This family is a fucking nightmare!

      Махнув рукой на прощание коллегам, Ваня закинула на плечо ремень футляра для скрипки и толкнула тяжёлую деревянную дверь. До выступления осталась всего пара дней, и это была последняя репетиция перед концертом. Ваня впервые будет играть в качестве первой скрипки перед такой аудиторией, что одновременно воодушевляло и заставляло дико нервничать. Девушка нисколько не сомневалась в своих умениях, но тугой узел, поселившийся где-то в груди, не думал никуда исчезать.       — Эй! — в нескольких метрах от театра её нагнал Бен и тронул за плечо.       Ваня рассеянно посмотрела на мужчину:       — Бен?       — Мы хотели встретиться, помнишь? После репетиции? — он выглядел так, словно побежал несколько кварталов, но при этом весь светился от счастья.       — Ох, прости, — Ване стало дико неловко из-за того, что она забыла о встрече, которую они обговаривали утром. Она, привстав на носочки, обняла Бена, коротко поцеловав после. — Может, выпьем чего-нибудь горячего?       Девушка оглянулась по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего. Театр находился в самом эпицентре всевозможных ресторанов, кафе и кофеен; как-никак культурный центр города. Зацепившись взглядом за открывшуюся пару месяцев назад чайную, она посмотрела на терпеливо ждущего Бена.       — Как насчёт чая? — мужчина задумчиво склонил голову на бок, обдумывая её предложение. Через несколько секунд он согласно кивнул и взял Ваню под руку.       — Никогда не будет лишним, — сквозь улыбку произнёс он и потянул девушку за собой. Та отзеркалила его улыбку и, прижавшись теснее, двинулась следом.       Незаметно для неё с неба посыпался снег, падая на одежду и тут же тая, оставляя после себя едва различимые мокрые пятнышки. Ваня подняла глаза на мужчину — он ненавидел снег за то, что всего за несколько секунд его очки покрывались капельками растаявшего снега, что очень мешало. Девушку и остальных Харгривзов, за исключением Пятого, проклятье плохого зрения миновало, и со сложностями ношения очков во время дождя или снега сталкивался только Бен — Пятый, пусть и прекрасно знал о своём слабом зрении, на отрез отказывался от очков и продолжал отчаянно щуриться, глядя на экран телефона, ноутбука или на предметы, находившиеся дальше, чем в полуметре от его глаз.       К огромному удивлению девушки, улыбка не покинула лица Бена, чему она была несказанно рада: видеть его счастливым — самое приятное для неё зрелище; и, всё-таки не сдержавшись, Ваня спросила, почему он светится как рождественская ёлка.       — Помнишь, я рассказывал, что подал портфолио на должность иллюстратора? — девушка утвердительно кивнула, помня о разговоре в библиотеке несколькими неделями ранее.       Бен с детства занимался рисованием, даже стена в его комнате, которая сейчас стала их общей спальней, была украшена его работой, которую Ваня считала одной из лучших — полуобнажённая Гера, окружённая облаками. Постепенно Бен окончательно перешёл на графический планшет и всерьёз увлёкся иллюстрациями для детских книжек, которые выходили у него просто великолепно.       — Меня взяли, — заявил мужчина расплываясь в широкой улыбке. Ваня остановилась и крепко обняла его — она знала, скольких усилий это стоило и сколько времени и бессонных ночей ушло на то, чтобы у мужчины собралось достаточно работ.       — Замечательно! –произнесла она искренне, в душе благодаря богов за то, что он наконец начнёт работать в около-человеческом темпе.       Бен положил руки ей на талию и крепко обнял в ответ.       — Спасибо, — прошептал он ей в ухо. — Без тебя я бы всё бросил.       Ваня, разорвав объятия, внимательно посмотрела ему в глаза и, проведя кончиками пальцев по щеке мужчины, прижалась к нему губами. Потрескавшиеся от мороза губы тут же отозвались жжением, на которое никто из них не обратил внимания — сейчас для них перестал существовать весь мир, как это обычно случалось, стоило им оказаться вместе.       — Je t’aime de tout mon Coeur*, — еле слышно прошептал Бен, разорвав поцелуй. — И я чертовски сильно замёрз.       — Заходи, — посмеиваясь, Ваня открыла дверь чайной, пропуская мужчину перед собой.       