[end of flashback]
Тоору уже давно не скрывал эмоций — он рыдал в голос. Молодой человек надеялся, что давно отпустил эту ситуацию, но наблюдая за его состоянием в данный момент, можно без труда представить, насколько ему больно. Его алое лицо замерло, а спустя пару мгновений его начало трясти ещё сильнее. Ойкава посмотрел на Сугавару разочарованным и даже осуждающим взглядом. Коуши же в свою очередь не мог понять, в чем причина этого взгляда, пока не почувствовал прикосновение чего-то пушистого к своей лодыжке. — Хэй, Ойкава, — сенсей вскочил со стула и, обойдя барную стойку, опустился вниз. — Это просто кот. Его зовут Кёко. Не переживай, прошу, — он смотрел прямо в глаза Ойкавы, при этом немного потряхивая питомца, находившегося у него в руках. Тоору вздохнул, после грустно ухмыляясь. Ему было очень паршиво от мысли, что он занял такое драгоценное время учителя, особенно рассказывая о своих никому не сдавшихся проблемах. Но с другой стороны, Сугавара сам позвал его и попросил рассказать, хотя, наверное, он не подозревал о таком. — Я, пожалуй, пойду. Извини за все это, — утирая оставшиеся слёзы и одновременно смотря на наручные часы, показывающие почти двенадцать часов ночи, прошептал Тоору. — Ты чего? Поздно же… У меня есть лишний футон. Пожалуйста, оставайся, — Ойкава не смог сказать ничего против тревожного и озабоченного взгляда Коуши, поэтому решил сходить в ванную комнату, чтобы до конца успокоиться, а после лечь спать на обещанном футоне. Уточнив местоположение ванной, Ойкава направился именно туда. Помещение было достаточно небольшим, впрочем как и вся квартира Сугавары, но несмотря на это, все было очень уютным. Вследствие того, что молодые люди просидели практически в кромешной темноте, при входе в ванную Ойкава включил свет и сразу же зажмурил глаза. Привыкнув к свету, Тоору заметил, что ванная комната была выполнена в светлых оттенках, отчего создавался дополнительный уют. Ойкава пообещал себе, что рассмотрит интерьер позже, и, ополоснув лицо холодной водой, он посмотрел в зеркало, которое очень хорошо показывало, насколько заплаканным был парень. Выдохнув, он вышел из комнаты, но остановился сразу же, как только увидел (а увидел очень четко, потому что вся студия уже была освещена), что сенсей уже подготовил ему спальное место. Это было слишком быстро. Поблагодарив Коуши, Ойкава подошёл к футону, на что получил очень странную реакцию. — Ойкава, нет! Я сплю здесь. Ложись на кровать, — Сугавара заметил, что оппонент хочет сказать что-то против, поэтому решил прибегнуть к крайнему способу. — Пожалуйста, не обижай меня, — это сработало, и Тоору поплёлся в сторону кровати, на которой лежали вещи, которые уже подготовил Коуши. Ну что за мужчина? Переодевшись, Ойкава укутался в одеяло, пока его временный сожитель выключал свет. Лежащий на кровати действительно не понимал, чем заслужил все, что сейчас делает Коуши. И он обязательно об этом подумает, но не сейчас. — Спокойной ночи, Тоору, — беззаботно и в то же время обеспокоенно, сказал Сугавара. — Доброй ночи…