Стоило только зайти внутрь, и в нос ударил запах чайных листьев, лимона и смеси каких-то пряностей, которые невозможно было отделить друг от друга. Остановившись на пару мгновений, она глубоко вдохнула воздух, наполненный по-настоящему волшебным ароматом. Насладившись завораживающим запахом, Ваня огляделась по сторонам в поисках Бена, который, не медля, направился к столику у окна.       Помещение было выдержано в приятном минимализме — по залу в хаотичном на первый взгляд порядке были расставлены нежно-голубые столы и стулья, а помещение было залито тёплым светом ламп, расставленных по периметру и зелёным светом гирлянды на окне. Единственное, что напоминало о праздниках — небольшое украшенное деревце у входа и еловые веточки на каждом столе.       Пристроив футляр со скрипкой между стеной и своим стулом, Ваня сняла пальто и, оставшись с шарфом на шее, села за стол. Обычно пустое пространство напрягало её — девушка любила тёмные помещения, заставленные мебелью, стоило ей оказаться в месте чуть более пустом и светлом, в самой глубине сознания поселялось волнение, то и дело отвлекающее её, но в этой чайной она чувствовала себя совершенно спокойно.       Ваня повернулась к Бену, который, отложив очки в сторону, уткнувшись носом в меню, сосредоточенно пытался что-то рассмотреть.       Подперев голову рукой, Ваня, решив никак не комментировать действия мужчины, молча следила за тем, как медленно, но верно его покидает надежда рассмотреть хоть что-то.       — Здравствуйте, — через несколько минут к ним подошла официантка в безразмерном кремовом свитере, с маленьким блокнотиком в руках.       — Добрый день, — поздоровалась Ваня в ответ, поднимая взгляд на улыбающуюся девушку. — Будьте добры, чай с бергамотом.       Официантка кивнула и, быстро черканув в блокноте, посмотрела на Бена. Тот, оторвавшись от меню, невозмутимо произнёс:       — Мне тоже, — девушка, сделав пометку в блокноте удалилась.       Стоило только официантке отойти на достаточное расстояние, Бен уронил голову на стол и тяжело вздохнул. Ваня, посмотрев на него, тихо хихикнула и запустила пальцы в его волосы.       — Стоило надеть очки, — с улыбкой произнесла она. Мужчина пробурчал что-то нечленораздельное и, не глядя, взял со стола сиротливо лежащие на нём очки, протирая стёкла краем свитера. Поднявшись со стола, он нацепил очки на нос и, моргнув, уставился на девушку напротив.       — Не смешно, — пробормотал он в ответ на улыбку Вани.       — Могу поспорить, — парировала она. Попытки Бена функционировать без очков и вправду были забавными, он выглядел как котёнок, пытающийся научиться ходить, но всё время путающийся в своих же конечностях. Так и он то и дело врезался в стены, предметы мебели и людей, подходил вплотную к надписям, чтобы разглядеть хотя бы малую часть.       Внезапно раздалась трель телефона, и Бен, коротко ойкнув, похлопал себя по карманам куртки. Ваня, закатив глаза в притворном отчаянии, положила ладонь на щёку мужчины и повернула его голову, указывая на столешницу. Бен, слегка покраснев, взял телефон, отвечая на звонок.       — Нет, не дома, давай я вечером посмотрю? — внимательно выслушав человека на другом конце провода, произнёс он, сводя брови у переносицы. Несколько раз угукнув с интервалом в несколько секунд, он попрощался с собеседником и завершил звонок, возвращая телефон на стол. Повернувшись к окну, мужчина задумчиво хмыкнул и пробарабанил пальцами по дереву столешницы.       — Всё хорошо? — с ноткой беспокойства спросила Ваня. Она всегда чутко относилась ко всем членам семьи и, прекрасно зная, что все Харгривзы страдают болезнью под названием «буду держать все эмоции в себе, пока однажды не взорвусь», справлялась о новостях и состоянии тех сразу же, как только замечала что-то подозрительное.       — Клаус звонил, — сморгнув пелену с глаз, ответил Бен. К их столику подошла официантка с подносом в руках. Поставив перед Беном и Ваней по кружке горячего насыщенно-коричневого, почти чёрного чая и счёт, она, коротко пожелав приятного чаепития, оставила их.       Ваня и Бен, синхронно улыбнувшись девушке и поблагодарив её, вдохнули насыщенный аромат чая. Ваня, подцепив кружку за ручку, подняла её к лицу и, дунув на тёмную гладь в ней, сделала маленький глоток. Как она и ожидала, чай был превосходен, он не шёл ни в какое сравнение с тем, что был у них дома. Опустив кружку на стол, девушка, не отрывая пальцев от ручки, пристроила голову на свободной руке, которой опёрлась на стол, и посмотрела на мужчину, выгнув бровь в ожидании продолжения.       — Закончил главу для книги, хочет, чтобы я посмотрел, — закончил Бен и, последовав её примеру, тоже отпил из кружки.       — Почему не Лютер? — пускай и все Харгривзы в той или иной степени питали слабость к чтению, Лютер единогласно был признан главным книжным червём и литературным критиком семейства.       — Он сказал, что после Лютера ему хочется закрыться на чердаке и рыдать на протяжении нескольких суток, — пожал плечами мужчина.       Ваня понимающе угукнула: несмотря на обычную мягкость и добродушие Лютера, иногда, сильно увлекаясь, он мог позволить себе довольно грубые выражения, которые ранимая натура Клауса была не в силах стойко выдержать. Понимая, что если бы Клаус доверил своё творение Лютеру, то Ване на пару с Эллисон пришлось бы успокаивать жаждущего крови Диего, она была глубоко признательна брату за такой выбор.       — О чём он пишет? — наконец чай остыл достаточно, чтобы кружку можно было обхватить руками, что Ваня и сделала.       Бен пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, тоже взял кружку в руки:       — Он никому не рассказывал, но Диего говорил, что пару раз видел, как он разговаривал с призраками и что-то записывал.       — Может, пишет их истории? — задумчиво глядя в окно, спросила девушка, обращаясь ни столько к Бену, столько к самой себе. Ей вспомнились все их разговоры, в которых Клаус с огнём в глазах рассказывал о призраках, что навещали его.       — Может, — протянул мужчина, тоже устремляя взор в окно.       Их разговор затух, превращаясь в лёгкую, ненапряжённую тишину, которая обычно возникает, когда они вместе сидят в библиотеке, каждый занятый своим делом. Это продолжалось до тех пор, пока уютное молчание не нарушила трель звонка. Бен поморщился и, нехотя поставив кружку на стол, взял телефон. Стоило ему вежливо поздороваться и выслушать собеседника, как его глаза широко раскрылись и радостно засверкали. Окончив разговор, он залпом осушил кружку и поднялся со стула.       — Это насчёт торшера, — пояснил он. — Если приеду сейчас, смогу купить за полцены.       — Какой торшер? — Ваня недоумённо следила за тем, как мужчина вкладывает деньги в счёт и застегивает куртку. Что-что, а про торшер она бы точно не забыла при всём желании.       — Узнаешь, — коротко поцеловав девушку в щёку, ответил Бен. — Люблю тебя, до вечера, — с этими словами он пулей вылетел из чайной.       — И я тебя, — рассеяно пробормотала Ваня, глядя ему вслед.       Проводив мужчину взглядом, она уставилась в чашку, переваривая произошедшее. Девушка снова и снова мысленно повторяла слово «торшер» в надежде, что в памяти что-то всплывёт, пока оно окончательно не утратило смысла. Не отыскав в памяти ничего, что хоть как-нибудь развеяло завесу тайны над этим загадочным торшером, Ваня достала из кармана телефон и отпила из кружки. В конце концов, Бен не будет прятать от неё несчастный светильник, а вечером его можно будет опросить на предмет того, зачем ему вдруг понадобился торшер.       Допив чай, параллельно листая Твиттер, Ваня неспешно оделась и вышла на улицу. С неба перестал сыпать снег, и из-за облаков проглядывались голубые кусочки чистого неба. Глубоко вдохнув морозный бодрящий воздух, девушка улыбнулась сама себе и, аккуратно ступая по льду, припорошённому рыхлым снегом, отправилась в сторону остановки. Пусть небо и обещало очиститься от облаков, являя взгляду солнце, идти несколько кварталов до дома пешком по морозу не было никакого желания. Уже стоя под крышей остановки в ожидании автобуса, Ваня вспомнила о просьбе Пятого купить кофе. Кинув взгляд на приближающийся автобус, девушка решила, что зайдёт в магазин у дома или, в крайнем случае, попросит Бена купить по дороге домой.       Разобравшись с неожиданно возникшей заминкой, Ваня забралась в подошедший автобус и, проведя проездным по считывателю, пробежалась глазами по салону, не без удивления обнаруживая в самом конце Лютера. Недолго думая, она пробралась к нему и, сев рядом, тихо поздоровалась. Лютер, оторвав рассеянный взгляд от окна, недоумённо посмотрел на неё и, узнав сестру, виновато улыбнулся и поздоровался в ответ.       — Решил прогуляться? — спросила Ваня, помня, что у брата выходной.       — Нет, Пятый попросил купить кофе, а в магазине напротив того, что ему нравится, не было.       Ваня лишь молча удивилась тому, что Пятый попросил и её, и Лютера, но, предположив, что тот просто-напросто забыл, не придала этому значения.       Не сказав друг другу больше ни слова, они доехали до дома, каждый занятый своими мыслями. Напряжение между ними, возникшее по ряду известных причин, исчезло по мере того, как они жили под одной крышей, но вот простое общение между ними никак не ладилось. Покинув автобус, они в таком же молчании дошли до академии и только в коридоре, стягивая с себя пальто, Ваня робко спросила:       — Не хочешь выпить чаю?       Лютер, до этого витавший где-то в облаках, мягко улыбнулся сестре.       — Я поставлю чайник, — произнёс он и отправился на кухню. Ваня, проводив его взглядом, коротко улыбнулась и, прижав к груди футляр со скрипкой, направилась в лестнице, храня в себе надежду на то, что чашка горячего чая поможет в первых шажках на нелёгком пути налаживания общения.       Проходя мимо привычно закрытых дверей библиотеки, девушка услышала какое-то бормотание и приглушённый стук, как будто кто-то методично ронял очень тяжёлую книгу на стол. Не придав этому особого значения — в доме был принято негласное правило — если случалось что-то чрезвычайное, кто-то начинал кричать, пока все, кто был дома, не сбегутся на крики, поднялась по лестнице в спальню.       Стоило ей открыть дверь, как в лицо ударил ледяной воздух, заставляя зажмуриться. Нахмурившись, она зашла в комнату, в которой было чуть ли не холоднее, чем на улице, и, аккуратно положив футляр на кровать, подошла к окну, закрывая его. Только пройдясь по холодному паркету, Ваня заметила отсутствие мягкого пушистого ковра, что она купила несколькими неделями ранее. В рассеянности оглядев пол, она заметила край свёрнутого ковра под кроватью. Недоумённо переведя взгляд с него на голый паркет и обратно, девушка достала телефон, решив, не дожидаясь вечера спросить у Бена, что случилось. Быстро допечатав и отправив, она вышла из холодной спальни и, на всякий случай прикрыв за собой дверь, спустилась на кухню.       Лютер, уперев руки в бока, рассеянно смотрел на полку с чаем так, словно видел её впервые. Ваня, заметив его замешательство ещё на пороге, молча подтащила стул и, поставив его в полуметре от брата, встала на него, вглядываясь в коробки. Мужчина, повернувшись к сестре, с притворным отчаянием в голосе произнёс:       — Зачем нам столько чая?       Ваня хмыкнула и достала с полки жасминовый чай.       — На всякий случай.       — Рано или поздно он выселит нас из дома, — покачал головой Лютер, беря в руки первую попавшуюся коробку и доставая из неё пакетик.       Девушка, прыснув, кинула в ближайшую к себе кружку пакетик и, вернув коробку на законное место, спрыгнула со стула. Иногда ей казалось, что вся мебель в доме была рассчитана на то, чтобы она была вынуждена повсюду таскать с собой стул или просить кого-нибудь о помощи. Больше чем она от этого несправедливого отношения к низким людям страдал Пятый, который, пусть и превосходил Ваню ростом, всё ещё было недостаточно высоким, чтобы дотянуться до верхних полок, что ощутимо ударяло по его самолюбию.       Вернув стул на место, Ваня присела за стол в ожидании, когда Лютер закончит с размешиванием сахара. Через пару минут мужчина, держа в руках две кружки, повернулся к сестре и, поставив перед ней чай, опустился на стул рядом, отпивая из своей кружки.       — Как поиски? — спросил Лютер, наклоняясь ближе к сестре. Та свела брови у переносицы, не сразу поняв, о чём он говорит.       — А, — в её глазах мелькнуло понимание. — Не могу найти ничего походящего, — она расстроено поморщилась и вернулась к чаю.       В голове девушки довольно давно стали появляться мысли о том, что они с Беном готовы перейти на следующий этап отношений, а в последний месяц эта мысль достаточно укрепила свои позиции в её голове, чтобы Ваня перешла от слов к действиям. В отличие от Диего и Клауса, у которых такой привилегии не было, Ваня и Бен могли заключить брак, и это, по сути, было единственным плюсом того, что Реджинальд так и не удосужился взять её под официальную опеку.       — У меня есть пара вариантов, похожих на то, о чём ты говорила, — произнёс Лютер, доставая телефон. Из всех членов семьи только Лютер и Эллисон были достаточно заинтересованы и благонадёжны, чтобы попросить их о помощи в таком деликатном вопросе. В конечном итоге, выбор пал на Лютера, Ване было сложно признаться в этом даже себе, но в ней поселились зачатки обиды, когда она прознала про спор Эллисон и Клауса, пусть он и был крайне ожидаем.       Лютер протянул сестре телефон, показывая той фото обручальных колец. Внимательно осмотрев каждое, девушка остановилась на третьем варианте и, мысленно сделав себе пометку обязательно съездить и посмотреть в живую, он вернула телефон брату, горячо поблагодарив того за помощь. Мужчина улыбнулся в ответ и вернулся к чаю.       Ваня, грея ладони о тёплую кружку, окинула взглядом брата. Пусть он и слабо улыбался, в целом выглядя как всегда, она кожей чувствовала напряжение, собравшееся в нём. Не выдержав, она напрямую спросила, что случилось, нарушая образовавшуюся ватную тишину.       — Не хочу показаться грубым, — после продолжительного молчания начал Лютер, тщательно подбирая слова, — но ты уверена? Ну, во всём этом?        — Да, — не задумываясь, ответила она. Ваня отлично понимала сомнения Лютера — официально они с Беном вместе всего ничего, но девушка всем сердцем чувствовала, что он — тот самый человек, и всегда им был, вот только поняла она это совсем недавно. — Да, уверена.       — Хорошо, — Лютер, приглядевшись к ней, удовлетворённо кивнул и, встав из-за стола, приобнял сестру. — Ты всё делаешь правильно. Я рад за тебя, — поставив кружку в раковину, он тепло улыбнулся сестре напоследок и вышел из кухни.       Ваня, не ожидавшая этих слов, недоумённо уставилась на стул, где минутой ранее сидел Лютер. Девушка не имела ни малейшего представления о том, что брат имел ввиду, когда говорил, что она делает всё правильно. С трудом оторвав взгляд от стула, она сделал глоток из кружки и, поднявшись на ноги, поставила её по соседству с чашкой Лютера. Указательным пальцем поправив магнит, который удерживал фото Клауса и смеющегося Лютера, лежащих в снегу, Ваня окинула мимолётным взглядом кухню и вышла.       Пообещав себе позаниматься вечером, девушка остановилась на том, чтобы посмотреть фильм и дать себе в полной мере расслабиться, чего она не делала уже очень давно. Оставив дверь на кухню приоткрытой, Ваня повернулась к дивану и креслам, тут же натыкаясь взглядом на разбитый торшер, прислонённый к креслу. Нахмурившись, она быстрым шагом дошла до светильника и, придерживая за ножку, внимательно осмотрела его. Разбитая вдребезги лампа и торчащие провода ясно давали понять, что ни о какой починке и речи быть не может. Ваня тяжело вздохнула — ей нравился этот торшер, но, с другой стороны, ей не пришлось ждать вечера, чтобы узнать, зачем Бену понадобился светильник. Оставалось вопросом кто и как умудрился его разбить, девушка прекрасно помнила, что вечером он был целым, а спать она ушла последней.       Опустившись на диван, Ваня включила телевизор и, решив не мудрить, прощёлкала каналы до естественно-научного, попав в самое начало документалки о муравьях. Пожав плечами, она притянула к себе колени и с интересом уставилась в экран. Муравьи никогда не были сферой её интересов, но для спокойного расслабленного просмотра фильм подходил как нельзя лучше.       Просидев так около получаса, Ваня с головой погрузилась в наблюдение за жизнью насекомых, ловя каждое слово диктора, пока солнечный свет, льющийся из окна напротив, не загородило что-то, привлекая внимание девушки. Понизив громкость телевизора, он подошла к окну и открыла его, тут же натыкаясь на Пятого, который, замотавшись в шарф так, что виднелись только глаза, сталкивал с крыши накопившийся снег.       — Привет, — громко произнесла Ваня, привлекая к себе внимание. Пятый, дёрнувшись от неожиданности, резко развернулся, но, увидев сестру, тут же расслабился.       — Привет, — из-за шарфа его голос звучал приглушённо. — Как репетиция?       — Хорошо, — ответила девушка, облокачиваясь на оконную раму. Благодаря горячей батарее, к которой она прижалась ногами, холод улицы чувствовался не так сильно. — Решил убрать снег?       — Да, — он столкнул ещё одну пригоршню снега. — Из окна почти ничего не видно.       В этот момент неудачно поддетый снег свалился на Пятого, облепляя его с ног до головы. Тот отскочил от окна и замотал головой в попытке избавиться от снега. Поняв, что усилия не приносят никакого результата, он обречённо посмотрел на Ваню, которая сочувственно поморщилась:       — Может, хватит на сегодня? — Пятый взглянул на крышу и, кивнув, телепортировался в гостиную неподалёку от сестры.       — Чаю? — предложила девушка, глядя на мокрого брата, с которого начало капать.       Парень, расстёгивая пальто, кивнул:       — Только без сахара.       Ваня, показав Пятому большой палец, скрылась на кухне. Её радовало то, что он согласился выпить чай, вместо привычного кофе, что говорило о том, что парень находится в хорошем расположении духа, что случалось так же часто, как и спокойные тихие дни в семье Харгривз — практически никогда.       Оперативно заварив две кружки, девушка вернулась в гостиную, протягивая одну из чашек брату, который, устроившись в кресле, накинул на плечи один из пледов Диего, которые тот всё время забывал в гостиной. Пятый благодарно кивнул сестре, принимая из её рук кружку и обхватывая её ладонями, грея замёрзшие пальцы.       — Как работа? — через несколько минут Ваня всё-таки решилась нарушить тишину. Пятый, задумчиво сверливший пол взглядом, моргнул и поднял глаза на сестру.       — Нормально, — медленно произнёс он, накручивая край пледа на палец. — Никогда не думал, что работать с детьми приятно, — чуть погодя добавил он.       Для всей семьи стало неожиданность внезапное желание Пятого преподавать, пусть и в частном порядке. Никто не смел ставить под сомнение знания парня — в математике он был хорош, как никто другой, но самообладания и вежливости ему не доставало. Несмотря на своё высокомерие и извечный сарказм вперемешку с оскорблениями, Пятый каким-то чудом успешно сходился с детьми так, что они души в нём не чаяли.       — А вычисления для Лютера? — эта часть работы брата интересовала Ваню больше всего. Пятый работал над этим не покладая рук уже очень долгое время, что было необычно для него — вычисления любой сложности никогда не занимали у него больше пары дней. Единственное, что было известно девушке — это что-то связанное с Луной и работой Лютера в обсерватории.       Пятый удивлённо посмотрел на сестру, приподнимая брови.       — Откуда ты…?       — На прошлой неделе ты уснул за ноутбуком на кухне, — перебила его девушка, пряча улыбку за кружкой.       Парень фыркнул и закатил глаза, покрываясь румянцем.       — Это была ты.       Ваня кивнула, не скрывая улыбки, заставляя Пятого покраснеть ещё сильнее. Движением головы она убрала с глаз прядь волос, натыкаясь взглядом на торшер у противоположного кресла.       — Кстати, — девушка махнула рукой в сторону разбитого светильника, — не знаешь, что случилось?       Пятый молча сделал щедрый глоток из кружки.       — Он кинул в Клауса стул утром, — с кухни послышался голос Диего. Развернувшись, Ваня увидела брата, опирающегося плечом на косяк двери, с мандарином в руках. В ответ на взгляд сестры он медленно кивнул и закинул в рот дольку.       — Помнится, не далее, как вчера кто-то говорил, что он «единственный уравновешенный ответственный человек», — произнесла Ваня, обращаясь к Пятому.       Тот лишь пожал плечами.       — Это было уравновешенно и ответственно, по сравнению со столом, который я изначально хотел кинуть.       Девушка решила не спрашивать, почему в Пятом вообще возникло желание запустить в Клауса стул, понимая, что её, вероятно, ждёт ответ в стиле «он слишком громко дышал». Однако в ней проснулось подозрение, что парень специально отправил Лютера за кофе, не дождавшись Вани, потому что тот любил мельтешить перед глазами Пятого, всё время заглядывая в ноутбук и, если бы парень не отослал его на улицу то, вероятно, по приходу домой Ване пришлось наблюдать картину захоронения жестоко убитого Лютера.       — Не знаете, где Клаус? — спросил Диего, напоминая о себе. — Не могу найти его.       — Скорее всего, где-то разочаровывает Бога, — ответил Пятый, вставая с кресла. Придерживая одной рукой плед, не давая ему сползти с плеч, а другой сжав полупустую чашку чая, он телепортировался в неизвестном направлении.       — Посмотри в библиотеке, — подсказала Ваня, откидываясь на спинку. Диего кивнул и, прикрыв дверь, судя по удаляющимся шагам, направился в указанную комнату.       Ваня, дотянувшись до пульта на кофейном столике, выключила телевизор, который всё это время мирно бормотал на фоне. Она пропустила почти половину и теперь не видела смысла возвращаться к просмотру, решив убить время залипанием в телефон. Спокойно потягивая чай, она наслаждалась редкой тишиной и сонливой расслабленностью, которая появилась сразу, как только она переступила порог дома. Даже не пытаясь стряхнуть с себя это приятное оцепенение, девушка бездумно продолжала листать соцсети, периодически прикладываясь к кружке.       Ваня не знала, сколько времени прошло с ухода Диего и Пятого, может, десять минут, а может, несколько часов, как в дверях появилась розовощёкая и донельзя довольная Эллисон, от которой несло холодом улицы. Девушка, отложив телефон в сторону, поздоровалась с сестрой и похлопала ладонью по месту рядом с собой, приглашая присоединиться. Эллисон, улыбнувшись ей, присела на краешек дивана.       — Будешь чай? — предложила Ваня и, заранее зная, что ответ будет положительным, поднялась с дивана.       — Сиди-сиди, — остановила её Эллисон, — я сама.       Девушка покорно опустилась обратно. Эллисон, оставив дверь на кухню открытой, начала оттуда:       — Я встретилась с Эллиотом.       — И как? — Ваня ни секунды не сомневалась в том, что в итоге сестра продолжит общение с тем загадочным человеком из сувенирной лавки. С первого взгляда было понятно, что он запал в её душу и имел все шансы остаться там на долгое время — это увлечение Эллисон не было похоже на её привычные мимолётные интрижки.       Эллисон, ничего не ответив, вернулась в гостиную с дымящейся кружкой в руках и, сев на диван рядом с сестрой, повернулась к ней лицом, подтягивая ноги под себя. Ваня тоже развернулась полубоком, готовая выслушать её рассказ.       — Мы немного погуляли по городу, и зашли в картинную галерею, — начала Эллисон, водя пальцами по ободку кружки. — Он оказался таким милым и…добрым, он не похож на всех остальных. Он такой…необычный… Он правда мне нравится.       Ваня хмыкнула и расплылась в широкой улыбке. Сбивчивое описание Эллисон только подтвердило её догадки — если сестра и не влюбилась в этого загадочного молодого человека, то уж точно стояла на пороге тёплых чувств к нему.       — Не терпится с ним встретиться, — искренне сказала девушка. Она надеялась, что сестра сможет спустя столько лет отыскать того самого человека, что сможет подарить ей душевный покой, и если это окажется Эллиот, она будет только рада.       Внезапно раздался звук уведомления. Эллисон, достав телефон из кармана и прочитав сообщение, обречённо простонала и кинула телефон на подушку.       — Работа? — сочувственно поинтересовалась Ваня.       Эллисон сокрушённо кивнула и отхлебнула из кружки.       — Прости, — виновато произнесла она, поднимаясь с дивана. — Давно мы вместе не сидели за чаем.       — Ничего страшного, — успокоила её Ваня с мягкой улыбкой на губах. — Мне всё равно пора заниматься.       Эллисон улыбнулась в ответ и, поцеловав сестру в макушку, вышла, прихватив с собой кружку чая. Ваня, поставив чашку с уже холодным невкусным чаем на кофейный столик, потянулась, разминая затёкшие мышцы. Кинув взгляд на часы, которые показывали половину седьмого, она со стоном поднялась на ноги и, занеся кружку на кухню, направилась на второй этаж, где оставила скрипку.       На лестнице её внимание привлекла вибрация в кармане. Достав телефон и отрыв диалог с Беном, она прочитала: «Разбил ртутный градусник».       Ваня удивлённо подняла брови, глядя на сообщение, на автопилоте продолжая путь в комнату. Её интересовали два вопроса: откуда у них ртутный градусник, и зачем он вдруг понадобился Бену. Решив оставить эти вопросы до его прихода, девушка, зайдя в комнату, подхватила с кровати футляр и вернулась на первый этаж.       Открыв дверь в библиотеку, она не без удивления обнаружила там Клауса, уронившего голову на клавиатуру ноутбука перед собой. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Ваня, положив футляр на край стола, бесшумно подошла к брату и положила руку ему на плечо. Тот дёрнулся от неожиданности и вскинул голову, впиваясь взглядом в сестру. Узнав Ваню, он расслабился и немного устало улыбнулся.       — Guten Abend*, — непривычно тихо произнёс он.       Ваня, аккуратно убрав с его щеки прилипшую кнопку клавиатуры, присела рядом.       — Долго сидишь?       — С утра, — коротко ответил Клаус, потирая глаза.       Ваня заглянула в экран ноутбука, на котором было открыто несколько документов и поисковик.       — Бен сказал, что ты закончил главу, — недоумённо произнесла она.       — Да-а, — протянул мужчина, возвращаясь глазами к экрану. — А потом перечитал и понял, что получился бред.       — Давай, я посмотрю, — предложила девушка, надеясь, что сможет вселить хоть каплю веры в себя в брата.       Клаус отрицательно покачал головой:       — Не-ет, хочу переписать, — и уставился пустым взглядом в монитор.       Ваня свела брови у переносицы и закусила губу, глядя на мужчину. Долгая изматывающая работа не шла ему на пользу — он выглядел бледнее обычного и то и дело потирал уставшие покрасневшие глаза. Девушка накрыла его ладонь, покоящуюся на столе своей и мягко произнесла:       — Тебе надо отдохнуть, продолжишь завтра, — она несильно сжала руку брата. — Может чаю?       — Нет, спасибо, я уже отчаялся, — усмехнулся Клаус, но всё-таки захлопнул ноутбук, отодвинув его от себя. — Но отдохнуть надо.       Он потянулся, поднимая руки к потолку и, поцеловав Ваню в лоб, поднялся, поправляя сбившуюся футболку. Подхватив со стола ноутбук и взъерошив сестре волосы, он махнул рукой на прощание и вышел из библиотеки, осмотрительно прикрыв за собой дверь.       Ваня проводила Клауса долгим взглядом и повернулась к стулу, где минутой ранее сидел брат. Она впервые видела его настолько увлечённым каким-то делом, что он просидел на одном месте почти целый день. Девушка усмехнулась — его книга однозначно станет если не бестселлером, то уж точно достойной прочтения, она была уверена.       Неспешно поднявшись со стула, Ваня достала из футляра скрипку и разложила на столе ноты, в которых уже не нуждалась, зная композицию наизусть. Зажав скрипку между плечом и подбородком, она сделала глубокий вдох и опустила смычок на струны, начиная игру.       Музыка всегда притягивала её, будила глубинные недоступные ранее чувства. Начиная играть ради одобрения и внимания отца, она полюбила скрипку всем сердцем и продолжила уже не ради отца, но ради себя. Музыка стала отдушиной в её тяжёлом детстве и одинокой молодости, спасением, шансом сбежать из жестокой холодной реальности в место, где она была любима и важна.       Со временем её жизнь, вопреки всему, наладилась, она получила всё, о чём только могла мечтать — признание, любовь, семью и родной дом, но музыка осталась, пустив корни в её душе, заставляя девушку расцвести буйством красок. Ваня не хотела от неё избавляться — игра на скрипке стала делом всей её жизни, поддержкой, опорой и утешением.       Девушка смутно почувствовала чьё-то присутствие и, приоткрыв глаза, увидела Диего, молчаливо сидевшего напротив и завороженно следящего за тем, как её пальцы легко танцуют по грифу. Ваня, решив, что брат не пришёл бы просто так, прервала игру и опустила смычок и скрипку, вопросительно глядя на мужчину. Тот моргнул, избавляясь от тумана в глазах, и ойкнул, виновато глядя на сестру:       — Прости, не хотел мешать, — он неловко потёр шею. — Просто услышал, как ты играешь и…       — Ничего страшного, — улыбнулась девушка, положив скрипку поверх нот.       — Очень красиво, — произнёс Диего, окидывая взглядом ноты и вновь поднимая глаза на сестру. — Это для концерта?       Ваня утвердительно кивнула.       — Как тебе не страшно выступать? — он провёл кончиками пальцев по корпусу скрипки. — Я бы умер, так и не дойдя до сцены.       — Я боюсь, — призналась девушка, склоняя голову на бок. — Не знаю почему. Я много занималась, но всё равно нервничаю. Это моё первое выступление как первой скрипки, и на концерте будет много людей, — она усмехнулась своим откровениям, уверенная, что Диего это не интересно.       Вместо ответа мужчина встал и, обойдя стол, приблизился к сестре. Встав напротив девушки, он вытянул руки и заключил её в объятия. Ваня, не ожидавшая такого, замерла на секунду, но, быстро придя в себя, обхватила брата руками и прижалась к нему.       — Ты справишься, — произнёс Диего уверенным голосом. — Я знаю не много скрипачей, но уверен, ты — одна из лучших.       Ваня лишь молча улыбнулась мужчине в футболку.       — Знаешь что? — сказал Диего через пару минут. Ваня подняла на него глаза в ожидании ответа. — Пойдём выпьем чаю.